ых вшивых. И вперед, по адресам к
секретарям  и секретаршам! Прихвати  какие-нибудь  конфетки, глазки сострой.
Ну, если мужик, то тоже можно - некоторые очень падки... А говорить - говори
что  ты  из  международной  нотариальной   конторы  и  что  у  него  богатый
брат-близнец обнаружился, который его разыскивает. Якобы кто-то видел его на
каком-то политическом сборище, а больше ничего не известно.  Что  значит "не
поверят"? Они же все  телесериалы смотрят! Еще и  не  такому поверят, у  нас
народ с тренированным воображением! Вперед, Ваня!"
     - Работы  на  месяц, как  минимум,  - сказал  Кис, положив трубку. -  И
рискованно очень: слух о розыске может побежать впереди Вани. И тогда Артист
насторожится. Но если повезет... Все равно другого выхода нет.
     - Успехов, - сдержанно произнесла Александра.
     Кис откланялся с  глупой  светской  улыбкой.  Спускаясь  по лестнице, с
досады стукнул изо всех сил в стенку кулаком.
     Ну и что? Еще одна глупость: только кулак в кровь разбил...


     Если Александра права, -  думал  он  в  машине, слизывая выступившую на
костяшках кровь, - если я верно смоделировал характер Артиста и его нынешнее
положение, -  то  ситуация  у  нас  очень нехороша.  Ну  просто  очень-очень
нехороша... Любой вполне успешно устроенный, со связями и репутацией человек
будет  насмерть охранять  свое  положение.  Причем  "насмерть" в  наше время
отнюдь не метафора... Чего же ждать от Артиста, который положил годы  и кучу
разнообразных  усилий  для  того,  чтобы добраться до чего-то существенного?
Этот человек не остановится ни перед чем, чтобы прикрыть свои тылы.
     А  его  тылы  неприкрыты.  Ему мешает Стасик. Оптимальным  решением для
Артиста было бы  предложить милиции и свидетельницам Стасиков  труп.  Труп в
споры  не вступает, не  пытается доказать свою непричастность, не  старается
подтвердить свое алиби.
     Но  тут Кис  быстро подсуетился,  Стасика припрятал. Что должен  делать
Артист? Сдаваться он не намерен, это ясно. Он будет  искать Стасика. Пока не
нашел, но... Надо сказать Гале, чтобы прекратила на дачу ездить - ее слишком
легко выследить. Пусть Стас лучше сидит голодный, но живой. Впрочем, Кис сам
его  навестит,  глянет,  как  там дела, а заодно и  продукты отвезет.  Он-то
быстро распознает "хвост", если таковой возникнет...
     Но пока  что Стасика не нашли. И,  видимо, не представляют, где искать.
Галя туда  ездит редко, а они,  видать, до сих пор не  сообразили,  что  она
могла бы  отважиться спрятать "преступника",  которого  ищет  ее муж, на  их
собственной даче!
     Следовательно... Следовательно, теперь  в  опасности  Вера  Лучникова и
Марина Кисловская! Две свидетельницы, которые способны его опознать!
     Первая ласточка уже была: "журналист". Марина, как нарочно, подтвердила
худшие  опасения банды: категорически заявила, что сможет Артиста  опознать.
Они, возможно, поначалу обрадовались: Марина уверенно указала на Стасика! Но
- Стасик пропал, см. сначала.
     Что-то  и  Вера обронила  о "странностях". Вечером  он ее выспросит: не
исключено,  еще один  привет от Артиста...  Как досадно,  что надо  ждать до
семи!...
     Кис так разволновался,  что  готов был ехать к Вере  сию секунду. Но на
часах было пять, и ехать было бессмысленно...
     Он без энтузиазма перекусил  в центре -  в  Макдональдсе, назло вредной
Александре, которая это заведение презирает. И, пережевывая невкусный хлеб с
жирной котлетой, продолжал свои размышления.
     Итак, обе женщины в  опасности. Но до  сих пор  живы,  хотя  Артист уже
делает круги вокруг них. Что это означает?
     Означать это может две вещи: либо Кис ошибся и свидетельницам ничего не
грозит,  и  "жалостливый"  Артист  не собирается заходить  так  далеко; либо
Артист готовит новый сценарий, для которого ему требуется время...
     Беда в  том, что  Кис  не  знает,  насколько  подонок близок  к  финалу
"сценария".  А Марина, к тому  же, что-то от  него скрывает. Возможно, в  ее
"обстоятельствах"  нет ничего общего со всей этой историей, но только теперь
Кису  все кажется  подозрительным. А  вдруг за "обстоятельствами" тоже стоит
Артист?
     У  Киса  от  собственных  догадок  мурашки  побежали  по  загривку.  Он
стремительно  набрал рабочий номер  Марины  и закричал, забыв о  соседях  по
столикам: "Нам нужно срочно встретиться! Прямо сейчас!"
     - Сегодня не могу, - холодно-капризно ответила Марина.
     - Отложите ваши дела, прошу вас! Поверьте, это очень важно!
     Он понял, что  Марина колеблется, и даже затаил  дыхание, в ожидании ее
согласия...
     - Не могу, - вдруг отрезала Марина. - Звоните мне завтра в любое время,
договоримся. А сегодня я занята.
     Гудки отбоя подтвердили ее несгибаемость.
     Что же за дела такие неотложные у Марины Кисловской?
     Кису оставалось надеяться только на то, что завтра еще не будет поздно.

     Он позвонил  Сереге  на  Петровку  и, уворачиваясь  от града  встречных
вопросов, поделился своими опасениями за свидетельниц, закончив разговор при
помощи старого  трюка  "алло, я тебя не слышу!". На душе  немного полегчало:
Серега толковый  мужик,  быстро поймет, что  к чему. Может,  удастся  выбить
охрану для свидетельниц... Но полегчало именно что "немного".
     Кис посмотрел на часы. Теперь к Вере, а после нее -  к Марине прямиком:
лучше с постели  подниму, лучше невежливым покажусь,  но  ее предупрежу и об
"обстоятельствах" выспрошу...


Странная Вера .

     Снедаемый беспокойством, он приехал  к Вере загодя  - в слабой надежде,
что она появится раньше назначенного часа.
     Но  Веры  дома  не  было,  - зря Кис  жал  кнопочку  звонка,  никто  не
шелохнулся за дверью.
     Кис устроился ждать на широком  подоконнике между лестничными пролетами
подъезда, рассчитывая, что особо долго здесь сидеть не придется.
     Однако  примерно час  пришлось  ему слушать,  как  живет  подъезд своей
вечерней будничной жизнью: звуки  телевизора, лай собачонки, детские голоса,
плач  младенца,  томительный  запах   жареного  лука  и  острый  -  чеснока,
напомнивший, что от гамбургера остались  жажда  и изжога...  За одной дверью
ругались, голоса в повышенных  тонах  хорошо слышны,  но слова  невнятны; да
зачем  Кису нужны  слова? В многомиллионном городе  каждый  вечер в  ячейках
квартир, сдобренная  запахом  жареного  лука, озвученная  телевизором,  идет
человечья  жизнь:  ругаются миллионы  супружеских  пар, ссорятся родители  и
дети, плачут младенцы и лают  собаки,  и чей-то негибкий  маленький  пальчик
тычет в клавиши фортепьяно, терзая слух...
     В  половине восьмого лифт затрясся и заскрипел  - старый  сетчатый лифт
дома  довоенной постройки,  -  и  освещенная  кабина  остановилась на шестом
этаже.
     Кис  осторожно  слез  с  подоконника и  мягко  поднялся  на  лестничную
площадку.  На площадке было четыре квартиры, по две с каждой стороны; каждую
пару дверей разделял выступ стены. Квартира Лучниковой была крайняя  справа,
и  стоявшая  к нему спиной русая  женщина  в песцовой шубке шарила в сумочке
именно перед ее дверью. Стало быть, хозяйка явилась.
     Ему не хотелось подходить сзади, пугать Веру - именно так на нее напали
бандиты. И потому,  сделав пару шагов назад, на две ступеньки вниз, он ждал,
пока  она  войдет в квартиру, чтобы  потом  позвонить  в дверь как приличный
человек. Вытянув голову из-за лифта,  он подсматривал за  ней, ожидая.  Вера
все никак не могла нашарить ключи в сумочке, и Алексею вдруг показалось, что
она пьяна.
     Неожиданно Вера засмеялась и присела на корточки, и пушистые полы  шубы
накрыли  кафель ровным  кругом.  При  этом  она  вполоборота  повернулась  к
Алексею, и он разглядел и ее легкий  профиль, и светлые пряди, выбившиеся из
прически, и даже улыбку - остаток уже отзвучавшего смеха.
     И еще он успел разглядеть большое темное пятно на рукаве светлой шубки.
Возможно,  в  этом  было виновато тусклое  подъездное  освещение, но Алексею
почудилось, что это пятно крови.
     Она подняла  сумочку верх дном и потрясла ее. Что-то в ней застряло,  и
Вера вновь тихо рассмеялась.  Запустив руку в сумку, вытащила оттуда одну за
другой две маленькие статуэтки из  слоновой кости  и  поставила  их сбоку от
двери.  Содержимое  сумки  тем временем,  лишившись  препятствия,  водопадом
ринулось на кафельный пол.
     В  разных регистрах  заголосили  шмякнувшиеся  о  кафель  мелочи, тюбик
помады  докатился  до  ног Киса и поскакал, припевая,  по ступенькам; что-то
стукнуло погромче  и позвонче, и Кис определил по звуку, что предмет отлетел
в сторону верхнего лестничного  пролета. Он высунул  голову  чуть  подальше,
чтобы разглядеть, но вещица оказалась вне зоны  его  зрения. Одновременно он
снова услышал тихий смех Веры. Чему она смеялась, он  так и не понял, только
утвердился во мнении, что Вера пьяна.
     Вера сгребла содержимое сумочки обратно, забыв щетку для волос, которую
Кис  разглядел у  соседских  дверей; тюбик  помады  успокоился  на одной  из
ступенек,  и  Вера не заметила его отсутствия;  статуэтки остались  стоять у
стены.  Она распрямилась и, звякнув ключами, отперла дверь.  Но вместо того,
чтобы войти, она вдруг уронила ключи и кинулась к чужой двери: заметила свою
щетку. Прижав ее к груди,  Вера снова засмеялась - как-то  странно весело  и
очень  тихо,  сама  с  собой, - шагнула  в  темное  пространство  квартиры и
прикрыла за собой дверь. Ключи так и остались лежать на пороге.
     Что  ж, у  Киса отличный повод  есть!  Кис резво  сбежал  на  несколько
ступенек, поднял помаду  - перламутровый с золотом колпачок треснул,  но все
равно, помада Л'Ореаль хозяйке пригодится; затем подскочил к порогу и поднял
связку ключей. Потянулся было и  за статуэтками из слоновой кости... Но рука
замерла на полпути: статуэтки были покрыты пятнами. Несомненно, крови.
     Кис некоторое  время задумчиво  стоял посреди лестничной площадки.  Эти
пятна ему очень не нравились. Разговор с Верой со всей очевидностью придется
строить иначе... Если не отложить совсем. Нет, не отложить -  ну  и что, что
Вера пьяна? Может, будет только разговорчивей. Надобно срочно выяснить у нее
происхождение окровавленных вещей.
     За  дверью  Лучниковой  что-то стукнуло, и  Кис  очнулся. Должно  быть,
нетрезвая  женщина задела какой-нибудь стул... Пора  к  ней  наведаться.  Но
оставался еще один предмет, выпавший  из сумки Веры, - тот самый, который он
не смог разглядеть. И Алексей повернулся вправо, к лестнице...
     У   нижней   ступеньки   следующего   пролета   поблескивал   небольшой
хромированный пистолет.
     Кис так  и  сел  на  ступеньку. Это была  аккуратная и даже  элегантная
Беретта. Прихватив пистолет за  дуло носовым платком,  он осторожно  опустил
его во внутренний карман.
     Строго говоря, это было уже не его  дело. Строго говоря, ему  следовало
бы  позвать  ребят с  Петровки.  И  еще  строже  говоря,  лучше  всего прямо
сейчас...
     Он  не  успел додумать,  что было бы лучше  всего предпринять  в данный
момент, потому что до него донесся сдавленный крик.
     Верин крик.
     Кис подскочил, как ужаленный, и кинулся к двери.
     И услышал тихий, очень тихий, мужской голос. Спокойный и жесткий.
     И  рука  Алексея,  уже  устремившаяся  к  кнопочке  звонка, застыла  на
полпути.  В  кармане  у  него  лежали ключи  от Вериной  квартиры.  А  замок
защелкнулся только на одну "собачку", Алексей слышал. И не лучше ли будет...
     Он  осторожно  вставил  ключ,  еще  осторожней  повернул  его и  спустя
мгновение оказался в темной прихожей.
     "Пустите,  -  услышал  он сердитый  голос  Веры,  - пустите  меня!  Там
холодно, я не хочу!"
     Кис подкрался к двери в комнату.
     Вера  была  перекинута  через подоконник  и какой-то  мужчина  в черном
пальто  и  маске пытался столкнуть ее вниз.  Вера изо всех сил вцепилась  за
край  карниза  и  капризно  хныкала,  словно  речь шла  о детской игре: "Там
холодно, я туда не хочу..."
     Алексей не очень понял, как ему удалось сделать такой бросок, но он его
сделал: разбежавшись на  два шага,  пролетел  по воздуху  чуть не  от порога
комнаты  к окну и приземлился прямо  за  спиной у  мужчины, хватаясь  за его
пальто  и опрокидывая его на себя. Мужчина рухнул на Киса,  увлекая за собой
Веру. Получился  гамбургер из трех человек с  бандитом в качестве стека. Кис
оказался   в   самом  низу,   полностью  нейтрализованный,  и  как  днем   в
Макдональдсе, от этого гамбургера тоже почувствовал изжогу.
     Мужчина в маске  спихнул Веру с себя и, резво вскочив на ноги, бросился
к двери. Освобожденный от груды тел,  Кис не менее  резво кинулся за маской.
Эта сволочь, выскочив на лестничную площадку, сообразила захлопнуть за собой
дверь, и несколько крошечных секунд, в которые Кис заново ее распахивал, ему
сильно испортили дело: на площадке уже открывались двери лифта.
     Из лифта  вышел  какой-то мужчина. Бандит буквально  поднырнул  за  его
спину и через мгновение лифт уже заскрипел, уезжая. Кис с разбегу врезался в
растерявшегося незнакомца, перекрывавшего детективу подступ к лифту.
     - ...!
     Одарив  мужчину непечатным выражением, Кис бросился на лестницу. Но тут
же  замер,  машинально приметив, что человек,  вышедший  из лифта,  исчез  в
Вериной квартире.
     - ........!
     Кис скакнул обратно наверх и вломился в квартиру.


Посторонний мужчина.

     Виктор не знал, как защитить  Веру. От нее страшно было на шаг отойти -
хоть работу бросай.
     Но работу он бросить не  мог. Все, что он мог сделать  - это быть рядом
до и после.
     Вот и сейчас,  закончив  смену -  сегодня пришлось выйти вечером,  - он
торопливо шагал к дому на Соколе. Поднял, уже привычно, взгляд на ее окна.
     И похолодел: окно было раскрыто настежь.
     Как  вскочил в лифт, уже  не помнил;  как на  него налетел  на площадке
какой-то мужчина, -  едва заметил; как ворвался в настежь раскрытую дверь ее
квартиры - уже не чувствовал.
     У распахнутого окна, на полу, лежала Вера.
     Кинулся, закрыл окно. Склонился к Вере. Кажется, без сознания. Но жива.
     И в  тот же момент  оказался в  стальном  замке  сильной мужской  руки,
обвившейся вокруг его  шеи,  а лопатки  ощутили  твердое,  жесткое,  круглое
прикосновение.
     -  Спокойно,  голубчик,  -  проговорил сзади него  мужской голос, -  не
дергайся.  А  то   эта   штучка   может  нечаянно  выстрелить  в  результате
неосторожного движения... Понял? Руки вверх, - приказал голос.
     Виктор повиновался.  Обвивавшая шею рука ослабла, и он получил толчок в
спину.
     - Не двигаться.  Ручки обратно  пожалуйте, вверх то есть. Так,  хорошо.
Теперь медленно поворачиваемся. Медленно, я сказал!
     Виктор, задрав руки, неловко повернулся лицом к мужчине.
     Мужчина был среднего роста, худощав, и Виктор даже удивился, - шея  его
до сих пор помнила стальной замок его руки, никогда бы не подумал... Темные,
коротко  остриженные волосы с  первой  проседью  на висках, странный, мягкий
взгляд, никак не вязавшийся с бандитским поведением.
     - Документы при себе?
     Виктор потянулся за паспортом во внутренний карман куртки.
     - Стоп! -  прикрикнул незнакомец. - Одной  рукой, вторую не опускать. И
медленно, медленно вынимаем... Так, хорошо, паспорт. Кидаем - одной рукой.
     Он поймал  паспорт на лету,  не сводя глаз  и дула пистолета с Виктора.
Вытянул перед  собой таким образом,  чтобы  и Виктор, и паспорт,  и пистолет
были рядом в поле зрения.
     - "Коваленко  Виктор Григорьевич, 1953 года рождения..." И что  вы  тут
делаете, Виктор Григорьевич?
     "Да он наверняка из милиции!" - вдруг догадался Виктор.
     - Вы из милиции? - спросил он с облегчением.
     - Не совсем... Руки! Не опускать!
     - Я... Я друг Веры. Я врач.  Вот пришел с работы, хотел посмотреть, как
она, а тут вы... и окно...
     - Она в обмороке, по-моему. Посмотрите.
     - Я, собственно, этим и занимался... А руки... Можно опустить?
     - Да. Но помните, что у меня пистолет.
     Виктор, покосившись на обозначенный предмет,  нагнулся. Приподнял веко:
суженые, точечные зрачки.
     Вера была не в обмороке,  - Вера спала. И разбудить ее было невозможно.
Виктор  оголил   руку:  так  и  есть,  следы  укола.  Значит,  "Женя"  снова
наведался...
     Кис  уже сидел  в  кресле, все еще сжимая  пистолет и зорко наблюдая за
движениями Виктора.
     - Кто вы? - спросил Виктор, разогнувшись.
     - Частный детектив. Но милиция тоже сейчас прибудет, не волнуйтесь.
     - Да я, собственно, и не волнуюсь... Уберите  вашу  пушку, она вам ни к
чему: я действительно друг Веры и врач...
     Кис велел Виктору  сесть и,  поглядывая  на  него, набрал  на мобильном
номер: "Серега, срочно выезжай, Лучникову пытались убить!"
     - Что? Что вы сказали? Веру пытались убить?!
     - Вытолкнуть из окна.
     - Кто? !
     - Он забыл представиться, невоспитанный.
     - Уж не тот ли, который ворвался в лифт?
     - Вполне возможно.
     - А, черт! Знал бы я! Я бы его сцапал!
     - "Бы-бы"! Если бы у моей  тети были яйца, то она была бы моим дядей! -
процитировал Кис любимое выражение друга-француза Реми. - Лучше скажите, что
с Верой?
     - Ей опять вкололи наркотик!
     - Что значит "опять"?!
     Виктор  перенес Веру  на  постель,  и  следующие  десять  минут  Кис  с
глубочайшим  вниманием слушал  историю о слежке, звонке из  "Мелитополя",  о
"коллеге" и странной потере памяти...
     -  Нет, это невероятно! -  забегал детектив, дослушав до  конца.  -  Ну
объясните мне, как же можно было об этом умолчать?! Почему вы следователю не
сообщили? Почему она мне сразу не рассказала?!!! - стенал он.


     Еще через пять минут милиция наводнила комнату. Не Серега с ребятами, -
какие-то чужие.
     Ирина  Львовна  и Роман час  назад были застрелены  из  пистолета  9-го
калибра, -сообщили они.
     Очень возможно, что из той самой Беретты,  которая лежала во внутреннем
кармане у Алексея, - и которую ему пришлось вытащить и предъявить следствию.
Соседи  слышали  выстрелы,  видели  Веру,  выходившую  из  квартиры  убитых.
Перчатки  Веры  были  в крови, ее шуба  с  подозрительным  пятном  на рукаве
валялась на полу, ее дверь стерегли окровавленные статуэтки...
     Кис  и  Виктор давали  по  очереди  показания.  Вера,  провалившаяся  в
наркотический сон, была глуха и нема, и  не ведала, что ей  грозит  арест по
подозрению в убийстве.
     На кухне нашли записку, написанную разъезжающимся почерком: "Я их убила
и ухожу из жизни. Будьте все прокляты".
     - Это спектакль! - пытался объяснить Кис. -  Свяжитесь с Петровкой, это
часть одного и того же дела по изнасилованиям!
     - Без вас знаем, что нам делать - огрызался в ответ капитан.
     - Да поймите же вы, это постановка, это мизансцена! Ей вкололи наркотик
и привели на  место преступления!  Иначе зачем бы  ее  пытались  выбросить в
окно?  Она  однажды  пыталась  выброситься,   пресса  историю  расписала,  и
преступники на  этом  и  сыграли! Ее  подставили  на  роль убийцы,  а  затем
собирались инсценировать самоубийство!
     - Воображение у вас... Детективы бы лучше писали! Доказательства есть?
     - Но попытка вытолкнуть ее в окно - разве не доказательство?
     -  Нет, -  отрезал капитан.  -  Ее  видели на месте  преступления,  два
человека убиты  из ее пистолета, у нее повсюду  следы крови, - я уверен, что
жертв.
     - У нее никогда не было пистолета! - почти кричал Виктор.
     - А  вы ей кто? Вы муж? Вы с ней тридцать лет прожили, чтобы знать, что
у нее есть, а чего нет?
     - Но,  послушайте,  она же,  как вы  утверждаете, застрелила  двоих  из
пистолета.  Пистолет  рук  не  пачкает,  не  нож  ведь!  Кровь  на перчатках
объясняется  только  одним:  кто-то  ей  намеренно  выпачкал  руки! - вторил
Виктору Кис.
     -  Стоит  ли   искать  логику  в  действиях   женщины,  находящейся   в
наркотическом опьянении? Сделаем анализ, посмотрим, чем она балуется.
     - Она не "балуется"!