ского подполья, семь тысяч умерли в гитлеровских лагерях; сто тысяч
евреев были вывезены в Освенцим и Майданек и там сожжены нацистами.
   (Профессор Луи де Янг, 1914 года рождения, выпускник Амстердамского
университета, редактор антинацистского журнала; во время нацистского
вторжения уехал в Лондон, работал комментатором патриотического
антифашистского радиовещания "Оранж", с 1945 года - директор института.)
   Далее события развивались следующим образом: Лунс был вынужден
признать, что он был записан в члены нацистской партии б р а т о м и
числился в ее рядах с 
   1933
 
   по 1936 год. При этом подчеркивается - в с е г о л и ш ь "три года".
   Да, кое у кого короткая память. Люди очень хотят забыть все связанное с
нацизмом. Однако слова Ш. де Костера: "пепел Клааса стучит в моем сердце"
   -
 стали и нашими словами, нашей клятвой, которая трансформировалась в
высокотрагичное: "Никто не забыт и ничто не забыто".
   "Лунс был в партии нацистов в те годы, когда они еще не творили своих
преступлений, это было бескровное начало их деятельности" - вот как пишут
здесь правые.
   В 1933 году гитлеровцы подожгли рейхстаг, в тюрьмы были брошены десятки
тысяч левых; в 1934 году Гиммлер построил первый "образцово-показательный
концентрационный лагерь" в Дахау, через который прошли свой страшный путь
к смерти лучшие сыны Германии - коммунисты, социал-демократы,
подпольщики-интернационалисты; именно в эти годы в нацистские застенки был
брошен и погиб там лауреат Нобелевской премии Карл фон Осецкий; именно
тогда были сожжены книга Л. Толстого, Т. Манна, М. Горького, А. Франса;
именно тогда были убиты - по плану Геринга - Луи Барту и король Югославии
Александр I, именно в те годы было подготовлено убийство канцлера Австрии
Дольфуса, предшествовавшее оккупации этой страны.
   Шпрингеровская "Вельт", стараясь соблюдать объективность, приводит
выдержки как из левых голландских газет, называющих Лунса лгуном, который
поначалу отвергал свое членство в нацистском движении, а затем выдвинул
версию "брата, записавшего его в члены" гитлеровской партии, так и из
правых. Услужливый медведь опаснее врага, воистину: "Вельт" со ссылкой на
консервативную голландскую газету "Телеграаф" заявляет:
"Национал-социалистическое движение в Голландии было вполне легальным".
Что ж, легальной была и партия Гитлера; легальной была партия английских
фашистов во главе с Мосли, легальна ныне НДП и ее последователи; вполне
легален фашист Пиночет и гитлеровец Стресснер, кровавый фюрер Парагвая.
   Легальность фашизма - тревожный симптом, особенно в век ядерных
вооружений. И когда во главе НАТО стал человек, который был членом "вполне
легальной"
   нацистской партии, повинной в уничтожении десятков тысяч голландских
граждан, тогда следует вспомнить древних: "следы устрашают".
   ...Я передал этот репортаж по телефону из Амстердама, из отеля "Шура",
которым владеет Саня Пустыльников родом из Одессы; мы долго сидели в его
маленьком баре; Саня играл на балалайке, рассказывал о своей нелегкой
жизни, а я думал, что поиск, который ведет Георг Штайн, воистину сложное
дело, в котором незримых и мощных противников куда как больше, чем
открытых друзей, готовых протянуть руку помощи.
 
 
   4
 
 
   - Доброе утро. Вы бы не могли срочно ко мне приехать? Дела весьма
серьезны. - Голос Штайна был глух, озабочен.
   Вечером я был у него. Поздоровавшись, Штайн сказал:
   - Я хочу обсудить с вами два вопроса: дело с советскими архивами, с
одной стороны, и публикацию во "Фрайе Вельт" доктора Колера из ГДР - с
другой.
   Штайн подвинул свежий номер гамбургского журнала:
   - Прочитайте!
   Читаю: "Москва требует возвращения балтийских архивов, вывезенных
нацистами во время второй мировой войны. Бонн сопротивляется. Регулярно в
кабинете профессора Хельмута Румпфа, исполняющего обязанности советника
первого класса в юридическом отделе МИДа, раздается звонок: звонит
советник советского посольства в Бонне.
   Русский стереотипно выдвигает требование своего правительства о
возвращении культурных ценностей, которые с конца второй мировой войны
находятся в архивах Федеративной Республики; столь же стереотипно Румпф
отвечает советскому дипломату, что решение еще не принято.
   Сотрудники боннского МИДа были застигнуты известием о русских архивах
врасплох.
   До сих пор они исходили из того, что культурные ценности, вывезенные
немцами из оккупированных районов СССР, давно возвращены их владельцам, -
среди них миллионы книг, брошюр, газет.
   Русский дипломат просветил на этот счет боннских бюрократов. В
действительности в Марбурге до сих пор хранится часть архива "Курляндских
рыцарей", а в федеральном хранилище, в Кобленце, - архив эстонского города
Таллина.
   Курляндский рыцарский орден, вновь восстановленный в Федеративной
Республике, заявляет о своих правах на эти документы. С тех пор как
англичане в 1951 году передали архивы курляндским дворянам, "вопросы,
касающиеся собственности на эти документы, окончательно выяснены", говорит
наследник рыцарей барон фон Хойнинген-Хайне.
   Иначе обстоят дела с собранием документов из Таллина, которые в 1944
году были эвакуированы в Восточную Пруссию, а затем через Геттинген попали
в Кобленц.
   История с возвращением документов поставила правительство в
затруднительное положение: с одной стороны, Бонн заинтересован в улучшении
культурных связей с Москвой, поскольку заключенное с ней культурное
соглашение еще не осуществлено на практике; с другой стороны, сотрудники
министерства не имеют намерений расставаться с этими документами".
   Я отложил журнал, поинтересовался:
   - Какое эта статья имеет отношение к вам, к нашему поиску?
   - Прямое. Эти архивы открыл я.
   - То есть?
   - В процессе поиска Янтарной комнаты мне попались документы, которые
оказались некой ниткой. Я потянул за нее - раскрутился клубок. И этот
клубок скрылся за дверями боннского МИДа. Я первым заявил во всеуслышание
о необходимости немедленного возвращения этих ценностей Советскому Союзу.
Естественно, люди, напечатавшие этот материал, не стали упоминать моего
имени: зачем делать мне паблисити? Лучше всего замолчать меня и мое дело,
словно бы Штайна и не существует. Ничего, я не модная балерина и не
честолюбивый поэт, я перенесу это - важно, чтобы дело сдвинулось с мертвой
точки.
   - 'Что вы можете сказать о доводах журнала и профессора Румпфа?
   - Все это чушь. - Штайн возмущен. - Каждый, кто знает историю, должен
посмеяться над заключением боннских крючкотворов от дипломатической
юриспруденции:
   Таллин был вовлечен в торговлю с Ганзой, поэтому, понятно, многие
документы были составлены по-немецки. В делах портовых городов Франции и
Англии также много бумаг на немецком языке, особенно в период расцвета
Ганзы. Но ведь после упадка Ганзы на смену немецкому пришел язык
Нидерландов, потом английский и французский, однако ни Гаага, ни Лондон,
ни Париж, насколько мне известно, не претендуют на архивы Федеративной
Республики?!
   - Этот Румпф, - замечает фрау Штайн, - просто жулик!
   - Доводы боннских юристов - вздорны, - продолжал Штайн, - они, видимо,
намерены забыть Московский договор 1970 года, подписанный между нашими
государствами, который решил все вопросы, территориальные в том числе, и,
понятно, никакие рыцари не вправе претендовать на архивы, они обязаны быть
возвращены немедленно.
   Я знаю о настроениях, существующих кое у кого в Бонне: "Пора свернуть
Штайну голову". Ничего, у меня еще много дел на земле, да и потом помощь
графини Д„нхоф, репортеров еженедельника "Цайт", поддержка ряда трезво
думающих членов бундестага, видимо, удержат экстремистов от прямых выпадов
против меня...
   - Что надо предпринять, чтобы ускорить возвращение наших архивов?
   - Привлечь к проблеме максимум общественного внимания во всей Западной
Европе.
   Мальчик, напечатавший эту статью, - он тронул журнал, - был у меня, но
мало что понял: он увлекся политическими интригами, а судьба советских
архивов осталась забытой. Теперь о второй позиции: я получил публикацию
доктора Колера во "Фрайе Вельт". Это имеет прямо-таки непосредственное
отношение к продолжающимся поискам Янтарной комнаты и других сокровищ
советских картинных галерей и музеев, но вносит ряд взрывных коррективов.
   Штайн вышел, вернулся с папкой, открыл се, достал сколотые журнальные
листы:
   - Это новая версия доктора Колера. Версия весьма интересна. Он
утверждает, что какие-то таинственные грузы были вывезены из Кенигсберга
не на судне "Густлоф", которое затонуло, не на "Бранденбурге", а на
"Эмдене", благополучно добравшемся до Киля в январе 1945 года. Он
связывает с судьбой Янтарной комнаты имя гауляйтера Восточной Пруссии Коха
больше, чем Розенберга. Более того, судьбу янтарного сокровища доктор
Колер связывает непосредственно с именем Гитлера.
   Почему? И наконец, он задает читателям журнала "Фрайе Вельт" вопрос:
"Кто знает или был свидетелем передвижения машин швейцарского Красного
Креста или же грузовиков со швейцарскими номерами, перевозивших
таинственные ящики в Тюрингии и Саксонии в начале апреля 1945 года?"
Почему именно там? Почему швейцарские машины? Серия новых загадок. Значит,
версия захоронения Янтарной комнаты в шахте "Б" "Виттекинд" опровергается
ученым из ГДР? Значит, он исключает возможность укрытия советских
награбленных ценностей в Нижней Саксонии, в районе Фольприхаузен? Я
полагаю, что вам необходимо лично обсудить с доктором Колером направление
дальнейших поисков; ученый из Берлина, видимо, обладает интересными
документами и своей концепцией...
   ...Из Гамбурга еду в Берлин.
   Доктор Колер - лучеглаз, улыбчив, подвижен. Поскольку он читал мои
книги, изданные в ГДР, и первую корреспонденцию о Георге Штайне, поскольку
мы - т о в а р и щ и, он сразу же перешел на "ты", открыл папки факирским
жестом и начал доставать "дела", иллюстрируя ими свой увлеченный рассказ:
   - Вот, ознакомься с этим документом. Обрати особое внимание на пометку
в нижнем правом углу страницы, тогда тебе станет понятна моя постановка
вопроса об особой роли Гитлера в деле с культурным достоянием Советского
Союза.
   Читаю:
 
   Начальнику штаба по политическим вопросам 
   Берлин, 12 сентября 1944 г.
 
   ул. Принц Луи Фердинандштрассе, 2 
   Секретно 
 
   Верховный комиссар Украины разместил вывезенные из Киева и Харькова
картины и предметы искусства в следующих местах в Восточной Пруссии:
   1. Усадьба Риехау под Белау.
   2. Господский дом в Айлденхофе. Владелец: граф Шверин.
   Речь идет о 65 ящиках, содержание которых точно указано в приложении.
   Остальные приложения 20 ящиков, 57 портфелей и 1 рулон гравюр до сих
пор не имеют инвентарных номеров. Среди картин имеется большое количество
очень древних икон, произведений известных мастеров немецкой, голландской
и итальянской школ 
   XVI,
 
   XVII и XVIII столетий, а также работы лучших русских мастеров XVIII и
XIX веков.
   В общей сложности в наличии имеются ценнейшие произведения из
публичного украинского культурного наследия, которые даже при
поверхностной оценке стоят многих миллионов. Кроме того, они, будучи
единственным собранием произведений такого рода на немецкой территории,
должны иметь большое этическое и культурно-политическое значение для любой
группы, с которой рейх теперь или в будущем желает сотрудничать.
   Согласно распоряжению рейхсканцелярии от 18.11.1940 г. представляется
необходимым направить перечень указанного имущества фюреру. Прошу
подписать прилагаемый проект.
 
   ПРИМЕЧАНИЕ: предложено мною и партийной канцелярией 15. IX. 1944г.
РОЗЕНБЕРГ.
 
   Пометка:
 
   Одобрено фюрером.
 
   Доктор Колер объяснил:
   - Понял? "Одобрено фюрером". Дело в том, что уже в 1938 году, сразу
после оккупации нацистами Австрии, именно Гитлер начал подгребать под свое
л и ч н о е ведение все дела, связанные с культурой и искусством. Именно
тогда в нацистской бюрократической машине и появился термин "прерогатива
фюрера" ("фюрер форбехальт"). Был издан его тайный приказ: "Все наиболее
ценные произведения искусства должны быть сфотографированы и представлены
на рассмотрение мне - я решу их дальнейшую судьбу". (Какой ужас,
несостоявшийся художник был намерен по фотографиям решать судьбы картин
Рафаэля и Рублева, Рембрандта и Феофана Грека, Тициана и Дюрера, Репина и
Брюллова!) Следовательно, - продолжает доктор Колер, - я прошу тебя
порекомендовать Георгу Штайну внимательно поискать следы Янтарной комнаты
-- одного из чудес света - не только в архивах Розенберга, но и в
документах рейхсканцелярии Гитлера, Бормана... Я выявил любопытный
материал:
   когда гауляйтер оккупированного Перемышля п о с м е л не показать
Гитлеру похищенные им из музея картины, его немедленно расстреляли в
гестапо, без суда и следствия. Да, рейхсминистр "восточных территорий"
Розенберг был отменным грабителем, но он стоял на третьей ступеньке
лестницы, следом за фюрером и Герингом. Наиболее значительные ценности он
передавал на рассмотрение фюрера, которого обуревала навязчивая идея
создать "музей Гитлера" в Линце, собрав там самые уникальные картины из
всех галереи мира. Так что внимание и еще раз внимание по отношению к
архивному фонду Гитлера, гам могут быть следы...
   - А почему ты особо выделил гауляйтера Восточной Пруссии Коха? Отчего
ты связываешь его судьбу с поиском Янтарной комнаты? Почему вдруг
появилась версия захоронения Янтарной комнаты в Саксонии или Тюрингии?
   - Не исследовав п о в о р о т ы гитлеровской бюрократической машины, -
ответил доктор Колер, - не поняв все ее змеиные "изгибы", трудно
заниматься судьбою похищенных нацистами произведений культуры. Получилось
так, что в сорок четвертом году удары Красной Армии, с одной стороны, и
взаимное подсиживание в гитлеровской верхушке - с другой, вознесли вверх
злейшего врага Розенберга гауляйтера Восточной Пруссии и Украины
"партайгеноссе" Эрика Коха. Именно его, Коха, - по явной подсказке
Бормана, - и назначил Гитлер главным ответственным за создание "восточного
вала" от Варшавы до Литвы. Почему его? Да потому, что Борман должен был в
о з н е с т и врага Розенберга, ибо он замыслил прибрать к своим рукам не
только картины Гитлера, но и все те ценности, которые были выкрадены в
Советском Союзе. Для этого Борман ввел в свою хитрую комбинацию директора
Дрезденской галереи профессора Поссе. Профессор знал все, связанное с
картинами и скульптурами, - выдающийся специалист; причем знал он как те
картины, которые предназначались для музея Гитлера (сам отбирал
как-никак), так и те, которые были уже складированы в тайные
розенберговские "депо" (так назывались склады в ряде замков и соляных
шахт. - Прим. Ю. С). Именно ему, Поссе, и была подброшена каким-то
незаметным, м ы ш и н о г о цвета человеком идея о целесообразности
объединения всех культурных сокровищ в одних руках.
   Борман, развивая эту идею (его же человеком и подброшенную Поссе),
поставил вопрос: "А в чьих же руках надо все это объединить?" Ответ на
провокационный вопрос предполагался однозначный: понятно, в руках "лучшего
друга художников и скульпторов, великого фюрера германской нации Адольфа
Гитлера". Здесь-то и возникает мой особый интерес к Коху. Дело в том, что
он, создавая "восточный вал", был посвящен в тайну "запасной столицы
рейха", которая была организована в конце сорок четвертого года в
Тюрингии, с центром в Одруф. К началу 1945 года там было готово около
сорока тысяч квартир для государственного, партийного и военного аппарата,
было приведено в состояние "боевой готовности"
   множество замков, не тронутых авиацией союзников, были оборудованы
комфортабельные бомбоубежища и спецсклады в сухих соляных и серебряных
шахтах. Отвечал за создание этого объекта статс-секретарь Штуккарт,
близкий друг Коха.
   Перевод фюрера в эту запасную крепость был запланирован Борманом и
Геббельсом.
   Понятно, что именно там и должны были спрятать наиболее ценные
сокровища Гитлера.
   Поэтому выявленные мною документы о Кохе и о его ценностях представляют
интерес в поиске Янтарной комнаты. Дело в том, что на корабле "Эмден" из
Кенигсберга помимо "ценностей Коха" были вывезены "национальные реликвии"
третьего рейха:
   саркофаг маршала Гинденбурга, гробница Фридриха Великого, того, кстати,
который и подарил Петру I Янтарную комнату, целый ряд уникальных музейных
документов, принадлежащих университету.
   Из Киля эти ценности были передислоцированы в Потсдам; я проследил их
путь до Бернтероде, откуда они были переправлены в шахты "Пруссия" и
"Саксония", спрятаны в штольнях и замурованы, а 9 апреля 1945 года открыты
американцами, подняты наверх и вывезены из области, которая по Ялтинскому
соглашению должна была стать советской зоной оккупации. Среди открытых
американцами ящиков не было "ценностей Коха", хотя они были вывезены из
Кенигсберга тоже на "Эмдене", оттуда же перевезены в Потсдам, хранились в
Бернтероде, но затем пути их разошлись:
   саркофаг и гробница были опушены в шахты, а ящики Коха вместе с другими
ценностями были передислоцированы в Веймар и спрятаны в подвал городского
музея.
   Куда же они исчезли из Веймара? Если изучить военно-оперативные планы
весны сорок пятого, то окажется, что вывезти эти сокровища можно было
только по направлению к Саксонии - все остальные пути были отрезаны. Есть
сведения, что именно в начале апреля было отмечено передвижение грузовиков
швейцарского Красного Креста под охраной СС. Откуда швейцарские машины в
рейхе? Кто их туда привез? Зачем? Была ли среди ящиков Коха, хранившихся в
музее Веймара, Янтарная комната? С уверенностью ответить не могу. Однако
могу сказать, что доктор Роде, отвечавший в Кенигсберге за Янтарную
комнату, был отправлен руководством в срочную командировку в Саксонию в
конце декабря 1944 года. Он пробыл там четыре дня. Два дня, проведенные им
в Дрездене, мне известны чуть ли не по часам.
   Два дня вне Дрездена канули в темноту, полнейшая неизвестность, ни
одного следа.
   Какие места в Саксонии он посещал? Видимо, шахты и штольни. Почему об
этом ничего не известно? Да потому, что подземные хранилища в те годы были
"высшим секретом рейха", знали о них единицы. Надо по крупицам собирать
все сведения о штольнях, потому что был приказ гитлеровцев: взрывать
шахты, чтобы не допустить перехода укрытых там сокровищ в руки союзников.
Так, например, было в Австрии, в "депо" Альт Аусзее, возле Зальцбурга,
принадлежавшем ведомству Розенберга:
   если бы не помощь австрийских партизан (и как мне кажется на основании
ряда фактов - безымянного советского разведчика, работавшего в РСХА. - Ю.
С), шахта была бы взорвана и все содержимое было бы навечно погребено под
землею. (Важно бы поднять историю этого "депо", все содержимое которого
досталось американским войскам, запросить военный архив США: кто
производил опись поднятых из "депо"
   предметов, где они затем хранились, какова их последующая судьба? -
Прим.
   Ю.С.)
   - Следовательно, - заключаю я, - ты полагаешь, что Янтарная комната и
другие наши культурные сокровища были укрыты в Саксонии?
   - Это - одна из версий, - ответил доктор Колер. - Во-первых, в Саксонии
все было готово к приему сокровищ; во-вторых, если мы получим
неопровержимые доказательства, что Янтарная комната была вывезена из
Кенигсберга именно на "Эмдене" вместе с реликвиями третьего рейха и
"сокровищами Коха", складирована затем в Бернтероде и Веймаре, тогда
возникает вопрос - зачем ее было увозить куда-то далеко, если именно там,
в Саксонии, были готовы штольни для приема сокровищ?
   - А с чего начался твой поиск Янтарной комнаты?
   - Тридцать лет назад в Тюрингии, в одном из замков, не пострадавшем от
бомбежек, была открыта школа, - ответил Колер. - Учащиеся нашли на чердаке
множество янтарных пластинок - они отменно подскакивали, когда их ловко
кидали по глади пруда, что возле замка. Один из учеников, став ныне очень
уважаемым в республике человеком, рассказал мне пятнадцать