асика.
     Стасик окончательно смутился.
     - Ну... Я тебе не говорил... Так по-дурацки  вышло... Я как-то на крышу
попал.
     - Что же это была за крыша, Стасик?!
     - Пятиэтажки какой-то. Здесь, в моем районе.
     - И что ты там делал?!
     - Спал.
     -  Вот как?... -  Галя всматривалась в  Стасика, словно ища в  его лице
признаки  безумия.  И  даже  ноги непроизвольно  подобрала  под  себя, будто
боялась, что он ее укусит.
     Кис самым внимательнейшим образом слушал,  переводя  глаза с  одного на
другую, не вмешиваясь в разговор.
     - Спал, - кивнула Галя. - Ну и как? Хорошо выспался? - она, несмотря на
всю свою настороженность,  не могла отказать себе в ехидстве.  - И что потом
было?
     - Проснулся и пошел домой.
     - Пошел? И как же ты пошел? С крыши спрыгнул?
     - Зачем? - удивился Стасик. - Открыл дверцу на чердак, спустился, затем
с чердака спустился,  затем с  лестницы спустился  и вышел на улицу. И домой
пошел.
     - Врешь? - с надеждой спросила Галя.
     - Зачем мне врать! - обиделся Стасик. - Чистая правда!
     - И когда же это было? Уж не  в один ли из этих дней? -  она кивнула на
листочек с датами.
     -  Весьма возможно....  - задумался Стасик. - Во всяком случае, это как
раз во вторник было. А вот в какой - теперь не помню...
     Кис уже не знал, что ему и думать. Он все еще не решил,  браться ли ему
за это весьма странное дело - хотел сначала составить предварительное мнение
о  его сложности...  Но  мнение никак не составлялось.  То есть, вне всякого
сомнения, дело  было  сложным,  очень  сложным  -  но,  может,  скорее,  для
психиатра?
     - У нас осталось еще 14 октября, - напомнил детектив.
     - Четверг, - снова влезла Галя.
     - Не помню. Хоть убейте - не помню! - заявил Стасик.
     -  Но,  по  крайней  мере, никаких крыш, чердаков,  подвалов,  кладбищ,
крематориев и прочих симпатичных мест вы не посещали?
     Стасик так расстроился, что у него почти слезы выступили на глазах.
     - Еще  одно  место было... -  произнес он, покраснев.  -  Я  в какой-то
квартире очутился, там наркоманы... Они трахались... И...
     - И что? - поторопил Кис замолкнувшего Стасика.
     - И все. Я очнулся на  диване,  и  ушел  домой, - сократил  до  предела
историю посещения злачного места Стасик.
     - Когда это произошло?
     - Недавно, недели три назад... Кажется, 9-го февраля...
     - Ну, 9-го никаких происшествий,  к счастью, не случилось, - облегченно
вздохнул Кис. - Какими еще историями порадуете?
     -  Все,  кажется...  Вот разве  что  вещи  у меня  пропадали,  а  потом
находились, да причем  иногда чужие... И потом, мне кто-то мебель переставил
в квартире... И еще девчушка приходила из "Вашего Домового" - делать уборку,
которую я  никогда  не  заказывал... А  в довершение  всего - несколько дней
назад меня какая-то девушка убийцей назвала...
     Галя было вновь вскинулась с недоверчивыми вопросами,  но Кис остановил
ее жестом и принялся подробно расспрашивать Стасика, делая пометки.
     Закончив,  он задумался. И думал  так долго, что Галя  не  вытерпела  и
встряла в сложный мыслительный процесс детектива:
     - Кис, ну что ж ты молчишь? Что ты об этом думаешь? Берешься за дело?
     - Вы мне позволите снять у вас отпечатки пальцев? - встрепенулся Кис.
     - У меня? - испугался Стасик. - Зачем?
     - Дело в том, что на местах преступлений  найдены некоторые предметы  с
отпечатками, не принадлежащими хозяевам  квартир. А я завтра попробую в деле
покопаться...
     Стасик так обреченно протянул руки, словно Кис  собирался защелкнуть на
них наручники.
     Кис приложил  Стасиковы пальцы к чистому листу бумаги, затем  аккуратно
настрогал карандашный  грифель и припудрил белый лист. Проступили отпечатки,
на которые Стасик смотрел почему-то с испугом.
     -  Знаете  что?  - произнес  Кис. - Собирайтесь-ка.  Вам  нужно  где-то
переждать хотя бы несколько дней. Пока я не разберусь, что к чему.
     - Я его на нашей даче хотела спрятать...
     Кис кивнул.
     - Хорошая мысль. А эту ночь пускай проведет у меня. А  то -  кто знает,
когда наша доблестная милиция выйдет на след...


Невероятное везение Киса.

     -  Плохая  новость, -  сообщил  Кис на  следующий  день,  вернувшись  с
Петровки.  Стасик  понуро  ждал  на  кухне решения своей участи. - Отпечатки
ваши.
     - Не беретесь, значит? - убитым голосом спросил Стасик.
     - Берусь.
     Стасик вскочил  с табуретки и так горячо кинулся  к детективу,  что Кис
опасливо уклонился,  - ему показалось,  что этот  молодой  бородатый мужчина
кинется его целовать на радостях.
     -  Дело в том, - пояснил он, утихомирив жестом Стасика, - что есть один
факт, который заставил меня вам поверить...
     - Неужели хоть один, да есть? - невесело откликнулся Стасик.
     - Ваше свидание  с Галей. Если вы не  принимали участия хоть в одном из
преступлений  из этой  серии - а это,  вне всякого сомнения, серия с одним и
тем же почерком, - то преступник - не вы. Бандитов всегда было четверо.
     - Спасибо вам, спасибо! - Стасик снова засиял и, кинувшись к детективу,
принялся горячо пожимать его руку.
     -  Если даже допустить, что  был еще пятый, -  Кис убрал руки за спину,
боясь,  что Стасик  их отдавит окончательно, - а  вы по каким-то причинам не
участвовали в одном из этих налетов и этот пятый вас заместил...
     - Какой пятый? - не понял Стасик.
     - Что  на самом деле маловероятно... Но у меня есть еще один аргумент в
вашу пользу: человек, с которого сделали фоторобот, был одной из потерпевших
определен как  главный в банде.  И именно он похож на  вас. А главарь должен
был присутствовать на всех "мероприятиях". На то он и главный...
     - Вы меня спасли! Ох, прямо камень с души свалился! - ликовал Стасик. -
Надо же! А я еще возражал против частного детектива! Вы  умный, оказывается,
человек!
     - Хоть и детектив, забыли добавить, - усмехнулся Кис.
     Стасик, не заметив своей бестактности, аж пританцовывал от счастья. - Я
тогда поехал? Сейчас машину словлю...
     - Куда?
     - Домой!
     - Сядьте, Стас. И успокойтесь.  Вы ничего не поняли: это  я вам верю. И
это  я  знаю,  что у  вас было  свидание  с  Галиной. Но никто другой вам не
поверит: у вас нет алиби, потому что на Петровке вы не сможете рассказать об
этом свидании.
     Кис,  бывало,  грешил  морализаторством,  но  любовные  взаимоотношения
судить никогда не брался: сугубо личное дело  каждого. И при  любых условиях
честь  женщины была  для него  приоритетом, не подлежащим ни  сомнениям,  ни
обсуждениям. Теперь же, видя,  как  помрачнел его новый клиент, в котором он
сразу  ощутил некую  инфантильность, Алексей  с неприязнью  ожидал, что  тот
попытается торговаться с Галиной за подтверждение своего алиби.
     Но Стасик только напряженно спросил:
     - Вы ведь на Петровке не работаете? А как же вам тогда  дали посмотреть
дело?
     - Ну, это мои  личные отношения с ребятами. Когда-то вместе работали, а
теперь обмениваемся услугами...
     - Это я понимаю... Я о другом: вы о нас с Галей ничего не говорили?
     - Бог  мой, конечно, нет! -  воспрянул  душою Кис.  Он всегда радовался
проявлениям порядочности в людях. - Я никогда не говорю, на кого работаю, но
тут намекнул, что меня наняла одна из потерпевших...
     - А... А что же нам теперь делать?
     - Вам - ничего, ждать. А мне - думать. Искать.
     - Кого?
     - Преступника, по всей видимости.
     - И как же вы будете его искать?
     - Еще не знаю. Одно ясно: это человек хитрый и опасный.
     - Откуда вы знаете?
     - Ваши отпечатки  находятся на ряде предметов, обнаруженных в квартирах
потерпевших.  Почти  все  предметы  соответствуют  вашему  списку  загадочно
пропадавших и вновь находившихся вещей: все эти зажигалки, ручки, сигаретные
пачки, ключи... Но дело в том, что  больше нигде никаких  отпечатков нет: ни
на  дверных  ручках,  ни  на  мебели.  Потерпевшие свидетельствуют: что  все
мужчины  были в перчатках. Об этом же  сообщил муж одной  из  первых  жертв,
который выжил после  инфаркта, хоть и стал практически инвалидом... Из факта
отсутствия отпечатков также легко сделать вывод, что  преступники работали в
перчатках. Напоминаю, что они не  только насиловали женщин, но и выносили из
квартир  ценности:   украшения,  столовое  серебро,  мелкие   художественные
изделия, деньги...  Следовательно, отпечатки должны были остаться повсюду. А
они остались  только на мелких  предметах,  принадлежащих частично  хозяевам
квартиры, частично, по всей видимости, преступникам, обронивших их впопыхах:
в  списке как  раз  ручка,  зажигалка, целлофан  от  сигаретной  пачки... Не
удивлюсь, если эти предметы принадлежат вам...
     - Не понял, - подскочил Стасик. - Вы  же сами сказали, что это не я! То
есть, что я не...
     -  Успокойтесь,  Стас.  И  не скачите  на  табуретке,  сломаете.  Пейте
спокойно чай...
     - Какой чай! Мне глоток в горло не лезет!
     -  Я полагаю,  что все  эти предметы подкинули. Выкрали  у  вас и потом
подкинули на место преступления. Я исхожу из вашего рассказа о пропадавших у
вас  вещах. Чужие же вещи,  которые вы  находили у  себя в  карманах, как та
зажигалка   из  магазина,  принадлежали  кому-то  из  жертв.  Вам  эти  вещи
подбрасывали, вы  на них оставляли  отпечатки, потом их  снова выкрадывали у
вас и подкидывали на место преступления.  Возможно,  преступники  рассуждали
так:  милиция  решит, что  кто-то из  преступников  воспользовался хозяйской
зажигалкой, и, поскольку  в перчатках неудобно прикуривать, - оставил на ней
отпечатки. Или выронил, допустим,  ручку.  А  с вами работал,  должно  быть,
какой-то профессиональный карманник.
     - Спасибо, - прошептал Стасик. - Спасибо, что вы мне верите.
     - Вопрос  не  в том,  верю я вам или  не верю, Стас.  Я  делаю  выводы,
основываясь  на  том,  что  вы  не  можете  являться  преступником,  раз  не
участвовали во всех преступлениях серии.
     -  А заказ  на  уборку? Из  "Вашего Домового"? Мне тогда еще мою  ручку
вернули!
     - Не знаю. Возможно, этот случай не имеет отношения к делу, - терпеливо
пояснил Кис.
     - Ага,  не имеет... - буркнул Стасик,  недовольный тем, что детектив не
объяснил ему все приключившиеся странности разом. - А провалы в памяти? Тоже
не имеют?
     - Вот этого я не стал бы утверждать. Но надо над этим еще подумать.
     -  И  потом,  почему  именно  со мной все это происходило? -  горячился
Стасик. - Почему я? С какой-такой радости меня выбрали, чтобы подставить  на
роль преступника?
     Некоторое время Кис молчал,  подавляя растущее в нем раздражение. Он не
любил слабовольных  мужиков, не владеющих своими чувствами. Впрочем, Галина,
видимо,  придерживается  иного  мнения...   Удивительный  народ  -  женщины!
Нянчатся  с  такими  вот  слюнтяйчиками,  а  такие славные мужики, как  Кис,
пропадают, можно сказать...
     - У вас нет, случаем, братьев?
     Стасик несказанно удивился новому повороту детективной мысли.
     - Нет... Никогда не было! Даже двоюродных нет - одни сестры!
     - А  какой-нибудь тайны, связанной с вашим рождением? Ребенок, которого
отдали на усыновление? Ваш брат-близнец? Такое бывает, хоть и редко... А?
     - Я... Я не  знаю... - растерялся Стасик. - Сроду  не  слыхал ни о  чем
таком... Знаете, мама, даже если бы  всю  жизнь скрывала, перед  смертью мне
рассказала бы!...
     -  Что ж, это  еще больше усложняет нашу задачу. Придется искать совсем
постороннего человека... Похожего на вас.
     - Вот  вы  о чем! А ведь Галя тоже  говорила: фоторобот вещь  неточная,
составляется  по свидетельским  описаниям, вот  и  получилось у  них  что-то
похожее на меня...
     - Это  не у  них получилось, Стас. Фоторобот тут не при чем. Преступник
должен быть на самом деле похож на вас.
     - Почему вы так решили?!
     - Потому, что именно по этой причине он вас выбрал.
     - Как это - выбрал?
     - Может, это  кто-то  из  ваших знакомых?  Вспомните, нет ли среди  них
кого, с  кем  у  вас  имеется хотя  бы частичное сходство? Не  так  уж  мало
существует людей, принадлежащих к одному типу внешности, - замечали?
     Стасик старательно подумал.  Результатом стараний было его расстроенное
"нет".
     -  А вы всех  вспомнили? Думайте не только  о ваших более-менее близких
друзьях,  но и посторонних людях,  с которыми вы часто встречаетесь: коллеги
на работе, соседи по дому, даже продавцы в магазинах, куда вы постоянно...
     - Дядя  Петя!  -  завопил  Стасик так,  что Кис  едва  не подпрыгнул на
табуретке. - Я знаю, кто! Федя! Он меня принял за какого-то Федю!
     И   Стасик,  захлебываясь   от   возбуждения,   поведал  Кису  историю,
приключившуюся у новостройки.
     - Это  невероятное везение, - кивнул Кис.  - Просто невероятное. Что ж,
хоть маленькая ниточка, да есть...


     Кис устроил Стаса на ночлег на раскладушке,  потеснив Ваньку, а сам еще
долго пыхтел сигаретой на кухне...
     Утречком Кис встал хмурый и недоспатый, и  мрачно сообщил  свеженькому,
как юный пионер, Стасу:
     - Будет лучше, если  я освобожу  Галину  от хлопот по вашей доставке на
дачу.
     - Вы меня сами отвезете?
     Кис кивнул.
     - Прямо сейчас?
     - Нет... Надо подготовиться,  взять  у Галины ключи, адрес, продукты  -
она для вас целую тонну наготовила... Завтра ночью поедем.
     - Ночью? Почему?
     - Так будет лучше, - уклончиво произнес детектив.
     - Нет, что такое? Скажите мне! Вы чего-то не договариваете!
     - Да нет же... Просто днем я занят, вот ночью и поедем...
     - Это из-за соседей, да? - проницательно прищурился Стас.
     -  Именно!  - обрадовался нежданной подсказке  Кис.  - И  вы там будете
сидеть тихо-тихо,  на улицу не  выходить, свет по вечерам не зажигать. Никто
не   должен   догадаться,   что   дача  обитаема!  Надеюсь,   там   найдутся
электрообогреватели - потому что дыма из трубы не должно быть, понятно?
     Стасик испуганно кивнул.


     Знал  бы  ты, мой  милый, какая опасность тебе грозит, еще  бы  не  так
испугался!  -  подумал Кис. -  Тебя мне удалось провести; - будем надеяться,
что и убийцу  мы  проведем. Ведь ему же теперь ловчее  всего твой безгласный
труп  милиции преподнести! С трупа спроса нет, - свидетели опознают,  - дело
закроют...
     - И вот еще что, - сказал он  строго, - теплую одежду нужно  взять. Так
что поручите Галине собрать. А с ней я сам встречусь...


Виктор нужен Вере.

     Вера   поправлялась.   Поправлялась   -  в   смысле  выздоравливала   и
поправлялась -  в  смысле  набирала  нормальный  вес. Округлились,  наконец,
впалые щеки, разгладилось и стало приобретать  краски лицо, очертилась почти
исчезнувшая под просторными одеждами грудь...
     Виктор радовался: он снова выиграл у смерти.
     И печалился: дело сделано, пора убираться восвояси...


     Убираться не хотелось. Хотелось  и дальше приходить,  сидеть  вдвоем за
ужином, подливать ей красное вино, строго следить, чтобы съела все до конца,
и радостно слушать легкий смех: "Я скоро в дверь пролезать не буду, Виктор!"
     Хотелось ночевать в соседней комнате, заглядывать ночью к ней -  все ли
в порядке, спит  ли глубоким, здоровым  сном; хотелось  ворчать с утра:  "Ну
вот, хоть на человека стала похожа! А то была синяя, тощая - курица третьего
сорта, а не женщина!"
     Хотелось и дальше сидеть перед  мерцающим экраном телевизора, не вникая
в  то,  что  происходит  на   экране,   и  вести  пустячный,  непринужденный
разговор... Он все  надеялся, что Вера однажды  решится все  рассказать ему,
доверить свою боль, -  он бы  ее принял, эту боль, и, разделенная  на двоих,
она бы  связала  их  чем-то  более  прочным и интимным, чем  ужины с красным
вином... Но она говорила о психологии, о погоде, о  какой-то книжке,  о том,
что нужно искать работу... Впрочем, Виктор был рад и этому.
     Хотелось...
     Много чего хотелось.
     Не хотелось только одного: все это потерять.
     Он  пытался  убедить себя,  что  сделал  благое  дело,  и  д лжно  этим
удовлетвориться; что нечего ручонки тянуть к тому, что тебе не принадлежит и
принадлежать не будет; что пора и честь знать, то есть откланяться.
     ... А вдруг удержит? Вдруг  скажет: нет, не уходи; я  не хочу, чтобы ты
уходил...  Вдруг  скажет: приходи  снова,  приходи  завтра,  приходи  каждый
день...  Вдруг  скажет: ты  такой добрый,  благородный,  ненавязчивый... Мне
хорошо с тобой и легко. Не уходи,  я не хочу оставаться в одиночестве... Я к
тебе привыкла, мне без тебя будет пусто и плохо...


     Ему так и не суждено было узнать, отпустила бы его Вера.
     Его не отпустили обстоятельства.
     Первый  звонок был вполне вежливым:  Веру попросили вернуть вещи, ей не
принадлежащие. Легкая угроза ощущалась, но только в интонации, не в словах.
     Вера слушала голос Ирины,  холодный и надменный: "Подумайте хорошенько,
милочка!", и  смотрела  на  эти  вещи,  и  слезы наворачивались  на  глаза -
кажется, впервые со дня смерти Толи. В этих  вещах  была  его душа, было его
присутствие...
     Она просто повесила трубку, не ответив.
     Второй звонок был  с угрозами. Пока все еще вежливыми:  грозили  судом,
адвокатами, экспертами, описями,  обысками... На этот раз голос был мужской,
а интонации - издевательскими. "Вы же не захотите публично прослыть женщиной
легкого поведения? В таком случае, не стоит доводить дело до суда..."
     Вера  снова молча положила трубку  на рычаг.  Отдать эти  вещи - словно
предать Анатолия. Она не могла этого сделать.
     Она ничего не сказала  Виктору, полагая, что его это не  касается... Но
через пару дней, в беготне по городу в  поисках  новой работы, Вера нечаянно
приметила за  собой слежку. Она так  удивилась  и разозлилась, что в  тот же
вечер Виктору все и выложила.
     Она рассказала действительно все: и об одиночестве долгих лет, и о трех
годах безнадежной  любви  и  унизительных пряток  от  Толиной жены, и  о его
запоздалом решении  разводиться; и о любовных приключениях Ирины  Львовны  с
юным Романом; и о том страшном дне, когда  насильники схватили ее у дверей и
втолкнули в квартиру...
     Она плакала, а Виктор  радовался этой  горькой исповеди, как  последний
эгоист. Он радовался, что она, наконец, ему доверилась, радовался тому, что,
наконец, плачет, как  все нормальные женщины,  а  не  прыгает в окошко  и не
морит  себя  голодом; он  радовался,  что она плачет, уткнувшись лбом в  его
плечо...
     Оторвался он от своих радостей только тогда, когда услышал о слежке.
     -  Я бы никогда не  догадалась,  если  бы случайно  не  остановилась  у
витрины... В последнее  время у  меня совершенно  пропал интерес к одежде, к
косметике,  -  к  себе,  одним  словом...  А тут  вдруг увидела  на  витрине
светло-голубой костюм, который мне показался, ну, просто сшитым на меня... Я
даже остановилась, радуясь не  столько  костюму, сколько собственному к нему
интересу, и  принялась разглядывать манекен.  Потом попыталась рассмотреть в
стекле  витрины свое  отражение,  - что-то я давно не заглядывала  толком  в
зеркало, уж и  забыла, как выгляжу...  В отражении позади меня маячил чей-то
силуэт: я его заметила только потому, что все мимо шли, а он стоял.  Потом я
решила  войти  в  магазин.  Входя,  машинально  оглянулась:  мужчина  быстро
отвернул голову. Я его  не разглядела, но запомнила синюю  куртку... Выходя,
заметила, что синяя куртка  все еще торчит у киоска с журналами. Я тронулась
- и он  за мной. Я самой себе не поверила, и в  следующий раз остановилась у
другой витрины уже нарочно. И что ты думаешь? Он тоже остановился!
     - Какой из себя?
     - Молодой, среднего роста. Лица не разглядела, шапочка вязаная почти до
глаз...
     - Ты его раньше видела?
     -  Нет,  никогда...  Мне кажется, это связано со  звонками.  Это  Ирина
послала кого-то за мной следить!
     - Но зачем?!
     - Может, хочет найти что-нибудь компрометирующее или хочет узнать,  чт