магазинов, бензоколонку, станцию автосервиса. Самое  забавное,
что с Колодниковым они были погодками, и оба учились  в  одной  школе  и
даже некоторое время в одном классе.
   Майор давно  точил  зуб  на  бывшего  одноклассника,  но  подобраться
вплотную не мог.
   Ему удалось лишь слегка пощипать  первого  мафиози  Кривова,  посадив
пару его братков по разным мелочам.
   Когда подъехали к зданию ОВД и посмотрели на  часы,  выяснилось,  что
уже второй час ночи и разыскивать синюю "десятку"  без  помощи  ГАИ  нет
смысла. Да и головы у всех троих соображали  с  трудом,  поэтому  решили
разъехаться по домам.
   Утром Колодникова, как говорят, совесть загрызла.  Едва  он  зашел  в
свой кабинет, как зазвонил телефон.
   - Да, Колодников.
   - Я тебя убью!
   Несмотря на свирепую ярость, изменившую голос, майор мгновенно  узнал
звонившего. Он хлопнул себя по лбу и взмолился:
   - Юр, прости, ради бога! Совсем вчера замотался.
   - Пристрелю как собаку! - в том же тоне продолжал лейтенант.
   - Юр, Юр, не спеши, я еще замолю свои грехи. Кстати, ты где сейчас?
   - А ты не догадываешься?! - Голос Астафьева был предельно язвителен.
   - Юр, я сейчас вызову двух своих орлов, и они  сменят  тебя.  Слушай,
пока ты там, найди в хирургии врача по фамилии, сейчас, - он  порылся  в
своей пухлой записной книжке. - Сударушкин. Как раз в его смену привезли
Орлову, может, он что-нибудь новое расскажет. Юр, я тебе с получки  литр
поставлю, ей-богу!
   - Нужен мне твой литр, - Астафьев покосился на сидевшую  в  метре  от
него медсестру и сказал, не вдаваясь в подробности; - Ты мне вчера такой
кайф обломал.
   Вчера вечером Юриного прихода ждала  суперкрасивая  женщина,  которую
Астафьев добивался более  полугода.  И  когда  она  наконец-то  решилась
изменить своему мужу-бизнесмену, отбывшему в командировку, неожиданно со
своей просьбой вмешался Колодников.
   Минут через двадцать прибыла смена, два веселых  оперативника,  почти
неразлучных по работе. Самсонова и Онищенко все звали Вовчик  и  Левчик,
как всероссийски известную пару - певца и сатирика. Вовчиком был  только
один из милиционеров, второй по документам значился как Леонид. Были они
толстячки-весельчаки и зубоскалить начали еще с порога.
   - Герою патрульно-постовой службы наш  пламенный  пионерский  привет!
Плывут пароходы: привет Юрашу!
   - Награждаешься орденом  Сутулого  первой  степени  с  непременным  и
экстренным вручением пинком под задницу.
   Обменявшись рукопожатиями, Левчик опять подколол Астафьева:
   - А нам сказали, что ты уходить не хочешь.
   - Я думаю, мы зря приехали, - поддержал его Вовчик.
   - Идите вы на фиг, - отмахнулся  от  них  усталый,  злой  и  голодный
лейтенант.
   - Палата номер пять. Глядя вслед коллеге, Левчик сказал:
   - Нет, ну совсем парень чувство юмора утерял.
   - Это  верно.  Но  главное,  чтобы  нас  с  тобой  здесь  так  же  не
замариновали на сутки.
   - Не, ты что! Я Фомина  с  кровати  подниму,  что  Фомина,  министра.
"Алле, это Грызлов? Мать твою, когда смена будет..."
   Астафьев разыскивал хирурга  Сударушкина.  В  прежние  времена  он  с
легкой душой послал бы Колодникова с этой просьбой на три буквы и  пошел
домой спать, но сейчас  какая-то  неведомая  сила  толкала  его  вперед.
Позевывая на  ходу,  он  сначала  поднялся  наверх,  в  хирургию,  потом
спустился вниз, в приемное  отделение,  и  только  в  травматологическом
отделении    нашел    молодого    круглолицего    врача     Сударушкина,
рассматривающего рентгеновский снимок.
   - Лейтенант  Астафьев,  уголовный  розыск,  -  представился  Юрий.  -
Скажите, вы позавчера принимали Орлову?
   - Да, я.
   - А вы случайно не знаете человека, который привез ее в больницу.
   - Случайно знаю.
   Юрий от неожиданности выронил из рук папку.
   - К-как? Откуда? - спросил он, не глядя сгребая в  кучу  вывалившиеся
листы, продолжая смотреть на хирурга снизу вверх.
   - Это могильщик с кладбища.
   - Откуда вы знаете?
   - Я прошлой осенью хоронил отца, поневоле  пришлось  познакомиться  с
этой личностью. Там их двое было: один постарше и этот парень.
   - И где мне его искать? - машинально, сам себя спросил Астафьев. - На
кладбище?
   - Скорее всего, именно там. Насколько я понял, он и живет там  же,  в
сторожке. Кажется, его зовут Бурлак, - доктор наморщил лоб припоминая. -
Да, точно! Бурлак.
   - Спасибо, большое спасибо.
   Забыв об усталости, Астафьев бегом спустился с крыльца и с удивлением
увидел "уазик" патрульно-постовой службы. Свистнув, он остановил его  и,
ввалившись в салон, спросил двух сержантов:
   - Вы куда сейчас?
   - В управление.
   - И мне туда же, и побыстрей.
   Мазуров был, естественно, на месте, с озабоченным видом перебирал  на
столе какие-то бумаги. Не здороваясь, Астафьев хлопнул ладонью  по  этим
бумагам.
   -  А,  Юра,  -  пробормотал  Мазуров.  -  Я  уже  слышал,  как   тебя
заарканили...
   - Я нашел того парня, - прервал его Юрий.
   - Какого? - не понял майор.
   - Того, что привез Орлову.
   - И кто же это?
   - Могильщик. Могилки роет на кладбище, там и живет, в сторожке. Зовут
Бурлак, не то кличка, не то фамилия.
   Мазуров даже покраснел от неожиданности, снял очки.
   - А я ведь знаю его, - признался  он,  -  помогал  нам  эксгумировать
Поморцева, помнишь? Ах да, это ж до тебя было. Как же я не узнал его  по
описанию? А ты как выяснил?
   - От врача, Сударушкина.
   Мазуров схватился за телефон:
   - Колодникову не звонил?
   - Да хрен ему, - хмыкнул лейтенант.
   - Колодникова мне, - сказал Мазуров в трубку. - А  где  он?  Понятно.
Поехал к мужику тому на синем "Москвиче", - сказал он, опуская трубку. -
Ждать его не будем, поехали.

Глава 7

   Казалось, в этот день им везет во  всем.  Сразу  же  нашлась  машина,
"Жигули", а на первом же перекрестке они чуть не столкнулись с "уазиком"
Колодникова.
   Тот, пообщавшись с владельцем "Москвича", тоже  спешил  на  кладбище,
так что дальше ехали в одной машине.
   - Он говорит, что этот самый парень перегородил ему дорогу. А тут еще
девица голая лежит, - возбужденно рассказывал Колодников. -  Говорит,  и
связываться не хотел, но могильщик этот с  ходу  сунул  ему  сотенную  и
попросил довезти до больницы. На это он и купился.
   - Однако денежный этот могильщик,  у  нас  на  такси  от  Гусинки  до
Аксеновки три червонца стоит, - удивился Мазуров. - Как  по-твоему,  это
он резанул Орлову?
   - Не знаю, сам голову сломал. Если он, то почему  потом  отвез  ее  в
больницу? Испугался? Как она к нему попала? С банкета на кладбище? Да  и
не слишком подходящее общество для студентки университета.
   - Ужастик какой-то, - пробормотал Юрий. - Просто триллер.
   - Да чего гадать, сейчас он нам все сам расскажет,  -  убедил  коллег
Колодников.
   Они действительно уже подъезжали, и "уазик", свернув,  остановился  у
ворот кладбища.
   Сторожка представляла собой деревянное ветхое  строение,  почерневшее
от старости, выбитые стекла заколочены фанерками, остальные покрыл  слой
пыли.
   Когда Мазуров осторожно приоткрыл  дверь,  ни  он,  ни  его  спутники
ничего толком не разглядели - свет почти не проникал в  помещение.  Лишь
распахнув  ее  пошире  и  впустив  яркий  июньский  свет,  они   увидели
безрадостную картину. Бурлак лежал поперек  старой  широкой  кровати  и,
судя по неестественной позе и окровавленной рубашке, был мертв.
   - Да, приплыли,  -  прокомментировал  Колодников.  Мазуров,  стоя  на
пороге, продолжал осматриваться по сторонам.
   -  Похоже,  тут  хорошая  махаловка  была,  -  сказал  он,  кивая  на
перевернутый стол и сломанную табуретку. На грязном полу валялись пустые
бутылки, несколько железных кружек, растоптанный  хлеб  и  сомнительного
вида пряники.
   - На этом полу следов мы не найдем, - решил Колодников и махнул рукой
Мазурову. - Подойди поближе.
   Они подошли к кровати и стали рассматривать труп. Астафьев понял, что
это именно тот человек, которого они искали,  слишком  он  подходил  под
описание: грубое лицо, неопределенного цвета  торчащие  волосы,  широкие
плечи, могучие, как у скульптурного  пролетария,  кулаки.  Потрогав  его
лоб, Колодников сказал:
   - Давненько его грохнули, остыл совсем.
   - Как минимум четыре пули, - сообщил Мазуров.
   - И стреляли  практически  в  упор,  -  добавил  Колодников.  -  Надо
вызывать экспертов.
   Он уже вытащил рацию, когда Астафьев нагнулся и спросил:
   - А что это у него в кулаке?
   Теперь все трое рассматривали правый кулак покойного.
   - Тряпка какая-то, - решил Мазуров.
   - Похоже, - подтвердил Колодников и осторожно потянул ее  из  пальцев
могильщика. - Крепко держит.
   - Еще бы, трупное окоченение.
   - Да нет, он ее так еще при жизни зажал.
   - Может, подождем экспертов? - предложил Мазуров.
   - Да сколько их ждать-то? Все-таки интересно.
   Андрею все же удалось разжать пальцы мертвеца и вытащить материю. Это
был кусок синей джинсовой ткани примерно с  ладонь  величиной.  Судя  по
рваным краям, его выдрали из брюк или куртки.
   - Хорошая джинсовка,  плотная,  -  сказал  Андрей,  пробуя  ткань  на
прочность.
   Юрий так же повертел улику в руках и высказал свое мнение:
   - Фирма. Что-то типа "Рэнглер" или "Леви Страус".  Мне  такое  не  по
карману.
   Что с ней теперь делать-то? - спросил он Мазурова.
   Тот покрутил тряпку в руках и вложил ее в пальцы покойного.
   - Ну вот, теперь можно и экспертов вызывать.
   Они вышли на крыльцо, закурили.  Пока  Колодников  по  рации  вызывал
дежурную часть, оперативники тихо переговаривались.
   - Спать хочешь?
   - Да нет, - Юрий кивнул в сторону трупа. - После такого не очень-то и
заснешь. Не дай боже приснится.
   - Тогда поработаешь еще немножко.  Я  понимаю,  что  не  хочется,  уж
больно интересное дело здесь  закрутилось,  однако  старые  тоже  нельзя
забывать. Надо по одному  адресу  съездить,  там  Вовку  Жесткина  вчера
видели.
   - Рваного? Не ошиблись?
   - Нет, стукачок у меня проверенный. Утром  сегодня  меня  у  подъезда
встретил, обрадовался. Гони, говорит, на пузырь, Вовик Рваный объявился.
Живет у своей старой подруги Машки Глухни.
   Вместе с криминалистами приехали неразлучные Вовчик и Левчик, которых
сменили на посту два рядовых милиционера. Чуть попозже подъехала "Волга"
с Сергеем Шалимовым, следователем прокуратуры. Последним обстоятельством
Мазуров был очень доволен. Шалимов, по его мнению, был  из  прокурорских
самым толковым, и, главное,  он  доверял  работникам  УГРО  по  большому
счету, не придираясь по мелочам. Вместе с Колодниковым он начал деловито
составлять протокол,  а  Мазуров  с  Колодниковым  отправились  в  отдел
прихватить пистолет Астафьева для предстоящей встречи  с  Жесткиным,  по
кличке Рваный. Они не могли даже предположить, что  задержание  Рваного,
подозреваемого в убийстве и скрывающегося до сего момента, произойдет не
так скоро, как они рассчитывали.
   Первый, с кем они столкнулись в дверях управления, был небезызвестный
Афонькин. Лицо воришки сияло радостью.
   - Стой! Ты чего это тут расхаживаешь? - тормознул  любителя  красивой
жизни Мазуров.
   - Как что, домой иду,  -  ухмыльнулся  тот.  -  Приходил  прокурор  и
признал, что меня задержали не правильно.
   - Это кто же у нас такой умный?
   Майор за руку подтащил Афонькина к окошку дежурного.
   - Киврин, кто этого орла отпустил?
   - Приходила Занчевская, проверила документы и  велела  отпустить.  Не
оформлен   соответствующим   образом.   В   частности,   нет   заявления
потерпевшего.
   Мазуров обескураженно  посмотрел  в  сторону  Астафьева.  Занчевская,
инспектор  прокуратуры  по  надзору,  славилась  своей  въедливостью   и
непримиримостью к нарушению буквы закона. Спорить с ней было бесполезно,
-  легче  уговорить  слона  станцевать  польку-бабочку,  чем  Занчевскую
изменить свое решение.
   - Ты что, протокол по нему  не  оформил?  -  спросил  Мазуров  своего
спутника.
   - Да оформил я, только не зарегистрировал,  -  Юрий  начал  торопливо
рыться в папке. - Некогда мне было. Здесь он где-то у меня.
   Эту сцену с довольным и гордым видом лицезрел Афонькин. Казалось, для
него все закончилось благополучно, но парень зарвался.
   - Да, кстати, коверчик-то мне отдайте, - довольно решительно  пискнул
он.
   - Чего?! - возопил Мазуров. Он  мотнул  головой  Астафьеву.  -  Ну-ка
проводи этого наглеца к нам в апартаменты и  сбей  с  него  спесь.  А  я
попробую найти Фомина.
   Перепуганный Афонькин попятился к выходу, но лейтенант ловко  заломил
ему руки за спину и поволок в сторону своего кабинета. Втолкнув воришку,
тут же запер за собой дверь и до максимума повернул регулятор  громкости
радио. Кабинет наполнили  звуки  какого-то  бравурного  марша  советских
времен, и Юрий развернулся к своему "гостю".
   - Так что тебе надо? Ковер? - спросил он.
   - Ну да, - уже не столь уверенно сказал Афонькин.
   - Это какой?
   - Да вот... - И Афонькин рукой показал в угол, где громоздился  рулон
его утренней добычи.
   Резкий удар с правой в челюсть ошеломил "любителя красивой жизни", он
вскрикнул, попробовал прикрыться, но в этот момент удар с левой пришелся
в ухо, и последовала частая серия ударов, не давая Афонькину опомниться.
Лейтенант бил расчетливо, не кулаком, а подушечкой ладони,  лишь  поджав
пальцы. Подобные удары не оставляли следов, и когда минут через десять в
кабинет вошел Мазуров, его недавний утренний  спутник,  всклокоченный  и
красный, сидел в углу, но без видимых следов прошедшей взбучки.
   - Ну, как он? - спросил Мазуров.
   - Нормально, ни на что не претендует  и  готов  рассказать,  как  все
происходило на самом деле.
   - Фомина нет, говорят, заболел.
   - Знаем мы, чем он болеет после вчерашних поминок.
   Мазуров обернулся к Афонькину:
   - Ну, а теперь говори, где ты надыбал этот ковер?
   Оперативники угрожающе нависли над сидящим Афонькиным. Вид у того был
совсем жалкий и растерянный.  Он  сглотнул  слюну  и,  запинаясь,  начал
рассказывать:
   - Нет, честное слово,  я  шел  с  дач...  там  прихватил  кое-что  из
нержавейки, думал сдать в приемный пункт. И решил срезать дорогу, пройти
через кладбище...  смотрю,  могилка  свежевырытая  и  рядом  этот  ковер
лежит...
   Милиционеры переглянулись.
   - Ну что с ним делать? - спросил Мазуров. - Врет и не краснеет.
   - Нет, в самом деле так было, - зачастил воришка, клятвенно  прижимая
руки к груди. - Я еще по сторонам оглянулся, Бурлака нигде нет, подождал
немного, да и забрал его.
   Астафьев  почесывал  ладонь  правой  руки  в   предчувствии   будущей
"работы", но Мазуров остановил его.
   - Постой, - он обернулся к воришке. - Как ты сказал? Бурлак?
   - Ну да, этот, "начальник кладбища". Раньше еще Юрий Иванович был, но
тот под машину попал...
   - Кладбище, - пробормотал майор, глядя на своего молодого  напарника.
- Кладбище.
   - Ты думаешь... - начал понимать его лейтенант.
   - Ну да. Это было позавчера,  утром  как  раз  поступила  в  больницу
Орлова, в четыре тридцать, в пять пятнадцать утра я задержал этого орла.
А красиво все складывается! - После этого он решился:
   - Поехали! Колодников с бригадой еще должен быть там.
   Свой рассказ Афонькин продолжил в машине:
   - Я ведь не сразу  его  взял,  подождал,  походил.  С  Бурлаком  тоже
связываться неохота, он хоть мужик спокойный, но очень здоровый. Голову,
на хрен, оторвать может одной рукой.
   - Так ты его хорошо знаешь? - расспрашивал майор.
   - А как же. Частенько у него в сторожке бухали.
   - Он что, там постоянно живет?
   - Да. Все еще удивлялись - на кладбище жить, это ж сдуреть  можно,  а
он ничего, спокойно.
   - Ты то место, где нашел ковер, показать сможешь?
   - А как же!
   Но на кладбище он уже не был так  уверен.  Пока  Астафьев  разыскивал
Колодникова, Афонькин под присмотром Мазурова топтался около  последнего
ряда могил, озираясь по сторонам и бормоча под нос ругательства.
   - Ну, чего?
   - Да здесь где-то, только тут за два дня столько  могил  прибавилось.
Не то в этом ряду, не то в том.
   Подъехал   "уазик"   с    Астафьевым    и    Колодниковым.    Старший
оперуполномоченный быстро разобрался в ситуации.
   - Вырытая могила была одна? - спросил он.
   - Одна, других не было.
   - А ковер далеко лежал?
   - Нет, метрах в двух.
   Колодников  оглянулся,  недалеко  от  них   в   недрах   замызганного
"Беларуси" с зубастым ковшом  копался  невысокий  мужичок  в  безнадежно
замасленном комбинезоне.
   - Этот, может быть, что-то знает, - предположил Колодников. - К  нему
они отправились всей компанией.
   - Эй, друг, ты здесь работаешь? - окликнул его Колодников.
   - Да, только копать сегодня не буду, машина сдохла. К Бурлаку  идите,
- буркнул мужичонка не оборачиваясь.
   -  Бурлак  уже  ничего  не  выкопает  -  убили   его,   -   просветил
кладбищенского работника Мазуров.
   Тот, чуть покачнувшись, обернулся, и на всех  присутствующих  пахнуло
чудовищным,  застоялым  перегаром.  На  сером  лице  мужичка  отразилось
сначала недоумение, а потом и испуг.
   - Как убили? - пролепетал он. - А как же теперь?..
   - Ты когда его последний раз видел? - спросил Колодников.
   - В-вчера...
   - Когда?
   - В-вечером...
   Неожиданный свидетель, по всей видимости, пребывал в глубоком шоке от
услышанного, поэтому отвечал односложно.
   - А ты разве  технику  свою  не  у  сторожки  оставляешь?  -  спросил
Мазуров. Тот кивнул.
   - Да... обычно. Но вчера здесь... перебрал слегка...
   - Ты что же, к сторожке сегодня не подходил?
   - Нет, с-сразу сюда.
   Астафьев обошел "Беларусь" и увидел стоявший в стороне мопед.
   - Да не трясись ты, - подбодрил пьянчугу Мазуров.  -  Никто  тебя  не
собирается ни в чем обвинять. Ты вот лучше скажи, два дня  назад  ты  во
сколько сюда прибыл?
   - В восемь, - привычно соврал тот,  но  потом,  видимо,  испугался  и
уточнил:
   - Нет, в девять, ближе к десяти.
   - Бурлак был здесь?
   - Да.
   - А вырытая могила?
   - Тоже была. Я еще удивился, чего это он  меня  не  дождался.  Еще  и
заказчиков не было.
   - Показать эту могилу можешь?
   Хозяин "Беларуси" неуверенно пожал плечами:
   - У дороги где-то, во втором ряду.
   - Точно! - обрадовался Афонькин. - У дороги,  не  то  третья,  не  то
четвертая.
   Они всем скопом вернулись к дороге, и оба свидетеля  теперь  уверенно
показали на одну  из  могил  с  парой  скромных  пластиковых  венков  на
холмике.
   -  Антонина  Николаевна  Станова,  тысяча  девятьсот...  -   прочитал
Астафьев на табличке, воткнутой в  землю.  -  Ого,  бабулька  почти  век
прожила! - удивился он.
   - А вот здесь вот лежал ковер, - продолжал вошедший в  раж  Афонькин,
волчком кружась на одном месте. - Здоровый такой.
   - Постой, он был развернут? - прервал его Колодников.
   - Ну да, во всю длину.
   - А не врешь? Смотри, Афонькин, твои слова многое решают.  Ты  сейчас
не подозреваемый, ты сейчас главный свидетель, - предупредил Мазуров.
   Бедный воришка чуть не захлебнулся от собственной значимости.
   - Да я... Я сейчас!
   И он ломанул куда-то в глубь кладбища.  Миновав  четыре  ряда  могил,
Афонькин склонился над одной и откуда-то из горы  венков  вытащил  белый
пластиковый пакет.
   - Вот, - торжествующе сказал он, вернувшись. - Я тогда  его  взять  с
собой не смог, ковер-то большой,  нести  неудобно,  здесь  и  припрятал.
Рядом с ковром лежал.
   Заглянув в пакет, оперативники, не сговариваясь, поморщились.
   - Да, колбаска, похоже, того. Протухла, - резюмировал Астафьев.
   - Конечно, вы ж  меня  в  КПЗ  мариновали,  -  обиделся  новоявленный
свидетель.
   - Хорошо хоть водка не протухла.
   - Откуда ты знаешь, может, она прокисла, - спросил Колодников,  ставя
пакет на землю и осторожно, за пробку вытаскивая одну из бутылок.
   - Что ж ей сделается, - ухмыльнулся Афонькин, но потом  обеспокоился,
увидев, как внимательно оперативник рассматривает бутылку на свет.
   - Ну что? - спросил Мазуров.
   -