отправил  его  к  компьютеру  и  продолжил  свой
просмотр: еще  несколько  порнофильмов.  Итого  -  четырнадцать  кассет.
Ничего интересного... Удивляло только одно: номера у них были  вразброс.
Была кассета номер четыре, пять, семь, пятнадцать, двадцать два... А где
же  первая,  вторая?  Откуда  пятнадцатая  и  выше,   если   их   только
четырнадцать? Или где-то существовала  другая  видеотека,  откуда  Тимур
брал кассеты сюда, в эту квартиру? Тогда где? На  даче?  В  квартире  на
Ленинском? Или вообще у знакомых?
   Голос Вани донесся из соседней комнаты:
   - Тут, кроме его деловых досье, ничего нет! Они вас интересуют?
   - Что за деловые досье? - подошел к нему Реми.
   - Планы по выпуску рекламы. Разработки по рекламным мероприятиям.
   - Список клиентов есть?
   - Нет вроде...
   - Тогда составь сам, по планам. Сверим  с  тем,  что  Кис  получил  в
"Фениксе"... И, знаешь, распечатай-ка  планы  и  разработки.  На  всякий
случай.
   Реми огляделся. Все, что его могло хоть как-то заинтересовать, он уже
пересмотрел. И, похоже, ничего существенного не нашел... Он снова окинул
квартиру взглядом, проверяя, везде ли успел сунуть свой нос, не  упустил
ли чего? Нет,  не  упустил,  его  нос  побывал  повсюду.  Кроме  третьей
комнаты, разумеется...
   Реми потрогал ручку  -  заперта.  В  ней  Андрей  хранит  свои  вещи.
Квартира сдается как двухкомнатная, следовательно, Тимур не  пользовался
этой комнатой. Вот только на связке ключей от  квартиры  имеется  лишний
ключик...  Точно,  вот  он,  ключик.  Посмотрим,  к  какому   замку   он
подходит...
   Реми угадал: ключ открывал третью комнату.
   Реми вошел в комнату и осмотрелся. В левом углу высилась  конструкция
из старого стола, на котором стояло кресло; у стенки  сгрудились  пустой
пыльный книжный  шкаф,  две  тумбочки;  рядом  -  велосипед  с  погнутым
колесом, лыжи подпирали торшер, на  полу  стояло  несколько  потрепанных
чемоданов - Реми не поленился, заглянул и  обнаружил  в  них  постельное
белье и  носильные  вещи,  все  тоже  старое,  пожелтевшее;  два  пустых
объемистых портфеля, картонная коробка  у  входа,  тоже  пустая;  кучкой
лежали спортивные снаряды: штанга, две  гантели,  эспандер,  массажер  с
деревянными шариками; рядом высились стопки старых  пыльных  журналов...
Все  это  не  представляло  никакого  интереса,  и  Реми  запер   дверь,
недоумевая, зачем Тимур хранил ключ от ненужной ему комнаты.
 
*** 
 
   Спустя час они собрались на квартире у Киса. Кис рвал  и  метал.  Кис
ходил крупными шагами по комнате и злился.
   - Врут, - кричал он, - все врут! Что же это такое, ни  слова  правды!
Елки-палки, мы просто плаваем во вранье, как в дерьме!
   - Ты бы рассказал, что случилось, - заметил Реми. - Тогда хоть вместе
поплаваем.
   - Случилось? Да, случилось! И еще случится, если мы будем  продолжать
в том же духе: верить, как последние  идиоты,  всем  наивным  и  честным
глазам!  Ты  понимаешь,  Реми,  Тимур  Алимбеков  был  преподавателем  в
университете у Андрея и Александры! То есть они знакомы  уже  двенадцать
лет!
   - Вот оно что... -  проговорил  Реми.  -  Теперь  я  понимаю,  почему
Александра будто сжалась вся, когда Ксюша рассказывала о перстне...
   - Ага, и ты заметил?
   - Заметил. И думаю, что Ксюша не ведала, что  говорит.  Она  явно  не
предполагала, что ее сестра может знать жильца той квартиры...
   - Пожалуй, - буркнул Кис.
   - А Александра... Тут может быть все, что угодно. Начиная от обычного
желания избежать впутывания в  криминальное  дело  и  кончая  ее  прямым
участием в нем.
   "Эх, Саша, Саша, - подумал Кис. - Хороша Саша, да не наша..."
   - Ты был прав, дружище, насчет стерв. Я, кажется,  уже  тоже  сыт  по
горло...
 
*** 
 
   Наскоро перекусив, детективы уселись за  стол,  положив  перед  собой
чистый лист бумаги.
   - Итак, - говорил Кис, рисуя кружочки  и  стрелочки  на  листе,  -  у
Тимура могло быть много потенциальных врагов: все те,  на  кого  он  вел
досье, при условии, что об этих досье стало  известно.  Известно  о  них
могло стать двумя способами: случайно, предположим, кто-то на них где-то
наткнулся, залез в сейф, в компьютер и так далее... И  второй  способ  -
шантаж. В таком случае надо искать того, кого он мог шантажировать.
   - Это два совершенно разных подхода, - заметил Реми.  -  Если  кто-то
наткнулся случайно - надо искать среди близких, среди тех, у  кого  есть
доступ к его квартире и  кабинету.  А  если  это  шантаж  -  тогда  круг
неимоверно расширяется... Но во всех случаях не  дальше,  чем  круг  его
клиентов, разумеется. Хотя, как я понял, круг этот велик...
   - То-то и оно. Если мы  начнем  шерстить  всех  по  очереди,  то  нам
понадобится много времени... Разве что случайно повезет, конечно.
   - А что, у Тимура нет женщины? Она могла бы оказаться для нас  ценным
источником!
   - Хороший  вопрос...  Соседка  сказала,  что  к  нему  ходили  только
мужчины, да и то весьма редко... Но это  можно  понять:  его  наниматели
просили без надобности не светиться  в  городе,  не  привлекать  к  себе
лишнего внимания. Тогда на даче.
   - А кроме того, Александра скрыла от нас знакомство с Тимуром.  Нужно
выяснить почему.
   - Андрей тоже скрыл. Еще один вопросительный знак.
   Лист быстро заполнялся каракулями, понятными только им обоим.
   - Этот временный директор, он у тебя не вызвал подозрений? -  спросил
Реми.
   - На мой взгляд, он мало осведомлен. Если мои наниматели правы и дело
в этих секретных материалах, которые собирал Тимур... Впрочем, его  тоже
нельзя упускать из виду. С чего начнем?
   - С распечаток из  компьютера  Тимура.  Было  бы  не  лишним  сверить
список, который ты получил в "Фениксе", с тем,  что  Ваня  нашел  в  его
компьютере.
   Протянув листы бумаги Кису, Реми встал.
   - Я позвоню Ксюше, можно?
   - Считай, что ты у себя дома, камарад.
 
*** 
 
   Александра спала  на  раскладушке,  поставленной  возле  кровати,  на
которой бредила Ксюша. Проведя почти бессонную ночь у постели  Ксюши,  -
отравленная  "одним  укольчиком",  сестра  постоянно  просила  пить,   -
Александра свалилась под утро и забылась тяжелым, беспокойным сном.
   По странному совпадению обеим сестрам снилось одно и то  же:  крупный
темно-синий камень, оправленный в золото, сиял на смуглой мужской  руке,
покрытой темными волосками.
   Рука  взлетала.  Камень  сверкал.  Темно-синий  блеск  приближался  к
глазам, поглощал все вокруг,  заливал  глаза  -  долго,  мучительно,  до
нестерпимой рези  в  зрачках,  -  до  тех  пор,  пока  тяжелый  удар  не
обрушивался на скулу... И  тогда  жгучие  черные  глаза  с  внимательным
удовлетворением вглядывались в расцветающее на  скуле  ядовито-малиновое
пятно... "Больно?" - ласково  спрашивал  мужской  голос;  "Больно!!!"  -
раздавался в ответ крик; "Бо-о-льно..." - довольно  подтверждал  мужской
голос...
   Звонок разбудил обеих. Александра  нащупала  лежавший  на  коврике  у
кровати  телефон  и  сонно  просипела  "Алло",   отметив   одним,   едва
разлепляющимся глазом, что Ксюша села и дико оглядывается  по  сторонам,
не понимая, где она и что с ней.
   Реми, справившись о здоровье самой Александры и ее сестры,  изо  всех
сил скрывая свое нетерпение, попросил Ксюшу к телефону.
   И Александра с изумлением почувствовала, что завидует сестре.  Ксюша,
эта милая и наивная девочка, была оценена французом ровно за то, что она
есть на самом деле, - не за ее положение в обществе, не  за  ее  дерзкий
взгляд, потрясающий вкус, независимость во мнениях и поведении, не за ее
модную стервозность - за все то, что составляет имидж. Ксюша, так  и  не
совладав со всем этим багажом поучений Александры, завоевала преданность
и любовь этого  милого  Реми...  Да,  конечно,  милого  и  довольно-таки
красивого молодого мужчины... Если уж честно.
   А Александра была одинока. Никто не любил ее за то, что она  есть  на
самом деле, - и она никого не любила...  Какая-то  адская  лотерея,  эта
жизнь! Одним выпадает счастливый билет, другим нет, думала она,  слушая,
как сонная Ксюша, едва размыкая пересохшие губы, воркует в телефон.
   Нет, - осекла себя Александра, не правда. Лотерея здесь вовсе ни  при
чем. Ксюша влечет к себе готовностью дать свою любовь. Именно тем,  чего
нет у Александры. На что она не способна. Давно не способна,  совсем  не
способна... Ее душу опустошили,  ее  душу  кастрировали,  и  теперь  она
бесплодна...
   - На, тебя. - Ксюша протягивала ей телефон.
   - Кто, зачем? - недовольно поморщилась Александра.
   - Это Кис, - прошептала Ксюша. - Хочет что-то сказать тебе.
   Александра взяла трубку, думая о том, что, безусловно, все дело в ней
самой, - вот этот Алексей, например, он мог бы любить ее так, как  любит
Реми Ксюшу - просто за то, что она есть... Но ей не нужна его любовь.  И
дело не в том, что он едва выше нее на пару сантиметров, и не в том, что
он похож на обезьяну - в конце концов, на весьма симпатичную обезьяну...
И вовсе не в том, что он частный детектив, а это не  бог  весть  что  по
сравнению с ее поклонниками из самых блистательных кругов... Дело  всего
лишь в том, что ей ничья любовь не нужна - ей нечего дать взамен...
   Разговор  не  пошел  дальше  вежливого  "Как  ты  себя  чувствуешь?".
Смятенный холодным тоном Александры, Кис быстро  распрощался  и  повесил
трубку.
   Александра посмотрела на сестру.
   - Встанешь или еще поспишь? - нежно спросила она, разглядывая отекшее
лицо девушки.
   - Встану. Саш, знаешь, что мне приснилось? Мне снилось это  кольцо...
Рука с кольцом... Она меня била.
   Александра похолодела.
   - Не думай об этом, -  ответила  она  спокойно.  -  Забудь.  Это  был
кошмар. Как и все остальное. Тебе сделать чаю или кофе?
   - Кофе... Я есть хочу, знаешь!
   - Ну, вставай потихоньку... Осторожно... Вот так... Не  делай  резких
движений, голова может закружиться! Теперь иди прими душ, а я приготовлю
поесть...
   Когда Ксюша с мокрыми волосами, завернутыми  в  полотенце,  вышла  из
ванной, стол  уже  был  накрыт  и  будоражащий  запах  кофе  носился  по
квартире. Александра, усевшись за стол вместе с сестрой, рассказывала ей
вчерашние  события,  которые  Ксюша  помнила  смутно.  Ксюша  слушала  с
задумчивым видом,  вопросов  не  задавала  и,  когда  сестра  закончила,
произнесла:
   - Он мне ночью приснился, этот человек...
   - Ты мне уже об этом говорила, - несколько сухо ответила Александра.
   - Помнишь, ты меня расспрашивала  про  аэропорт  -  действительно  ли
Тимур был там и все такое? Я все старалась вспомнить его  лицо,  у  меня
тогда не очень хорошо получалось...
   Ксюша замолчала, намазывая  гренку  тонким  слоем  масла.  Александра
подождала и поинтересовалась осторожно:
   - И что с того?
   - Он мне приснился ночью. И я во сне увидела его лицо. Теперь  я  его
хорошо помню.
   Александра отправила гренку в рот и  несколько  минут  сосредоточенно
хрустела ею. Она словно чувствовала, что  Ксюша  что-то  недоговаривает,
что сестренка приготовила ей какой-то сюрприз, скорее неприятный...
   И она не ошиблась.
   - И еще, знаешь, Саш... Я этого человека видела однажды...
   - В аэропорту, я знаю.
   - Нет, в другой раз. Здесь, в твоем подъезде.
   - Ты что?! Это невозможно!
   - Ты знаешь, у тебя  на  втором  этаже  есть  сосед,  Кирилл?  Я  ему
нравлюсь, и он пытался со мной заговорить  несколько  раз...  Он  совсем
неинтересный, но неудобно ведь никак не ответить... И я однажды ночевала
у тебя и уходила от тебя в университет,  ты  оставалась  дома...  Но  на
улице я столкнулась с Кириллом и остановилась, чтобы с ним  поболтать...
Я видела, как подъехал "Мерседес" к твоему подъезду. И человек вышел  из
него... Это был он. Тот самый, Тимур, которого убили. Он  вошел  в  твой
подъезд.
   - Ну и что? - холодно, слишком холодно спросила Александра.
   - Этот Тимур с кем-то знаком здесь! Надо сказать об этом Алексею!
   - Мало ли с  кем  он  знаком!  Алексею  нужно  искать  убийцу,  а  не
знакомых!
 
*** 
 
   Реми все еще витал в своих мыслях,  поглядывая  за  окно,  когда  его
окликнул Кис.
   - Видишь ли, тут есть одна странность...  Смотри  сюда,  -  ткнул  он
пальцем в рекламные разработки Тимура. -  Здесь  наброски  по  рекламным
роликам самого разного характера - то магазин, то  пылесос,  то  детское
питание, то женские прокладки. Они  сделаны  Тимуром  очень  схематично:
видимо,  Тимур  задавал  основную  идею,  а   дальше   работала   группа
сценаристов, художников и прочих специалистов... И Тимур  не  вдается  в
уточнения, в них нет ничего конкретного, никаких деталей,  кроме  одной:
почти на всех актерах, которые снимаются в видеороликах, будь то реклама
газонокосилки или питьевой воды, должна быть одежда от Версаче.  Как  ты
думаешь, почему?
   - Андрей Зубков, - ответил Реми.
   - Он занимается, среди прочего, "от кутюр"!
   - И на нем был халат марки Версаче.
   - Но ведь Версаче убили?
   - Фирма-то существует. Начнем с Андрея?
   - Нет. С временного директора, Анатолия Николаевича. К Андрею  нельзя
ехать с пустыми руками.
 
Глава 14 
 
   То, что Анатолий Николаевич был не рад  их  появлению,  было  понятно
издалека. Лицо его было испуганным и недовольным одновременно.
   Кис не раз размышлял о странном оптическом  эффекте:  выражение  лица
человека издалека  куда  красноречивей,  чем  то,  что  видится  вблизи.
Захваченное на расстоянии, будь то глазами или объективом  камеры,  лицо
словно  несло  на  себе  печать:  этот  трус,  этот  вор,  этот   просто
законченный подлец. Но, как ни странно, при приближении то же самое лицо
вдруг оказывалось искренним, обаятельным, доброжелательным, милым... Кис
не знал, в чем  тут  фокус  -  в  том  ли,  что  лицо  успевало  сменить
выражение, или просто "большое видится на расстояньи",  как  из  космоса
видны все перепады  морского  дна,  не  различимые  глазами  купальщика,
который находится к  этому  дну  несравненно  ближе...  Но  доверял  он,
несомненно, впечатлениям издалека.
   Кис тихонько толкнул Реми в бок и  прошептал:  "Глянь,  аж  затрясся,
свинина!" - "Чего он боится, как ты думаешь?" - так же  шепотом  спросил
Реми. "Он трус, у него это на морде написано. И потому он боится всего".
   Анатолий Николаевич утомил их отнекиваниями. Делали  ли  рекламу  для
фирмы Зубкова? Нет. Лично для Зубкова? Нет. По любому другому заказу, но
на одежду Версаче? Нет.
   - А это как прикажете  понимать?  -  ткнул  ногтем  в  распечатки  из
компьютера Тимура Кис. - Сплошные Версаче?
   Безостановочные пожатия  пухлых  плеч  временного  директора  вызвали
головокружение у детективов, и Кис велел ему прокрутить ролики.
   Вне зависимости от предмета рекламы, версачевские  медузы  и  росписи
мелькали повсюду - на спортивных костюмах, на джинсах и купальниках,  на
поясах и солнечных очках; а на "серьезной" одежде было  просто  написано
"Версаче Классик".
   Врио был растерян:
   - Я художественным производством не занимался при  Тимуре,  не  знаю,
почему здесь марка Версаче... Но у нас нет никакого контракта на рекламу
Версаче, клянусь вам!
   Растерялись  и  детективы.  Некоторое  время  прошло   в   задумчивом
молчании. Анатолий Николаевич  взбодрился  и  велел  принести  кофе  для
гостей.
   - Спроси его, какие еще рекламные средства задействует их  агентство,
кроме видеоклипов, - шепнул Реми Кису.
   - Это зависит от заказа, - охотно откликнулся временный  директор.  -
Можем сделать кампанию в прессе, уличную стендовую рекламу...
   - Ля пресс? - откликнулся на знакомое слово  Реми.  -  Пресса  -  это
любопытно, у нас тут завелось много знакомых журналистов... Спроси  его,
Кис.
   - В прессе вы что-нибудь делали по рекламе Версаче? -  посмотрел  Кис
на вновь струсившего директора.
   - Нет.
   - Послушайте, Анатолий Николаевич, - Кис придвинулся к нему поближе и
доверительно заглядывал в глаза, - может, вы просто  забыли?  Может,  вы
посмотрите ваши деловые бумаги?
   - Я лично, - вдруг гордо выпрямился Анатолий Николаевич, и его полные
щеки порозовели, - лично занимаюсь учетом всех наших заказов! И  заверяю
вас, что знаю их наизусть!
   - Ну что ж... - Кис поднялся. -  Спасибо  и  на  том.  Можно  от  вас
позвонить?
   "Ваня? - говорил он в трубку,  кося  одним  глазом  на  "свинину".  -
Пойди-ка, милок, в библиотеку, и посмотри, что было в прессе  по  поводу
Версаче за... примерно последние два года".
   Разработки Тимура по рекламе как раз покрывали этот период.
   "Да-да,  где-то  как  раз  после  его  убийства.  Как  только   будут
результаты, звони на мой мобильный".
   Анатолий Николаевич ерзал на стуле и смотрел на детективов преданными
честными глазами. Киса от него уже тошнило, но нужно  было  сделать  еще
один звонок - Андрею Зубкову.
   Однако его домашний телефон не  отвечал.  Кис  набрал  рабочий  номер
Зубкова, указанный  на  переливчатой  визитке,  но  там  нежный  девичий
голосок сообщил, что Андрей Палыч на совещании и  освободится  не  ранее
пяти...
   На дачу! - решили дружно детективы и покинули Анатолия Николаевича, к
его заметному облегчению, которое он неумело пытался скрыть,  суетясь  у
дверей и суя сыщикам на прощание свою потную мягкую ладошку.
 
*** 
 
   Реми  поразил  резкий  контраст  между  неухоженностью  раскисших  от
осеннего дождя дорог поселка, неприглядностью газонов (если таким словом
можно было назвать полосы стихийно разросшегося бурьяна,  тянувшиеся  по
обочинам слякотной проезжей части)  и  добротными  и  дорогими,  хотя  и
безвкусными по большей части домами, видневшимися за  заборами.  "Дачей"
Тимура оказались хоромы, которые они заметили еще издали, при  въезде  в
поселок.  Это  был  огромный  трехэтажный  дом  из   красного   кирпича,
увенчанный двумя  башенками  с  острыми  жестяными  крышами.  Обнесенные
высокой кирпичной стеной, по  верху  которой  сидели  вдобавок  железные
прутья-пики, выкрашенные в зеленый цвет, хоромы были похожи на небольшую
крепость. Сплошные зеленые ворота были глухими. Площадка перед ними была
усыпана мелким гравием. Возле них висело переговорное устройство.
   Кис нажал кнопку и минут десять объяснял мужскому нелюбезному голосу,
кто они такие и зачем  явились.  Наконец  створки  ворот  разъехались  и
детективы ступили во двор.
   Прямо  у  ворот  была  будочка,  из  которой   навстречу   им   вышел
неприветливый белокурый парень лет двадцати шести.  Его  старая  рабочая
куртка не скрывала фигуры атлета, а хмурое лицо не  оставляло  сомнений,
что парень этот чертовски красив.
   Справа и слева от ворот были разбиты две большие клумбы с увядающими,
подмороженными астрами  и  хризантемами,  в  центре  двумя  полукружьями
пологих лестниц спускалось крыльцо. На крыльце стояла девушка.  Кажется,
очень миловидная.
   Детективы  остановились  посередине,  ожидая,  кто  к  ним  подойдет.
Подошли оба - парень и девушка.
   Девушка действительно оказалась миловидной: прямые  русые  волосы  до
плеч, светло-серые кошачьи глаза... Или, пожалуй, непроницаемые эмалевые
глаза фарфоровой кошечки.  Личико,  немного  треугольное,  сужавшееся  к
острому подбородку, было отмечено капризным ртом "сердечком"... Что-то в
ней было от Хилари Клинтон, супруги американского президента, только эта
была  миловидней,  моложе  и  кокетливей.  Но  вот  треугольное   личико
действительно напоминало Хилари. И эти глаза  фарфоровой  кошечки.  Или,
скорее, их выражение.
   Молодые люди смотрели на детективов настороженно и недоброжелательно.
Кис заторопился задать тон деловой и дружелюбный:
   - Алексей Кисанов. - Он протянул парню удостоверение, затем руку  для
пожатия, на что тот неохотно ответил. - Реми Деллье, мой друг и коллега.
И француз.
   - Павел, - обронил парень. И, подумав, добавил:
   - Самойленко. А зачем тут француз?
   - Мы вместе ведем расследование... А вас как звать? - повернулся  Кис
к девушке.
   - Варя, - томно махнула прямыми ресницами она. - Варвара.
   - Она тоже Самойленко, - д