Сергей САМАРОВ
   ДЕСЕРТ ДЛЯ СЕРИЙНОГО УБИЙЦЫ



Анонс

     Запутанное   дело   досталось   частному   детективу   Толстову   -
жена-наркоманка пристрелила мужа-хакера; нанявший детектива клиент  явно
темнит; в квартиру убитого зачем-то влезает известный  вор-"домушник"...
А тут еще и выборы в  Госдуму  на  носу,  да  и  серийный  убийца  Леший
оживился  и  начал   снова   терроризировать   город.   Толстов   вскоре
догадывается, что все эти события - звенья одной цепи. Однако что  может
быть общего между маньяком, хакером и кандидатом в депутаты?..

Глава первая

1

   Пружина на входной двери райотдела милиции  была  такой  мощной,  что
попасть с улицы внутрь удавалось только физически сильным людям. Сама же
дверь была застеклена, причем таким сортом стекла, как "иней", -  сквозь
него угадывался лишь силуэт посетителя.
   Стояло тихое осеннее утро. Дежурный капитан зевнул.  Он  готовился  к
рапорту и, водя  пальцем  по  строчкам,  перечитывал  рапортную  сводку,
прежде чем передать ее другому дежурному  -  по  городу.  Капитан  вчера
поругался с женой, уходил из дома  второпях,  хлопнув  дверью,  и  забыл
взять очки, а потому держал сейчас лист далеко от себя -  дальнозоркость
хренова с возрастом  пришла.  Это  мешало  вникнуть  в  суть  документа,
приходилось излишне напрягаться, и он не сразу заметил за стеклом  двери
тень. Но звук - словно кошка скребется - услышал и поднял глаза.  Кто-то
пытался дверь открыть, но это,  само  собой,  ему  не  удавалось.  Тогда
неизвестный "кто-то" замер и стал терпеливо ждать  -  правда,  непонятно
чего.
   Капитан опять зевнул и толкнул ногой задремавшего сержанта-помощника.
Тот даже не пошевельнулся. В утренние часы, известное  дело,  сон  самый
сладкий.  Капитан  толкнул  посильнее  и  позлее.  Ему  тоже  невыносимо
хотелось спать, и чувство зависти явно придало толчку энергичности.
   - Посмотри, кто там за дверью?
   - Ба-ба... - членораздельно сказал, приоткрыв один глаз, сержант.
   - Откуда знаешь?
   - Приснилась, говорю, та-акая баба!.. - сержант встал, открыл  второй
глаз,  потянулся  и  вышел  из  "дежурки",  покачивая  широченными,  как
армейский оружейный шкаф, плечами.
   Он открыл дверь изнутри и выглянул наружу, потом буркнул:
   - Я же говорю - баба. Заходи, чего,  дура,  мерзнешь...,  С  утра  на
улице было и в самом деле сыровато и холодновато.  Сержант  даже  сквозь
полудрему это тоскливо почувствовал.
   Вид молодой женщины привлек внимание капитана  сразу.  И  он  тут  же
сообразил, что районную сводку придется  дополнять.  Что-то  с  женщиной
стряслось - длинная куртка распахнута, под ней - только легкая  майка  и
джинсы. Как попало накинутый шарф. Под глазами отеки - то ли ото сна, то
ли от слез.
   Тушь с ресниц размазана по острым скулам.
   Блуждающий взгляд не все понимает. Одна  рука  -  в  кармане,  вторая
нервно  дергает  ползунок  на  замке-молнии  курточки  -  того  и  гляди
оторвет...
   Женщина подошла к кабинке, где сидели менты, минуту  смотрела  сквозь
ограждение из органического стекла, потом  наклонилась  к  просверленным
отверстиям - своего рода переговорному устройству между  посетителями  и
обитателями "дежурки". Но ничего произнести долго не могла.
   Капитан устало откинулся на спинку кресла. Он давно  отвык  на  своей
службе от сочувствия - слишком это много отнимало душевных сил, и потому
спросил холодно, по-деловому:
   - Ну-ну, что с тобой случилось?..
   - Я... Я... - губы дрожали.
   - Что - "ты"?..
   - Я мужа убила...
   И женщина вдруг достала из кармана пистолет.
   Сержант, который не успел  еще  вернуться  к  себе  за  ограждение  и
продолжить просмотр душу и еще что-то будоражащих снов, проявил завидную
реакцию: бросился на женщину, тренированным  ударом  выбил  пистолет  из
слабой  руки,  а  саму  руку  мастерски  завернул   за   спину,   отчего
посетительница согнулась и чуть  не  упала.  Но  сопротивляться  и  даже
стонать от боли не стала - словно ничего не почувствовала.  Более  того,
капитан заметил, что у женщины даже взгляд не  изменился  -  она  словно
спала наяву.
   Капитан понял без подсказок - наркоманка. Судя по  состоянию,  у  нее
вот-вот начнется ломка. А это, знал капитан,  снова  потребует  от  него
каких-то действий.
   - Отпусти ее, - скомандовал он. - Поднимай "тревожную группу",  пусть
проверят.
   - А что тут проверять? - удивился сержант, отпуская посетительницу  и
поднимая с пола двумя пальцами - чтобы отпечатков лишних не  оставить  -
пистолет; - Сама же сказала...
   - Ты что, не видишь, в каком она  состоянии?..  Наркота...  Наркоману
что угодно привидеться может. Пусть проверят. А то домой к ней  приедут,
а "мертвый" муж им дверь откроет! Нас  же  на  смех  поднимут.  В  любом
случае, убийствами пусть горотдел занимается. Нам, сам понимать  должен,
крупнее семейных скандалов ничего не надо, - он вытянул руку и сам нажал
кнопку вызова "тревожной группы". - Подъем, братва! На выезд!
   Капитану очень нравилось называть этих ребят "братвой". Да он к  тому
же и лучше других знал, как много правды в подобном обращении.
   - Свиридов, - намекнул капитан дежурному следователю, - если там  все
ясно, может, в город дело и не  передавать?  Посмотри,  сориентируйся...
Убийство, раскрытое по горячим следам... Нам только плюс будет, верно?
   - Посмотрим... - сурово сказал Свиридов и  положил  в  карман  колоду
игральных карт.
   "Тревожная группа" за ночь выезжала только дважды. В остальное  время
парни играли в "храпа". Следователь умудрился проиграть  четверть  вчера
только полученной зарплаты и потому был зол, как собака.

2

   Скучно на работе бывает не только иногда трезвым сторожам  на  пустых
складах простаивающих предприятий, но и частным сыщикам.
   Могу говорить об этом откровенно  и  обоснованно,  не  опасаясь,  что
коллеги на меня подадут в суд за клевету.
   Я сидел и, естественно, скучал у себя  в  кабинете,  перекладывая  на
столе с места на место бумаги, в которых  надобность  уже  отпала  -  по
причине неплатежеспособности недавнего моего клиента. Еще бы -  если  на
человека объявлен всероссийский розыск, то ему,  понятное  дело,  трудно
бывает заплатить. Без стука и даже без скрипа открылась  дверь  и  вошел
Лева Иванов, отставной ментовский подполковник, а ныне -  мой  уважаемый
шеф и директор частного детективного агентства "Аргус".
   -  Серега,  насколько  я  понимаю,  отставному  майору  спецназа  ГРУ
положено знать если не все, то многое из такого,  что  простым  смертным
может совсем не понадобиться  в  жизни...  -  он  уселся  в  кресло  для
клиентов, сразу став ниже ростом и совсем не похожим на начальника.
   - Предположим, - я пока не понимал, к чему он клонит.
   - У меня вот, представь себе, возникли проблемы дома. Внучке принесли
ежа  -  подарили,  чтоб  им  самим,  этим  дарителям,   ежовой   щетиной
поизрасти... А он не хочет ничего  есть.  И  вообще  из-под  кровати  не
выбирается.
   Только ночью чуть-чуть потопчется по комнате - и назад.  Даже  молоко
не пьет. Может, болеет?
   Вопрос, надо сказать, достойный моей нынешней должности! Но  и  честь
мундира отставного спецназовца поддержать хочется.
   - А это еж или ежиха?  -  хитро  спросил  я  в  соответствии  с  этим
скромным желанием.
   - А кто ж их разберет? - озадачился  Лева  и  стал  чем-то  отдаленно
похож на роденовского "Мыслителя".
   Здесь он, голубчик, и попался, потому как я  слышал,  что  только  еж
может отличить ежа от ежихи.
   - Вот узнай, а потом приходи, поговорим...
   - А где узнать?
   - Ты, похоже, пенсию свою ментовскую не заслужил, если меня  об  этом
спрашиваешь.
   Тоже мне, розыскник...
   Вот так - красиво и категорично. И  пусть  сам  разбирается  с  этими
колючками. Я же в доме, кроме кошек, никого сроду и не держал.
   - Ладно, - Лева, похоже, расстроился. -  Да,  к  тебе  сейчас  клиент
подойдет. Я его на тебя "расписал", чтобы у тебя пролежней на  спине  не
образовалось... Он сейчас в бухгалтерии. Аванс оплачивает.
   И шеф ушел.
   Надо же так... Нехорошо получилось. Человек ко мне - со  всей  душой,
даже работу, а следовательно, и дополнительный заработок подогнал,  а  я
его чуть ли не матом .
   В дверь поскреблись. Я догадался, что это не  ежик  Левы  Иванова,  и
пригласил:
   - Да-да. Войдите, - и включил диктофон.
   Клиент оказался  молодым  человеком  лет  двадцати  пяти  -  двадцати
восьми. Вот его портрет: подслеповатые глаза за толстыми стеклами  очков
избегают смотреть прямо, но это, как мне показалось, не от  нечестности,
а от неуверенности в себе. А в целом - ничуть не примечательное лицо.  И
ничего не выражающее, кроме  той  же  неуверенности.  Однако,  при  всей
невзрачности, лицо запоминающееся.
   - Здравствуйте. Меня к вам направили.
   Моя фамилия Осоченко, - и  он  протянул  мне  корешок  от  приходного
бухгалтерского ордера.
   Я показал рукой на кресло и взял корешок.
   Каждое дело обычно  начинается  именно  с  этой  невзрачной  бумажки,
которую следует просмотреть и  вернуть  клиенту.  А  потом  отрабатывать
оплаченную им сумму. Как правило, отработка эта бывает довольно  нудной.
Чаще всего в детективное агентство обращаются люди  с  просьбой  собрать
сведения или о конкуренте, или о предполагаемом компаньоне  -  чтобы  не
обжечься в каком-то деле.
   - Итак?
   - А я уже вкратце рассказывал вашему директору... - начал он,  словно
школьник, не выполнивший домашнее задание.
   - А теперь расскажите мне подробнее, - перебил я. - И смелее, молодой
человек. Сегодня я сыт и клиентов съедать не собираюсь.
   Терпеть не могу, когда мямлят.
   - Вчера убили моего друга... - и долгая пауза.
   Неужели не мог отрепетировать свою вступительную речь перед тем,  как
сюда прийти?
   - Милиция что говорит?
   - Ничего пока.
   - Где убили?
   - Дома.
   - Убийца?
   - Вот в этом-то все и дело...
   Теперь и ежику понятно. Тому самому, который у  Левы  Иванова  молоко
пить не желает.
   Просто - все по  полочкам  разложено.  Оказывается,  дело  в  убийце.
Послушаем дальше - может, и еще что новое узнаем?
   - Понимаете, он сам редко кололся, а жену колоться заставлял...
   - Убийца?
   - Нет, убитый. Нравилось ему смотреть, как Санька "плавает" от укола.
Так и позавчера вечером было. А вчера утром  она  пришла  в  себя  после
дозы... Сидит в кресле, в руках -  пистолет...  А  на  полу  -  Валентин
валяется.
   С простреленной головой. Сама она ничего не помнит.
   Опять долгая пауза.
   - А дальше? - вынужденно подогнал его я.
   - Она пошла в милицию. У  них  райотдел  -  рядом,  через  дорогу.  И
сказала, что мужа убила. Ее арестовали.
   Теперь я паузу поддержал. Мое скудоумие - что сделаешь, от природы  я
такой! - не позволило мне  сразу  сообразить,  чего  же  хочет  от  меня
настойчивый посетитель в таком ясном деле.
   - Санька не могла это сделать,  -  сказал  Осоченко  наконец,  словно
Рубикон перешел.
   Вот так. Теперь все ясно. Или почти все...
   - Вас как зовут? - спросил я.
   - Осоченко.
   - А имени у вас нет?
   - Есть. Гоша, - он покраснел и опять отвел  глаза.  Ресницы  его  при
этом замигали так часто, словно в глаз бревно ветром занесло.
   Должно быть, не любит свое имя.
   А у меня, кстати сказать, уже включилось  "зажигание",  и  проявилась
просто необыкновенная страсть к работе. Я старался быть вежливым:
   -  Гоша,  я  понимаю,  что  вы  по  каким-то   причинам   переживаете
случившееся, принимаете все  это  близко  к  сердцу.  Но  давайте  сразу
договоримся - вы заплатили  деньги  с  определенной  целью.  Я  пока  не
понимаю, с какой именно. Поставьте мне конкретную задачу, а потом я буду
задавать   вам   вопросы.   Так   у   нас   разговор   получится   более
членораздельный. Итак, чего вы хотите?
   - Я хочу, чтобы вы доказали невиновность Саньки, -  как  ни  странно,
понял он все же мой  вопрос.  И  даже  сумел  сказать  фразу  достаточно
твердо.
   - Но она сама призналась?
   - Она ничего не помнит. Она же была под кайфом...
   - Хорошо. А  откуда  у  вас  уверенность,  что  она  не  могла  этого
сделать?
   Теперь клиент задумался на пару минут.
   - Я их очень хорошо знаю. Знал, то есть...
   Его - знал, ее - знаю... - он явно запутался во временных окончаниях.
- Мы в одном классе учились и до сих пор дружим. Дружили, то есть... Она
любила его...
   - Это еще ничего не  значит.  Наркотики  существенно  меняют  психику
человека.
   - Она не была конченой наркоманкой...
   И потом, когда она пришла в себя, дверь квартиры была открыта...
   - Но, как я  понимаю,  ваша  уверенность  основана  исключительно  на
предположении?
   А о чем говорят факты? Вы познакомились с милицейским протоколом?
   - Нет... - смутился он.
   - Поймите, я могу этим делом заняться, но давайте  сразу  договоримся
конкретно, чтобы потом недомолвок не было и  взаимонепонимания,  хорошо?
Вы  ставите  мне  задачу  доказать  ее  невиновность.  Я  знакомлюсь   с
материалами дела и только после этого уже смогу вам ответить -  есть  ли
хоть какая-то возможность отвести от Саши подозрения. Если нет  -  то  я
ничем помочь вам не смогу.
   - Хорошо... Я так и думал.
   - Договорились. Еще один вопрос.  Вы  также  хотите,  чтобы  я  нашел
убийцу, если это не она?
   - Нет. Этим пусть занимается милиция.
   Я не настолько богат, чтобы все оплачивать.
   Странно, но в  его  глазах  я  вдруг  уловил  железную  непоколебимую
твердость.  И  эта  твердость  как-то  не  вязалась  с   тем   первичным
впечатлением,  которое  я  составил  о  Гоше  Осоченко.  Похоже,  парень
жадноват. Впрочем, эту фразу - "я не настолько богат" -  говорит  каждый
второй клиент, и я к ней уже привык.
   И не каждый из них достаточно жаден. Проверено.
   - Но, вероятно, поимка  настоящего  убийцы,  если  он  существует  не
только в вашем воображении,  будет  единственной  возможностью  доказать
невиновность жены убитого. Как тогда?
   - Тогда - да...
   Я  протянул  руку  под  стол  и  выключил  диктофон.  Предварительный
разговор закончен, пора приступать к предварительному расследованию,

3

   Как  правило,  "по  степени   тяжести"   убийства   не   расследуются
райотделами. Такие дела уходят или в городское управление, или же  сразу
в областное,  или  вообще  с  разбегу  в  следственный  отдел  ФСБ,  что
автоматически ставит их на контроль Генеральной прокуратуры.
   Для начала я набрал телефонный номер горотдела.
   - Мне нужен  Лоскутков,  -  на  начальственный  тон  здесь  реагируют
адекватно, поэтому я всегда стараюсь говорить с интонациями  крупного  и
толстого руководителя, когда звоню в отдел, ведающий убойными делами.
   Стопроцентный вариант.
   - Минутку.
   Раньше, бывало, когда я сначала называл себя, мне  приходилось  ждать
минут по пять.
   Сейчас Лоскутков взял трубку почти сразу.
   Прокашлялся прямо в микрофон, чтобы уши мне хорошенько прочистить,  и
только после этого хмуро рявкнул:
   - Слушаю.
   - Здравствуй, майор.
   - Привет, майор.
   Это  традиционное   наше   приветствие.   Не   в   лучших   традициях
литературного русского языка, но  слушающий  такое  приветствие  поймет,
сколько пренебрежения мы вкладываем в звание друг друга.
   - У меня к тебе вопрос. По вчерашнему убийству. Жена застрелила мужа.
Знаешь?
   - Слышал.
   - Дело - у тебя?
   - Ты что? Оно же раскрыто по горячим следам! Нам его и не передавали.
А что тебя интересует?
   - Все. Я с  ребятами  из  райотдела  почти  незнаком.  Ты  не  можешь
походатайствовать  за  меня,  чтобы  дали   возможность   в   материалах
поковыряться?
   - Пожалуйста. Позвони через пять минут.
   Я успел заварить себе чай и с  мстительным  чувством  даже  переложил
лишку сахара. Мстительность - это оттого, что  сам  майор  Лоскутков  на
чайную чашку обычно кладет целую совковую лопату сахара. А поскольку  он
сейчас далеко и до моей сахарницы ему не дотянуться, то  я  имею  полное
право над ним понасмехаться.
   Он позвонил сам.
   -  Поезжай  в  отдел.  Я  договорился.  Ты   вообще-то   чем   сейчас
занимаешься?
   - Чай пью, - сказал я невинно, вроде бы между делом, но со вкусом.  -
Только вот сахара по ошибке переложил. Ты же знаешь, я  слишком  сладкий
не люблю. Но придется  пройти  через  все  муки,  не  оставлять  же  его
недопитым. Такого мне моя жадность не простит.
   Лоскутков сделал вид, что ему пора ложиться в госпиталь - слух совсем
пропал.
   - Про Лешего слышал?
   - Слышал.
   - Ничего интересного сказать не имеешь?
   - Что будет, сообщу.
   - Ладно. Оставь сахарку на мою долю.
   У нас сейчас весь отдел на ушах стоит.  Но,  может,  выберу  вечерком
время, заскочу... - и он положил трубку.
   На ушах они стоят, как я догадался, из-за  Лешего.  Есть  из-за  чего
постоять. Есть из-за чего на ушах  даже  мозоли  натереть,  если  стоять
придется достаточно долго.
   Лешим городские газеты прозвали  серийного  убийцу,  который  наводит
страх  на  парочки,  желающие  "отдохнуть"  в  автомобиле  на   окраинах
городского соснового бора. Если не было подходящей  свободной  квартиры,
то подобные парочки ехали в городской  бор.  Ставили  машину  где-нибудь
среди зарослей. Там Леший и  подкарауливал  их.  Он  убивал  обоих  -  и
мужчину, и женщину. Мужчину просто убивал, без затей -  и,  похоже,  без
злости.
   А вот над убитой женщиной еще и издевался - кромсал ножом тело, лицо,
разрезал рот так, что губы становились лоскутьями, распарывал живот. Но,
самое интересное, не насиловал.
   Впрочем, это-то как раз и говорит о том, что действует маньяк.
   Типичный маньяк.  Первый  случай  произошел  три  года  назад.  Тогда
женщина была одна.
   И не было машины. Убийство произошло ночью, жертва была сильно пьяна.
К "серийным" дело отнести,  естественно,  было  еще  нельзя,  хотя  сами
садистские  методы  убийцы  заставляли  задуматься  о  его  вменяемости.
Предполагали месть, состояние аффекта. Повторения, по правде говоря,  не
ждали. Всегда думается, что маньяки появляются где-то  там,  в  стороне.
Два года назад преступление повторилось уже трижды, хотя  и  с  большими
перерывами.    Теперь    присутствовали    пары.    Почерк    постепенно
выкристаллизовался. Одним из  убитых  оказался  милиционер,  у  которого
Леший позаимствовал пистолет. Тогда газеты и  начали  поднимать  шум.  В
прошлом году бор казался тихим и безопасным. Думали, что маньяк исчез. А
за последний месяц - снова  три  случая.  С  интервалом  в  два  дня.  И
ментовка, и ФСБ бегают  сломя  голову,  пытаются  что-то  выискать.  Но,
насколько мне известно, имеют они в  наличии  только  частицы  кожи  под
ногтями последней жертвы, отпечаток башмака (похоже, армейского образца)
и проржавевшую опасную бритву со следами крови. Однако Леший действовал,
как я слышал, ножом.
   Только однажды воспользовался пистолетом.
   Тем самым, милицейским. Так  что  бритва  вполне  может  принадлежать
другому маньяку.

Глава вторая

1

   Дверь районной ментовки с превеликим трудом поддалась  моим  усилиям.
Но все же я справился - пригодились  годы  изнурительных,  до  последней
капли пота тренировок.
   А оказалось, что столько труда прилагал напрасно.  "Уголовный  розыск
располагается в соседнем  здании",  -  сообщил  мне  суетливый  дежурный
капитан с гноящимися глазами.
   - А чего тебе там надо? - спросил капитан  и  почесал  погон,  словно
между звездочек у него в футбол играли  блохи,  а  он,  как  старший  по
званию, их матч судил.
   - Инспекторская проверка... - ляпнул я, и капитан вытянулся,  начисто
забыв про футбольный матч.
   Вышел  я  из  здания  легче,  чем  вошел,  и  сразу  сообразил,   где
расположилась районная "уголовка".
   Там меня уже ждали.
   Почти абсолютно  лысый  опер,  по  ехидству  судьбы-злодейки  носящий
фамилию Кудрявцев, выглянул между двух стопок бумаг,  по  высоте  равных
тумбочкам того стола, на котором их расположили, и показал мне на  стул.
Мебель в районной "уголовке" ещ