нется им. Они намеревались  отогнать  ее  на
хоздвор и потихоньку раскурочить на запчасти,  а  затем  продать  их,  а
деньги  пропить.  Но,  к  их  несчастью,  мимо  проходил  участковый   и
заинтересовался, чья это машина красуется на берегу.  Он  сообщил  номер
автомобиля в район, те  запросили  область,  и  через  час  в  небольшую
деревню прибыл целый милицейский и таможенный кортеж.

***

   - Потом вышел на трассу, - продолжал  рассказ  Жучихин.  -  Остановил
иномарку с тонированными стеклами и доехал до Демидовки.  Ты  мне  лучше
скажи, что мне теперь делать? - в конце спросил он.
   - Прежде всего, не паниковать. Пока поживи у меня, потом посмотрим.
   - Но ты меня не бросишь? Не отдашь этим, - он мотнул головой  куда-то
в сторону.
   - Ты что, смеешься, что ли? -  возмутился  подполковник.  -  Это  все
равно, что самого себя сдать.
   Жучихин подумал, что сказано справедливо. Он  знал  о  своем  хозяине
практически все, и тайное и явное. Успокоившись, он даже  выпил  бутылку
пива, предложенную Мамоновым.
   - Кто Дика грохнул, видел? - спросил Мамонов.
   - Твои... из патрульной службы. Приехали за Гусем, а его нет. Вот они
со злости псов и порешили.
   Это было неожиданностью.  Раз  приходили  за  Гусем,  значит,  в  ход
вступила прокуратура. А если все это про  шло  мимо  него,  то  это  уже
дурной знак.
   "Уезжал, все было тихо. Странно. Что-то случилось, пока меня не было.
Надо навестить родное управление".
   - Я сейчас уеду, а ты оставайся здесь, располагайся, как у себя дома.
   Мамонов вышел на крыльцо,  хотел  спуститься  вниз,  но  раздумал.  С
минуту постоял, потом снял китель и позвал прапорщика:
   - Иваныч, тебе все равно, а я пачкаться не хочу. Возьми Дика, брось в
багажник.
   - Зачем это?
   - Да отвезу, выброшу где-нибудь по пути, а то вонять скоро будет.
   Прапорщик согласился со своим "благодетелем".
   Они подошли к машине, Мамонов открыл багажник. Жучихин поднял пса  за
задние ноги и  бросил  туда  несчастное  животное,  но  Мамонов  остался
недоволен:
   - Нет, ну ты как его положил? Переверни!
   - Зачем? - удивился прапорщик.
   - Слишком много места занимает. Сейчас еще кое-что погрузим.
   Жучихин пожал плечами и  склонился  над  багажником,  поправляя  труп
овчарки.
   В это время Мамонов воровато оглянулся по сторонам и,  вытянув  руку,
выстрелил прапорщику в затылок. Перед этим он обернул пистолет  кителем,
поэтому выстрел прозвучал  глухо,  больше  похожий  на  громкий  хлопок.
Громоздкое тело Жучихина ткнулось вперед, ноги слегка дернулись, а потом
обмякли. Вложив пистолет в кобуру, подполковник с усилием затолкал  тело
личного поверенного в багажник в пару к Дику, но закрыть  его  не  смог.
Плюнув, Мамонов  вернулся  в  дом  и  вскоре  вышел  с  точно  таким  же
"дипломатом",  как  тот,  что  закопал  в  Зубовской  пуще.  По  здравом
рассуждении подполковник решил, что закапывать в одном  месте  все  свои
богатства слишком опасно и неосмотрительно - мало ли что...
   Было уже совсем темно, и он надеялся, что никто не  обратит  внимания
на машину с открытым багажником. Да и ехать решил недалеко, до ближайшей
густой лесополосы. Лопату из салона он так и не вынимал.

Глава 33

   Во втором часу ночи Гусь взглянул на часы и поморщился: Антоша что-то
задерживался, и это нервировало Вадима. Он  покосился  в  угол,  где  на
кровати притулились его пленники. Татьяна закуталась в  клетчатый  плед,
им же прикрыла спящего Ромку. Несмотря  на  то  что  ночь  была  теплой,
истинно летней, ее трясло как в лихорадке. Она никак не могла  поверить,
что все это происходит на самом деле с  ней  и  с  ее  маленьким  сыном.
Татьяна, конечно, знала, кто ее муж, и предполагала, чем он  занимается,
но никогда не думала, что и ее коснется черная сторона этой  красивой  и
благополучной жизни.
   Что касается Аркадия, то он сразу понял, что Татьяна именно та самая,
единственная женщина, дарованная ему для счастья и создания  семьи.  При
ней он никогда не вел разговоров на скользкие, "профессиональные"  темы,
все совещания с братвой проводились либо  за  закрытыми  дверями  в  его
доме, либо в Демидовке, в новых хоромах Гуся. Если при жене  приходилось
вести  срочные  телефонные  разговоры,  то  Аркадий  переходил  на  язык
сплошных намеков и значительных интонаций.
   Открылась дверь, и в помещение зашел  один  из  гусевских  качков  по
кличке Мазут.
   - Блин, эта "Тайга" такая хренотень! Она комаров  не  отпугивает,  а,
наоборот, как бы приманивает. Слышь, Вадим,  может  быть,  мы  костерчик
разведем, небольшой, а? А то ж невозможно так, зажрали!
   Гусь взбеленился. Он поставил эту парочку придурков метрах в трехстах
от турбазы совсем не для того, чтобы они разводили костер, который можно
увидеть издалека.
   - Совсем охренел, что ли? Я вас зачем туда  поставил?  -  он  взял  с
подоконника и отдал охраннику баллончик с аэрозолем. - На вот, эта штука
лучше действует. И не высовывайтесь раньше времени.
   Мазут нехотя вышел. Пройдясь по  комнате,  Гусев  снова  плюхнулся  в
кресло, чуть подумав,  позвал  сидящего  перед  телевизором  в  соседней
комнате мужика:
   - Мишаня!
   Бывший десантник тут же появился на пороге и вопросительно  посмотрел
на хозяина. Тот жестом показал на руку, и Мишаня начал готовить все  для
укола: шприц, делать раствор. В самый разгар приготовлений  из  соседней
комнаты раздался голос еще одного человека:
   - Слышь, Гусь, а вдруг Антоша на нас уголовку наведет?
   - Не наведет.
   - Почему? - спросил упрямец, появляясь на пороге. Это был  тот  самый
мужик, что нагло сел в Татьянин "опель". Он был самый  старший  из  всех
гусевских гвардейцев, широкоплечий, с седым ежиком волос и  малоприятным
лицом породистого бульдога. Кличка у Анатолия Егорова была под стать его
внешнему виду: Папа. Ему стукнуло уже  пятьдесят  шесть,  из  них  ровно
половину Папа провел в тюрьме, попадая по статьям более  чем  серьезным:
за  нападение  на  инкассатора,  грабежи  и  разбой,  за   убийство   на
автостраде. В отличие от Антоши и Вадима Папа  с  нажитым  имуществом  и
свободой мог расстаться легко и даже весело, такой уж у него  был  склад
характера. За шесть лет, проведенных на свободе, он обзавелся  новеньким
"фордом", большим одноэтажным коттеджем, куда переселил жену, родившую и
исправно вырастившую ему двух сыновей, таких же, как и отец, здоровенных
и  безалаберных.  Но  потеря  этого  меньше  всего   волновала   старого
налетчика. Зона для него была одним из видов существования, привычным  и
знакомым. Почти домом.
   -  По  кочану!  -  взбеленился  Вадим,  вырывая  руку  из-под  жгута,
наложенного Мишаней. - Потому что они у нас!
   Гусев кивнул в сторону своих заложников, но это не  остановило  Папу.
Он  лишь  дождался,  когда   десантник   закончит   свою   специфическую
медицинскую процедуру, и вновь поделился своими сомнениями:
   - А ты уверен в этом? Если он раз продался уголовке, то может пойти к
ним еще раз. А за теми не заржавеет. Не зря ведь мы здесь торчим.
   -  Нет,  -  буркнул  Вадим,  которого  в  этот  момент  меньше  всего
интересовали проблемы местной уголовки. Несколько минут он сидел прикрыв
глаза, а потом, открыв их, спросил:
   - А что вы мужики, теряетесь? Здесь такой лакомый кусочек,  могли  бы
использовать. Все равно ей уже ничего не светит.
   Гусев с ухмылкой кивнул в сторону Татьяны.
   - Ты че, Гусь, дурак, что ли? -  Папа  высоко  поднял  брови  и  даже
повертел у виска пальцем.  -  Антоша  приедет,  он  же  нас  всех  здесь
наизнанку вывернет.
   Этого Вадим боялся больше всего. Он  легко  взял  власть  в  бригаде,
взял, потому что этого хотел сам Антоша. Так же легко он настроил против
Антоши этих  парней.  Почувствовав,  что  в  городе  их  нещадно  начали
зажимать менты, братва сразу поверила, что сдал их бывший  бригадир.  На
самом деле личный авторитет  Вадима  не  шел  ни  в  какое  сравнение  с
отношением братвы к Аркадию Антонову. Того же Нургалиева Вадим застрелил
лично, чтобы поднять свой вес в глазах этих качков. И вот  сейчас  более
чем неприятный сюрприз. Гусь понял, что если Антоша приедет,  то  сможет
снова взять власть в свои руки. Надо было что-то делать, и немедленно.
   Папа прошел в соседнюю  комнату,  сел  в  кресло  перед  телевизором.
Передавали какую-то молодежную лабуду, рок-фестиваль с толпой  опившихся
пивом малолеток.
   Позевывая, Папа взял в руки пульт, чтобы переключить программу, но  в
это время в комнату мелкими шажками вошел Вадим и, вскинув  пистолет,  в
упор выстрелил в затылок старого уголовника.
   Через пару минут из караула прибежал встревоженный Мазут:
   - Чего у вас тут за пальба?
   - А, не обращай внимания, - благодушно сказал развалившийся в  кресле
Гусев. - Папа отбыл на небеса. Ты  что,  балда,  по  рации  не  мог  это
спросить?
   - Да как-то забыл про нее, - смущенно сознался Мазут,  не  обладавший
способностью быстро ориентироваться в сложившихся обстоятельствах.
   - Больше не приходи, что бы ни случилось. Ладно, пока иди  вон  лучше
Мишане помоги, а то он один с этой бабой не справится.
   Из  соседней  комнаты  доносились  звуки  борьбы,  что-то   упало   и
разбилось, послышался звук пощечины,  тонко  вскрикнула  женщина.  Мазут
подскочил к двери, заглянул внутрь и, заржав, исчез в комнате.
   Свет фар полоснул темноту двумя острыми лучами лишь  в  третьем  часу
ночи.
   Сидевший  в  карауле  Мазут  напрягся  и,  передернув  затвор,   тихо
выругался. Его напарник минут пятнадцать назад пошел в коттедж за  своей
долей бесплатного удовольствия. Задача у Мазута была проста  и  понятна:
посмотреть, один ли приехал Антоша, и если за  ним  будут  ехать  менты,
дать знать Гусю.
   Но он никак не рассчитывал остаться в этой яме один.
   Торопливо включив рацию, он сказал в микрофон только два слова:
   - Он едет.
   - Хорошо, смотри там внимательно, - тут же отозвался Вадим.
   - Сашка там скоро?
   - Его не жди, не успеет.
   Пост Мазута располагался рядом с дорогой.  Единственное  дерево  этой
местности года два назад вывернуло с корнем, от него  осталась  довольно
вместительная яма, в которой  и  разместился  подручный  Гусева.  Парень
затаил дыхание, машина приближалась. Мазут отлично рассмотрел  в  салоне
знакомую фигуру бывшего бригадира и, когда  внедорожник  миновал  откос,
торопливо сказал в микрофон:
   - Он один.
   - Хорошо, значит, как договорились: если услышишь в доме выстрелы, то
стреляй в любого,  кто  выйдет  на  улицу.  Я  тебе  сообщу,  когда  все
кончится.
   Черный "гранд-чероки", мягко урча, развернулся около домика, и Антоша
заглушил двигатель.
   Его ждали. Круглый матовый фонарь над входом освещал  сосредоточенные
лица вышедших  на  улицу  самого  Гусева  и  двух  парней  с  автоматами
наизготовку. У Аркадия появилась мысль, что  его  пристрелят  сразу  же,
едва он покинет салон, но широкая улыбка его  бывшего  друга  предвещала
другое развитие событий.
   "Нет, этот сразу не убьет, он  сначала  повыпендривается,  силу  свою
покажет", - понял Аркадий.
   -  Ну  вот,  а  мы  тебя  уж  тут  заждались!  Соскучились  даже,   -
жизнерадостно воскликнул Вадим.
   "Обкололся, сука, и доволен", -  присмотревшись  к  гусевской  морде,
определил Антоша. Мишаня с автоматом рывком отворил заднюю дверцу джипа,
направил Ствол вниз, но потом отвел  оружие  в  сторону  и  отрицательно
мотнул головой:
   - Нет никого.
   - Деньги привез? - спросил переставший улыбаться Гусь.
   Аркадий молча кивнул в сторону машины, и все тот  же  Мишаня,  открыв
дверцу рядом с местом водителя, вытащил черный "дипломат".
   - Ну вот и ладушки, пошли проведаем твоих?
   Аркадий вошел в домик вслед за Вадимом, и первое,  что  он  увидел  в
комнате, было застывшее лицо Татьяны с невероятно расширенными зрачками.
Волосы ее были всклокочены, под левым  глазом  небольшой  синяк,  нижняя
губа припухла. Руки ее судорожно сжимали накинутый  на  плечи  плед,  но
между двумя половинами шотландской  шерсти  Антоша  заметил  разорванное
платье. Он рванулся вперед на Гусева, схватил его за горло.
   - С-сука, я тебя придушу!.. - прорычал он, но тут же получил  сильный
удар прикладом по голове, и массивное тело Антоши медленно сползло вниз.
   Он все же успел хорошо прижать Вадима, так что тот пару минут не  мог
говорить, только растирал руками шею, а потом со всей силы несколько раз
пнул бесчувственное тело Аркадия.
   - Падаль, еще кусается, - и Гусь от  всей  души  полил  матом.  Потом
Вадим трясущимися руками взял рацию, нажал кнопку вызова и спросил:
   - Мазут, как у тебя там?
   - Все на мази, тихо, как в морге.
   - Дурак! Нашел как шутить!
   Роман проснулся и,  подняв  голову,  с  недоумением  осматривался  по
сторонам, Татьяна рывком притянула сына к себе, стараясь, чтобы  сын  не
увидел лежащего на полу избитого отца.
   Антоша начал приходить в себя, и Гусь еще раз  ударил  его  ногой  по
голове.
   Аркадий застонал, обхватил лицо  руками,  но,  переждав  боль,  снова
начал упрямо подниматься на ноги.
   - Падла, я тебя на куски разорву, - прорычал  он.  Губы  Антоши  были
разбиты, по подбородку текла кровь.
   - Уже не сможешь. Кончилось твое время, Антоша. Если бы ты знал,  как
ты мне надоел за эти годы!  -  Гусев  говорил  смачно,  с  наслаждением,
кривясь в жуткой своей улыбке. - Ты же меня за шестерку держал, так,  на
подхвате. "Гусек, сходи, пивка купи!" - передразнил он. - Помнишь такое?
А я тебе не  "гусек",  я  Гусев,  Вадим  Александрович,  единственный  и
неповторимый! Ты же тупой, Антоша!
   Тупой, как этот валенок! Если б не я, ты бы не имел  и  половины  тех
бабок, что лежат сейчас в этом "дипломате". Кто придумал доставлять геру
через Мамона? Я.
   Кто тебя скрутил с железногорской братвой? Тоже я. Ты без меня  ноль,
куча мяса, Антоша.
   - Ты пидор, вот ты кто, - прохрипел Аркадий, и снова Вадим ударил его
ногой по лицу. Кровь брызнула из носа, Гусев хотел добавить еще, но  его
остановил Санек:
   - Постой, давай сначала посмотрим, что он привез. Может,  тут  и  нет
ничего.
   Вадим понял волнение своих парней.  Им  он  обещал  разделить  деньги
Антоши, это была плата за огромный риск сегодняшней ночи.
   - Давай, открывай, - велел он.
   Если бы Санек мог прочитать  мысли  своего  шефа,  он  бы  не  спешил
открывать "дипломат". Вадим ничего не  собирался  делить.  Подтверждение
находилось в соседней комнате: такой же кейс  с  долларами,  героином  и
несколькими загранпаспортами на разные имена, но с фотографиями Гусева и
его сына. По задумке Вадима, он должен был, обрубив в Кривове все концы,
спуститься вниз по Волге, до Астрахани. Там его уже ждал сын, и вместе с
ним через Каспий Гусев рассчитывал добраться до Баку, а затем и  дальше,
где уже никто не будет интересоваться его прошлым и будущим.
   "Сейчас он откроет, я выстрелю ему в затылок, а потом в Мишаню. Затем
позову этого дурака Мазута и грохну его прямо на пороге. Вроде  все",  -
решил Вадим, нашарив в нагрудной кобуре предохранитель пистолета.
   Санек никак не мог справиться с замками "дипломата":
   - Гусь, здесь заперто.
   - Ключи, - потребовал Вадим, вытаскивая пистолет и направляя  его  на
бывшего друга.
   - На, подавись, - сказал Аркадий, вытащив из кармана связку и  катнув
ее по полу в сторону  стола.  Санек  подхватил  ее  с  живостью  клюющей
червяков трясогузки и снова занялся "дипломатом".
   - Есть, - сказал он, откидывая крышку. В "дипломат" уставился  и  его
напарник, Мишаня. Вадим вскинул пистолет, но в этот момент  лежавший  на
полу Антоша сделал ему ловкую подсечку, и  Гусев  с  грохотом  завалился
назад, машинально махнув назад  рукой,  случайно  нажав  на  спуск.  Под
грохот  выстрела  произошло  нечто  невообразимое,  в  соседней  комнате
зазвенели разбитые стекла, и в распахнувшуюся  дверь  ворвались  двое  -
Колодников и Паша Зудов.
   - Стоять! Руки! - заорал Колодников, стреляя из пистолета в  потолок.
Гусев с поразительной резвостью вскочил на ноги  и  кинулся  в  соседнюю
комнату, но оттуда вслед за оперативниками появилась  борцовская  фигура
капитана Могильнова.
   Не раздумывая, он двинул прикладом карабина по башке  Гусева,  и  тот
отлетел назад в крепкие объятия сидевшего у стены Антоши.
   - Вот ты мне и попался! - прохрипел  тот,  пытаясь  обхватить  руками
горло Вадима. В это время Паша и  Андрей  разоружали  гусевских  бойцов,
настолько обалдевших от всего происшедшего, что никто  из  них  даже  не
пытался сопротивляться. Когда оперативники обернулись к бывшим  друзьям,
Гусев с посиневшим лицом хрипел, а изо рта его текла, пузырясь, слюна.
   - Отпусти его! - заорал Колодников и подскочил к ним, пытаясь разжать
руки Аркадия. Одному Андрею было бы не справиться, но на  помощь  пришел
Зудов, и в глазах  Антоши  блеснуло  удивление,  когда  он  почувствовал
стальную хватку капитана. В конце концов им  удалось  освободить  рыжего
бандита, и тот откатился в сторону, с хрипом выплевывая кровавую слюну и
растирая руками шею.

Глава 34

   Идея воспользоваться для освобождения Антоновых катером самого Гусева
пришла в голову Колодникова еще  на  крыльце  ГОВД.  Он,  как  и  многие
кривовцы,  так  же  не  раз  бывал  на  популярной  в   народе   турбазе
"Солнечная", ныне заброшенной своими заводскими  хозяевами.  Со  стороны
города подъезд  там  действительно  был  один,  так  что  путь  по  воде
напрашивался сам собой.
   - Машину с дороги они засекут, это  точно.  Звук  мотора  услышат,  -
сказал шофер, и Колодников с ним согласился. Дорога  до  турбазы  заняла
неожиданно много времени: они чуть было не заблудились  в  ночном  лесу,
нещадно исцарапались об ветки и едва успели к приезду Аркадия  Антонова.
Все  вышло  как  нельзя  лучше,  о  штурме  во  время   передачи   денег
договорились заранее, и  Антоша  без  колебания  принял  на  себя  самую
сложную  роль  приманки,  прекрасно  понимая,  что  при  этом   придется
рисковать больше всех. Но он считал, что этот риск должен стать  как  бы
искуплением его вины перед сыном и женой.
   Все  задуманное  получилось,  и  Колодников   невольно   расслабился.
Отвлекся, наблюдая за  сценой  расставания  двух  друзей,  и  Могильнов.
Тертый, прошедший огни и воды Мишаня быстро оценил обстановку, стрельнул
глазами по сторонам  и  неожиданно  прыгнул  вперед,  схватил  со  стола
охотничий нож, вторым молниеносным  резким  движением  выхватил  из  рук
Татьяны ребенка и отскочил в угол.
   - Не подходи! - заорал он, поднеся блестящее лезвие к горлу Романа. -
Оружие на пол!
   -  Рома!  -  закричала  Татьяна,  кидаясь  вперед.  Зудов  еле  успел
перехватить ее. Все замерли, в этот  момент  ситуацией  могли  завладеть
бандиты, но Санек слишком ошалел  от  всего  происходящего  и  оцепенел,
вместо того чтобы поддержать Мишаню.
   - Отпусти ребенка! - велел Колодников, выдвигаясь  вперед.  Могильное
направил на бывшего десантника охотничий  карабин  Антонова,  но  Андрей
твердо сказал:
   - Не надо!
   Пару секунд в комнате висела тишина, и Колодников снова  обратился  к
гусевскому прихлебале:
   - Отпусти ребенка и иди. Тебе ничего не будет.
   - Ага, щас, так я тебе и поверю! -  ухмыльнулся  своей  изуродованной
мордой Мишаня.
   Колодников поднял вверх руки и сказал:
   - Иди, пока я тебя отпускаю. Но помни,  если  что-нибудь  сделаешь  с
ребенком, я тебя из-под земли достану! И умирать тогда ты будешь  долго,
это я тебе гарантирую, я - майор Колодников!
   Он сделал знак рукой,  и  Зудов,  по-прежнему  придерживая  застывшую
Татьяну, отошел в сторону, освобождая выход.
   - Иди, ключ в машине. Уезжай, - повторил Колодников.
   Мишаня несколько секунд  смотрел  в  глаза  этому  странному  на  вид
хлипкому мужику, и бывший десантник понял, что опер говорит  правду,  не
играет с ним в "кошки-мышки".  Стрельнув  глазами  по  сторонам,  Мишаня
начал медленно продвигаться  вдоль  стены  к  выходу.  В  его  громадных
ручищах младший Антонов казался бо