я цель - показать
миру путь развития страны без войны. "Сока Гаккай" преследовалась за
мирные устремления. Мы не отступили от своих мирных устремлениостей. Мы
верим в них. Мы считаем мир божьей идеей.
   В чем порок христианства, иудаизма, мусульманства? В том, что эти
религии разошлись с прогрессом, утверждая наличие непознаваемого чуда. То,
что эти религии не могут объяснить, они называют ересью или чудом. А это
неверно.
   Теперешний уровень развития знания отвергает концепцию Христа, Иеговы и
Мухаммеда. Мы взяли у Будды теорию причинных связей; мы взяли у Маркса
теорию труда и капитала. Это наши отправные, краеугольные камни, и,
опершись на них, мы занимаемся сейчас внутренним миром человека.
   Сидящий впереди, рядом с шофером, редактор журнала "Усио" Икеда-сан
улыбнулся.
   - В подтверждение слов моего друга я расскажу вам две маленькие притчи.
Вы тогда поймете, вокруг чего мы сейчас ходим - в плане моральном... Вы,
наверное, знаете, что кисти для иероглифов делаются из шерсти барсука. Это
большое искусство - делать кисти для иероглифов. Сейчас в Японии осталось
всего несколько семидесятилетних старцев, которым знакомо это искусство. А
учеников у них нет. Есть у нас три самых древних старика, которые умеют
делать кисти не только из барсука, но и - это самые дорогие кисти - из
шерсти мышей и крыс.
   Найти такую мышь, из которой можно сделать кисть, крайне трудно.
Необходима мышь, которая не лазает в норы, - иначе у нее стирается шкурка.
Эти три старика ездят в Кобе, на суда, которые возят зерно, и там ловят
крыс, которые не имеют нор, так как они живут на кораблях - в трюмах. За
год старики делают десять кистей. Их кисти ценятся, ими умиляются, этими
кистями работают каллиграфически, их используют в лаковой живописи. А
никто из молодежи учиться этому искусству не хочет. Умрут старики - умрет
идея, умрет традиция. Я знаю архитектора, преподавателя университета,
который любит и умеет строить национальные японские дома. Не подделки на
потребу туристам, а истинные японские дома. У архитектора есть бригада
плотников - два человека, истинные умельцы. Однажды плотники заболели, у
архитектора кончался срок подряда, и он был вынужден пригласить других
плотников. Вместо стариков, которые "работают" дерево руками, которые
после каждого движения стамески ощупывают дерево, пришли два молодых
человека в американских галстуках, с электрорубанками. Они все добротно
сделали. А старичок архитектор расстроился и слег, потому что в работе
плотников не было искусства.
   Я сказал г-ну Икеда, что притчи занятны. Когда у стариков никто не
учится, это, естественно, плохо. Но что плохого в электрорубанке? Рабочий
получает экономию времени. Он выгадывает часы для чтения.
   Ватанабе, человек резкий, смешливый и быстрый, сказал:
   - Так вы заберетесь в схоластические дебри. Давайте продолжать беседу
по существу. Про кисточки потом... Итак, мы стоим в оппозиции к
правительству Сато.
   Мы будем поддерживать на выборах не только своих кандидатов. Мы будем
поддерживать "личность". Для нас главный вопрос: кто есть кто? О нас
говорят сейчас как об истинных демократических социалистах. Вопрос слияния
с социал-демократами? Что ж, я не отвергаю такой возможности. Вы знаете,
что мы обещаем народу? Я перечислю по пунктам. Первое - освобождение от
налогов лиц, которые получают меньше миллиона иен в год. Я имею в виду, -
пояснил он, - семью, состоящую из пяти человек. Второе - мы настаиваем на
том, чтобы была заморожена плата за коммунальные услуги на год. Третье -
мы обещаем, если мы будем победителями на выборах в парламент, добиться
твердых мер по безопасности транспорта. Мы, "Комейто", говорим о себе:
"Партия чистой политики".
   Далее Ватанабе сказал, что, по их мнению, 230 тысяч студентов из 8
миллионов учащихся являются членами "Сока Гаккай". 80 процентов членов
партии "Комейто"
   составляют люди, имеющие неполное среднее образование. Очень много
членов партии, работающих в сфере сервиса.
   (В людях, работающих в сфере сервиса, подчас заложен неразбуженный
эмбрион ненависти к тем, кого они обслуживают.)
   Ватанабе продолжал, что очень много людей, принадлежащих к "Комейто",
занято в строительной и обрабатывающей промышленности.
   - Поскольку семь миллионов семей отчисляют добровольные взносы, мы
можем создать и свои профсоюзы, а в будущем, - уверенно добавил он, - мы
будем создавать свою промышленность.
   Я спросил:
   - Как журналисты пишут о вашей партии? Он засмеялся:
   - Ну, журналисты о нашей партии пишут не очень много, они боятся
бойкота тех газет, с которыми мы связаны. А мы имеем серьезный вес в
Токио, Иокогаме, в Нагое, Осака, в Киото. Обратите внимание еще вот на
что. У нас практически нет священников, а мы растем - и численно и
качественно - из года в год. В чем дело?
   А в том, что сами верующие распространяют веру. После капитуляции
японцев учили, что их миссия в будущем - это строительство нового,
демократического строя. Но это строительство шло с нищетой, с болезнями, с
тяжелыми жилищными условиями, с низкой заработной платой. Отсюда в Японии
так сильна тяга к духовной опоре, но не к скомпрометировавшему себя слепым
догматизмом традиционному буддизму.
   Мы против всякого рода титулов и знаков отличия. Когда наши активисты
гордятся своими титулами, поверьте, это идет от чистого сердца. И титулы у
нас не очень-то звучные, совсем не самурайские: "руководитель ячейки",
"руководитель группы", "начальник отдела", "лектор", "профессор",
"начальник штаба".
   - Какой титул у вас?
   - Высший. Начальник штаба.
   Ватанабе быстро закурил и продолжил:
   - Вы должны отметить, что по всей стране у нас сейчас работают
"консультационные пункты". Там наши депутаты парламента и активисты
выслушивают жалобы людей, причем не отписочно - мы дорожим престижем. Мы
действительно стараемся помочь.
   Мы сидим в консультационных пунктах не для того, чтобы завоевать
дешевый авторитет перед выборами, а для того, чтобы помочь людям...
   Вы спрашиваете, - продолжал он, - что я думаю о будущем нашей партии? Я
убежден, что в течение ближайших десяти лет придем к победе на выборах. Мы
станем самой сильной оппозиционной партией, и, я думаю, в течение десяти
лет мы завоюем политическую власть в стране. В чем причина наших побед? В
нашей молодости. У нас и генеральный секретарь партии, и президент, и
члены ЦК молоды.
   - Можно и постареть...
   Ватанабе серьезно ответил:
   - Эту опасность мы учли. У нас приняты организационные положения,
которые не дадут возможности постареть - ни партии, ни религиозной
организации "Сока Гаккай". Мы будем саморегулировать себя. Люди, которые
морально постареют, уйдут в сторону.
   Я спросил Ватанабе:
   - Скажите, Толстой оказал влияние на ваши идейные концепции?
   Ватанабе ответил сразу же:
   - Нет.
   Директор издательского концерна "Комейто" Акия не согласился:
   - Толстой в чем-то, бесспорно, оказал на нас влияние. Но я бы уточнил:
на нас влияла его проза. Учение Толстого идеалистично, оно не дает ключа к
решению главных проблем. И потом - оно рождено христианством, а потому
неверно. Возьмите его теорию непротивления злу насилием. Если этого не
делают государства, то почему это должны делать люди? Средства
коммуникации стали массовыми. Люди видят, как себя ведут государства. А
ведь государства - это большие люди. И, увы, маленькие люди подражают этим
махинам.
   - Нам трудно, - продолжал Ватанабе, - ибо мы ищем пути к сердцам людей.
Ватикан пестует веру в Христа около двух тысяч лет, и это - со всеми
моральными издержками христианства: с инквизицией, морами, войнами. Тем не
менее две тысячи лет - это не шутка. Люди думают: "Миллиарды предков, наши
пра-прапрадеды и прадеды, не могли быть глупцами, исповедуя веру в Христа".
   - Ваше кредо в международных делах?
   - Мы выступаем против агрессии американского империализма во Вьетнаме;
мы настаиваем на мирном объединении Вьетнама и Кореи; мы против
американского империализма; мы выступаем за запрещение ядерного оружия; мы
выступаем за мир во всем мире... Мы верим в то, что вы - нация,
стремящаяся к миру. Смешно в это не верить - вы пережили такую страшную
войну против фашизма. Мы видим в вашей стране много хорошего. Мы тоже
хотим национализации, мы тоже хотим демократического социализма в Японии.
   Ватанабе продолжал:
   - Вы говорите о необходимости отлаживания серьезных контактов между
нашими странами. Верно. Мы тоже об этом говорим. Ну, а почему бы вам, к
примеру, не купить у нас автомобили?
   - Выгода должна быть двусторонняя. Мы строим свои автомобильные заводы.
   - Хорошо. Вы предлагаете развивать торговлю. У нас на побережье
двенадцать великолепных портов, а у вас только один. Если вы думаете о
перспективном налаживании торговых отношений с нами, то, наверное, стоило
бы вам начать строительство портов. Это было бы надежной гарантией для
наших торговцев. Мы тогда могли бы - в определенной мере - повлиять на
целый ряд промышленных концернов.
   Внезапно Ватанабе рассмеялся:
   - Хотите признаюсь, почему я так радею о наших отношениях? У меня была
русская няня. Она эмигрировала еще до революции. Я ее очень любил и, когда
был маленьким, хорошо говорил по-русски. Но я, - он снова улыбнулся, - не
буржуй.
   Няня была членом нашей семьи. Отец был рабочим, квалифицированным
рабочим, он погиб на фронте... Знаете, почему я еще так уверен в нашей
конечной победе?
   Либерально-демократическая партия опирается на крестьянство, всячески
заигрывает с крестьянством. Но ЛДП - правящая партия, следовательно, она
напрямую связана с политикой. А определять политику Японии нельзя без
контактов с монополиями. А тем в свою очередь нужны дешевые рабочие руки.
Отсюда - постепенная пауперизация японского крестьянства, неустроенность
людей, попавших в город, множество личных трагедий. Отсюда рост влияния
"Сока Гаккай". Мы не делаем ставку ни на крестьянина, ни на рабочего, ни
на студента. Мы ставим на семью. Крестьяне, которые выпадают из привычных
сельских условий, разочаровываются в либерально-демократической партии. А
поскольку "экономическому чуду" в Японии будет требоваться все большее
количество рабочих рук на заводах, то крестьянство будет продолжать
разоряться. Таким образом исчезнет политическая база
либерально-демократической партии. Помяните мое слово - чем дальше, тем
труднее будет ЛДП удерживать власть в своих руках.
   - Интеллигенция нас тоже понимает, - заметил Эйносико Акия, - потому
что технический прогресс техническим прогрессом, но ведь в Токио нет
постоянных национальных выставок живописи, нет серьезного национального
музейного богатства. Все это бедно, убого и отдано на откуп тем фирмам,
которые не очень-то понимают в искусстве. Это богатые фирмы, поэтому они
взяли в свои руки культуру. А наша партия озабочена самовыражением японцев
в национальном, культурном, политическом плане. Поэтому не думайте, что мы
делаем ставку только на нищих и сирых. Нет, мы ищем базу в самых широких
слоях нашего общества.
   (Японские коммунисты внимательно изучали доктрину "Сока Гаккай",
относясь с известной долей юмора к категорическим утверждениям лидеров
"Комейто" об их неминуемой победе. Однако определенным влиянием эта партия
обладает, и поэтому сейчас коммунисты, социалисты и "Комейто" составили
единый оппозиционный блок на выборах.)
   ...Вечером - встреча в университете.
   - Главное, что определит будущее Японии, - задумчиво говорит мой
собеседник, профессор социологии, - это выявление и использование
талантов. До сегодняшнего дня наше общество (я имею в виду промышленность
и науку) прогрессировало благодаря борьбе "сильных личностей". Следующая
фаза развития, к которой мы вот-вот подойдем, будет определяться степенью
использования наиболее талантливых.
   (Однако если попробовать развить соображение моего собеседника, то
родится множество проблем, далеких от решения. Талант - это всегда
меньшинство. А общество не может уповать на лотерею. Вытащил красную фишку
- обнаружил в десятом классе школы гениального физика, которого собираются
исключать за неуспеваемость по словесности и иностранным языкам. Вытащил
белую фишку - обнаружил в лаборатории скромного паренька, затюканного
сослуживцами, который дома рассчитал неведомое уравнение. А сколько
нераскрытых талантов по сей день гибнет в беднейших слоях общества
капитала, среди тех, кто не может купить будущему Бетховену - рояль,
Королеву - "конструктор", а Лавуазье - набор "юного химика"?!
   Отличить талант может лишь то общество, где полностью развиваются такие
качества человека, как независимость мышления, правдивость, неприятие
административной авторитарности, где поощряется поиск, где постулат Карла
Маркса "подвергай все сомнению" не вызывает испуганной переглядки власть
имущих.)
   Завтракал с Дэйвом Конде. Беседовали о "Сока Гаккай".
   - Что вы хотите, у них огромная питательная среда, - говорил Дэйв. -
Обнищавшие крестьянские массы, которые пришли в услужение к городу; отрыв
детей, уехавших на заработки или учебу, от родителей; нарушение всех
традиции. А Япония - это прежде всего традиции семьи. Когда человек вырван
из семьи и перемалывается молохом города, он обязательно будет искать
веру. Учтите - правые были до недавнего времени очень сильны в деревне, их
пропагандистская машина работала против профсоюзов, против "красных". А
"Сока Гаккай" - традиционнее и поэтому ближе обездоленным: они
"собеседники" в вере, а не борцы за веру... Борьба за веру у них
предполагает внутреннее, статичное самосовершенствование, в то время как
красные зовут к действию, к классовым сражениям за атеистическую веру
Маркса.
   Резервы "Сока Гаккай", бесспорно, значительны, и чем дальше станет
развиваться научно-техническая революция в Японии, тем важнее будет
трансформация отправных позиций партии "Комейто" во всех сферах социальной
жизни страны...
   Поехал вместе с Дэйвом Конде к австралийцам. По-прежнему "держат" визу.
Если не дадут, громыхну от души "по свободе передвижений" для писателя.
   Пока мы ехали в посольство, Дэйв Конде жаловался, что Япония самая
дорогая страна для иностранцев. Продолжая наш разговор о "Комейто", он
отметил, что настойчивость просьб руководителей партии не смешивать их с
"Сока Гаккай"
   продиктована, вероятно, тем, чтобы оставить у партии большую свободу
маневров в политических коллизиях.
   Встретился с советником по культуре филиппинского посольства мисс Нати
Валентине. Она говорила о том, насколько целесообразно патронирование
искусства.
   Но, добавила она, это налагает определенные обязательства на художника.
А всякий художник, даже если он "патронирован" лучшей в мире идеей,
"Христом или Лениным", - все равно испытывает однозначное влияние.
   - Я бы в конкретной ситуации не возражал, окажись вы моим патроном, -
пошутил я.
   Мисс Валентине растрогалась и пообещала приложить все силы, чтобы
выбить визу.
   - Это довольно трудно, - добавила она, - особенно мне, потому что я
должна сдавать дипломатические экзамены. Мы их сдаем периодически, для
того чтобы получить очередное повышение.
   Как и все женщины Востока, она не дает "скучать" за столом.
   - Несмотря на то, что в моих жилах течет китайская кровь, - щебечет
она, - я себя чувствую испанкой. Это влияние религии. И какая-то прабабка
была испанкой.
   Хотя внешне, вы видите, я китаянка, но Мао я боюсь значительно больше,
чем вас.
   (Большое спасибо!)
   Беседовал с профсоюзными функционерами. В Японии самый высокий класс
строительства и самая высокая квартплата, говорили мне собеседники.
Древнее искусство - и отсутствие необходимого числа театров; самые
совершенные телевизоры - и самое незначительное число телевизионных
шедевров; самые совершенные медицинские приборы - и самая дорогая плата за
медицинское обслуживание. Чтобы вылечить зуб, нужно уплатить 20 тысяч иен,
а это чуть ли не месячная зарплата квалифицированного рабочего.
   - Вы обратили внимание, как много громадных реклам на махоньких
лачужках в старых районах Токио? - продолжали собеседники. - У нас любят
писать: "Самое лучшее в Японии молоко вы можете купить з нашем магазине".
А магазин - три квадратных метра. Или: "Самое лучшее в мире стекло вы
можете заказать в нашей мастерской". А мастерская - это муж, жена и сын. И
гонка за "самым лучшим в мире стеклом" выматывает их, не оставляет времени
на раздумья, на то, чтобы, как вы говорите, приобщаться к скоростям нашего
века. Вечерние программы телевидения лишь фиксируют события, они никак не
подталкивают человека к размышлениям. Мы сейчас начинаем терять традиции.
Но в то же время мы живем в период рождения новой, динамической японской
нации - нации, которая, сознавая свои достижения, жалеет, что она теряет
самое себя. Нас волнуют не столько международные проблемы и связи, хотя
контакты японских профсоюзов со всем миром очень широки. Сейчас главное
для Японии не на международной арене, а внутри (угроза со стороны
ультралевых и милитаристов). Это, происходящее у нас, во многом еще
непонятное, будет потом определять и международный курс. "Сначала - здесь,
потом - там" - таков наш лозунг, - продолжали мои собеседники. - Политика
стала наукой, а не забавой узурпаторов. Узурпатор сейчас смотрит на
личного пилота совсем не так, как его предшественник смотрел на своего
конюха. Скорость - это опасность.
   Особенно внутри государства, внутри, а не вовне. Поэтому нас так
беспокоит все происходящее дома.
   ...Я предвижу небывалое промышленное развитие Японии в течение
ближайших пяти лет. Тем важнее стоит вопрос, как будет формироваться
"моральное лицо" страны, кто будет к кому прислушиваться: бизнесмены и
парламентарии к прогрессивным ученым, писателям, художникам или будет
выстроен самодовольный курс навязывания "собственного опыта" рабочему и
интеллектуальному цвету нации? Или - верх возьмут технократы? Но ведь
технократия немыслима без рабочих и без гуманитариев. Страна роботов,
слава богу, не может существовать в нашем мире.
   Те силы, которые сейчас правят Японией, пытаются сохранить устойчивое
"статус кво". На определенном этапе это правомочно. А в будущем?
   По мнению моих собеседников, сложность состоит также в том, что рабочий
класс Японии имеет ряд особенностей, которые подчас мешают более активной
борьбе с хозяевами. Рабочий класс разделен, организован в виде пирамиды.
На ее вершине - так называемые "постоянные работники" крупных промышленных
предприятий. Вторая ступень, к которой принадлежит большая часть рабочего
класса, - труженики мелких предприятий, где, как правило, занято не более
100 человек. Затем - "временные рабочие", пришедшие с полей, куда они
возвращаются в период спада. Четвертая ступень - это "вспомогательные
рабочие", те, которые сочетают низкую заработную плату в сельском
хозяйстве с доходами от любой временной работы. (Это трагедия деревни, где
живет более 5,5 миллиона крестьянских семей, из которых лишь 1 миллион
получает достаточный доход от земледелия.)
   Размеры заработной платы в Японии зависят от числа лет, проработанных
на данном предприятии.
   - В принципе крупный японский бизнес, бесспорно, преуспел в последние
годы, - говорили мои собеседники, - ибо были учтены национальные традиции
Японии:
   отношение к старшим, отношение к более ученым и уважаемым. А это,
согласитесь, не очень-то корреспондирует с нормами классовой борьбы, хотя
роль профсоюзов в стране растет день от дня и страну сотрясает
забастовочное движение.
   Проплутав по махоньким улочкам, встретился в помещении "Синари-Кайкан",
в Саньо-Роджи, с выдающимся кинорежиссером Имаи.
   Поразительна разница между европейским и современным японским
театральным и - особенно - кинематографическим искусством. У нас сейчас в
кинематографе и театре стремятся к раскованной простоте диалога,
интонации; у нас стремятся снимать не в декорации, а в бытовом интерьере.
Режиссер счастлив, когда открывает актера в "неактере". Порой мы идем к
чре