Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Семенов Юлиан. Лицом к лицу -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  -
ато, ответствовал иранец. В зале было слышно, как жужжала муха где-то под потолком; жужжание исчезаю, когда вырывался вздох - после объявления новой цены. На пятидесяти тысячах иранец сдался. Через час после того, как я вернулся в Бюро, раздался звонок. - Ну как?! - спросил барон. - Хороший спектакль я им устроил?! - Это было зрелище, - согласился я, - настоящее зрелище! - Через пару недель ковер прибудет ко мне, - сказал барон. - Было бы хорошо, если б ты приехал посмотреть воочию... Тем более, что у меня возникла одна любопытная идея - как раз накануне Олимпиады. Надо бы обсудить сообща. 4 Через две недели я был у барона. Уезжал я от него с письмом, которое не могу не привести здесь. (Оно было опубликовано в "Комсомольской правде" накануне открытия Олимпиады.) "В Министерство культуры СССР. В течение многих уже лет я собираю коллекцию русской живописи, скульптуры Лансере и Удона, предметы старины, иконы; приобрел наиболее ценные книги, картины и гравюры из всемирно известной библиотеки Дягилева и Сергея Лифаря. Семья моя, как по линии отцовской, так и по материнской, оставила по себе память в истории нашей Родины: дядя мой, Федор (Фридрих) Эдуардович Фальц-Фейн, ученый-зоолог, был создателем всемирно известного заповедника Аскания-Нова, о чем теперь упомянуто в Большой Советской Энциклопедии. Мои прадеды по материнской линии - адмиралы Епанчины - принимали участие в победоносном морском сражении при Наварине; дедушка, генерал Епанчин - участник освободительного похода русской армии в Болгарии. Семья наша состоит а родстве с Достоевскими и Набоковыми; по сю пору я дружу с Шаляпиными. Толстыми, внучкой великого русского писателя Фонвизина; пытаюсь сохранить от распыления русское искусство, собираю произведения отечественной культуры в моем доме, названном мною "Аскания-Нова" в память о том замечательном месте, где я был рожден. В свое время я уже отправил в Москву уникальную книгу, которой не было ни в одной из библиотек Советского Союза, и получил благодарственное письмо заместителя министра культуры. Понятно, все, что я собираю, дается мне с большим трудом, работать приходится с раннего утра и до позднего вечера: я был и остаюсь создателем и организатором туризма в моей стране, руковожу моим "Туристским офисом" в столице Лихтенштейна Вадуце. Мне приятно, что "Литературная газета" начала кампанию по поискам произведений русской культуры, похищенных во время второй мировой войны. Я полагаю этот почин нужным, своевременным и засуживающим благодарности. Поскольку русская история принадлежит всему человечеству, является поразительной по своему драматизму и героизму, мне бы хотелось сделать свой вклад в углубление познаний истории нашей Родины. Дело в том, что в Аскании-Нова, где я был в 1978 году в качестве гостя АН Украины и Спорткомитета СССР как вице-президент Олимпийского комитета Лихтенштейна, мне сказали, что якобы существует проект создания музея Аскании-Нова. В том случае если это действительно так, я хотел бы знать, возможно ли в будущем музее выделить мне зал или два зала, где я бы смог - в свое время - организовать экспозицию, передав в дар этому музею картины моих предков, а также полотна великих русских художников, ибо у меня есть Репин, Коровин, Васнецов, Прянишников, Айвазовский, ряд уникальных исторических экспонатов и икон. Был бы признателен, если бы мне сообщили о судьбе музея, чтобы я мог принять решение на будущее. Пока же, накануне моего приезда на Олимпиаду, гостем которой я имею честь быть, хочу теперь же, не дожидаясь вашего ответа, передать через посредство писателя Юлиана Семенова в дар Советскому государству следующие уникальные книги: "Собрание 4291 Древних Российских Пословиц, печатаны при Императорском Московском Университете, 1770 год", "Новейшее основание Ернеста Брауна, капитана артиллерии в Гданске 1682 года, напечатано славенски повелением царского величества в Москве лета Господня 1709 в сентябре месяце", "Наставник земледельческий, или Краткое аглинского хлебопашества показание, приумножена и пополнена профессором Семеном Десницким в Москве, в Университете Типографии, у Н. Новикова, 1780 год", "Мармонтеня, академии французского языка члена, из французского на словенский язык переведен в Вене, 1776", "Басни русская, извлеченные из собрания Крылова, с двумя предисловиями: на французском Г. Лемонтея, а на италианском Г. Салфия, изданные Г. Орловым; Париж, у Боссанжа-отца на улице Ришелье, у Боссанжев-братьев на улице Сены, 1825 год", "Герой нашего времени", издание второе от 1841 года, из личной библиотеки графини Евдокии Ростопчиной". Передаю также в дар рисунок, который, как мне сказали, принадлежит руке Ильи Репина. В случае если специалисты подтвердят авторство молодого Репина, я передаю этот "Рисунок малоросски" в дар Третьяковской галерее. С уважением - Эдуард Фальц-Фейн". 5 "Роллс-ройс" проезжает через кованые ворота, мимо камня, на котором вырублено имя владельца имения - Броунстоун. Машина останавливается перед старинным, феодального типа особняком, скрытым за высокими деревьями. Из автомобиля выходит владелец роскошного имения господин Вильгельм Штаммфр„„р - один из тех, кого уже довольно давно разыскивает западногерманская юстиция. Штаммфр„„р обвиняется в уклонении от уплаты налогов. Сбежав из ФРГ, он обосновался в графстве Миит в Ирландии, где чувствует себя в полной безопасности. Его владения - одни из самых крупных в округе. 1500 его коров пасутся на плодородных пастбищах. Однако хозяин имения занимается животноводством лишь для собственного удовольствия. Основная его профессия - фабрикант, а свое ирландское имение он использует вот уже четыре года в качестве штаб-квартиры мебельной фабрики, находящейся в Бад-Липперинге в Вестфалии, которая дает 50 миллионов марок годового оборота. Он не может посетить свои фабрики без риска сесть в тюрьму. В прокуратуре Билефельда уже давно лежит приказ об аресте за уклонение от оплаты налогов в размере шести миллионов марок - за это полагается тюремное заключение на пять лет. В Ирландии г-н Штаммфр„„р может не опасаться ареста, поскольку между этой страной и ФРГ не существует договора о взаимной выдаче преступников. Здесь он может спокойно переждать еще пять лет до тех пор, пока обвинение не будет с него снято за сроком давности. Доктор Фридрих Шульц из Бад-Нойхайна - "дипломированный медик". (Это здесь очень важно, свидетельствует о высшем образовании; титулы печатают на визитных карточках - чем их больше, тем престижнее.) Он-то и открыл широко разрекламированную школу по подготовке программистов и взял с каждого три тысячи марок в оплату за обучение. Как было установлено прокуратурой Дюссельдорфа, обучение выпускникам ровным счетом ничего не дало. "Дипломированный медик" надул 2500 курсистов на три миллиона марок! Во время судебного процесса на скамье подсудимых были сотрудники Шульца, а сам шеф отдыхал от "трудов праведных" на морском берегу в Греции. Корреспондент навестил Шульца в бело-синем, тихом приморском Керкира. Утро он проводит в баре, вечер - на своей яхте. На замечание о том, что прокурор давно ожидает его в Дюссельдорфе, он ответил: "Передайте ему от меня сердечный привет". Скоро у Шульца истекает срок давности преступления, и он сможет вернуться в ФРГ. Хайнер Брааш - 39-летний коммерсант. Ему удалось скрыться в день, когда прокуратура Гамбурга начала против него судебное разбирательство. Он собрал у мелких предпринимателей 140 миллионов марок, чтобы выгодно - с точки зрения налогов - вложить их в "судостроение". Деньги были "вложены", а сам Брааш исчез. Приказ о его аресте лежит в Гамбурге, а он тем временем путешествует в Карибском море на своей яхте, пребывает в роскошной квартире в Лондоне или - по делам - выезжает в Швейцарию. Ни в одной из этих стран он может не опасаться ареста. Западноберлинской полиции уже в течение нескольких лет не удается добиться выдачи торговца недвижимостью Хайнца Келлермана, который ныне живет в Испании. Ему удалось привлечь капиталы для строительства курортных домов на Канарских островах, пообещав высокие проценты дохода и низкие отчисления на налоги. Но миллионным проект остался на бумаге, а пять миллионов марок - в кармане у Келлермана. ...Почему эти материалы, почерпнутые мною из здешней прессы, имеют отношение к поиску наших культурных ценностей? Да оттого, что все эти и им подобные жулики вкладывают миллионы в приобретение культурных ценностей; на них работают посредники, юристы, мафия. Вернуть ворованное, вырвать его из чужих рук не так-то просто. (В бургомистрате Ансбаха мне сказали, что по здешнему законоположению человек, считавший себя в течение тридцати лет обладателем вещи, становится ее фактическим и юридическим обладателем, даже если эта вещь была в свое время похищена.) Глава, в которой рассказывается о русских в Баден-Бадене 1 Разговаривал о поиске с моим другом Клаусом Менартом. - А не стоит ли вам побывать в Баден-Бадене? - спросил он. - Я слыхал, что в архиве города есть некая фрау Фус, она вроде бы занимается сбором материалов, связанных с историей великих русских, посещавших наш город в Шварцвальде. Я готов написать вам рекомендательное письмо. Через неделю я приехал в Баден-Баден и ходил по этому удивительному городку ночью, когда не было толп туристов, и светили фонари на пустынных улицах, и моросил мелкий дождь, и тишина была первозданная, и стояла "вилла "Тургенефф", и отель, где жил Гоголь, был неподалеку, и оживали строки великих, и не было одиночества, ибо память, если только ты умеешь п о м н и т ь, не нуждается в материализации; она - вещественна. - Да, профессор писал нам и звонил, - сказала фрау Фус, кабинет которой расположен в городском замке. - Я готова позволить вам поработать в нашем архиве; кое-что я уже приготовила для вас. ...Не знаю, есть ли новые публикации, связанные с русскими гениями в Баден-Бадене; привожу обнаруженные там документы о Гоголе с некоторыми сокращениями; все, что подобрано, принадлежит перу, уму и п р е д с т а в л е н и я м немецких ученых, работавших здесь. Конечно же многое подлежит проверке, соотнесенной с теми материалами, которыми располагают наши академические институты; однако, быть может, что-то в этих документах натолкнет моих коллег на продолжение поиска? ...Великий русский прозаик Николай Гоголь был первым русским писателем, поселившимся в Баден-Бадене. Пребывание Гоголя подтверждает "Курортная книга для регистрации приезжающих великокняжеского города Бадена". В графе, регистрирующей приезжающих, записано, что "в четверг, 28 июля 1836 года, среди гостей, приехавших накануне, был господин Поголь из Петербурга". Буква "П" является опечаткой или следствием неразборчивого почерка, такие случаи часто встречаются в регистрационных книгах. (Позже, в 1844 году, в "Книге регистрации" была зафиксирована фамилия "Гогель".) Он остановился в 1836 году в гостинице "Дармштеттер хоф", являвшейся в то время фешенебельным курортным отелем. В настоящее время эта гостиница является частью ратуши. Самой первой семьей, входившей в круг друзей Гоголя и приехавшей в Баден-Баден, была семья Репниных. Они прибыли сюда 15 мая 1836 года. В курортной книге записано, что "прибыл князь с супругой и сыном, а кроме того, княгиня Репнина, урожденная графиня Разумовская, и две ее дочери. Вместе со свитой и обслугой - 25 человек". Репнины жили не в гостинице, а на вилле "Штефаниенберг". У этого дома весьма интересная история. В 1836 году он принадлежал камер-юнкеру барону фон Энде, служба которого при дворе герцога закончилась большим скандалом. В 1838 году этот великолепный земельный участок с домом купил Жак Бенаце. Он-то и превратил его в игорный дом. Следующий приезд Гоголя в Баден-Баден зафиксирован в 1843 году. Однако можно предположить, что Гоголь посещал курорт в 1840-1841 годах. Для этого, не подтвержденного пока официально, пребывания есть определенные основания, ибо в 1841 году в Германии, в журнале "Европа", в первый раз был издан один из его первых рассказов из цикла "Миргород". Именно тогда в жизни Гоголя и появляется новое имя - Август Левальд. В 1835 году он основал журнал "Европа", с подзаголовком, который многое объяснял: "Хроника образованного мира". Деятельность Августа Левальда была очень многообразна. Он был купцом и переводчиком, журналистом, редактором; писал новеллы и романы, был актером, директором театра, режиссером и, наконец, издателем. Левальд родился 10 октября 1792 года в Кенигсберге в семье богатого коммерсанта. Его мать родом из Копенгагена, сестра талмудиста и литературоведа Исаака Ойхеля, друга Мендельсона. Сначала Левальд последовал желанию своих родителей - они хотели сделать его коммерсантом - и начал работать в банке двоюродного брата. Когда тот послал его по коммерческим делам в Варшаву, Левальд поступил на русскую службу, стал секретарем барона фон Розена в штаб-квартире фельдмаршала Барклая-де-Толли и, будучи участником войны против Наполеона, попал в Париж. Тогда он и отказался от желания сделаться коммерсантом - он сделался актером, играл в Брюнне, Вене и Мюнхене; работал директором театра в Гамбурге и Нюрнберге; потом стал редактором "Нюрнбергер Корреспондентен", написал небольшую комедию "Дедушка", издал три тома своих новелл (Гамбург, 1831-1833 гг.) и, наконец, переехал в Штутгарт, будучи уже профессиональным писателем. Здесь в 1835 году он и основал журнал "Европа", который задавал тон в области искусства и литературы. Популярность "Европы" была необычайно велика. Поэт Людвиг Берне написал Левальду открытое поздравительное послание в связи с выходом журнала. Пока неизвестно, когда и каким образом Август Левальд познакомился с Николаем Гоголем. Можно предположить, что имя Гоголя стало известно Левальду как человеку, близкому к театру, в связи с невероятной популярностью "Ревизора", который далеко перешагнул границы России. Так как "Тарас Бульба" в переводе на немецкий язык впервые появился в журнале "Европа", то, вероятно, проводились подготовительные работы по его изданию именно с Августом Левальдом. К сожалению, неизвестно имя переводчика. В конце первой публикации стоят лишь буквы "М. Л.", можно предположить, "Л" обозначает Левальд, однако "М" не соответствует начальной букве его имени. Может быть, это инициалы жены Левальда? Ее имя до сих пор не удалось установить. ...Судьбы, судьбы русских людей! Фрау Фус рассказала мне поразительную историю: - То, что Барбара Анненкова выступала в театре Баден-Бадена два сезона, более чем случайность и более чем страница ее актерской биографии. Прошло уже около ста лет с тех пор, как дедушка и бабушка актрисы жили здесь в доме "Анштет" на Шиллерштрассе, 17. Их сын Павел стал впоследствии отцом Барбары, а дочь Вера вышла замуж и недавно умерла - в возрасте 90 лет... С чего же все началось? Декабрист Анненков был сослан в Сибирь. Его возлюбленной, француженке Полине Г„бль, удалось получить разрешение поехать за ним в ссылку. В своих мемуарах она описывает всю тяжесть бесконечного пути на телегах и санях. В Сибири они поженились, прожили долгую жизнь, родили двенадцать детей и по прошествии многих лет вернулись обратно в Европейскую Россию. Полина Г„бль прославилась благодаря своим мемуарам. Александр Дюма использовал их в своем произведении "Учитель фехтования" ("Метр д'Арм"), вышедшем в 1840 году, и познакомил читателей с необыкновенной судьбой этой смелой женщины. Дедушкой Барбары (Варвары Павловны) был Павел Анненков, который каждый год приезжал со своими двумя детьми - Павлом и Верой - в Баден. Ничто не удерживало его в России тех лет. Как и многие его современники, он подолгу жил на Западе, путешествовал по всему континенту, любил Париж и Дрезден, но сердце его принадлежало Баден-Бадену. Здесь он каждый год снимал верхний этаж в доме фрау Анштет на Шиллерштрассе, 17. Он был большим знатоком литературы и в 1855 году стал первым издателем Собрания сочинений Пушкина. Многолетняя дружба связывала его с Тургеневым. Именно из-за Анненкова великий прозаик и приехал в первый раз в Баден-Баден, поселившись в семье друга, в доме "Анштет". Многочисленные письма, которыми обменивались эти люди в течение десяти лет, ценные фотографии и другие реликвии, которые заботливо сохраняла внучка Барбара, погибли во время разрушительной англо-американской бомбардировки Дрездена 13 февраля 1945 года. Однако остались передаваемые из поколения в поколение воспоминания, которые будут забыты последним потомком этой семьи. Вера Нагель, урожденная Анненкова, дочь друга Тургенева, венчалась здесь в русской церкви. Мадемуазель Флора Календер, которая до недавнего времени проживала в Эберштайнбурге и занималась разведением пуделей, была ее самой близкой подругой. Удивительное совпадение - в год смерти Веры Нагель (1956 г.) погиб и тот старый каштан в саду на Шиллерштрассе, 17, который когда-то посадил ее брат - еще при Тургеневе! (Увы, фройляйн Календер найти мне не удалось, - время быстротечно и в этой своей быстротечности - беспамятно.) 2 ...Фрау Фус любезно записала мне телефон единственной русской, сохранившейся в Баден-Бадене, княгини Трубецкой. Позвонил. - Кто это? - Семенов. - Какой? Из семьи саратовского предводителя дворянства? - Нет, я не из Саратова, а из Москвы. - Ах, из первопрестольной?! Но я стараюсь сейчас никого не принимать, ваше превосходительство... Вы не из графов Семеновых? - Нет-нет... Простите, я не знаю вашего имени и отчества... - Ах, называйте меня просто "княгиня", какое уж тут отчество в старости?! - Мне бы очень хотелось навестить вас, княгиня. - Давайте отнесем ваш визит на осень, ваше превосходительство... - Кто знает, как сложатся дела осенью... Мне бы очень, очень хотелось навестить вас... - Ну тогда приходите попозже, что-то к восьми, так уж и быть, попьем чаю... Княгиня назвала адрес, я приехал пораньше. ...Дом княгини - в самом центре, первый этаж отдан под шикарный магазин; рядом ателье художников, готовят новую экспозицию, пахнет творчеством - скипидаром, масляными красками, кислым вином и черствым хлебом - замечательный запах... Я поднялся по довольно-таки грязной лестнице, позвонил в квартиру, услыхал шаркающие шаги, дверь отворилась, и я поразился, увидав аккуратненькую русскую бабушку в старой, довоенной еще московской коммунальной квартире - с огромным таинственным темным коридором, какими-то ведрами на стенах, давно не крашенных, облупившихся. Княгиня шепнула: - Только идите на цыпочках и громко не говорите, здешний дворник - страшный человек, он ненавидит меня, я совершенно затравлена. Мы вошли в ее маленькую комнату, и я сразу же вспомнил мою бабушку Евдокию Федоровну Ноздрину - и ее жилье в коммуналке на улице Красина, - столь похожую на эту, хоть и не была бабушка княгиней, а, наоборот, родственницей одного из председателей Совета рабочих и солдатских депутатов в Шуе Авенира Ивановича Ноздрина; и сердце мое сжалось, и вспомнилось детство, и война, и первые налеты на Москву, и маленькая дырявенькая бабушкина сумочка, в которой всегда был образок из Иваново-Вознесенска, а я, будущий пионер, так уж этого бабушкиного образка соромился, так уж стыдился, что нет сейчас сил об этом вспоминать... - Присаживайтесь, у меня есть пара заварок дивного чая, ваше превосходительство... Как вас зовут? Я ответил. - Ульян? Какая прелесть! Вы вроде Феликса Юсупова, я помню, как о нем Кристи и Глебовы говорили - "князь Феликс". Мой папа был северянином, его Петр Великий привез из Скандинавии, граф Кляйнмихель. Это всякие социалисты говорили, что мы из

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору