ыталась
шагнуть. Но Тимур вскочил на ноги и перегородил ей дорогу.
     -- Не уходи, -- попросил он еще раз, но в голосе  его уже  звучали ноты
ярости. -- Не уходи так. Это бесчеловечно. Я так нуждаюсь в тебе...
     Саша молча отстранила его и пошла к двери.
     Но она до нее не  дошла.  Взлетев  в воздух,  она оказалась на  плече у
Тимура, как мешок. И мешок этот был сброшен на постель.
     Он даже не стал ее раздевать.  Он не ласкал ее, не  целовал, не пытался
хотя бы блузку расстегнуть, нет! Запустив руки под  юбку, он быстро стащил с
нее трусики и, раздвинув силой ее ноги, попытался овладеть ею.
     Ее спасло "техническое" обстоятельство -- Тимур, пытавшийся силой войти
в нее, причинял ей страшную боль. Саша закричала.
     Тимур  замер и испуганно  посмотрел на Сашу.  Пожалуй,  ему не  удастся
удовлетворить свое желание с женщиной, которая так не хочет его...
     Во всяком случае, не удастся без  помощи крема.  Торопливо и равнодушно
бормоча слова утешения и извинения, Тимур суетливо слез с Александры,  чтобы
пойти за  кремом  в ванную,  и  она  с  ненавистью  и брезгливым отвращением
наблюдала, как он запутался в спущенных до щиколоток трусах и брюках, как он
содрал  их  с себя, бросив  комом на пол, и почти  побежал в  ванную,  и его
длинный голый пенис болтался меж ног...
     Она  вскочила,  одернула  юбку  и, схватив со стула сумку,  бросилась к
двери. Трусики  ее так и  остались в  квартире Тимура на память ему об  этой
встрече...
     Захлопывая дверь, она мельком увидела его недоуменное лицо,  в  котором
проступала неожиданно-детская  обида, висящий край помятой  рубашки, жалкие,
голые, волосатые ноги...

x x x

     --  Ну  что, понравился  тебе  рассказ с подробностями?  --  с  вызовом
спросила Александра Киса,  который  слушал  ее  внимательнейшим образом,  не
сводя с ее красивого  лица глаз, любуясь гневом,  раздувавшим ноздри тонкого
носа, и черными молниями, блиставшими в загадочных глазах...
     -- Очень даже. Я страдаю вуаеризмом<Любовь к подглядыванию.>.
     --  Рада доставить тебе  удовольствие,  -- съязвила она.  --  Теперь ты
доволен? Теперь ты оставишь меня в покое?
     -- Нет.
     -- Почему?
     -- Ты  мне нравишься.  Неохота с тобой  расставаться.  Я  тебе, правда,
карьеру не предложу,  к тому же ты ее уже сделала... А  вот сделку, пожалуй,
могу предложить.
     -- Какую еще сделку? -- нахмурилась Александра.
     -- Такую: ты мне рассказываешь, как ты убила Тимура  и куда дела папки,
а я постараюсь  тебя выгородить.  В  конце  концов,  моих  заказчиков убийца
особенно и не интересует -- им главное вернуть компромат...
     -- Я его не убивала.
     -- Ага, и папки не видела.
     -- И даже не знаю, о чем речь.
     Кис  посмотрел на  нее.  Поди разбери,  правду  говорит или  нет!  Лицо
непроницаемое, усталое, печальное...
     -- Тимур  собирал досье на крупные  политические и финансовые фигуры...
Что, впрочем, почти одно и то же... Компрометирующие материалы он должен был
передавать  своим хозяевам,  и материалы эти предназначались для  шантажа...
После убийства Тимура они пропали.
     -- Впервые слышу.
     -- После окончания университета ты встречалась с Тимуром?
     -- Никогда.
     -- Врешь.
     Молчит оскорбленно. Глазки опустила, прямо святая невинность!
     -- Ты с ним встречалась как минимум у Андрея...
     -- Ну и что?
     --  Так  и  не ври! Вы  праздновали  выход  статьи,  написанной тобой в
поддержку марки Версаче. Кто тебе ее заказал?
     -- Мне статьи не заказывают! Я свободная журналистка!
     --   Кончай,   Александра,  дудеть  в  дуду.  Теперь  у  нас  свободных
журналистов  не  осталось.  Те,  кто свободен,  --  те  уже  свободны  и  от
профессии, а те, кто в профессии остался, -- те...
     -- Что ты в этом понимаешь?!
     -- Я тебе уже сказал, я  старый  и мудрый. За последние  пару лет  наши
мафии   укрупнились,    вобрали   в   себя   всякую   мелочь,   уплотнились,
структурировались и пустот вокруг себя не оставили... Это раньше, когда наши
криминальные  группировки кишмя кишели, как бактерии в питательной среде, --
раньше был хаос, и были лакуны, не охваченные их влиянием. Теперь мы перешли
в  эпоху  солидных  мафиозно-государственных  структур  -- капиталы их  тоже
укрупнились, сферы влияния возросли вертикально и горизонтально...
     -- Слушай, --  с иронией перебила его  Александра, -- я сейчас за тобой
записывать начну, а потом плагиатом займусь -- в статье использую!
     Кис только снисходительно улыбнулся ей в ответ, но сбить  себя не дал и
продолжил:
     --  ...и,  как  это  ни странно,  повысилась их  компетентность --  они
поднаторели не слабо за последние  пару-тройку лет  в  области политического
маркетинга, политических интриг, создания имиджа... А  все это, моя дорогая,
делается  через средства массовой  информации! И  не  надо думать,  что  это
понимаешь  только  ты!  Масс-медиа  для  политика -- все равно что нефть для
коммерсанта: именно там делаются баснословные капиталы! И в  таком раскладе,
какой  мы имеем  нынче в  нашем невероятном обществе, свободных  журналистов
просто не может быть! Раньше был коммунистический надзор, теперь -- денежный
и криминальный. Не продашься за деньги -- припугнем силой. Больно смелый, не
боишься -- припугнем детьми, женой, семьей... Кто ж тут устоит, Саша? Никто,
и уж  конечно,  не  ты,  слабая женщина...  Они  тебе хорошо  заплатили  или
припугнули?
     -- Заплатили, -- едва слышно ответила Саша.
     -- Ну  и что ты так переживаешь? Подумаешь,  написала статью о  хорошем
модельере,  который  и так  пользуется  популярностью, причем заслуженной, и
следовало только чуть-чуть поддержать его престиж...
     -- Я  его  терпеть не могу,  вашего Версаче! -- воскликнула раздраженно
Александра.  --  У него дешевый вкус нуворишей!  И  эти  все  наши  политики
приблатненные,  которые  вчера рэкетом  мелких лавок  занимались, а  сегодня
лезут  своими  грязными лапами страной руководить, --  это как раз мода  для
них,  в  угоду им:  что вкус, что  цены!  Отврат! Тогда как у нас  есть свои
модельеры  --   талантливые,  оригинальные,  русские,  наконец!  Чувствующие
национальный  характер!  Нет  бы  вложить  деньги  в  молодые  отечественные
таланты, хотя бы  в такого гения нашей моды,  как Корсаков, -- куда там! Они
на  говенный носовой платок от  этого итальянского выскочки готовы потратить
больше,  чем  вся пенсия  голодной старухи!  Они свои  деньги  вкладывают  в
иностранные банки и в иностранные товары, -- а на то, что страна гибнет, ими
разоренная, им глубоко наплевать! -- горячилась Александра. -- Они как были,
так  и  остались --  уголовники,  насильники! Изнасиловали страну для  своей
утехи и бросили, беспомощную, подыхать за дальнейшей ненадобностью...
     Кис любовался ею. Хороша, как все-таки она хороша! И в  праведном гневе
-- прекрасна! Щеки  разрумянились, глаза  блестят...  И  умница к  тому  же.
Тонкая,  умная, интеллигентная девочка.  Эх, если  бы  она могла обратить на
Киса свое  благосклонное  внимание...  Да, видно,  не  судьба. Куда уж  тут,
"благосклонное",  когда  он ее  к стенке  прижимает, допросы учиняет --  это
никому не понравится...
     -- Это кто такой -- Корсаков?  --  спокойно спросил он.  --  Что-то  не
слышал.
     -- Это --  гений моды. А что ты не слышал -- не мудрено. Чтобы услышали
-- надо раскручивать, чтобы раскручивать --  надо  деньги вкладывать, а  они
деньги на дерьмо переводят...
     --   Значит,   ты   согласилась   против   сердца?  Высоким   гонораром
соблазнилась?
     -- Соблазнилась, -- угрюмо ответила Александра.
     -- Статью заказывал Андрей?
     -- Да. Только  он дал понять, что за ним стоят  заинтересованные  люди,
они и платят...
     -- И намекнул, что с ними лучше не ссориться?
     -- Андрюшка --  хороший парень,  Алексей.  Только он тоже барахтается в
этой системе, как в... А выбирать нищету -- трудно.
     --  Значит, намекнул, что лучше не брыкаться. Скажем так: передал намек
от имени и по поручению...
     -- Примерно.
     -- А какое участие в этом деле принимал Тимур?
     -- Я точно  не  знаю.  Я его  увидела впервые  за долгие годы  у Андрея
дома... О  делах почти не говорили, хотя он  статью  мою хвалил... Может,  у
него в этом был свой интерес, а может, просто чтобы мне польстить...
     -- И Тимур снова попытался за тобой ухаживать?
     Александра вздохнула и посмотрела Кису прямо в глаза:
     -- Пытался. Только у него ничего вышло.
     -- И он от тебя прямо так и отстал?
     -- Так и отстал...
     -- И ты с ним больше не встречалась после той посиделки у Зубкова?
     -- Нет.
     -- Врешь.
     -- Иди ты!
     -- Грубиянка.
     -- Я еще  не  так  могу, ведь предупреждала, что  родным  языком владею
хорошо!
     -- Ладно, -- смирился  Кис, чувствуя, что  в этот вечер больше,  чем он
уже узнал, выудить не удастся. -- Что же это ты не ешь ничего?..

x x x

     Звонок  телефона заставил Реми вздрогнуть. На часах было  два. "Кто это
может быть?" -- посмотрел он на Ксюшу.
     --  Сашка небось! Пусти, а то  я никак  из-под тебя  не выберусь...  Ну
подвинься  же!  -- Ксюша со смехом пихала Реми, который  блаженно растянулся
рядом  с ней, зацепив ногой ее ногу и обвив  рукой ее  тело.  Наконец  Ксюша
выбралась из плена и, скатившись с кровати, кинулась к аппарату.
     Это был Кис. Извинившись, он предупредил, что везет Александру домой. И
если Ксюша не имеет ничего против, то он заберет от нее Реми...
     Покрыв Ксюшу поцелуями, Реми  стал одеваться.  Ксюша  набросила халат и
наблюдала за ним, любуясь, думая с восторгом, что вот этот красивый, нежный,
сильный мужчина -- ее мужчина...
     Если бы еще не было вокруг них всей этой ужасной  истории... Если бы не
угнетали ее мысли об Александре...
     И ее размышления неожиданно приняли другой ход. Нужно узнать наверняка,
была ли знакома Саша с Тимуром.  И в этом ей помогут молодые супруги, жившие
на даче.  Судя по всему,  именно там устраивал Тимур  приемы, и  если они  с
Сашей были знакомы, то эти люди должны узнать ее по фотографии...
     -- А где находится та дача? -- невинно спросила она.
     Реми  завязывал галстук перед зеркалом и  хоть и  удивился  вопросу, но
только скосил глаза на Ксюшу.
     --  Я не  помню, --  сказал он,  --  мы  ехали на машине... Название  у
поселка такое... Сейчас скажу... Оно  похоже  на  название одного парижского
пригорода... Малакофф... Нет, вспомнил, я еще подумал: Малакофф  плюс  Кафка
-- получается Малакоффка. А зачем тебе?
     Ничего, подумала Ксюша, такой терем, как описал мне Реми, я найду и без
точного  адреса. А  вот "Малакоффка" -- это, наверное, та Малаховка, которая
по  казанскому  направлению... У одной  из  теток  была там  дача, и Ксюша в
детстве часто ездила в гости к ней.
     -- Мне? -- переспросила Ксюша. -- Так просто. Хотела узнать, где теперь
строят дачи "новые русские", -- добавила она.
     Но Ксюша не  учла тот самый недостаток, который  много  раз критиковала
Александра: она не умела врать.
     Реми насторожился, хоть виду не подал.
     --  Какие у  тебя  планы на  завтра,  мон  кер<Мое  сердечко  (фр.).
Французы любят и  часто  употребляют  нежные обращения. (Примеч.  авт.)>?
Когда мы увидимся?
     --  Я  не  знаю... -- немного растерянно  ответила Ксюша. -- А когда ты
хочешь увидеться?
     Ну, точно, что-то у девочки в голове! Что ж она затеяла?
     -- А когда ты сможешь? -- настаивал он.
     -- Я? Вечером, наверное.
     -- А что ты собираешься делать днем? -- спросил он  осторожно, придавая
голосу заботливые интонации. -- Отдыхать? -- вложил он в ее уста подсказку.
     Ксюша на уловку клюнула.
     -- Да, -- обрадовалась она подсказке, -- отдыхать!
     Ну-ну.  Посмотрим. Реми уже знал, что Ксюша старается  спать не  меньше
чем по восемь часов, поскольку от  недосыпа чувствует себя из рук вон плохо,
и  рассчитал:  она ляжет не  раньше  трех,  значит,  плюс  восемь --  должна
проспать до одиннадцати. Дам ей часок, чтобы принять душ и позавтракать -- к
двенадцати --  нет, пораньше на всякий  случай --  я буду возле  этого дома.
Глянем, что моя девочка задумала...


Глава 17

     На следующее  утро Реми,  воспользовавшись  тем,  что  Кис отправился к
Петровичу  за  информацией  об  обитателях  дачи  Тимура, устроился  в такси
недалеко  от  подъезда  Александры.  День  выдался  ослепительно  солнечный,
видимость  была прекрасная, шофер такси оказался  понятливый, и,  как только
Ксюша  появилась у подъезда, им не составило ни малейшего труда проследовать
за ее троллейбусом до какого-то вокзала.
     Когда  Реми  убедился,  что Ксюша вошла  в здание вокзала, он долго  не
раздумывал и  велел,  поводя  перед  носом  у таксиста  долларами,  ехать  в
"Малакоффка".  Завидев  жестяные острые крыши, он  отпустил  такси  и  пошел
осторожно в направлении  дачи Тимура. Ксюши еще не было, и Реми устроился на
обочине,  на небольшом  пригорке.  Отсюда  были видны подходы к  дому, но  в
случае чего можно было спрятаться за рядком невысоких кустиков.
     Ксюша   появилась  минут   тридцать  спустя.  Реми  не  ошибся  --  она
высматривала  дом  Тимура.  Он  отполз  за кусты  и  залег, наблюдая  сквозь
поредевшую листву за развитием  событий. Ксюша осмотрелась у ворот, заметила
переговорное  устройство  и что-то  сказала в него. Ворота  открылись  почти
сразу, и она исчезла во дворе.
     Реми  снова  вылез  на  пригорок  и собрался  ждать ее выхода,  уже  не
прячась.  Пусть  она, захваченная  врасплох при  неожиданной  встрече с ним,
объяснит, что она тут делала... К тому же Реми одному ни за что не выбраться
из "Малакоффка". Так что -- ждать.

x x x

     Ксюша вошла  во двор и огляделась. Напротив нее было каменное крыльцо с
резным  навесом, и  стройная хорошенькая девушка подметала его, молча  и без
всякого выражения посматривая на  Ксюшу.  У крыльца стояла большая картонная
коробка с мусором. Из  дома  вышла  пожилая  женщина  с ковриками  в  руках,
которые она лихо тряхнула, перегнувшись через перила, и, не обратив на Ксюшу
ни малейшего внимания, снова скрылась в доме.
     Ксюша  вздрогнула, когда  ее  окликнули  сзади.  Повернулась  на голос:
красивый светловолосый и сероглазый парень, выйдя из  будки у ворот, смотрел
на нее настороженно, без улыбки.
     -- Так что вам надо? -- повторил он.
     -- Я вас  не задержу. Мне только нужно узнать, бывала ли здесь  на даче
вот эта  молодая  женщина.  --  С  этими словами  она  вытащила  из  кармана
фотографию  Александры и протянула  парню. Потом посмотрела  на девушку:  --
Может, вы тоже глянете?
     Девушка  разогнулась и  высыпала  мусор  из  совка прямо через перила в
картонный  ящик. Ксения невольно  проследила за  точным попаданием мусора  и
чуть не вскрикнула: там, среди каких-то бумажек, упаковок и  пустых пакетов,
извивался цветной змеей... шарфик Александры!
     Ксюша кинулась к коробке и выдернула шарфик  из груды мусора.  Сомнений
не было: это шарфик Александры.
     -- Я уже узнала... -- прошептала она и, кашлянув, поправилась: -- Я уже
узнала все, что мне было нужно. Извините за беспокойство.
     Парень метнул взгляд на девушку на крыльце и покачал головой.
     -- Ну что ж вы так... Давайте поговорим. Проходите в дом.
     Поколебавшись, Ксюша вошла. Может, они добавят что-то важное?
     Парень пропустил Ксению  вперед, а сам помедлил немного  и  перекинулся
двумя словами с девушкой, которая бросила веник и вошла вслед за ними в дом.
     --  Меня Варей зовут, -- протянула она руку Ксюше.  --  А это Паша, мой
муж. А вас как звать?
     -- Ксения.
     -- Красивое  у  вас  имя,  --  заметила девушка. -- Вы  хотели какую-то
фотографию нам показать?
     --  Да...  Вот. --  Ксюша протянула  снимок. -- Но только я уже  узнала
ответ  на свой  вопрос. --  И она  помахала  в воздухе  пыльным шарфиком  из
тонкого шелка.
     -- Он принадлежит этой женщине? -- спросила Варя, кивнув на снимок.
     -- Да. Так что теперь мне уже ничего...
     --  Я,  кажется, узнаю  это лицо, -- не дала ей договорить Варя. -- Да,
точно, она бывала здесь. Кем она вам приходится?
     Ксюша колебалась. В ее планы вовсе не входило  посвящать  кого бы то ни
было  в свои сомнения и догадки по поводу Александры;  но, с другой стороны,
Ксюша  была девочка воспитанная и  знала,  что  не  ответить  на  вопрос  --
невежливо... Она  решила ответить,  тем  более  что  этим людям и  без  того
известно, что Александра бывала  здесь, следовательно, для  них это никак не
является тайной...
     -- Это моя сестра.
     -- А, понятно. Я так и подумала, честно  говоря. Вы похожи, -- ответила
Варя. Павел не произнес ни звука. -- А почему бы вам не спросить вашу сестру
прямо, бывала ли она здесь?
     -- Мне... Я не хочу... Я не хотела бы задавать ей такие вопросы...
     --  Но  хотели  бы  узнать, да? --  Варя была  необычайно приветлива  и
вежлива с ней, и Ксюша призналась:
     -- Да. Она что-то скрывает... Я хотела понять -- что.
     -- Ну что ж... Мы вам в этом поможем. Пойдемте.
     Варя повернулась и  пошла дальше по коридору, проигнорировав удивленный
взгляд мужа. Ксюша спросила ее в спину:
     -- Чем вы можете мне помочь?
     --  Вы  хотите понять,  бывала  ли здесь  ваша сестра и что  она  здесь
делала? -- обернулась Варя. -- Вот я вам сейчас это и объясню. Пойдемте.
     Они стали  спускаться  по лестнице  в  подвал. Впереди шла Варя,  Ксюша
следовала за ней, а замыкал шествие Паша.
     Подвал был огромный, со множеством дверей. Варя направилась  к одной из
них, Паша  вытащил ключ  из  кармана и  отпер  замок. Варя  распахнула перед
Ксюшей дверь и, указывая вовнутрь помещения широким жестом, произнесла:
     -- Ваша сестра проводила большую часть времени здесь.
     Ксюша нехотя ступила в помещение, с неприязнью предположив, что  это та
самая сауна, про которую говорил Реми... Свет, падавший из коридора, освещал
его не полностью...
     Но это была не сауна. Это было большое помещение, похожее на...
     На спортзал!  Недоброе предчувствие кольнуло  грудь, и Ксюша  рванулась
было обратно, как дверь с тяжким звоном захлопнулась перед ее носом.
     Ксюша била в дверь до тех  пор, пока кулак не начал саднить, и  кричала
до тех пор, пока не сорвала голос. Ей никто не ответил, ни звука не долетело
до нее  через  плотную дверь, ни  малейшего луча  света не проникало  в  это
помещение, в котором не было  ни  одного окошка, ни  крохотной щели. Темнота
была  абсолютной. Ощупав  в кромешной тьме  дверь и стенку  вокруг  нее, она
убедилась, что выключателя здесь нет.
     На ощупь, вытянув вперед руки, Ксюша стала передвигаться  вдоль стенки.
Под  ногами  продавливались   упругие  маты.  Она  наткнулась  на  несколько
спортивных снарядов, и только когда она попала на них в третий и в четвертый
раз, она поняла, что зал круглый.
     Она села на маты, обхватила колени руками и  задумалась. Раз ее заперли
--  значит,  чего-то  испугались.  Испугаться они  могли  только  одного  --
упоминания об Александре. Ни  о чем  другом они просто-напросто не говорили.
Чем же могла напугать их Александра? Ясно, что Саша бывала здесь... Что же в
этом такого, что они испугались и хотят скрыть?
     Что?

x x x

     Паша растерянно смотрел на жену.
     -- Зачем? --  переспрашивала та. -- А затем,  что эта девка знает,  что
Александра сюда ездила!
     -- И что с того?
     --  И  начнет трепаться! А там и до  всего  остального дойдут!  Прижмут
Александру -- сама она вякать  не будет, не  в ее интересах,  -- а  вот если
сестрица ее  начнет болтать... Припрутся все -- и милиция,  и  детективы эти
чертовы... А там,  глядишь,  и  до  тайника  доберутся!  Тогда плакали  наши
денежки! Да и под суд можно загреметь, если до всего докопаются!
     -- И что ты предлагаешь?
     -- Укол.
     -- У нас разовых шприцев не осталось.
     -- Я вскипячу обычный.
     -- Какой будем д