ись панике и моральному
разложению под воздействием посылаемых им телепатических сигналов.
  - В чем назначение этих сигналов, сэр? - спросил один из шведов.
  - Это психическая проекция тех ужасов, которые ему представлялись, -
отвечал доктор.
  - Почему он без ноги, доктор?
  - Я ампутировал ему конечность, потому что она стала подгнивать, теперь у
него гниет вторая нога.
  - Есть шанс, спасти ее?
  - Нет, гангрена пошла выше. Он неизлечим, в сущности, и обречен на
медленное угасание.
  - Но, пока он будет умирать естественной смертью, с ним вместе погибнет
вся страна! - встревожились гости, - может быть, имеет смысл умертвить
беднягу, во имя спасения нации?
  Ашкенази наклонился к больному.
  - Виолетта, - едва слышно шептал умирающий, - моя милая служанка...
  - Этим именем он называет женщину, которую вообразил себе... - тихо
пояснил Ашкенази.
  - Неужели он не понимал, что с ним происходит?
  - Его последние сигналы имели спорадический характер. Я думаю, он
догадывался о постигшем его несчастье.
  Академик тяжело вздохнул и поправил сползшую с больного простыню.
  - Я не вправе лишать его жизни, - сказал он, - впрочем, это уже и ни к
чему, спасти этого несчастного невозможно, несмотря на то, что я открыл
новое средство против газа Изатрон...
  Члены Красного креста с уважением и надеждой взирали на чудаковатого
доктора.
  - Видите ли, оружие это биологическое и в некотором смысле этническое, -
задумчиво произнес доктор, - в основном оказывает свое действие на
общество, ослабленное в моральном плане. На евреев диаспоры, к примеру,
действие газа не распространяется.
  - Что же такое случилось с вашими соотечественниками?
  - Ими овладела гордыня, господа. Они забыли о любви к ближнему и
подразделяли людей на своих и чужих. Я сам грешил всем этим - был
несдержан, зол и нетерпим...
  - Так в чем же суть вашей методы, доктор?
  - В любви и жалости.
  Члены Красного креста с удивлением переглянулись. Все объяснялось так
просто, что казалось даже неубедительным.
  - Я проникся любовью и жалостью к людям, - продолжал академик, - и
действие газа не страшно мне, видите, я даже не надеваю противогаз.
  Недоверие светилось в глазах гостей.
  - Ко мне поступил больной по фамилии Кадишман, - сказал Ашкенази, - он
был в состоянии тяжелой депрессии, и галлюцинации его носили особенно
мрачный характер: то он представлял себя полицейским, то тараканом и
воевал с изменившей ему женой, хотя на самом деле был инженер строитель,
и никакой жены у него отродясь не бывало. Я внушил ему, что только любовь
спасет его. Можете убедиться, господа, он выздоровел, слава Богу, и
помогает мне в моей повседневной работе.
  Рядом с доктором стоял плотного сложения молодой человек, который
исполнял при нем должность ассистента. Он широко улыбался гостям своей
открытой белозубой улыбкой, как бы говоря им - да, господа, я
действительно до сих пор не был женат.
  В эту минуту послышался предсмертный стон Циона Заярконского.
  - Он умер, - печально сказал доктор.
  Лица работников Красного креста вытянулись и приняли скорбное выражение.
  - Любовь наша теперь ему ни к чему, - продолжал академик, - но сынам
Израиля хорошая доза любви отнюдь не помешает. Одной моей любви, а также
этого молодого человека, он показал на Кадишмана, к сожалению,
недостаточно.
  - Есть какой-нибудь выход, доктор?
  - Мы должны объявить международный день симпатии к великому еврейскому
народу.

  * * *

  На следующий день в Америке и других странах мира было объявлено время
проведения так называемого лечебного сеанса по методике академика Сидора
Лейбовича Ашкенази. В этот час, если уж не любить, то, по крайней мере,
подумать о евреях с симпатией, призывалось все взрослое население земного
шара. Задача эта была не из простых - украинцы, немцы и другие члены
содружества наций отложили все свои текущие дела и направили свою любовь
на еврейских братьев, болея за них душой и искренне желая помочь им.
  После столь чудодейственного сеанса, впервые за последние дни народ
Израиля спал ночью спокойно - без оглушительно воющих сирен и кошмарных
сновидений.
  На следующее утро небо над страной было ясным, безоблачным и синим.
  Повсюду слышался птичий гомон и звонкие голоса детей, которых выпустили,
наконец, играть на улицу.
  Выспавшиеся жители Тель-Авива проснулись навстречу солнечному дню и новой
радостной жизни.


  К о н е ц


--------------------------------------------------------------------
Данное художественное  произведение  распространяется  в электронной
форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
основе при условии сохранения  целостности  и  неизменности  текста,
включая  сохранение  настоящего   уведомления.   Любое  коммерческое
использование  настоящего  текста  без  ведома  и  прямого  согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 18.12.2001 14:42