разыскивает...
   Плохо это. Нужно будет с Алексеем переговорить.
   ... Весь вечер  Реми  продолжал  успешно  начатое  накануне  дело  по
терянию головы. Он  удивленно  смотрел  на  миловидное  Ксюшино  лицо  и
пытался понять, что же его так приворожило.  Можно,  конечно,  объяснить
это тем, что Ксения весьма хороша собой, что она интересный собеседник -
умна, образованна, с милым, легким юмором... Только на самом деле это не
объясняло ничего. Суть была в чем-то другом...
   Но определение ускользало  от  Реми.  Он  привык  видеть  в  женщинах
довольно  откровенное  желание  понравиться,  произвести  наивыгоднейшее
впечатление, продемонстрировать  свои  женские  достоинства,  переиграть
реальных и потенциальных соперниц при  помощи  набора  явных  и  неявных
колкостей и уловок - короче, завоевать мужчину всеми средствами. Что,  в
общем-то, Реми всегда нравилось... Или - при  ближайшем  рассмотрении  -
что ему всегда льстило и на что он неизменно покупался.
   Однако в Ксении вовсе не было этого духа завоевания и  соперничества,
не ощущалось ни малейших усилий произвести впечатление. Напротив, в этой
девушке было какое-то хрупкое, ненавязчивое обаяние, которое он  сравнил
бы с  ароматом  духов,  легко  коснувшимся  лица,  как  дорогое,  нежное
воспоминание... Слова, которыми он  привык  выражать  свое  отношение  к
понравившейся женщине, грубые мужские  слова,  употребляемые  в  мужской
компании, - эти слова не могли бы быть  произнесены  в  отношении  Ксюши
даже мысленно. Он испытывал к ней неодолимую, оплавляющую его нежность -
хотелось сгрести ее в охапку, прижать к себе покрепче, закрыть  глаза  и
вдыхать яблочный запах волос, свежих щек, тереться своей колючей скулой,
быстро зараставшей щетиной, о нежную  персиковую  кожу;  он  хотел  пить
тепло ее тела, которое шло  из-под  двух  расстегнутых  верхних  пуговок
платья, и думать - это  принадлежит  мне.  Хотелось  озарять  свое  утро
теплым  радостным  взглядом  этих  глаз,   хотелось   заканчивать   день
прикосновением к ее коже, волосам,  губам,  погружением  в  этот  чистый
источник счастья... Вот, вот оно, слово: от Ксюши веяло счастьем. Словно
она носила в себе чистое, прозрачное озерко счастья, и безудержно манило
в  него  войти,  напиться,  окунуться...  Это  было  бы   высшим   мигом
блаженства, и дальше его воображение не хотело идти,  потому  что  можно
было все только испортить всякими "дальше".
   Реми даже усомнился на какое-то время в  здравости  своего  ума.  Ему
даже подумалось, что он  стареет,  что  его  на  девочек  потянуло,  что
детская  свежесть  и  невинность  сводят  его   с   ума...   Раздираемый
беспокойством, он особенно остро чувствовал трепетную власть ее  обаяния
и ненадежную  хрупкость  их  едва  начавшихся  отношений,  над  которыми
нависла смутная угроза, явившая себя в лице чернявого парня...
 
*** 
 
   Он не осмелился снова потревожить  Алексея  поздно  вечером  и  решил
повидаться  с  другом  назавтра.  Но  Кис  сам  нашел  его,  позвонив  в
гостиничный номер, куда Реми вернулся, проводив Ксению до дома.
   - Эта твоя красотка с наивными глазами - как сказала? Что мужику было
лет пятьдесят? Так  вот,  представь  себе,  я  узнал,  кому  принадлежит
квартира! И ее хозяину тридцать три года! А теперь  скажи  мне  -  может
тридцатитрехлетний мужик  выглядеть  на  пятьдесят?  То-то.  Боюсь,  что
рассказала тебе девушка небылицу. Уж не знаю зачем...
   - Я ее понимаю, - возразил Реми. - Она хотела от меня помощи,  но  не
хотела меня посвящать в конкретные детали. Знаешь, когда я ей  предложил
помочь вынести тело и поехать на квартиру, она явно растерялась. Я отнес
тогда эту растерянность за счет страха...  А  вот  теперь  думаю  -  она
решила, что ни к чему посвящать постороннего человека в детали! Что  она
тогда обо мне знала? Ничего! Вот и не  доверилась.  И  правильно,  между
прочим, сделала. Грамотно, я бы даже сказал.
   - Оно, конечно, могло быть и так... А все же мне это не нравится.  Не
люблю, когда врут. Даже если понимаю зачем.
   - Это ерунда, Кис. В главном она сказала правду.
   - Почему ты так уверен?
   - Потому что ее уже ищут!..
   И Реми описал сцену, увиденную у подъезда. Кис задумался. Результатом
его задумчивости было невнятное бормотание, в котором Реми понял  только
слова  "завтра  пойду".  Затем   последовало   более   внятное   "завтра
встретимся".
   - Ты снова проведешь с ней завтрашний вечер? Ну, давай тогда  ко  мне
сразу после ресторана. Может, и Ксюшу эту прихватишь с собой? Глянул  бы
я на это чудо-юдо...
   - Она не может поздно возвращаться домой, ее мама  с  папой  ждут,  -
мечтательно проговорил Реми, как будто всю жизнь  только  и  делал,  что
ждал встречи с девушкой, которой положено возвращаться  домой  не  позже
одиннадцати! А ведь совсем еще недавно, каких-то  пять  лет  назад,  ему
нравились независимые и  самостоятельные  девицы,  распоряжающиеся  лихо
собой, своим временем, привязанностями, мужчинами и их деньгами...  -  И
потом, - добавил он, - я не хотел бы ее пугать без необходимости.
   - Мной, что ли?
   - Ты, конечно, способен напугать маленьких детей, особенно к  ночи...
Но я имел в виду рассказ про парня, который о ней расспрашивал.
   - Ладно, приходи сам. Надо будет обсудить.
   Ночью Реми долго бессонно ворочался в гостиничной неудобной  кровати,
думая о пропавшем кадавре, о чернявом парнишке, задавшем соседке вопросы
о Ксюше, о двух безжизненных окнах на  втором  этаже  большого  дома  на
набережной; вспоминая душистое прикосновение  Ксюшиных  волос  к  своему
лицу, мягкие губы, охапку белого пальто, которое бесконечно уминалось  в
его объятиях, неожиданно твердея на тонкой талии, и медленно  пропускало
тепло ее тела под его руками...
   Сердце его билось. Не спалось.
 
*** 
 
   ...В  пятницу,  пока  Реми  отсиживал  закрытие  симпозиума,  Алексей
Кисанов, отбегав утро по своим делам, предпринял путешествие к  дому  на
Бережковской набережной  с  весьма  конкретной  целью  -  расспросить  о
хозяине  квартиры.  Удостоверение  частного  детектива   позволяло   ему
беззастенчиво задавать вопросы соседям, к чему он и  приступил  прямо  у
подъезда,  обнаружив  на  скамейке  мамашу,  мерно  потряхивающую  синюю
коляску.
   Неожиданности подстерегали его с первых же слов.
   - Не живет тут такой, - сообщила молодая женщина.
   - Андрей Зубков,  тридцать  пять  лет...  Не  женат...  Подумайте,  -
настаивал Кис.
   - Не видала. У нас есть  молодые  люди  в  подъезде,  но  женатые.  А
неженатых - нет.
   - А вы хорошо знаете соседей? - недоверчиво спросил Алексей.
   - Да вроде... Я тут уже третий  год  живу,  но  вот  такого,  как  вы
описываете, - не знаю. Из какой он квартиры?
   - Двести шестой.
   - Две-ести шесто-ой?!
   -  Что?  -  напрягся  Кис  на  странную  интонацию,  с  которой  были
произнесены эти слова. - Что такое?
   - Там Тимур живет. Не знаю фамилии. Только он больше там не живет...
   - ?
   - Его убили! - понизила голос женщина.
   - Откуда вы это знаете?
   - Сегодня тут милиция толпилась с утра... Говорят - убили. Вроде  как
тело нашли...
   - Где?
   - Да откуда же мне знать? Милиция же ничего не рассказывает! Это  мне
соседка сказала... А может, и соврала! Откуда ей знать-то? Ей,  что  ли,
милиция станет докладывать?
   - Вы на каком этаже живете?
   - На седьмом.
   - Пользуетесь лифтом?
   - Конечно.
   Значит, мимо двери на втором этаже женщина не  проходила.  Надо  было
срочно посмотреть на эту дверь!
   - Откройте мне, пожалуйста,  подъезд,  -  ласково  попросил  Кис.  Не
пользоваться же отмычками на глазах у женщины!
   Женщина выполнила его просьбу и вернулась на лавочку, к коляске.  Кис
взлетел по лестнице.
   Дверь квартиры номер двести шесть была опечатана.
 
*** 
 
   Дома, не сняв куртку, он ринулся к телефону.
   - Серега? Скажи  мне,  у  вас  есть  что-нибудь  интересное  по  дому
тридцать пять по Бережковской набережной? - осторожно спросил он.
   - А тебе зачем? - осторожно спросили его.
   - Ну, ты меня знаешь, я всегда кого-нибудь ищу!
   - Я тоже.
   - Ты кого ищешь?
   - А ты кого  ищешь?  -  поинтересовался  глуховато-басовитый  Серегин
голос.
   - Хозяина этой квартиры.
   - Хозяина? Или жильца?
   Вот оно что! Андрей Зубков - это хозяин, но квартира сдавалась! И там
жил другой... некий Тимур, которого он, Кис, якобы ищет!
   - Жильца, - быстро ответил Кис.
   - А-а... Он у нас.
   - Где?
   - В морге. Тебя кто нанял?
   - Серега, я не имею права разглашать...
   - Ну и иди в задницу.
   - Не пойду. Расскажи, где тело нашли.
   - А что я буду с этого иметь?
   - Ты гнусный взяточник.
   - Я беру борзыми. Информация на информацию.
   - Серега, ты же знаешь, я как только смогу... У меня пока ничего нет:
я его искал и не нашел.
   - Плохо работаешь, Кис. Надо было рядом с домом искать!
   - То есть?
   - В речке.
   Кис присвистнул.
   - Да... Я действительно не подумал  туда  заглянуть...  Да  и  сезон,
прямо скажем, не купальный... Что, совсем рядом с домом?
   - Чуть дальше. Зацепился за пилон моста.
   - Давно нашли?
   - Вчера. Личность  не  сразу  установили  -  его,  бедолагу,  голяком
спустили поплавать в холодной  водичке.  Ни  документов,  ни  зацепочки.
Только незагорелый след от перстня - он-то нас и вывел.
   - Перстня?
   - А ты чего, ищешь чувака и не знаешь, что он перстень носил?
   Точно, точно, Реми упоминал: Ксюша  не  сумела  толком  описать  того
мужчину, но перстень - большой, с синим камнем - описала!
   - Знаю, конечно. С синим камнем. Просто не понял, как вы  его  сумели
найти по следу от перстня?
   - Так и нашли. Мы теперь  народ  компьютеризованный,  ядрить  твою  в
дышло.
   - Не любишь ты, Серега, технику!
   - Я женщин люблю. И водку. На кой ляд мне железный  ящик  любить?  Да
еще принудительно? Я принудительно любовью не занимаюсь.
   - Не идет, стало быть?
   - Мягко сказано.
   - А знаешь, Серега, - вкрадчиво проговорил Кис, - я могу тебе помочь.
У меня помощник Ваня -  золото.  В  три  урока  тебя  научит.  Причем  -
бесплатно!
   - Это в качестве взятки борзыми?
   - Ну что ты, это  в  качестве  дружеской  услуги  хорошему  парню,  -
льстиво врал Кис.
   - Подхалим и взяткодатель, - припечатал Серега.  -  Когда  твой  Ваня
свободен?
   - Как только ты сам сможешь - так сразу,  -  засуетился  обрадованный
Кис. - У него,  у  двоечника,  завтра  последний  "хвост",  и  он  сразу
приступает к обязанностям. А причина смерти какая?
   - Похоже, оглушили чем-то тяжелым по голове и утопили.
   Кис ничем не выдал своих эмоций, только губы сжал. А  эмоции  у  него
были, о, были! "Козел! - ругался он мысленно. - Козел недоделанный! Надо
было настоять, чтобы Реми  притащил  девчонку  ко  мне!  Наивная,  блин!
Естественная,  ексель-моксель!  Реми-то  ладно,  чего  с  него  взять  -
француз, чужой, молодой, дурной - что он в них понимает! Но он, но  Кис!
Так купиться! Ай-яй-яй, нехорошо как вышло, ай-яй-яй!"
   - И давно он в водичке прохлаждался?
   - Трудно установить - водичка-то холодненькая. И жмурик в  ней  почти
как новенький. Где-то, по предварительным данным, от четырех  до  восьми
дней. А точнее экспертиза позже скажет...
   У Киса была масса вопросов, гора вопросов, которые он хотел бы задать
приятелю. Но, сказав, что ищет этого человека, Кис  сам  загнал  себя  в
угол: он же должен был знать об этом человеке хотя бы минимум! И  теперь
он не мог задавать эти вопросы Сереге. Кроме того,  у  него  дома  лежал
еженедельник убитого. Если он вякнет хоть слово, то придется его сдавать
следователю. А Кис хотел бы еще  чуть-чуть  подержать  его  у  себя:  он
чувствовал, что  история  эта  еще  не  кончилась...  Хуже:  она  только
начинается.
   - Ладно, Серега, ты настоящий друг, - только сказал он, - Ванька тебе
позвонит завтра, договоритесь насчет компьютера...
   - Так не откупишься. Будет информация - звони.
   - Всенепременнейше.
 
*** 
 
   - ...То есть не зря тебя сомнения мучили, - говорил он Реми,  который
приехал на Смоленку по срочному Кисову вызову, отменив прогулку с Ксюшей
по Кремлю. - Понятно теперь, в чем она тебе лгала,  негодница:  ей  надо
было уничтожить следы ее пребывания в квартире с твоей помощью, а  убила
она мужика просто где-нибудь в другом месте, на улице.  А  я-то,  кретин
несчастный: бок у вазы не помят - значит, не  убила!  Е-мое,  аж  стыдно
делается! Так прокатить двух мужиков, двух профессионалов!  Мерзавка!  -
разражался англо-русскими проклятиями Кис.  -  Здесь  все  вранье,  все!
Жильцы не сдают квартиры! Их  сдают  хозяева!  А  девка  эта  описала  -
жильца! Да и знаешь ли ты, сколько стоит снять двухкомнатную квартиру  в
Центре? Состояние целое стоит! Откуда у студентки такие деньги? Не-е-ет,
она все придумала, все - от начала и до конца! Одно только  правда:  она
была знакома с этим чуваком по имени Тимур, и она его убила!
   Реми молчал. Ни звука не проронил,  только  побледнел.  Так  над  его
чувствами еще никто не смеялся. Он слушал Киса, глядя куда-то в сторону,
и думал, что он хочет домой. К  черту  их  всех  -  этих  русских  с  их
непонятно как  устроенными  мозгами  в  этой  непонятно  как  устроенной
стране!..
 
Глава 5 
 
   Сначала Реми не хотел ей звонить. Ни звонить, ни встречаться - уехать
в Париж, не прощаясь. Чтобы его так обвели вокруг пальца? Как мальчишку,
как полного придурка, использовали в своих целях? А  он,  осел,  за  эту
неделю чуть не  влюбился!  Разомлел  от  круглых  карих  глаз  и  свежих
девичьих щек! На экзотику его, видите ли, потянуло!  Загадочную  русскую
душу разгадывать! Вот, разгадал - и  что  же?  В  дерьме  по  уши!  Нет,
спасибо, экзотика не для него. Ему бы что-нибудь попроще, отечественное.
Русский шарм, конечно, - это очень  мило,  но  француженки  понятней.  А
эта... Кто бы мог подумать?! С такими глазами!..
   Вот глаза-то его и удержали.  Соблазнился  в  них  посмотреть,  когда
скажет, что он ее раскусил. Ну и еще интерес  профессиональный  отчасти:
захотелось все-таки понять, что же за история приключилась...
   Короче, он ей все-таки позвонил. И пригласил поужинать.
   ...Голос Реми немного насторожил Ксюшу: он был  необычайно  серьезен.
"Необычайно"! Они знакомы четыре дня, и что она знает об  этом  французе
толком, чтобы судить, что для него "обычайно",  а  что  "не-"?  Впрочем,
кое-что  Ксюша  знает:  он  ей  страшно  нравится,  если  не  сказать  -
влюблена... И еще одну вещь она знает: она ему тоже  нравится.  Если  не
сказать - влюблен... Он  даже  поменял  билеты  из-за  нее!  Что  же  он
приготовил ей сегодня? Ему через два дня уезжать... И эта серьезность...
Неужто собирается признаваться ей в любви?
   А почему бы, собственно, и нет? Четыре  дня,  конечно,  не  срок  для
отношений, но ведь ему уезжать! И перед отъездом  он  должен  ей  что-то
сказать! Как же иначе? Ксюша чувствует: Реми человек  серьезный.  И  его
отношение к ней - серьезно. Пусть оно еще только-только принимает формы,
но Ксюша для него уже значит кое-что. И поэтому перед отъездом он должен
ей сказать слова... Ну, может, не слова  любви,  но  что-то  такое,  что
позволит  им  эти  отношения  продолжать,  несмотря   на   разделенность
странами, расстоянием...
   Ксюша особенно тщательно выбирала  платье  для  этого  вечера.  Долго
укладывала  свои  длинные  каштановые  волосы  -  Сашка   ей   помогала.
Старательно делала неброский, едва заметный макияж.
   И чувствовала себя невестой.
   Когда Ксюша вошла в  ресторан  -  праздничная,  сияющая,  -  Реми  на
мгновенье усомнился. Эта девушка, от которой, казалось,  исходил  нежный
свет, не могла оказаться холодной, расчетливой интриганкой!
   "Могла, не могла, - пробурчал мысленно Реми, - ты кому будешь верить?
Себе или  этой  хитрой,  загадочной  русской  девчонке?  Себе,  конечно.
То-то".
   Когда Ксюша уселась напротив него, он почувствовал, как на самом деле
она напряжена. Нервничает! Учуяла, стало быть, зачем он ее  позвал.  Так
что он прав: хоть свет, хоть нимб, хоть крылышки  за  спиной  -  его  не
проведешь. У него в руках факты. А за его спиной отнюдь не крылышки:  за
его спиной жизненный опыт частного детектива. Он их много  видел,  таких
ангелов, с карими глазами, с  синими  глазами,  с  серыми,  зелеными,  в
крапинку... И он больше не покупается на их маленькие спектакли.
   Ксюша не ошиблась. Реми действительно был очень  серьезен  и  немного
смущен. Избегал ее взгляда, пока вокруг них крутился официант.  Конечно,
он собирается признаться в любви! Ксюша  с  замиранием  сердца  ожидала,
когда они наконец останутся одни. Тогда Реми  ей  скажет...  И  это  так
красиво звучит по-французски... А она ему  ответит:..  Что  же  она  ему
ответит? "Moi aussi, je t'aime..."? Или это  будет  слишком  откровенно?
Сашка всегда говорит, что мужчины любят тайну.  А  она,  Ксюша,  слишком
открыта, слишком легко просматривается, слишком  распахнуты  ее  круглые
наивные глаза... Господи, а ведь сейчас, вот прямо  сейчас,  как  только
официант отойдет, Реми ей признается в любви; а  она  так  и  не  успела
подумать, что же  она  скажет  сама!  Катастрофа!  Нужно  что-то  срочно
придумать, какие-то такие слова, которые должны ему дать понять, что  он
ей тоже очень понравился и что ее отношение к нему тоже серьезно, и в то
же время, по Сашкиным заветам, накинуть флер тайны на свои чувства...
   Но она не  успела  ничего  придумать.  Официант  уже  отчалил  от  их
столика.
   Реми проводил глазами спину официанта.
   Ксюша замерла. Вот, сейчас! И будь что будет!
   Реми оперся локтями на стол.
   Подался вперед.
   Придвинул свое лицо близко к Ксюшиному.
   И, глядя прямо в ее круглые карие глаза, произнес тихо и жестко:
   - Вы меня обманули!
   "Вы"!!! А ведь уже два дня, как они на "ты"! Все, она пропала...  Как
ему теперь все объяснять, как ему теперь  все  объяснить?..  Ксюша  даже
закрыла глаза от разочарования.
   Не думала она,  что  он  так  быстро  догадается!  Да  и  что  вообще
догадается - не думала. Вот тебе и "загадка", вот тебе и "флер тайны"...
И  что  же  ей   теперь   делать?   Придется   признаваться,   упираться
бессмысленно...
   - Я... Извини... - пробормотала она, не поднимая  глаз  от  накрытого
белой скатертью стола. Перейти с ним обратно на "вы" было выше ее сил.
   Ксюша чувствовала, как  Реми  сверлит  ее  настороженным,  обвиняющим
взглядом. Ее щеки медленно и мучительно заливал румянец. Она  потянулась
к бокалу шампанского, налитого услужливым  официантом,  и  утопила  свой
взгляд в золотистых пузырьках.
   Реми молча рассматривал ее, ожидая ответа. Молчание  затягивалось,  и
Ксюша вдруг поняла, что если она ничего не объяснит прямо сейчас, то  он
встанет и уйдет.
   - Я действительно... -  заговорила  она,  глядя  по-прежнему  в  свой
бокал, который медленно крутила за тонкую холодную ножку, -  я  все  это
выдумала... Никто на меня не покушался, и никого  я  не  убила,  и  труп
никуда не сбегал... - пролепетала она окончательно упавшим голосом.
   Реми  нахмурился.  В  его   взгляде   было   непонимание,   холодное,
отчужденное непонимание.
   Она отвернулась, чтобы не видеть взгляда Реми. Стыд какой! Теперь  он
поймет, что вся эта история,  все  это  вранье  было  лишь  поводом  для
знакомства с ним! Надо же было так опростоволоситься! А все Сашка! Дура,
что послушалась ее советов! Какая из Ксюши Шарон Стоун!
   - Может, вы перестанете? - донесся до нее ледяной тон француза.
   Ксюша  изумленно  повернула  голову.  Перестать  -  что?  Смотреть  в
сторону?
   - Может, хватит наконец врать? - так же холодно продолжал Реми.
   Вот и весь "амур". Все так быстро и так постыдно кончилось... Какой у
него голос! Словно она и вправду убила кого-то!..
   - Я ведь уже призналась тебе, что все выдумала! Чего ты  еще  хочешь?
Унизить меня? Я и так унижена, своей собственной  глупостью  унижена!  -
Слезы копились в уголках  карих  глаз,  и  Ксюша  смахн