туции" о нем не говорится,
как о постоянном государственном институте. "Движение" было создано на
время борьбы против коммунизма на фронтах гражданской войны. Давно
кончилась война - "движение"
   продолжает существовать. Почему? На основании какого законоположения?
   Такие п а с с ы оппозиции встречают яростный рев приверженцев Франко.
Оппозиция возражает: "Вы же требуете жить по законам Франко? Хорошо, мы
согласны. Давайте согласно его же законам распустим "движение", ибо о нем
ничего не сказано в законах - ни единого слова".
   Тот, кто раньше бывал в Испании, может подивиться изменениям,
произошедшим за эти месяцы в правой прессе. Листаешь фалангистскую
"Аррибу" или синдикалистскую "Пуэбло", ранее при каждом удобном случае
расточавшими елей в адрес правительства Франко, и поражаешься: они сейчас
в первых рядах тех, кто нападает на правительство и скорбит о судьбе
"бедняжек-рабочих", вынужденных объявлять забастовки. Поворот "Пуэбло"
станет особо явным, если проанализировать позицию синдикатов, то есть
"содержателей" редакции, во время забастовок, свидетелем которых я был в
Испании. Первое: рабочие метрополитена Мадрида хотят объявить стачку.
Синдикат - против; рабочие несмотря на это, на работу не выходят - оплеуха
синдикату. Второе - рабочие заводов "Металл де Мадрид" решают бастовать.
   Синдикат металлистов запрещает не только забастовку, но и проведение
"ассамблеи"
   - то есть широкого профсоюзного собрания. Рабочие, несмотря на запрет
"радетелей интересов трудящихся", объявляют забастовку и принимают решение
не подчиняться ничьим указаниям, кроме как "ассамблеи". Третье: трудящиеся
"Эмпресас де металл де Гетафе" намерены выступить с экономическими
требованиями. Синдикат - как и следует быть - против. Рабочие объявляют
забастовку и выходят на манифестации.
   Таких примеров - сотни, ибо синдикаты - мертвое тело, вс„ ныне
определяют нелегальные "рабочие комиссии". Тем не менее "Пуэбло" и
"Арриба" не устают сострадать "трудящимся", более того - подстрекать к
неповиновению властям, которые "бессильны принять решения". Это - одна из
форм провокаций "бункера", "раскачка справа". Рабочих подталкивают к
мысли, что только "сильная личность"
   может навести порядок. (Это ведь так заманчиво - упование на силу,
которая все решит!)
   Один из товарищей, металлург, сказал яростно:
   - Как бы нам ни мешали, мы все равно разгоним синдикаты и сможем
защищать рабочих. Это будет, - повторил он, - поверь мне.
   Об экономическом положении Испании разговор особый: 1) Дефицит за
семьдесят пятый год равен 2.5 миллиарда долларов; 2) золотой запас за тот
же год сократился на 300 миллионов долларов; 3) цены выросли на 5-20%; 4)
в стране, где забастовки запрещены, было проведено 723 стачки и при этом
потеряно 9 миллионов человеко-часов.
   Чего требуют забастовщики? Сколь справедливы их требования? Разберем
бюджет семьи рабочего средней квалификации. Глава дома, к примеру,
каменщик, получает в месяц 12000 песет, что равно примерно 120 рублям.
Если его семья, состоящая из четырех человек, занимает двухкомнатную
квартиру, то за жилплощадь, электричество, газ и телефон рабочий в месяц
обязан уплатить по меньшей мере 4000 песет. Поскольку цены на продукты
питания выросли и килограмм ветчины стоит от 280 до 800 песет; поскольку
цены на одежду и обувь выросли и костюм стоит от 3000 до 8000 песет;
поскольку цены на книги всегда были крайне высоки - от 200 до 1000 песет;
поскольку лекарства невероятно дороги - упаковка антибиотика от 500 до 700
песет, то можно понять, как приходится "вертеться" хозяйке, чтобы как-то
свести концы с концами.
   Заместитель премьера и министр финансов Вилъяр Мир, сорокалетний
технократ, выступая с "тронной" речью, говорил об устрашающем
экономическом кризисе - то есть, кошку он, наконец, назвал кошкой. (Однако
лейтмотив его выступления заключался в том, что "рабочие получают слишком
много, а работают мало".)
   Анализируя структуру испанской экономики, Мир отметил, что
продуктивность испанского производства крайне низка: из 100 человек лишь
38 заняты в сфере производства (в других странах - 40-47), а из этих 38 -
десять работают на полях, причем "известно, что продуктивность испанского
сельского хозяйства одна из самых низких в мире". Отставание сельского
хозяйства министр объясняет "структурными пороками", то есть изъянами
системы: мало сельскохозяйственных машин, нет серьезных капиталовложений.
   Говоря о национальном "благосостоянии", Мир признал, что ныне в Испании
семья живет в таких же условиях, как итальянская четыре года назад,
французская - десять лет, американская - двадцать пять лет назад.
   Какой же выход? Во-первых, Мир предлагает увеличить занятость
населения: "По крайней мере, 3 миллиона человек составляют резерв рабочей
силы". Во-вторых, следует увеличить капиталовложения - как частные, так и
государственные.
   В-третьих, увеличить экспорт и, наконец, народу следует затянуть кушаки
и "жить по возможностям".
   Журнал "Доблон" реагирует на речь Вилъяра Мира следующим образом:
"Сначала надо провести реформы - социальные, политические, юридические,
административные.
   Когда общество - демократическим путем - выберет угодную ему форму
правления, тогда можно будет говорить о самопожертвовании. Ныне любая
жертва пойдет во благо других".
   В чем-то разумный анализ ученого-экономиста Мира оказался перечеркнутым
доводом заместителя премьера Мира по поводу "затянутых кушаков", ибо
конструировать экономическую модель будущего, игнорируя тяготы и проблемы
народа, - невозможно, недальновидно и бесперспективно.
   ...Испанию сотрясают социальные бури. В тюрьмах по-прежнему томятся
люди, арестованные во времена Франко. Рабочий класс и крестьянство все
более остро и безнадежно ощущают тяготы экономического кризиса.
Прогрессивная интеллигенция определяет свое положение в обществе - словами
журнала "Камбио-16" - так: "Быть свободным - не значит говорить, не
страшась, что тебе "укротят язык". Быть свободным - значит иметь
возможность оказывать влияние на все учреждения страны, которые призваны
проводить реформистские решения..."
   Совершенно очевидно, что мирное развитие событий в Испании невозможно
без немедленной всесторонней демократизации, без амнистии, без гарантий
свобод - хотят этого или не хотят ультраправые, засевшие в многочисленных
"бункерах" - не в одном. Мирное развитие Испании невозможно без
привлечения политических партий к участию в общественной жизни, всех
партий, следовательно, и коммунистов-подпольщиков, верных сынов Испании,
патриотов своей замечательной родины.
   Однако даже дискуссии о признании коммунистов, об амнистии вызывают
немедленную реакцию "бункера".
   ...Накануне моего отъезда из Мадрида в маленьком ресторанчике "Каса
Мариано"
   собрались бывший министр Хирон де Веласко, нынешний лидер фашизма;
генерал Кано, близкий к де Сантяго - вице-председателю совета министров по
вопросам обороны и министр вооруженных сил Альварес Аренас. Пообедали
вкусно. О чем говорили? "Да ни о чем, - ответил генерал Кано. - Просто
встретились боевые друзья".
   Можно догадаться, о чем говорили "боевые друзья", прошедшие вместе с
Франко по земле Испании огнем и мечом. Сорок лет назад они сражались за
"будущее нации".
   Ныне они защищают "прошлое нации".
   Вопрос заключается в том: хватит ли политического здравомыслия у всех,
кто выступает за реформу, объединиться в рамках процесса демократизации?
Если победит жупел страха перед коммунизмом, социализмом, - фашизм найдет
силу, чтобы переколотить либералов, демократов, реформаторов поодиночке.
Лишь в широком блоке демократических сил будущее Испании - только так и
никак иначе.
   Лишь в решительном повороте от слов к делам, от разговоров про реформу
к реформе может быть найден выход. Время не терпит: если нынешний "кабинет
послов" будет бездействовать - его свалят.
 
 
   Мадрид, июль 1974 - февраль 1976 гг.