9 часов вечера перед тюрьмой
Модело, требуя освобождения политических заключенных. Вот прошлое этого
глашатая отказа от насильственных действий: восемь голодовок - в общей
сложности 147 дней, два года заключения в тюрьмах Барселоны и Мадрида
(Карабанчель). Полиция пыталась отговорить его от этой новой формы
протеста. Каждый вечер наряд вооруженных полицейских отвозил его из
Барселоны и оставлял на пустынной дороге. "Но они поняли, что это
бесполезно. Я останавливаю какую-нибудь автомашину и завтра я уже на своем
посту, перед ними"...
   Рабочие руководители более не озабочены тем, где они будут проводить
свои "провинциальные" или "национальные" собрания. Двери церквей,
монастырей, приходских помещений широко открыты. "Раньше, - говорят они, -
нам приходилось собираться под соснами".
   Теперь о басках.
   Хосе Антонио де Агирре сформировал первое правительство Страны Басков в
составе социал-христиан, социалистов, либералов и коммунистов в Гернике, 7
октября 1936 года, когда Республика сражалась с фашистами.
   Правительство Агирре выпускало свои деньги, ввело свой флаг, выдавало
паспорта, организовало демократическую власть. Его народная армия в
течение года мужественно сражалась на фронте от Сан-Себастьяна до
Сантандера. Существование первого правительства Страны Басков прекратилось
через год. Баски-республиканцы потеряли более пятидесяти тысяч человек,
четверть миллиона басков эмигрировали.
   "Французское сопротивление нацистской оккупации длилось четыре года, -
говорит бывший министр внутренних дел Баскского правительства Телесфоро де
Монсон. - Наше сопротивление продолжается сорок лет. Мы боролись на
территории нашей родины и за границей - во французских партизанских
отрядах или в рядах французской армии. Мы продолжаем бороться против
режима, который пришел на смену режиму Франко. Я, как христианин и
демократ, веду борьбу в сфере идей. Однако многие наши молодые
соотечественники, не знавшие войны, примкнули к баскской военной
социал-революционной организации национального освобождения - "Эускади Та
Аскатасуна" ("Страна Басков и свобода"), иначе говоря, ЭТА".
   В 1963 году во Франции рождается "Эмбата" ("Ветер, предвещающий бурю").
Это начало исторического процесса, вскоре дополненного присоединением к
баскскому движению карликов, сторонников принца Бурбона Пармского, которые
отмежевались от франкизма.
   Как умеренные республиканцы из Баскской националистической партии", так
и карлисты ныне считают себя "ирландцами" Иберийского полуострова. Они
считают, что Страна Басков может быть только свободной республикой,
подобно Эйре, и что три другие "французские" провинции ни в коем случае не
должны стать "Ольстером"
   баскской нации.
   Согласно документам "Эмбата" (запрещенная, но менее подпольная, чем
"испанская"
   ЭТА, "французская" автономистская организация) Страна Басков является
целым экономическим районом, население ее - почти три миллиона, и она
может встать в один ряд с 30 суверенными государствами, менее населенными,
чем она, и с 10 суверенными, территория каждой из которых меньше ее
территории.
   Баскская нация сосредоточена в пяти городах: Сан-Себастьяне, Памплоне,
Баракальдо, Витории и Бильбао. Основными экономическими ресурсами являются
железные рудники, металлургическая, электронная и химическая
промышленность Бискайи, сельское хозяйство провинций севера и юга
(пшеница, вино, молоко и мясо) и рыболовство - на двухкилометровом,
богатейшем побережье Бискайского залива вылавливается половина всего
европейского улова тунца. Значительный источник доходов - туризм в районе
Биаррица и Сан-Себастьяна.
   Все усилия "испанских" басков со времен гражданской войны направлены на
изменение формы мадридского авторитарного правления, чтобы добиться
средств для достижения независимости.
   Федерализм, которого требует наше национально-освободительное движение,
- говорят баски, - представляет собой форму современной, прямой,
глобальной демократии, которая зиждется на интернационализме и
самоуправлении. Сейчас мы лишены права учить детей родному языку, петь
свои песни, иметь свою литературу и поднимать свой флаг.
   Определенная часть ЭТА ныне отвергает методы политической борьбы и
прибегает к террору, что усложняет ситуацию. ЭТА лишила себя многих
сторонников, когда ее члены убили пожилого бизнесмена Берасади,
похищенного ими, чтобы получить выкуп в двести миллионов песет. Берасади
был найден мертвым у обочины шоссе неподалеку от Сан-Себастьяна спустя три
недели после того, как был похищен. Правительство запретило его семье
уплатить за него выкуп или вступать в какие-либо контакты с похитителями.
   Группировка молодых активистов, которые борются за баскскую автономию,
оказалась в центре внимания всего мира, когда в 1973 году ее члены убили в
Мадриде премьер-министра Луиса Карреро Бланке. Баски отнеслись к этой
дерзкой операции ЭТА, сорвавшей тщательно вынашиваемые генералом Франко
планы обеспечения структуры власти после своей смерти, с восхищением. Но
убийство Берасади, владельца фабрики швейных машин, вызвало возмущение,
говоря мягко.
   Даже "Баскская националистическая партия", сочувствующая ЭТА, осудила
это убийство. Она опубликовала заявление, в котором указала, что до сих
пор она никогда не осуждала насильственных действий баскских активистов,
потому что считала, что они спровоцированы репрессиями режима Франко. Но
даже война имеет свою этику, и убийство Берасади не может быть оправдано.
   Галисийские националисты пока молчат. Впрочем, не зря в Испании
считают, что среди галисийцев много людей, "которые слышат, как растет
трава": тишина в Испании сплошь и рядом обманчива.
   Национализм в Каталонии и Стране Басков оказался неким детонатором
тотального взрыва националистических тенденций в стране.
   - Поразительно, как эта болезнь заразна, - говорил мне испанский
приятель, трезво думающий финансист, тяготеющий к "центру", к стабильной
"демократии западногерманского образца". - Я недавно был в Андалузии. И
там сейчас появились организации, в которых говорят о необходимости
предоставления автономии Андалузии. Я спросил собеседников: "Автономию от
кого? От самих себя?" - "Нет, - ответили мне, - от урбанистического,
американизированного Мадрида, который легко отдал всю тяжелую индустрию
баскам, а издательства, кораблестроение, точную механику безумным
каталонцам. Мы хотим сохранить свою духовную независимость.
   Севилья, как столица, может спасти нас. Мадрид - никогда!"
   Главным борцом против "сепаратизма" испанские газеты в один голос
называют министра внутренних дел и заместителя премьера Фрагу Ирибарне.
Ему пятьдесят три года. "Галисиец, - шутят в Испании, - он маскирует свой
сепаратизм мадридским патриотизмом".
   В отличие от спокойных и медлительных галисийцев, Фрага вспыльчив и
стремителен.
   Его политическая карьера началась давно, в период экономического и
туристского бума Испании. Совсем молодым человеком, - ему тогда не было и
тридцати, - юрист и исследователь международных проблем, Фрага стал
заведующим кафедрой Мадридского университета; потом рывок в
государственную деятельность секретарь комиссии по иностранным делам в
кортесах. Затем - директор "Института испанской культуры", того, который
сейчас ведет столь широкую пропагандистскую работу, напоминая всем о
великой мировой культуре, носителями которой являются испанцы.
   (Уроки Фраги?!) Получив три политических крещения (университет,
кортесы, "Институт Испании"), Фрага был назначен руководителем "Института
политических наук". А уже с этого поста, сорокалетним человеком, он сел в
кресло министра информации и туризма. Это министерство является ключевым в
Испании, и не только потому, что страну посещает ежегодно тридцать пять
миллионов туристов (считайте выгоду!), но и потому, что именно это
министерство осуществляет цензуру, направляет кинематограф,
книгоиздательства, прессу, радио и телевидение. Наплыву туристов (среди
которых наверняка многие настроены антифашистски) надо было
противопоставить гибкую, но в то же время непререкаемую контрпропаганду:
Франко боялся разлагающего влияния "вольнодумцев", но понимал при этом,
что туризм - это такая статья национального дохода, пренебрегать которой -
безумие.
   После четырех лет пребывания на министерском посту, Фрага провел свою
первую реформу - отменил предварительную цензуру. Это заставило испанцев
"центристского толка" заговорить о "перспективной политике". Неважно, что
отмена цензуры оказалась чисто формальным актом: закон Франко имеет такое
количество толкований, что в любом черном можно найти белое, и доказать,
что желтое - на самом деле фиолетовое. Несмотря на все это, Фрага Ирибарне
стал одной из наиболее популярных фигур в правительстве: "Он умеет
проводить свое и поступает самостоятельно, а не как марионетка". Однако в
то же время восходила звезда фаворита Франко, воспитанника
технократической религиозной группы "Опус деи", министра иностранных дел
Лопеса Браво. Время, с о х р а н е н н о е в архивах, расскажет - рано или
поздно - о подлинных перипетиях борьбы между "Опус деи" и его
проповедниками Браво и Родо, министром экономики, с атакующим испанским
националистом Фрагой. В конце 1968 года в Мадриде поползли слухи о
невероятных финансовых аферах акционерного общества МАТЕСА, которое
контролировал "Опус деи". Говорили, что МАТЕСА создает в Европе фиктивные
компании, которые якобы покупают изделия испанской тяжелой промышленности.
Правительство поощряло, естественно, те фирмы, которые вывозили
промышленные товары и ввозили золото.
   Однако в ы в о з и л и бумаги, договоры, контракты; золота не в в о з и
л и. А вот получить у правительства золото на "расширение рентабельных
отраслей промышленности" - получили. Размеры ссуды на "расширение" были
гигантскими, исчислялись они миллиардами песет. И деньги эти шли в карманы
людей МАТЕСА. В отличие от других министров каудильо, Фрага Ирибарне был
неподкупен. Он делал большую ставку: не на деньги - на лидерство. Он
выступал против кредитов МАТЕСА, считая, что этим нанесет такой удар
Лопесу Браво, от которого ставленник "Опуса"
   не оправится. Рассказывают, что когда в 1969 году дело МАТЕСА стало
раскручиваться, к Франко пришел генеральный прокурор со списком тех, кого
следовало привлечь к ответственности. Первым в этом списке был Лопес Браво.
   Франко негодовал, читая список, и благодарил прокурора за
"государственную зоркость и непреклонность". Когда он вернул подписанный
им листок бумаги, прокурор увидел "всего лишь" одну коррективу - фамилия
Браво была вычеркнута.
   Лопес Браво пошел вверх. Фрага Ирибарне был подвергнут остракизму: он
посмел разгласить "скандал в доме". Заседание совета министров было
трудным. Фрага не стерпел: он крикнул Франко - "Да замолчите вы, генерал!"
Воцарилась растерянная тишина. Фрага Ирибарне поднялся, поправил галстук и
вышел из зала. И - естественно - из правительства.
   В соответствии с обычной тактикой Франко - держать скандалистов
подальше от дома - Фрага был отправлен послом в Лондон. Там он постепенно
превратился в "центристского" оппозиционера, "автора политической
программы будущего".
   Во время одного из посещений Испании он утвердил и зарегистрировал в
министерстве внутренних дел акционерное общество ФЕДИСА. Почему
"акционерное общество?" Дело заключается в том, что всякого рода
политические ассоциации - не говоря уж о партиях - были категорически
запрещены в Испании. Собрание более двадцати человек могло состояться
только с санкции полиции. Нарушение каралось заключением в тюрьму. В то же
время акционерное общество, то есть "автономную единицу капиталистической
системы", запретить нельзя. Этим пользовались и пользуются поныне.
Политические единомышленники создают фиктивное акционерное общество с
минимальным капиталом и получают право на собрания.
   Итак, зарегистрировав свое общество, куда вошел граф де Мотрико,
ставший ныне министром иностранных дел Ареильсой, Кальво-Сотело, нынешний
министр торговли, Мартин-Гамеро, нынешний министр информации и туризма,
ведущие политики и экономисты Кабанильяс, Ореха, Ордоньес, посол в Лондоне
попросил аудиенцию у Ариаса Наварра, ставшего премьером после убийства
боевой группой ЭТА адмирала Кареро Бланко. Беседа длилась долго. Фрага
Ирибарне попросил премьера выслушать его программу: он цитировал по памяти
десятки страниц, вплоть до сносок на первоисточники. Фрага предложил
премьеру Наварра провести реформы, которые бы разрешали легализацию
партий, кроме, конечно же, социалистических и коммунистической;
гарантировали проведение выборов и давали право рабочим создать профсоюзы,
взамен синдикатов, организованных фалангой и каудильо.
   Ариас Наварра обещал изучить предложения экс-министра к попросил
составить ему краткую справку. С этой краткой справкой он немедленно
отправился в летнюю резиденцию каудильо. Тот прочитал документ своего
посла в Лондоне и сказал:
   - Реформы хороши, слов нет, но в какой стране их намерены осуществлять?
   ...Когда король поручил человеку Франко - Ариасу Наварра сформировать
первое монархическое правительство, тот понял, что без Фраги режим н е у д
е р ж а т ь.
   Видимо, он рассчитывал сделать Фрагу некоего рода тормозом реформ,
взвалил на него бремя государственной ломки - буде новый министр решился
на это. Ведь одно дело призывать к реформе, находясь в оппозиции, а совсем
другое дело, когда их приходится проводить в жизнь, став государственным
деятелем.
   Фрага - тем не менее - провозгласил: "Реформы будут проведены в течение
ближайших двух лет. Сепаратизм и терроризм - особенно в эти трудные годы -
я считаю самым злейшим преступлением против Испании".
   Я просчитал: более всего в газетах сейчас пишут о Фраге - премьер
упоминается довольно редко, портреты его даются внизу полосы, маленького
формата.
   "Сильная личность - Фрага?" Что ж, посмотрим. Меру силы определяет не
слово, но дело.
   ...Несколько дней ушли на встречи с наиболее известными лидерами
умеренно-буржуазной оппозиции, с которыми я беседовал, которых читал и
слушал, начиная с конца шестидесятых годов: Они пока еше не до конца
открыто высказывают свое политическое кредо; понять их можно - страх перед
франкизмом еще очень силен; в "весну либерализма" боятся верить, ибо нет
ничего страшнее потерянной надежды. Тем не менее небезынтересно, думаю,
будет послушать мнения наиболее известных людей страны - писателей,
артистов, режиссеров, юристов, тореро.
   Предпослать их высказываниям мне хочется несколько выдержек из
пресс-конференции Марселино Камачо, которую он дал после того, как вышел
из тюрьмы. Небольшого роста, поседевший в карцерах, лучистоглазый, сразу
же располагающий к себе какой-то доверчивой детской открытостью, он - без
всякой претензии на внешний эффект - рассказывает:
   - В заключении я провел четырнадцать лет. Сестра моя умерла, когда я
был в тюрьме, юношей еще - в сорок первом. Отец умер в шестьдесят восьмом
- я снова был в тюрьме. Дети без меня женились - сидел в концлагере. Внук
родился, когда я был за решеткой... Поэтому-то нам и надо сейчас создавать
будущее - памятуя о прошлом, о том, как жили наши дети и с чем пришли в
этот мир внуки...
   Формулировки рабочего Камачо - литы и точны: университет марксизма он
проходил во франкистских застенках.
   - Любое решение, которое будет принято в стране, без учетов интересов
рабочего класса или -- что еще хуже - против его интересов, лишено
будущего, это - аксиома.
   Впрочем, - добавляет товарищ Камачо, - новая историческая эпоха Испании
есть результат давления снизу, а не изменения сверху. Чтобы развитие шло
по пути демократии, чтобы страна избегала новой гражданской войны, чтобы
раз и навсегда было покончено с двумя Испаниями, - нужна амнистия,
демократия, свобода.
   - Что такое свобода, товарищ Камачо? Он задумывается, потом негромко
отвечает:
   - Свобода - это, в частности, гарантии самовыражения.
   Именно исходя из этого последнего утверждения Марселино Камачо я и
приведу разного рода мнения.
   Хосе Мария Хиль Роблес, 1898 года рождения, профессор и адвокат:
   - Я - демократ христианского толка, чьи идеи, похоже, не находят своего
выражения при авторитарном режиме - даже для того, чтобы заявить о своих
расхождениях с ним. По-моему, политическая деятельность - это стремление
работать на благо нации. Но сейчас я считаю, занятие политикой есть
обязанность.
   Если мне не дают возможности эту обязанность выполнять - я за это не
отвечаю; я не испытываю горечи точно так же, как никогда не искал в
политике какой-либо выгоды и никогда не буду ее искать.
   Лоренсо Вильялонга, 1897 года рождения, писатель и врач:
   - Чувствую себя монархистом. Королям следует любить подданных, ибо
только сумасшедшие рубят сук, на котором сидят.
   Хулиан Кортес-Кабанильяс, 1909 года рождения, писатель:
   - Если исходить из того факта, что мы переживаем момент полного
политического хаоса, то не удивительно, что очень трудно определить свое
политическое кредо в столь трудный для Испании час. Обращаясь к самому
себе, я нахожу, что мои идеи весьма эклектичны. Я - приверженец любой
правительственной программы, которая гарантирует тщательное выполнение
законов и осуществление справедливости - даже при монархии как форме
государственного правления, юридически закрепленной в современной и
эффективной конституции.
   Хоакин Руис-Хименес, 1913 года рождения, бывший министр, профессор и
адвокат, один из лидеров лево-христианской оппозиции:
   - В настоящий момент у нас на родине трудно определить свои
политические взгляды. В любом случае я разделяю взгляды демократов,
вдохновляемых христианством, так как они направлены на то, чтобы мирным
путем добиться радикальных изменений политических, культурных и
социально-экономических структур Испании. В Испании никогда не будет
социального примирения, пока не наступит время политической свободы,
экономического и культурного равенства, моральной солидарности, втройне
необходимой для христианского самосознания.
   Антонио Буэро Вальехо, 1916 года рождения, писатель, член Испанской
королевской академии:
   - Капитализм и национальная рознь родили тяжелые проблемы во всемирном
масштабе.
   Не похоже, чтобы их было возможно разрешить. По моему мнению, только
мирная социалистическая федерация сможет все поставить на свои места.
Испания может присоединиться к демократическим государствам только после
демократического изменения ее политических структур.
   Луис Гарсия Берланга, 1921 года рождения, режиссер (фильмы "Палач",
"Добро пожаловать, мистер Маршалл!"):
   - Я анархист-индивидуалист. (Тем не менее, этот
"анархист-индивидуалист" во время нашей встречи смело выступил за создание
"Ассоциации культурных связей Испания - СССР".)
   Мигель Бунюэль, 1925 года рождения, писатель и режиссер:
   - Противоречия политики слиты воедино: преследователь - преследуемый,
палач - жертва, эксплуатирующий - эксплуатируемый. Культура против
незнания. Поэтизм против глупости. Логичные размышления вместо конфликтов,
голода, отравления.
   Словом, гуманный человек - это единственное решение политики.
   Хосе Агустин Гойтисоло, 1928 года рождения, писатель:
   - За прошедшие сорок лет жизни в буржуазном обществе я привык, что меня
многие и по-всякому определяли, и теперь мне трудно, хотя бы с минимальной
серьезностью и объективностью, не отделяя моих политических взглядов от
литературной деятельности, говорить о себе. Я до сих пор сохранил
ненависть к несправедливости. Можно сказать, что у меня голова социалиста,
а сердце анархиста, но все это в материалистическом понимании.
   Луис Мигель Домингин, 1925 года рождения, тореро:
   - Все любят командовать. Командуют умные. Люблю умных. (Глазау Луиса
Мигеля смеются, мудрые у него глаза; как-то он сказал мне: "Жить
невозможно, если лишен чувства юмора".)
   Антонио Гарригес Уолкер, 1934 года рождения, адвокат:
   - Я - демократ по убеждению, так как современ