шила отвести его домой. Если  б  знать,  что  все  будет  вот
так...

Глава 10

   Чтобы посетить загадочную Светочку Самойленко,  Астафьеву  надо  было
ехать в центр,  в  сторону  родного  ГОВД.  Ему  повезло  со  средствами
передвижения - его подбросил встретившийся случайно в больнице сосед  по
лестничной клетке. Чуть подумав,  Юрий  решил  зайти  на  работу,  вдруг
что-нибудь изменилось в раскладе сил. Новости оказались неутешительными.
   В кабинете он застал Мазурова, тот стоял у окна с сигаретой. Это  был
плохой  знак,  в  больнице  майор  бросил  курить,   и   только   что-то
чрезвычайное могло заставить его снова взяться за узаконенную Минздравом
отраву.
   - Бычка привезли, - сразу оповестил он Астафьева.
   - Давно?
   - С полчаса назад. Допрашивают в ИВС.  Там  и  Мамонов,  и  Касьянов,
сейчас смотрю, и Жучихин туда пробежал.
   Юрий покачал головой. Василий Иванович Жучихин был не  только  личным
шофером Мамонова, но по совместительству и денщиком и адъютантом, служил
подполковнику  верой  и  правдой.  Среднего  роста,  прапорщик   обладал
невероятной  физической  силой.  В  молодости   он   занимался   тяжелой
атлетикой, и это отложило отпечаток на его  облик  -  голова,  казалось,
лежала на плечах, шея как бы вообще отсутствовала.. Сам же прапорщик был
далеко не прост: темные, с татарской раскосостью  хитрованские  глаза  с
лихвой выдавали его натуру. Мамонов заметил его  лет  пятнадцать  назад,
тогда Жучихин был обычным шофером, да и сам Мамонов пахал в УГРО простым
опером. Но что-то тогда рассмотрел в нем будущий подполковник и волок за
собой всю службу, выпрашивая у начальства лычки и звездочки  для  своего
любимца.  Он  не  раз  жалел,  что  Жучихин  не  имеет  соответствующего
образования, тогда сделал бы для него и офицерское звание.
   Несколько раз  шофер  спасал  своего  начальника  при  задержаниях  и
однажды даже прикрыл Мамонова своим телом, получив удар ножом в бедро.
   Но  особенно  ценен  был  Василий  Иванович  при  допросах.   Тактика
"прессования" подозреваемых была известна  давно,  сам  Мазуров  не  раз
применял запрещенные методы, если знал - перед ним стопроцентный убийца.
Порой приходилось пускать в ход и  руки,  но  это  не  шло  ни  в  какое
сравнение с тем, что творил  на  допросах  Жучихин.  Мазуров  ругался  с
Мамоновым по этому поводу еще в бытность обоих капитанами,  после  этого
Мамонов начал вести допросы подозреваемых за закрытыми дверями, на  пару
с Жучихиным. Странно, при этом прапорщик не был  садистом,  наоборот,  в
повседневной жизни слыл добродушным и даже добрым человеком.  Ответ  был
прост -  он  все  привык  делать  хорошо,  в  том  числе  и  "работу"  с
подозреваемыми.
   - А еще знаешь, какая есть неприятная новость? - сказал  майор.  -  У
Афонькина нашли пистолет.
   - Как это? - не понял Юрий.
   - Так это. Обыск проходил под личным руководством  Мамонова  и  этого
его варнака, Касьянова. Где-то на кухне,  на  полочке  за  кастрюлями  и
нашли.
   - А точно тот?
   Мазуров кивнул:
   - Уверен. Иначе бы Мамонов не отправил его срочно  на  баллистическую
экспертизу.
   - А колодниковская "купальщица"?
   Майор ухмыльнулся:
   - Пришлось тоже отправить. Все отправили:  и  кровь  с  ковра,  и  по
Бурлаку.
   Ну, а что у тебя?
   Астафьев коротко рассказал о своих успехах.
   - Это интересно, - оживился Мазуров. - До  дома  Орловых  там  метров
триста.
   Ее могли перехватить только те, с серебристого джипа. А с этой Светой
надо бы встретиться.
   - Я сейчас к ней собираюсь.
   - Ты обедал?
   - Нет.
   - Я тоже. Сходить перекусить, что ли?
   Но в этот момент открылась  дверь  и  в  кабинет  вошел  возбужденный
Колодников.
   - Кажется, я вычислил, кто ту бабу  в  колодец  запрятал!  -  с  ходу
информировал он.
   - Кто?
   - Некто Засыпкин, Николай Федорович. Дважды  судимый,  наркоман.  Дом
его буквально в ста метрах от колодца.
   - С чего ты взял, что именно он?
   - Сейчас, - сказал Андрей и, налив из  графина  стакан  воды,  залпом
осушил его. - Жарища, - пожаловался он. - Мозги аж кипят. Так  вот!  Его
сожительница, некто Валя Игошина, сидела в свое время также за  наркоту.
Соседи припомнили, что как раз в ноябре, когда закрыли этот колодец, оба
исчезли из города. Не было их месяца три, потом появилась сначала она, а
вскоре и он. Но самое главное, - Колодников торжественно поднял палец, -
Я, кажется, вычислил и саму жертву.
   Глаза Мазурова заблестели не меньше, чем у торжествующего Андрея.  Он
всегда восхищался четкой, красивой работой и радовался  так,  как  будто
провел ее сам.
   - Ну, давай, доказывай, пока не верю, - поторопил он Андрея.
   - Слушайте. В ноябре прошлого года прошла оперативка о некоей Варваре
Пыршевой, пятьдесят второго года рождения, воровке на  доверии.  За  ней
числилось несколько эпизодов, довольно типичных:  подходят  на  улице  к
детям и начинают рассказывать, что с  их  родителями  произойдет  что-то
страшное, если не снять с них порчу, узнают, есть ли кто дома,  и  таким
образом проникают в квартиру.
   - Ну-ну!
   - Последний раз она хапнула приличную сумму в долларах  плюс  золото.
Не знаю уж почему, но она там сильно наследила, в  квартире  повсюду  ее
пальчики, искала на совесть. По ним Пыршеву и  вычислили,  но  найти  не
смогли - исчезла.
   Все приметы с моей "купальщицей" сходятся: возраст, рост, комплекция,
а самое главное - татуировка, роза на плече.
   - Но почему ты решил, что  ее  запорола  именно  эта  парочка?  -  не
выдержал Астафьев.
   - Эта самая Валя Игошина сидела в зоне в одно  время  с  Пыршевой.  Я
позвонил туда, благо это у нас в области. "Кум" покопался  в  архивах  и
подтвердил, что они даже были  большими  подругами.  Похоже,  Валя  была
личной "коблихой" Паршевой.
   - Чем? - не понял Юрий.
   - Ну, любовницей Пыршевой, удовлетворяла ее, - пояснил Мазуров.
   - Так что приехать к ней Пыршева вполне могла, к примеру, поняла, что
наследила, и решила на время лечь на дно.
   - И легла в колодец, - хмыкнул Мазуров.
   - Но зачем лучшей подруге ее убивать? - усомнился Астафьев.
   - Ну Юра, - Колодников развел руками. - Ты что, не знаешь наркоманов?
У той же на руках был хорошие деньги, не считая  золота!  Полгода  можно
колоться, если не больше.
   - Что дальше будешь делать? - спросил Мазуров.
   - Надо подумать. Экспертизу бы провести...
   - Мамонов уже отправил.
   - Как?! - удивился Колодников. - Когда?
   - Сегодня.
   Мазуров  рассказал  оперативнику  все  происшедшее  в  этот  день,  и
радостное возбуждение майора сошло на нет. Он выругался.
   - Козлы! Боюсь, обломают они Свинореза. Пару дней подержат без  дозы,
а потом он все что надо подпишет. Значит, все-таки они валят все на этих
троих, - сказал Колодников.
   - На кого?
   - Ну, Бурлака, Свинореза и Афонькина.
   - На  пятерых,  Андрюша,  -  поправил  Мазуров.  -  Приплели  сюда  и
экскаваторщика - уже сидит в ИВС,  а  кроме  того,  хотят  притянуть  на
цугундер и рыбака на синем "Москвиче". Будет у них за "шмаровоза".
   - Хреново, - подвел итог Андрей.
   - Да уж, хуже некуда.
   Мазуров снова закурил, поднялся, подошел к окну.
   - Дома, как его, рыбака-то, Панов, что ли,  уже  ждут.  Как  приедет,
сразу сцапают.
   - Панов, точно.
   - А когда он приедет? -  спросил  Юрий,  -  По  утрам  он  приезжает.
Привозит вечерний и утренний  улов.  Долго  рыбу  сейчас  не  подержишь,
протухнет на такой жаре, - пояснил Колодников.
   - Значит, завтра его и возьмут, - пришел к выводу Мазуров.
   - Да вот хрен им, - хмыкнул Андрей. - Этого я уж не допущу...
   - Идут! Оба! - крикнул, глядя в окно, Мазуров. Астафьев и  Колодников
в секунду подскочили к нему.
   - Что-то я у них на рожах не вижу радости, - заметил Юрий.
   - Юр, ну  разве  можно  так  говорить  о  вышестоящем  начальстве,  -
хрипловато хохотнул старший опер.
   На  лицах  Мамонова  и  Касьянова  и  в  самом  деле  читалось  явное
разочарование.
   Подполковник обернулся к Касьянову и сказал:
   - Ничего, без ширева он долго не продержится. Завтра подпишет все что
угодно, хоть убийство Патриса Лумумбы.
   Настроение Мамонова испортилось окончательно, когда он увидел в  окне
глазевшую на них троицу во главе с Мазуровым. Под этим жестким  взглядом
Юрий невольно отступил назад, но и он успел заметить,  как  перекосилось
лицо подполковника.
   - А эти что в окне торчат?  -  обратился  он  к  капитану.  -  Пускай
напишут рапорт о проделанной сегодня работе.
   Касьянов чуть задержался в дежурной части, а когда прошел  в  девятый
кабинет, то застал там одного Мазурова. Остальные успели  покинуть  ГОВД
через запасной выход, минуя очи начальства.
   На своем неизменном "уазике" Колодников  приехал  в  район,  где  жил
рыбак Панов. Машину, как  всегда,  оставил  на  другой  улице  и  пешком
направился к старому неприметному домишке. За забором залаяла собака, но
Колодников смело толкнул калитку и сразу увидел хозяина дома.  Худощавый
мужик лет пятидесяти  с  дочерна  загорелым  лицом  возился  с  надувной
лодкой.
   - Здорово, хозяин, - приветствовал оперативник рыбака.
   - А, начальник, - засмеялся тот, поднимаясь с  земли.  Он  цыкнул  на
собаку и подошел поближе. - Чем обязан таким визитом?
   - Ты дружка своего Панова давно видел?
   - Витьку?
   - Ну да.
   - Вчера, заезжал ко мне, просил лески ноль четыре, сети латать,  -  А
когда он приедет?
   - Завтра утром, как обычно.
   - Ты вроде ему родственником приходишься?
   - Ну да, он мне двоюродный брат.
   - Вот что, ты место, где он сейчас обитает, знаешь?
   - Ну как же, на Гнилом, ближе к Россоши.
   - Не хочешь его навестить?
   - А что, надо?
   - Очень.
   Колодников оглянулся по сторонам  и,  поманив  пальцем  рыбака,  тихо
сказал:
   - Передай ему, чтобы дня три в городе не  появлялся.  И  место  пусть
сменит, а "москвичек" свой пусть припрячет  подальше,  больно  приметен,
понял?
   Лицо мужика вытянулось, он почесал искусанную комарами шею.
   - Что, так хреново?
   - Очень. Ну что, поедешь?
   - Конечно.
   Брат Панова сдержал свое обещание. Колодников  покупал  у  ближайшего
киоска сигареты, когда мимо  него  с  противным  треском  на  стареньком
мопеде промчался давешний его собеседник. Одет он  был  по-походному,  в
брезентовую робу, болотные сапоги и с удочками наперевес.  Проводив  его
взглядом, Андрей довольно хмыкнул.
   Заливные луга в окрестностях Кривова представляли собой  естественный
лабиринт из проток, речек,  озер  и  болот  пойменной  части  Волги.  До
великой реки от Кривова по прямой было километров десять, не больше, но,
чтобы добраться туда, надо было  долго  петлять  среди  озер  и  проток,
пробиваясь по раскисшей колее проселочных дорог, а местами и бездорожью.
В этом хитросплетении  разбирались  только  опытные,  местные  рыбаки  и
охотники. Именно в луга бежали все злостные правонарушители  Кривова,  и
найти их там было не легче, чем иголку в стоге сена.

***

   Астафьев беседовал со Светой Самойленко. Она и в самом деле оказалось
очень красивой девушкой.  Юрий  сразу  почувствовал,  что  ей  не  очень
нравится этот разговор.
   -  Меня  уже  допрашивали  два   ваших   товарища,   толстые   такие,
приколистые.
   "Вовчик и Левчик, зубоскалы. То-то они не усмотрели в  ее  показаниях
ничего интересного", - понял лейтенант.
   - У нас  это  дело  обычное,  открылись  новые  обстоятельства,  надо
уточнить кое-какие детали.
   - А Ольга что же, до сих пор без сознания?
   Не ответив на ее вопрос, Юрий спокойно продолжил:
   - Кстати, почему вы ни разу не посетили свою лучшую подругу?  Столько
лет были не разлей вода?
   Светлана отвела глаза.
   - Я вчера видела дядю Андрея, он мне все рассказал.
   - Хорошо, тогда приступим к делу. Скажите, почему вы не хотели, чтобы
Ольга уходила с банкета?
   - Почему вы считаете, что я этого не хотела? - оторопела Светлана.
   - Есть свидетели. Они видели, как вы шли за ней по аллее, хватали  за
руку, пытались остановить.
   - Ну-у, я плохо помню, я... слегка перебрала. Может, такое и было, но
я не помню.
   Юрию показалось, что девушка сочиняет на ходу. Тогда он задал  другой
вопрос.
   - Кстати, а когда вы сами вернулись с банкета?
   После небольшой паузы она ответила:
   - В четыре.
   "Врет, - подумал Юрий. - Но почему?"
   - А если точнее?
   - Если точнее, то в пять минут пятого, - ехидно уточнила Света.
   - Хорошо, так и запишем. Да, а где ваши родители?
   - Ну, отец на работе, а мать у бабушки, она ухаживает за ней. А что?
   - Хотелось бы с ними встретиться.
   - Но они не были на банкете.
   - Зато они были дома, когда вы вернулись.
   - Ну и что? Я совершеннолетняя, могу  делать  что  хочу  и  приходить
домой когда угодно.
   - То есть на самом деле вы пришли домой гораздо позже?
   Несколько минут Светлана  пристально  рассматривала  Астафьева.  Этот
довольно симпатичный парень все меньше и меньше нравился ей.
   - Что вам от меня надо? - уже со злостью спросила она.
   - Очень немного. Правды.
   - Я говорю правду.
   - Нет.
   - Вы так уверены?
   - Конечно. И это очень странно. Вашу лучшую подругу  похищают,  потом
находят раненой, без сознания. В больнице пытаются добить  окончательно,
а вы не хотите рассказать даже о такой малости, как последний разговор с
подругой.
   Может быть, вы в этом как-то замешаны?
   Девушка молчала, но по глазам было видно, что  сейчас  в  глубине  ее
души происходит какая-то борьба. "Сказать или не сказать?"  Но  Светлана
вдруг  явственно  снова  будто  почувствовала  на  плече   цепкую   руку
долговязого  рыжеватого  парня  с  нахальной  усмешкой,   услышала   его
хрипловатый голос.
   "... - И где же твоя подружка-недотрога?
   - Пошла домой.
   - Давно?
   - Только что.
   - В какую сторону?
   - Туда..."
   Астафьеву  пришлось  напомнить  о  себе,  чтобы  вывести  девушку  из
молчаливого транса.
   - Ну так что, Света?
   Наконец та призналась.
   - Вам легко говорить, а мне угрожали!
   - Кто? - быстро спросил лейтенант.
   - Я не знаю, звонили по  телефону.  Велели  молчать,  или  меня,  как
Ольгу, найдут...
   Астафьев  поднялся,  обошел  кресло,  в   котором   сидела   девушка,
наклонился над ней и тихо, доверительно сказал:
   - Свет, они не узнают. Никаких протоколов я составлять  не  буду.  На
этих тварей мы все равно выйдем, через того же Гусева, машина  ведь  его
была, а? - Астафьев увидел неподдельный испуг в глазах девушки  -  Я  не
знаю никакой машины, - вздрогнув, сказала она.
   - Хорошо, предположим,  я  тебе  поверил.  Но  будь  уверена,  мы  их
поймаем.
   Просто это будет завтра, а не сегодня. Мы знаем,  что  джип  "чероки"
принадлежит Гусеву. Но кто был в машине, кроме Гусева, а?

Глава 11

   В камере Валера Сергеев по кличке Свинорез со стоном рухнул на  нары,
зажимая руками отбитые места.
   - С-суки, фашисты! - прохрипел он и замер, лежа лицом вниз.  Дежурный
по смене сержант несколько раз заглядывал  в  глазок,  но  новый  клиент
по-прежнему лежал, не меняя позы. Примерно  через  час  к  двери  камеры
Свинореза подвели еще одного заключенного, невысокого, хилого мужичка  с
помятым лицом пьяницы и маленькими, бегающими глазками.
   - Давай его туда, - приказал прапорщик Гребешков, начальник смены.
   - Чего это? - удивился сержант.
   - Мамонов велел.
   - Тогда ладно.
   Петя Чингарев имел репутацию  вечного  неудачника.  Самые,  казалось,
обыкновенные поступки для него  заканчивались  крупными  неприятностями.
Первый срок он получил в восемнадцать лет: выехав со двора на  новеньком
мотоцикле, Петя сразу же сбил пешехода. Скорость при этом была не больше
двадцати километров в час, но  пенсионер  умудрился  упасть  головой  на
бордюрный камень и загнуться. Через пять лет выйдя из  тюрьмы,  Чингарев
решил отметить это Дело с соседом, но в  ходе  пьянки  произошел  крутой
"разбор полетов" и сосед  умер,  получив  лишь  один  удар  бутылкой  по
голове. От большого срока Петю спасло то, что сам  убивец  оказался  еле
живой после "беседы" с соседом  -  синяков  на  его  теле  насчитали  до
полусотни  плюс  сломанное  ребро.  Так  и  тащилась  жизнь   Чингарева,
спотыкаясь на каждой кочке, пока  не  привела  его  в  очередной  раз  в
изолятор временного содержания  по  причине  кражи  телефонного  кабеля.
Воровали этот кабель все кому не лень, но попался один Петя.
   В камеру к Сергееву Чингарева подсадили не зря. Петю давно и  успешно
использовали как стукачка, и Мамонов решил этим воспользоваться.
   "Хуже не будет, - думал он, отдавая команду.  -  Этот  хмырь,  может,
убедит его перестать запираться, да и  вообще,  полезно  узнать,  что  у
этого придурка на уме".
   Очутившись в камере, Чингарев  покосился  на  лежащего  Свинореза  и,
решив, что тот преспокойно спит, полез на верхние нары.
   Но Валерий не спал, думал. Он прекрасно понимал весь легший не в  его
пользу расклад.  Со  страхом  он  прислушивался  к  своему  организму  и
понимал, что очень скоро потребуется доза. В подобном состоянии  у  него
возникало только одно желание - кого-нибудь убить. Знали об этом и  мать
и жена Валеры, безропотно отдавая ему последние деньги. Лишь  раз  Ленка
заартачилась, не желая отдавать сережки, и это для нее плохо кончилось.
   Этот высокий, красивый парень с голубыми глазами, но жутким прозвищем
- Свинорез - сеял на своем пути только смерть, ненависть и страх.
   Воспоминание о серьгах заставило  Бычка  застонать  от  злобы.  Кроме
сережек в тот раз он вырвал у матери солидную заначку  и  купил  хорошую
дозу героина, которого хватило бы надолго, как минимум на неделю, но все
это осталось в Константиновке. Наконец  в  его  голове  возникло  что-то
похожее на реальный план побега. Резко поднявшись, он застонал от  боли,
вполголоса  выматерил  костолома  Жучихина  и,  переждав   боль,   начал
разуваться. Это было довольно просто - шнурки реквизировали при  аресте.
Содрав  с  ноги  старый  тяжелый  тупоносый  полуботинок,  Бычок   начал
раздирать его на части.
   В Константиновке его взяли прямо в доме, и, выходя на улицу, он надел
не свои новенькие итальянские туфли, а  растоптанные  буцалы  советского
производства, в которых хозяева работали в огороде. Вытащив  из  ботинка
железную пластину супинатора, Бычок  провел  пальцем  по  краю  выгнутой
железки и засмеялся.
   В свое время износившийся штамп выдал продукцию с браком - чудовищным
заусенцем по краю супинатора, а ликвидировать его в ходе вечных боев  за
выполнение  плана  не  хватило  времени.  На  все  действия   Свинореза,
вытаращив глаза, с верхних нар смотрел Чингарев.
   - Чего это ты делаешь? - удивленно спросил он. Валера поднял на  него
голубые глаза и, ухмыльнувшись, сказал совсем невпопад.
   - А-а, ты как раз вовремя, - и быстро резанул зажатым  между  пальцев
супинатором по лицу неудачника Пети.
   Тот заорал во все горло, из распоротой щеки хлынула  кровь.  Чингарев
зажимал рану обеими руками, но алая струя просачивалась сквозь пальцы  и
капала вниз. Свинорез подставил под эти капли лицо  и,  одним  движением
руки размазав кровь по щекам и лбу, кинулся к двери, на  ходу  истерично
крича:
   - А-а! Он меня зарезал!..
   Открывший "кормушку" сержант увидел перед собой  перемазанное  кровью
лицо заключенного и, крикнув в сторону дежурки:
   - Саня! - начал отпирать дверь.
   В камеру они вломились вдвоем. В углу, согнувшись, сидел Бычок, а  на
нарах корчился Чингарев. Подняв дубинку, сержант  бросился  к  нарам,  а
прапорщик наклонился над Валеркой.
   - Что у тебя?..
   В ответ тот резко разогнулся и, всем телом бросившись на  прапорщика,
резанул его по  шее  зазубренной  железякой.  Кровь  из  сонной  артерии
ударила  фонтаном.  Прапорщик  захрипел,  зажал  горло  руками  и  начал
медленно оседать. Его напарник не успел еще понять, что произошло, когда
Бычок кинулся к двери  и,  захлопнув  ее  снаружи,  задвинул  защелку  и
метнулся в дежурку.
   Третий из надзирател