ь?
     -- Человек этот был  сброшен в реку голым. Тот, кто убил его, не хотел,
чтобы труп сумели опознать, и снял с него не только одежду, но и перстень...
А может, просто  украл  дорогую вещицу. Но в милиции на этот  продукт вашего
воображения есть какие-то  данные, он,  видимо, проходил по некоему  делу --
мне не удалось  пока выяснить, по какому именно... И они по следу от перстня
на пальце сумели установить его личность.
     --  Объясни  мне... --  Александра  в полном  недоумении  повернулась к
Ксюше. -- Объясни, откуда ты это взяла -- перстень? И какой?
     -- Крупный... С синим камнем... -- виновато проговорила младшая.
     Александра долго и сурово молчала. Наконец она произнесла небрежно -- и
Кис уловил нотку искусственности в этой небрежности:
     -- Почему именно такой: с синим камнем? Ты его где-то видела раньше?
     Ксюша, краснея и сбиваясь,  стала рассказывать про  аэропорт, туалет  и
рейс на Лугано.
     Александра  слушала  ее, прямая и бледная,  как изваяние.  Столкнувшись
взглядом с  Алексеем, отвела  глаза. И Кис задавал себе  вопрос,  что у  нее
могло быть связано с  этим перстнем? Он готов был поспорить,  что Александра
этот перстень знает. А может быть, и человека, его носившего?..
     --  Какая  глупость!  --  бросила  Александра  через   плечо,  даже  не
повернувшись в сторону совсем оробевшей Ксюши. -- Я ведь тебя  предупредила:
ничего примечательного!
     --  Я почувствовала, что Реми не до конца  поверил в мою историю...  --
пролепетала младшая, переводя отчаянный  взгляд огромных потемневших  глаз с
сестры на Реми.
     -- Ну, описала бы какую-нибудь печатку золотую... А то -- надо же! -- с
синим камнем! Теперь любой мертвец, который, по случайному совпадению, носил
такой перстень, будет твой!
     -- Я в случайные совпадения не верю, -- заявил Кис. -- А ты, Реми?
     Последний пожал плечами, не отрывая  взгляда  от Ксюши, которая, в свою
очередь, старательно изучала пол.
     -- Однако же они бывают в жизни, -- ответил француз. -- Возможно, Ксюша
видела в аэропорту именно жильца этой квартиры. Почему бы ему было не лететь
в Швейцарию? Я  вот не так давно прилетел в Брюссель по делам, а в аэропорту
встретил своего соседа по дому!  Или еще и так могло быть, что перстень этот
принадлежал какое-то время назад другому  человеку... А теперь был куплен --
или подарен, или украден! -- жильцом этой квартиры... Почему нет?
     -- Значит, и труп -- совпадение, и перстень -- совпадение, так, что ли?
-- недоверчиво уточнил Кис.
     -- Именно, -- холодно подтвердила Александра.
     -- Допустим,  -- кивнул Кис.  -- Не то чтобы я вам до конца поверил, но
допустим. А  вы чем занимаетесь, если не секрет? Кроме того, что состоите  в
должности наставницы вашей младшей сестры?
     -- Саша статьи пишет, она -- журналистка!  -- горячо воскликнула Ксюша.
--  Вы  должны  знать  ее фамилию:  Касьянова!  Если  вы,  конечно,  читаете
газеты...
     Александра посмотрела на сестру с упреком.
     Что верно, то верно, младшенькая отличается непосредственностью... Чего
вовсе  не  скажешь  о  старшей.  Эта  -- закрытая, загадочная, холодная, как
мрамор. И все же Кис  чувствовал какой-то скрытый,  грешный  огонь  в тайных
глубинах мраморного изваяния. И этот огонь сводил его с ума.
     Фамилию "Касьянова" Кис  знал. Ее статьи, обычно политико-нравственного
аспекта, он читал  не без интереса.  Написаны  живо и  остроумно, они  легко
запоминались и легко узнавались по стилю.  Он  не всегда был  согласен  с ее
точкой зрения и иногда,  читая, спорил вслух. Теперь ему показалось забавным
то, что он видит перед собой  автора и слова, столько раз обращенные  к ней,
но высказанные  в никуда, можно было  бы адресовать непосредственно  объекту
его порой раздраженных, порой пламенных реплик...
     Но  сейчас  явно  был  неподходящий  момент  для  политико-нравственных
споров. Посему Кис только спросил:
     -- Это ваша настоящая фамилия или псевдоним?
     -- Настоящая! -- снова воскликнула Ксюша. -- Я тоже Касьянова!
     Не  замужем,  значит,   удовлетворенно  подумал   Кис.  Конечно,  такая
независимая девица могла  оставить  и в замужестве  свою фамилию... Но такая
независимая  девица, пожалуй,  долго  не  выйдет замуж. Капризничать  будет,
выбирать,  взвешивать... И выйдет в  конечном итоге за какого-нибудь  козла,
который польстится на ее известность и совсем не поймет и не  оценит, что за
жемчужина попала к нему в руки... Вот Кис,  к примеру: он бы такую ценил. Но
что  такие, как  она, понимают  в  таких,  как  он?  Он для нее  не  слишком
взрачный, не  слишком  высокий, не слишком обеспеченный, не  слишком...  Ох,
много чего "не слишком" он для нее! Вот только разве что -- оценил бы...
     -- То-то  я  смотрю,  воображение  у  вас...  Хорошо  развитое.  А это,
оказывается, профессиональное! -- то ли съехидничал, то ли польстил Кис.
     Он  снова  посмотрел на  Реми, который  подозрительно отмалчивался,  не
участвуя в  "допросе", и увидел, что Ксюша уже сидит рядом  с ним и рука его
обвивает ее плечи. Кис умилился. И позавидовал. С этой, старшей, норовистой,
так не посидеть  рядышком... Уж  во всяком  случае,  Кису.  Да  и с  кем ему
посидеть? Никого у Киса нету...
     -- Дайте мне координаты вашего Андрея, -- распорядился он. -- Мне нужно
будет его  кое  о  чем  расспросить,  чтобы окончательно  понять, что  здесь
правда, а что нет.
     -- Здесь -- все правда, -- заявила Александра. -- Сколько раз вам нужно
это повторять!
     -- Координаты дадите? Или самому искать?
     -- Пожалуйста. -- Саша презрительно протянула ему свою записную книжку,
раскрытую на букве "З". -- Переписывайте.
     Кис  не  смутился.  Он  деловито  переписал  номер  и, глянув на  часы,
сообщил, что позвонит владельцу квартиры завтра.
     --  А пока что, -- сказал он, -- если поверить  в  ваши совпадения,  то
вопрос вот в чем: куда вляпалась Ксюша, в какую историю, и чем это ей теперь
грозит.  Ведь  милиция -- это не два  частных детектива, обалдевших от вашей
неземной красы  и готовых  верить вашим  распрекрасным глазам.  Эти сказочки
никого не убедят, будь они сто раз чистой правдой.
     --  Но  ведь  никто никогда не  свяжет имя Ксюши  с этим убийством!  --
возразила Александра. -- Ведь это только вы знаете нашу  "сказочку", которую
мы сочинили в соавторстве специально для Реми! Ксюша в жизни не была в  этой
квартире, ее хозяина в глаза не видела! Кто об этом может узнать?
     -- Неприятность заключается  в том,  что некто уже начал интересоваться
Ксюшей...
     Реми пришлось рассказать  немую сцену у подъезда. Ксюша округлила и без
того круглые глаза и стала похожа на Чебурашку.
     --  Вы  думаете, Алексей,  это  был  человек  из милиции?  --  спросила
Журналистка.
     Ох,  как  Кису понравилось собственное  имя  из уст  Александры! Музыка
просто: "А-л-е-к-с-е-й..."
     -- Вряд ли. Но и милиция может докопаться...
     -- Но кто же тогда это мог быть -- тот, чернявый?
     Кису  не  хотелось  пугать  девиц  и  рассказывать  о  своих открытиях,
сделанных по прочтении еженедельника  безвестного до сих пор жильца квартиры
двести шесть.
     -- Не знаю. Надо бы для начала понять, что за личность там проживала, а
потом строить догадки, кто да что... Фамилию его не знаете?
     --  Как я могу знать фамилию человека, которого я выдумала? -- обиженно
удивилась младшая.
     -- Понятия не имею, -- бросила старшая.
     Кис  задумался.  Ситуация зашла в тупик. Он  вызвал девушек в  основном
из-за Реми -- наладить его  расстроившийся роман. Реми, похоже, им поверил и
вон  сидит  уже  в обнимку  с разрумянившейся Ксюшей.  Лично у Киса остались
сомнения  -- уж больно все сказочно выглядит...  Не то  чтобы  он  совсем  в
совпадения не  верил, но...  Но что-то за  ними тут  имеется. И  дразнит его
любопытство. Хорошо  было бы  разузнать  об убитом  побольше. Хорошо было бы
покопаться в его квартире,  понять, что это за фрукт такой.  Хорошо  было бы
разыскать ту соседку  в зеленом пальто  и расспросить ее о  чернявом; хорошо
было бы понять, кто стоит за  ним: друзья убитого или его недруги? Станут ли
люди, пославшие чернявого в разведку, мстить  за смерть жильца двести шестой
квартиры?  И рискует  ли  в  таком случае Ксюша?  Маловероятно,  что  они ее
разыщут...
     С другой стороны -- зачем все это ему? Его миссия выполнена, его больше
никто ни о чем не просит.
     -- Кому кофе подлить? -- осведомился он.
     -- Спасибо, не надо, -- ответила Александра, глядя на часики. -- Поздно
уже. Я полагаю, что мы объяснились и инцидент исчерпан?
     --  Ну,  как   вам   сказать...   --  загадочно   ответил  Кис,   желая
поинтриговать.
     Но ему не удалось: Александра посмотрела в упор на Реми и добавила:
     -- А, Реми? Можно считать, что все встало на свои места?
     -- Вы потрясающие девушки, -- блаженно улыбаясь, ответил тот. -- Я вами
восхищаюсь. Все  это  придумать,  --  он  сделал  легкий  поклон  в  сторону
Александры,  -- и  все  это разыграть... --  это было уже выдохнуто в нежную
Ксюшину шейку. -- Ты отважная девочка, -- мурлыкал он. -- И знаешь, все-таки
я рад, что не ты это придумала...
     Александра встала:
     -- Пора, Ксюша.
     --  Уже?  --  раскрасневшаяся  Ксюша  оторвала  свой  взгляд  от Реми с
сожалением.
     -- Уже час ночи! Поехали.
     Реми  с не меньшим сожалением выпустил Ксюшу из своих рук, понимая, что
в присутствии этой суровой дуэньи невозможны ни нежности, ни торги, и только
провожал Ксюшу зачарованным взглядом.
     -- Спасибо вам, -- произнесла Александра. -- За кофе.
     --  Не за что,  не за что, -- засуетился  Кис, вставая. -- До свидания.
Если еще свидимся...
     Александра загадочно глянула на него и ничего не ответила.
     -- Рад был познакомиться  с сестрой  Ксюши... --  Реми  расцеловался  с
Александрой. -- Завтра в пять, Ксюша, да?
     Ксюша послала Реми взгляд, который говорил все  то,  что не сказали  ее
губы.
     Мужчины проводили девушек до  машины  Александры, помахали им ручкой  и
поднялись к Кису.
     И  никто  не придал  значения  целующейся  парочке в  припаркованной  у
соседнего  подъезда черной  машине  "Волге".  Никто  не забеспокоился, когда
дверца ее открылась --  ровно в тот момент, когда закрылись дверцы  в машине
Александры, -- и девушка выпорхнула наружу, тут же скрывшись в подъезде.
     И даже тогда, когда мужчина, оставшийся за рулем,  развернулся и поехал
вслед за машиной Александры -- даже тогда никому не пришло в голову искать в
этом совпадении какой-то смысл...


     -- Ну что,  все теперь в порядке? -- спросил Кис, когда они вернулись в
квартиру, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучала подначка.
     Реми кивнул.
     --  Ты  зря,  Кис...  Ты  не чувствуешь людей.  Ты веришь или не веришь
мозгами. А надо еще и чувствами.
     -- Ну, с твоими чувствами только  и верить. Другого варианта  просто не
может быть. Ты же влюблен, как младенец!
     -- Младенцы -- влюбляются?
     -- А хрен их знает... Но ты -- да!
     -- Я? Она мне нравится.
     -- Ага. Мне тоже.
     -- ?
     -- Ну, если ты говоришь "нравится", то мне -- тоже.
     -- Но... Ладно, я хотел сказать -- я влюблен...
     -- Так-то оно лучше, старина. Комедий мне и так хватает на сегодня.
     -- Ты не веришь им?
     -- Сам не знаю.
     -- Дело твое. Как бы там ни было, меня пока что больше всего  беспокоит
чернявый.  Если я не  ошибся и правильно понял, что речь  шла о  Ксюше...  Я
хотел бы тебя попросить...
     -- Я съезжу завтра.
     -- Погоди, ты еще не услышал просьбу!
     -- Да знаю я, чего  ты  хочешь! Я сам об  этом думал. Расспрошу  завтра
соседку в зеленом пальто. И к этому Андрею Зубкову наведаюсь.
     -- Кис, я тебе заплачу за работу.
     -- Иди ты!
     --  Нет, не  отказывайся.  Это  слишком много для  дружеской услуги, ты
потратишь  свое  рабочее время, и оно  должно  быть оплачено. Какой  у  тебя
тариф?
     -- Иди, я сказал. На "куй".
     -- Кис, ты только осложнишь мне жизнь! Мне придется  ломать голову, как
отблагодарить тебя, если ты не возьмешь деньги!
     -- Мы друзья?
     -- Ну?
     -- Ну и все.
     Реми   принялся  было  объяснять,  что  французская  поговорка  гласит:
"Хорошая дружба --  это щепетильность  в расчетах",  но ему  помешал  звонок
телефона. Услышав забархатевшие модуляции в голосе Киса, Реми, хоть  русский
и не понимал, догадался, что звонит Журналистка...
     И оказался прав.
     -- Я богатею с каждым часом, -- сообщил Кис, положив  трубку. -- Теперь
и Ксюшина сестра просит меня узнать о чернявом. За  деньги, разумеется.  Она
при Ксюше не хотела об этом говорить.
     -- Ну нет, Кис, это для меня вопрос чести. Ты возьмешь деньги от меня и
не позволишь платить этой Медузе-горгоне!
     -- Это которая обращала взглядом людей в камень?
     -- А что, не похоже?
     -- Похоже, -- признал Кис. --  Я почти  окаменел, пока  мы  беседовали,
особенно...
     Он  хотел  было  сострить:  "Особенно  одна специфическая  часть  моего
тела..." -- но удержался.
     --  Тебе Александра не  понравилась? -- лишь сдержанно  поинтересовался
он.
     -- Сильная  личность.  Умна,  эгоистична, холодна.  В  ней есть  класс,
высокий,  я бы  даже  сказал, класс,  но... С такой жить  нельзя, Кис. Такой
можно только служить...
     Реми  прав,  подумал  Кис, черт возьми,  прав! Но отчего-то  хочется ей
послужить... Так бы и  кинулся исполнять приказания, мазохист хренов! А если
бы в награду допустили  к телу... Сгрыз бы, сожрал бы, высосал, как мозговую
косточку! Тут  бы  мазохист  мгновенно сделался  садистом!.. Если бы не умер
раньше от счастья у ее ног.
     И как это у нее получается, у стервы?

Глава 7

     К Андрею Зубкову они поехали вдвоем с Реми. Реми, конечно, по-русски не
понимал, но полезен мог быть. Препираясь и посмеиваясь друг над  другом, оба
прекрасно  знали достоинства каждого  -- ведь  не  зря,  поработав  на пару,
задружились! -- и знали также,  что друг друга в чем-то дополняют. У каждого
была  интуиция,  но  --  у  каждого  своя. Интуиция ведь вещь составная: тут
перемешаны  догадливость,  способность  к предчувствиям, телепатия,  чувство
фальши, понимание психологии, знание  жизни и прочее, прочее. Понятно, что у
каждого в этой области  свои сильные стороны, свои одаренности и способности
-- ведь всегда так, у  каждого свои таланты: один силен в  рисунке, другой в
живописи, хотя оба  называются словом  "художник";  прибавьте  теперь личный
опыт, культурный  и  интеллектуальный  багаж  обладателя  интуиции --  и  вы
получите  совершенно  разные  интуиции. По  той же  схеме  -- разные логики,
разные системы анализа -- разные  инструменты работы, одним словом. Потому и
результаты хороши были в сопоставлении и дополнении.
     Андрей их  ждал, казалось, у  дверей -- едва Кис прикоснулся к кнопочке
звонка, как дверь распахнулась. Круглоголовый молодой человек, темные волосы
стрижены коротко, две  девичьих ямочки на  загорелых щеках, карие близорукие
глаза;  подтянутый, в  хорошей  физической форме  --  бассейн  небось,  бег,
борьба, что-нибудь  в  духе  дзюдо, --  прикинул Кис.  Одет  по-сибаритски в
роскошный шелковый халат шоколадного  цвета  -- золотая марочка какая-то  на
груди... Кис в них не разбирался, а Реми легко опознал медузу Версаче.
     Квартира  была  сибаритской, как ее хозяин,  --  портьеры  из  тяжелого
шоколадного шелка, такого же цвета диван  и два глубоких кресла; стены обиты
светло-бежевым  штофом,  овальная  стеклянная   столешница  низкого  столика
крепилась золотыми клепками  к ножкам из слоновой кости,  гармонировавшим  с
маленькими сливочными  подушками на диване;  бронзовые старинные подсвечники
отливали тусклым золотом в мягких шоколадных сумерках, царивших, несмотря на
яркий солнечный день, в  этой квартире; кремовая лестница уходила, изгибаясь
винтом,  на второй  этаж... Ясно было, что  при  оформлении  интерьера своей
квартиры Зубков не считался ни  с какими другими соображениями, кроме  своей
личной прихоти и вкуса, и она необычайно соответствовала своему хозяину.
     Сыщики,   следуя  гостеприимному  жесту   Зубкова,  сели  на  диван   и
растворились в  недрах шоколадного, кремового  и золотого. Здесь не хотелось
суетиться, здесь не хотелось думать о проблемах -- здесь хотелось  отдыхать,
слушать  хорошую музыку, говорить о  поэзии,  о  живописи... Да, к вопросу о
живописи: на стене висел  натюрморт голландской школы. Кис даже не осмелился
предположить,   что   это   подлинник,   только   подпихнул  локтем  Реми  и
вопросительно кивнул в сторону полотна,  на котором тихо сияли золотые кубки
в  окружении  пузатых  тыкв  и  баклажанов  и мертвая  цветистая птичья  шея
печально  свешивалась  с  края  дощатого   стола.  Тона  картины   прекрасно
вписывались в интерьер. Реми приблизился.
     -- Чудесная работа, -- сказал он по-английски.
     -- Согласен с вами, -- откликнулся Андрей  на  превосходном английском,
стоившем английского Киса и Реми, вместе взятых. -- Это оригинал, -- добавил
он.
     --  Такая картина  должна потянуть не меньше, чем вся эта квартира,  --
предположил Кис.
     --  Ну,  мне  она  обошлась  только  в  стоимость  ремонта,  --  охотно
откликнулся Андрей. -- Что будем пить?
     Он разлил виски по стаканам, принес в хрустальной чаше лед, серебряными
щипчиками  звонко  опустил  каждому  по два  кубика  и  устроился  в  кресле
напротив.
     -- Чем могу быть полезен? -- любезно и непринужденно поинтересовался он
на все том же превосходном английском.
     --  Я хотел  расспросить  о вашем  жильце... Но,  с вашего  позволения,
сначала  хотел  бы  узнать  немного  о   вас,  --  произнес  Кис,  удивленно
вслушиваясь в собственную речь,  в которой зазвучали светские и почтительные
интонации.
     -- Обо мне? Мне тридцать три года, разведен, имеется дочка... она живет
с матерью. Коммерсант.
     -- В какой области?
     -- В области коммерции.
     -- Уточните, пожалуйста.
     -- Фирма "Орхидея".
     -- И чем занимается орхидея, кроме того, что цветет и пахнет?
     -- Коммерцией.
     -- Послушайте... -- Кис начал  злиться. -- Вы, конечно,  не обязаны мне
отвечать, я не милиция, но играть со мной в игры все же не стоит!
     -- Помилуйте,  какие игры?  Кто  же может вам  ответить  на вопрос, чем
занимается коммерческая фирма? Да всем! Мы продаем все! И покупаем  --  все!
Вчера лес, сегодня лекарства, завтра произведения  искусства, послезавтра --
куриные ножки!
     --  Это  куриные  ножки  приносят  такой  доход?  --  Кис  сделал жест,
опоясывающий квартирное пространство.
     --  А вы  как думали?  -- удивился Андрей. -- Вы, наверное, никогда  не
занимались торговлей?  А то бы знали, что на дешевом товаре делаются дорогие
деньги  --  конечно,  если товар  массового потребления...  Вас смущают  мои
доходы? Вы, может, из налоговой инспекции? Я ведь не спросил ваши документы!
     --  Пожалуйте. -- Кис выложил на стеклянный столик свое  удостоверение.
-- Меня ваши доходы не колышут.  Меня смущает ощущение,  что вы мне говорите
неправду. Нехорошее начало для разговора.
     Андрей  надел очки в тонкой золотой оправе и,  рассмотрев удостоверение
Киса, сказал примирительно:
     -- Послушайте, Алексей...  Я директор по маркетингу коммерческой фирмы.
Вот вам  моя визитка,  --  вложил  он  в  руки  Киса переливающийся  кусочек
картона, на  котором  изящной  вязью было  написано  "Орхидея",  причем  "О"
представляло собой символическое изображение цветка. "Коммерческая фирма" --
было   добавлено  внизу  мелким   шрифтом.  --  И  мы  действительно   фирма
многопрофильная,  --  продолжал Андрей,  --  вкладываем деньги в  товары,  в
проекты, в шоу-бизнес, в "от кутюр"... А в подробностях о деятельности нашей
фирмы я рассказывать не буду. По многим причинам. Вы и не поймете, и секреты
у нас  есть, как у любой  другой фирмы... Я ведь вас не спрашиваю, зачем вам
мой  жилец понадобился, поним