х демохристиан. Пиночет объявил, что
ни о какой многопартийности, ни о какой демократии в Чили до конца XX века
не может быть речи, следовательно, необходимо устранить всех возможных
претендентов на власть, даже представляющих интересы национальной
буржуазии.
   Первой жертвой НРУ оказался генерал Карлос Пратс, занимавший ключевые
посты в министерстве обороны Чили - и во времена Фрея и в годы Народного
Единства. В его машину была подложена мина. Генерал и его жена были убиты.
Это случилось в Аргентине. Следом за тем агенты НРУ переместились в
Европу, выбрав местом для координирующей штаб-квартиры Мадрид. При Франко
им здесь помогали не только советами. Отсюда, из Мадрида, НРУ начало охоту
за бывшим министром внутренних дел, одним из основателей
христианско-демократической партии Бернардо Лейтоном, бывшим министром
иностранных дел Габриэлем Вальдесом, ныне являющимся помощником
Генерального секретаря ООН, и за Радомиро Томичем, выдвигавшемся на пост
президента Чили от ХДП в 1970 году.
   Не испанская полиция, а чилийская оппозиция в Мадриде предупредила
Бернардо Лейтона в 1975 году (еще при жизни Франко), что НРУ готовит на
него покушение.
   Однако он не смог нанять себе охрану. Люди НРУ напали на него ночью.
Его повалили выстрелом в голову. Жену начали бить, а потом выстрелили ей в
шею.
   Чудом оба остались живы - вовремя приехала "скорая помощь".
   Исполнителями замыслов НРУ являются Андрее, Патрисио и Хорхе Мельгоса.
Они известны "Интерполу", как профессиональные бандиты, члены
международной мафии.
   После победы Сальвадоре Альенде, братья Мельгоса нелегально перевозили
оружие в Чили, чтобы организовать фашистские банды и не дать президенту
Народного Единства занять дворец Ла Монеда. Когда этот план потерпел
провал, они совершили убийство генерала Шнейдера - это была продуманная
провокация: фашисты были уверены, что армия выйдет на улицы - отомстить за
убитого начальника генштаба.
   Армия на улицы не вышла, Хорхе попал в тюрьму. Два старших брата успели
бежать в Испанию. Здесь они проходили тренировку под руководством как
"гристаповцев", так и гитлеровцев - их за Пиренеями много. Шефом
мадридского центра стал один из лидеров чилийского фашизма Хуан Луис
Бульнес.
   После переворота они вернулись в Сантяго и сразу же стали руководить
ведущими отделами НРУ. Именно они, Патрисио и Андрее, прибыли в США с
дипломатическими паспортами, которые гарантировали их неприкосновенность.
Они вошли в контакт с кубинскими контрреволюционерами, итальянскими
мафиозо и пуэрториканскими гангстерами. ФБР получило данные, что они
готовят убийство помощника Генерального секретаря ООН Вальдеса. Такого
рода убийство вызвало бы международный скандал. Вальдхайм, извещенный о
замыслах НРУ, вызвал чилийского представителя при ООН и сказал, что не
кто-нибудь, а правительство Чили отныне ответственно за все, что может
произойти с чилийцами, работниками ООН.
   Братьев Мельгоса пришлось срочно увезти на первом же самолете в
Сантьяго.
   Однако мадридский центр НРУ продолжал активизировать свою работу: было
принято решение во что бы то ни стало убить Томича, который в это время
переехал из США в Европу.
   Братья Мельгоса прибыли в Мадрид, а отсюда отправились в Швейцарию, где
находился Томич. "Интерпол" сработал и здесь: швейцарская полиция выделила
охрану чилийскому изгнаннику.
   При Франко об операциях мадридского филиала НРУ молчали. Сейчас об этом
заговорили открыто. Значит, надо ждать выступлений в журналах. Испанские
газетчики работают отменно - после сорока лет вынужденного молчания
ребята, что называется, вкалывают в поте лица. Журнал "Камбио" громыхнул
материал против агентов ЦРУ в Испании: с фотографиями и именами.
Правительство промолчало. Ждали реакции посольства США - те не решились
опровергать факты.
   Я вспоминаю прошлый, - не говорю уж, - позапрошлый год. Журналисты
тогда стоном стонали в "бесцензурной" стране. В 1975 году было закрыто
пять журналов, девять раз арестовывали имущество газет, семнадцать раз
были возбуждены судебные процессы против редакций; общий размер штрафа,
наложенного на прессу, составил два миллиона песет.
   Хочу привести данные о схватках режима Франко с прессой только в январе
1975 года: 1) арестовано имущество журнала "Эль папуас"; 2) секвестирован
журнал "Нуэво фотографас"; 3) секвестирован номер газеты "Эль Коррео де
Андалусия"; 4)
   сожжен номер газеты "Гранада Семаналь", директор газеты, Хоакин Пехия,
выслан из Испании, выпуск издания запрещен отныне и навсегда; 5) два
сотрудника "Эль Коррео де Андалусия" привлечены к суду в Севилье; 6) 25000
песет штрафа наложено на журнал "Сабадо графике"; 7) начат судебный
процесс против директора "Камбио-16" Мануэля Веласко и редактора Педро
Коста Пусте.
   Пока что новое правительство особо грубых санкций против прессы не
применяло.
   "Постепенно в Мадриде канонизируются точки зрения на происходящие в
стране процессы. Одни - спокойны: народ "привык" подчиняться кнуту и силе;
таких, впрочем, меньшинство, но - "сильное меньшинство". Среди большинства
- раскол.
   Одни убеждены, что надо подталкивать правительство к реформам, торопить
его, не давать остановиться, ломать инерцию привычки бесконтрольно
властвовать; другие убеждены, что с правительством нечего иметь дело - оно
бессильно; третьи вообще считают, что правительство ничего не хочет
предпринимать, ибо все "они неплохо устроились, им не хочется расставаться
с миллионными креслами". (В Испании Франко это было типично - человек,
ставший министром, немедленно начинал богатеть; "калым" - вполне
распространенное явление.) Власть предержащие и те, кто рядом с ними,
говорят: - Испания за последние сорок лет прошла сквозь три этапа: сначала
была Испания "Крестового похода", потом "юридического утверждения и
оформления победы фаланги", а со средины пятидесятых годов вступила в
"эпоху развития", когда Франко открыл границы для туризма, и это сразу же
принесло громадные прибыли, начался приток американского и английского
капитала, строились автомобильные заводы (выпуск машин растет в Испании из
года в год), прокладывались дороги, возводились бесчисленные гостиницы и
кэмпинги, развивалась легкая индустрия. Круговерть бизнеса, охраняемая
франкистской "гвардия сивиль", захватила известную часть населения. И
выдумаете, что испанцы, половина из которых помнит голод послевоенного
сорокового года, захочет вновь ввергнуть себя в пучину очередного
социального конфликта? А постепенную демократию они получат - только без
лишней спешки. Да в общем-то они уже ее получили - каждый говорит все, что
хочет, - это ли не демократия?
   Социалисты:
   - Правительство исповедует испанскую с а м о с т ь. Оно не хочет и не
может посмотреть на шведский или западногерманский образец трезво. Оно
пытается играть в демократию, но оно плохо скрывает страх перед любым
новшеством. Прогресс - это всегда новшество, это как свежий ветер. Однако
сквозняк опасен для больных.
   Центр:
   - Необходимо поскорее провести реформы, которые бы гарантировали
устойчивость в стране. Жить так, как живем мы, подобно катанию в
переполненной лодке по штормящему морю. Надо сбросить тот балласт, который
мешает нам обрести стабильность, войти в НАТО и ЕЭС наравне со всеми
западными странами. Они зря медлят. Необходимо легализовать как
ультраправых, так и левых - пусть сражаются друг с другом. Арбитром будет
закон и правительство. Это ж так удобно - быть арбитром, поднявшись над
схваткой полюсов.
   Коммунисты:
   - Либо правительство проведет немедленные демократические реформы, даст
амнистию, пересмотрит свою экономическую политику, либо это придется
делать другому правительству.
   Фаланга:
   - Если правительство и дальше будет попустительствовать левым, если оно
и дальше станет проявлять бесхребетность, и осторожность, если оно
осмелится и дальше терпеть то, как сепаратисты растаскивают Испанию, мы
возьмемся задело. Вопрос будет решать оружие - не слова.
 
 
   "Мадрид, Семенов: Литгазета.
 
   Приняла по телефону Рыболова.
 
 
   Если считать сегодняшнюю испанскую ситуацию временной, кануном
революции, или, наоборот, предтечей ультраправого путча, тогда незачем
останавливаться на вопросе о законах. Если же принять во внимание силу и
мобильность "молодой волны" испанской буржуазии, интересы которой
стремится представлять правительство, если не сбрасывать легкомысленно со
счетов сорокалетний период кровавого франкизма, создавшего огромный
аппарат насилия и охранения власти, если серьезно относиться к силе тех
ультра, которые звереют при одном лишь слове "демократия", а они, эти
фашисты, обладают большой силой в Испании, если, наконец, попробовать
поверить ведущим министрам, что они хотят вывести Испанию из
внешнеполитической изоляции, тогда без анализа конституции Испании не
обойтись, ибо правительство не устает повторять, что путь "к реформам
лежит в русле закона".
   Конституция, "п о д" которой живет ныне Испания, была сконструирована
Франко.
   Глава государства, "хефе дель эстадо", то есть каудильо, обладал
неограниченными и неконтролируемыми правами. Он мог все. (Стоит отметить,
что Испания - единственная страна в Европе, где нет прямых, свободных,
равных и тайных выборов - ни в муниципалитет, ни в провинциальный совет,
ни в кортесы.) Нынешний король, Хуан Карлос Первый, во время правления
Франко был лишен какой-либо власти. Более того, Франко не подпускал принца
к серьезной информации, а политик формируется в том случае, если он
ежедневно и ежечасно держит руку на пульсе важнейших мировых и
государственных событий: принять решение можно лишь в том случае, если
знаешь.
   Сейчас, после смерти Франко, выяснилось, что король обладает далеко не
всеми правами, которыми обладал каудильо. Король, например, лишен права
чрезвычайных полномочий, которыми с лихвой владел Франко. Король не может
предпринять серьезной законодательной акции, не согласовав свое намерение
с правительством, кортесами, королевским советом и "национальным
движением", то есть с главной силой, на которую опирался Франко.
   Чтобы читатель точнее уяснил себе иерархию послефранкистских испанских
"политических значимостей", следует поначалу объяснить, что они, эти
"значимости", представляют собой на самом деле.
   а) Правительство. Оно обязано - согласно конституции - "обладать
политической инициативой перед лицом всех других органов власти".
Правительство отчитывается перед королем, кортесами и советом королевства.
   б) Совет королевства. В него входят семнадцать наиболее влиятельных
"прокурадоров кортесов" (так здесь именуют членов парламента). О
королевском совете в Испании сейчас говорят: "бункер франкизма". Говорят
справедливо:
   четвертая часть совета составлена из "ветеранов", тех, кто воевал
против Республики, добровольно шел с Гитлером на Советский Союз в составе
"Голубой дивизии", казнил демократов, освящал новые концлагеря и тюрьмы,
принимал Драконовские законы против народа.
   Королевский совет обладает значительными полномочиями: он объединяет в
себе функцию главы государства, кортесов, правительства; совет королевства
не только "коронует" главу государства, но и утверждает одобренные
кортесами договоры; совет может распустить кортесы; может, признав главу
государства неспособным к правлению, сместить его двумя третями голосов.
   (В Испании нет секретов: стоит повстречаться с коллегами-журналистами,
как тебе тут же расскажут мельчайшие подробности обо всем и обо всех: что,
например, когда король утверждал новый кабинет, министры сидели в
просмотровом зале министерства информации и смотрели запрещенный цензурой
фильм "Эммануэла"; что кардинал Таррагон, ставший в оппозицию к франкизму,
получил инфаркт миокарда и был увезен в госпиталь сразу после окончания
первого заседания королевского совета, которое длилось шесть часов:
разгорелись страсти, ибо "бункер" тащил своих кандидатов на пост
председателя; сошлись на "полунейтральном" Торквато Миранде. Говорят, что
поначалу председателем королевского совета назывались Ареильса или
Ан-тонио Гарригес. "Бункер", однако, поставил на других кандидатов:
   либо Валькарсель, либо Хирон де Веласко - оба фашисты из "старой
гравдии"
   Франко. Стоит привести ряд высказываний Хирона де Веласко - чтобы стало
ясно "кто есть кто". "Более всего Испании сейчас необходима культурная
революция.
   Пока у испанцев народ не будет е д и н о г о понятия о культуре, не
будет и единого понятия о в л а с т и. Мы, фаланга, приложим все усилия к
тому, чтобы провести широчайшую немедленную культурную революцию. Фаланга
хочет радикального изменения всего испанского общества, фаланга хочет
демонстрировать капиталистическую систему". Браво! Это говорит один из
богатейших людей Испании, женатый на баронессе Кампорендондо, которая
является президентом крупнейшей строительной фирмы страны! Что думает
Хирон о заявлении министра иностранных дел Ареильсы в Париже по поводу
проведения свободных выборов в кортесы? "Ареильса волен высказывать свое
личное мнение за границей, но здесь, у нас, в Испании, он обязан
придерживаться законов, угвержденных гениальным каудильо испанской нации
генералиссимусом Франсиско Франко!"
   Думаю, что в свете этого высказывания Хирона читателю будет понятно,
почему я приглашаю его к исследованию законодательных и исполнительных
функций действующих ныне государственных институтов Испании. Благими
намерениями вымощена дорога в ад - даже если поверить намерениям
правительственных реформаторов, где гарантия, что они проведут
демократические преобразования через королевский совет Хирона?)
   в) Кортесы. Это не что иное, как увеличенный во много раз королевский
совет. Тот же "бункер"; те же фалангисты, те же банкиры - сорок один
банкир представлен в кортесах; они контролируют все основные комиссии,
мимо них не проходит ни одно решение - будь то внешнеполитическое или
касающееся положения в стране. Кортесы обладают правом потребовать отчета
у правительства. Кортесы вправе войти в конфликт и с королем, -
конституция это позволяет. Исход неизвестен: по франкистскому "основному
закону" конфликт может разрешиться двояко - либо роспуск кортесов, либо
смещение короля.
   Как проходят "выборы" в кортесы? Пятую часть кортесов назначал Франко:
указывал пальцем, говорил: "Он будет прокурадором" - вот и все "выборы".
Пятую часть прокурадоров поставляло "движение", то есть фаланга. Пятую
часть - "синдикаты", франкистские профсоюзы. Пятую часть составляли
губернаторы, генералитет, члены правительства. Пятую часть составляли
"выдвиженцы "фамилий" страны", то есть наиболее уважаемые семьи нации,
аристократы, купцы, военные промышленники, словом, люди, на которых режим
полагался. К ним же относятся и руководители "гильдий" - профессура,
адвокаты, технократия. Ничего себе, "народное представителььство", а? Из
пяти "долек" голосовались лишь представители "фамилий", все остальные
проходили, что называется, скопом, без намека на выборность.
   г) "Национальное движение" - штурмовая сила франкизма в
общенациональном масштабе: в каждом городе есть отделение "движения" и
даже в правительстве оно представлено особым министерством. Нынешний
генеральный секретарь, "министр движения" в кабинете Наварры -
сорокачетырехлетний Адольфо Суарес Гонсалес (я встречался с ним, когда он
был генеральным директором телевидения. "Советскому искусству открыт наш
экран", - сказал Гонсалес. Это было смелое заявление во времена Франко.).
Факт выдвижения Гонсалеса удивил многих: во-первых, секретарь
франкистского "движения" - человек относительно молодой, не принимавший
участия ни в Гражданской войне, ни в коллаборации с Гитлером. Во-вторых,
Гонсалес находится в состоянии вражды со "старой гвардией". Объяснить его
"взлет" пока что весьма трудно.
   Сейчас, когда профессор права Себастьян Мартин-Реторильо впервые
коснулся проблемы административной реформы и поставил вопрос о
целесообразности ликвидации ряда министерств, в Испании поняли, что
"началась драка под одеялом".
   Профессор вроде бы касался министерств информации, туризма,
планирования, развития, но каждому в Мадриде (как левому, так и правому)
стало ясно, что речь идет о "министерстве движения", о необходимости
ликвидировать это странное "административное образование", которое
функционирует, базируясь на догмате Франко: "Крестовый поход против
коммунизма".
   Можно допустить две возможности: монархия начинает "роман" с "молодой
волной" и опирается на Суареса в проведении реформы за спиной франкистских
кортесов.
   Если же представить почти невозможное, то есть, если допустить второе
вероятие - нынешние кортесы разрешат правительству ликвидировать
"министерство движения", тогда в резерве есть "союз испанского народа",
правопреемник идеологии Франко, построенный по военному образу и подобию:
"национальное руководство" - "национальный совет" - "генеральный
секретариат", управляющий идентичными провинциальными единицами по всей
Испании. Другое дело, идеи "союза испанского народа" - идеи отжившие,
скомпрометировавшие себя, рассчитанные на люмпен, но при чудовищной
системе народного образования Испании "союз" может рассчитывать на
определенный резерв националистов-фанатиков, не обученных даже алфавиту:
   "черные сотни" рекрутируются из мелкобуржуазной, слепой и темной среды.
Увы, такого рода "среды" в нынешней Испании предостаточно, хотя нельзя не
видеть и того, что промышленное развитие выдвигает "противосилу" -
организованный рабочий класс.
   Именно этот передовой отряд испанского общества настойчивее всех
требует проведения реформ. Правительство обвиняет рабочих в саботаже и
подстрекательстве. Вздор! Рабочие готовы приветствовать демократические
реформы, если они будут проведены эволюционным путем. Ведь действующая
ныне конституция (ее можно читать как угодно) позволяет, тем не менее,
избрать законный путь: а)
   правительство выступает с политической инициативой о реформах, б)
король изучает программу и, обсудив ее с королевским советом, передает
"национальному движению", а уж потом проект реформ переходит в г) кортесы,
которые - в случае своего согласия - разрешают общенациональный
референдум. Разве это не конституционный курс? Однако, если учесть, что
бункер не намерен так легко сдать позиции, если учесть, что пребывание в
кортесах и королевском совете дает баснословные барыши фашистам, если
учесть, что все они против демократии, если учесть, наконец, что по тому
же основному закону армия имеет право взять инициативу "политических
действий в свои руки в момент хаоса", то - понятное дело - фашистам
выгодна нестабильность - тем более, что не народу вменено в право
определять, что такое нестабильность, а власть предержащим - королевскому
совету в первую очередь. Выход из "нестабильности" - смена кабинета,
который бы отличался от нынешнего либо полной "франкистской
традиционностью", либо отчетливой устремленностью к демократии - не
словесной, а действительной.
   Такова лишь одна из возможных структур развития, если исходить из
нынешней объективной реальности. Время покажет, как будут разворачиваться
события, однако следует заметить, что время ныне изменилось за Пиренеями -
оно стало стремительным.
   Поэтому следует проанализировать вероятия.
   Нынешнее правительство зажато между "бункером" и демократической
оппозицией, а в довершение ко всему находится под прессом франкистской
"конституции". Бункер против каких бы то было реформ. Чтобы провести
реформы легальным путем, нужна поддержка самого же бункера - и в
королевском совете и в кортесах Франко.
   Если же предположить столкновение между правительством и бункером, то
возможны следующие препозиции:
   а) король, распустив кортесы, становится - формально - единственным
"носителем суверенитета". (Поскольку нынешний кабинет суть оплот монархии,
то, возможно повторение "столыпинского варианта", то есть разгон
депутатов, мешающих правительству.)
   - На это вряд ли пойдут,