текста обращения.
   Вечером позвонил Берия:
   -- Пусть твои грызуны (так пренебрежительно звал грузин) приготовят ужин,
привезешь на дачу, я приглашаю Хрущева и Булганина, посидим вчетвером.
   ...Разлив из большой супницы харчо, обратился к Берия:
   -- Пробуй первым. Если невкусно -- выплюнь.
   Не отрывал прищуренных глаз от лица Берия, который  начал  жадно  поедать
харчо.
   Все следующие блюда пробовал только после того, как заканчивали  Берия  и
Булганин с Хрущевым.
   К концу вечера подобрел:
   -- Одному скучно, будем теперь вместе ужинать... На прощание сказал:
   -- Завтра присылайте новых эскулапов, пусть осмотрят...
   Дождавшись, когда машины Хрущева и Булганина  отъехали,  Берия  сказал  с
горечью:
   -- Товарищ Сталин, ведь мерзавца Абакумова не  я  назначал,  а  Жданов...
Поднимите архивы -- его резолюция стоит... Разве я тогда мог противиться?  Я
ж в  кандидатах  ходил...  Абакумова  наши  люди  разоблачили,  Комуров  его
разоблачил, товарищ  Сталин-Сталин  долго,  неотрывно,  бегающе  смотрел  на
Берия, потом, повернувшись, бросил:
   -- Случись что со мной, тебя первого вздернут... Как  паршивого  кинто...
Рюмин -- талант, береги его... Он ненавидит  Сион,  и  верно  делает...  Все
враги народа -- жи-довня, начиная с Троцкого, я  им  всегда  поперек  глотки
стоял...
   Собравшись, сдерживая нервный озноб, Берия ответил:
   -- Не только им, товарищ Сталин... У меня есть один нелегал, может  быть,
помните, он разгадал переговоры американцев с нацистами в Берне... Юстас, он
же Штирлиц... Если бы я вам его привез, он бы такое рассказал про корни, про
союз евреев и американцев с гестапо...
   -- Не буду я никого принимать, -- отрезал Сталин. -- Пусть напишет и даст
показания на процессе... Если знал -- отчего молчал? Еврей, конечно?
   -- Русский.
   -- Штирлиц -- не русское имя... Пройдет на процессе как  еврей,  вздернем
на Лобном рядом с изуверами...
   Берия решил разыграть эту свою  последнюю  карту,  потому  что  подивился
крепкой собранности Старца, хорошему  цвету  его  лица  и  вновь'обретенному
спокойствию.
   "Если он продержится еще год, -- сказал себе Берия, --  всем  нам  конец,
разве что Шкирятова пощадит и Суслова, времени у меня больше нет..."
   Поэтому его агентура подействовала на людей  профессора  Тареева,  нового
руководителя бригады врачей, в  том  смысле,  что  необходимо  отменить  все
лекарства, которые ранее были  предписаны  Сталину  "еврейскими  убийцами  в
белых халатах". Более того,  поскольку  арестованные  доктора  прежде  всего
опасались инсульта Вождя (выходили его после инфаркта и двух  предынсультных
кризов), сейчас  надо  сосредоточиться  на  профилактике  желудка,  активной
витаминотерапии  (Сталин  знал,  что  Гитлера  держали  витаминами),  а  все
сосудорасширяющие препараты отменить...
   Военфельдшер --  Сталин  звал  его  Нико  --  новые  назначения  одобрил,
посоветовав при этом:
   -- А вообще-то кальцекс надо пить, Коба... Безвредно и профилактирует.
   ...Поскольку курс лечения,  предписанный  "убийцами"  из  "Джойнта",  был
отменен (следуй  он  ему,  неизвестно  еще,  сколько  б  прожил),  состояние
здоровья Сталина ухудшалось с каждым днем; он запрещал себе  признаваться  в
этом; более того, рабочий день теперь начинал не  в  двенадцать,  а  на  час
раньше и спать ложился на рассвете; много  читал,  стараясь  этим  заглушить
темную ярость, которая душила его, стоило лишь вспомнить Вовси,  Виноградова
или братьев Коганов. Порою чувствовал, как давит кадык и кружит голову;  пил
кальцекс.
   Готовил еду сам на маленькой электроплитке.
   Когда его разбил инсульт  и  он  не  отпер  дверь  своих  покоев,  охрана
позвонила Берия, тот велел  взломать  замок.  Увидев  Сталина,  лежавшего  в
странной позе, одетого, глядевшего на него с мольбой,  гневно  посмотрел  на
охрану:
   -- Вы что, не понимаете?! Товарищ Сталин хочет уснуть!  Не  сметь  мешать
ему!
   ...Профессор Тареев, вызванный лишь на следующий день, трясся, не  владел
руками, плакал; применять те препараты, которыми Виноградов и  Вовси  спасли
Сталина  семь  лет  назад,  не  имел  права;  министр  Игнатьев  дал  устную
рекомендацию следователям провести с "врачами-убийцами" консилиум по  поводу
состояния здоровья "неназываемого пациента".
   После смерти Сталина первый заместитель Председателя Совета  Министров  и
министр внутренних дел Берия (МГБ ликвидировали в одночасье), "человек номер
два", вызвал к себе Абакумова, беседовал с  глазу  на  глаз  пять  часов;  в
карцер Абакумова был посажен бывший генерал Рюмин.
   Вскорости "врачи-убийцы" были реабилитированы: сообщение в "Правде"  было
дано от имени МВД СССР. Берия начал тур борьбы за лидерство, его  имя  сразу
же сделалось популярным "в среде советской интеллигенции.
   Хрущев, понимая, что  такого  спускать  нельзя,  опубликовал  в  "Правде"
статью о нарушениях законности в "бывшем МГБ".
   Берия  решил  ответить  ударом  на  удар:  внес  предложение  на   ПБ   о
нормализации отношений с Тито ("это дело -- фикция и  дутое  провокаторство;
интрига"), выходе на международный рынок и налаживании политического диалога
с Западом ("мы отстали в технологии  на  десятилетия"),  предложил  снять  с
поста  первого  секретаря  ЦК  Компартии  Украины  Мельникова,  заменив  его
истинным  украинцем  (прекратив  таким  образом  насильственную  русификацию
республик,    вернувшись    "к    нормам    ленинского     социалистического
интернационализма", выраженного в Завещании). Не забыл он и об эмоциональном
аспекте борьбы за лидерство: приказал  найти  в  лагерях  и  тюрьмах  бывших
нелегалов, подкормить их, подлечить и дать о них серию материалов в газетах:
"В МГБ были не только садисты типа Рюмина, ставленники тирана, но и истинные
герои в борьбе с нацизмом".
   Исаева  нашли  во  Владимирском  политическом  изоляторе:   полуослепший,
беззубый, с перебитыми ногами, он был помещен в тюремный госпиталь.
   Леопольда Трейлера и Шандора Радо выпускать нельзя:  работа  в  "шарашке"
продолжается; Радо пусть там сидит, благо Родины прежде всего...
   Лишь после этого Берия  вспомнил  о  Валленберге:  не  помер  ли  где"  в
одиночке или на каторге?
   По счастью, был жив.
   Перед тем как пригласить его к себе, Берия поинтересовался:
   -- Не псих?
   -- Вполне нормален, -- ответил Комуров.
   -- Постригите, оденьте как следует, накормите обедом  из  "Националя",  а
потом ведите ко мне. Комуров покачал головой:
   -- Лаврентий Павлович, рискованно.. Иностранец...  Берия,  словно  бы  не
услыхав этих слов, посмотрел на часы:
   -- К семи вечера... Послезавтра...
   ...Навстречу Валленбергу вышел из-за стола, пожал руку:
   -- Те, кто мучил вас в течение всех этих лет, трагичных для нашей страны,
по моему приказу  арестованы.  Начато  следствие.  Мерзавцев  ждет  смертная
казнь, они позорили Сталинскую Конституцию...
   -- Господин Рюмин? -- сухо осведомился Валлен-берг. -- Какова его судьба?
   -- Этот черносотенец взят первым. Переводчик  не  решился  корректировать
Лаврентия Павловича: слово "взят" перевел дословно. Валленберг не понял:
   -- Что значит взят?
   -- Это значит -- арестовали...
   -- Я могу выступить свидетелем на его процессе?
   -- Конечно, господин Валленберг. -- Берия мягко улыбнулся.  --  Мы  дадим
вам постоянную визу в  Москву,  вы  этого  заслужили  годами  нечеловеческих
мук... Хочу надеяться, что вы, несмотря ни на что,  не  станете  игрушкой  в
руках тех сил, которые по-прежнему норовят разжечь  ненависть  к  Советскому
Союзу... Они не хотят понять: начался  новый  период  нашей  истории,  новое
время, мы нуждаемся в друзьях... Вы же видели, что в камерах вместе  с  вами
мучились невиновные советские граждане
   и никто из них не  ругал  свою  родину,  ругали  тех  мерзавцев,  которые
обрекли их на муки.
   -- Я был, есть и останусь другом тех советских людей, которые  делили  со
мною горе... Это были прекрасные люди... И вообще, я не  намерен  заниматься
общественной деятельностью... Я -- если вы действительно  освобождаете  меня
-- уйду в лоно Церкви.
   -- Благодарю вас, господин Валленберг. -- Глаза Берия повлажнели, он снял
пенсне и вытер слезы. -- Какие у вас еще пожелания?
   -- Я бы хотел также  выступить  на  процессе  против  изувера  Абакумова,
который проводил со мной первые допросы...
   (Берия держал Абакумова  в  резерве:  когда  он  переместит  Маленкова  в
секретари ЦК, а сам возглавит Совмин,  Виктор  вернется  в  прежнее  кресло,
кроме него некому, разве что Меркулов, но опять-таки армянин: Сталин  разжег
национальную рознь, с чечни и татар начал, евреями кончил,  нужно  время  на
успокоение.)
   -- Вы что-то путаете, господин Валленберг... Абакумов к  вашему  делу  не
имел никакого отношения, -- ответил Берия. -- Он сам  был  жертвой  клеветы,
его пытали в этом же здании...
   -- И аз воздам, -- Валленберг был тверд. -- Первые недели мной  занимался
Абакумов. Да, именно он. Поэтому я оставляю за  собой  право  прислать  моих
адвокатов для вызова его в суд.
   --  Если  настаиваете  --  не  смею  возражать,  --  ответил   .   Берия,
распрощался-с Валленбергом, пожелав ему благополучного возвращения к родным,
проводил до двери.
   Сразу после этого вызвал Комурова:
   --  Ты  был  прав,  Богдан.  Увы,  ты  был  прав...  Подготовь   справку,
датированную сорок шестым или  сорок  седьмым  годом:  "Валленберг  умер  от
разрыва сердца". И запри в сейф. До поры до времени: я намерен  свой  первый
официальный визит  нанести  в  Скандинавию:  через  них  возможен  прорыв  в
технологию, у них можно получить заем... Справку  пусть  сделают  по  форме,
подпишется начальник тюремного госпиталя, протокол и все такое прочее,  чтоб
в Стокгольме никто не подточил носа...
   ...Арест Берия, необходимый и в высшей мере своевременный,  был,  однако,
оформлен для печати по рецептам Сталина и  того  же  Берия:  "югославский  и
английский  шпион";  через  полтора  года  после  расстрела   "югославского"
шпиона",  убившего  Сталина,   в   Белград   к   "товарищу   Тито,   верному
коммунисту-ленинцу", отправилась советская делегация во главе с Хрущевым.
   Маленкова,  который  произнес  слова,  кивнув  на  Берия  во  время  того
памятного кремлевского заседания: "Арестуйте его, это враг народа!" -- среди
членов делегации не было.
   В секретном архиве Берия  было  обнаружено  множество  фактов  о  пытках,
которые применялись к участникам  процессов  тридцать  шестого  --  тридцать
восьмого годов; часть этих фактов  была  приведена  Хрущевым  на  XX  съезде
партии, который означал начало конца Сталина, мучительное и кровавое.
   Двадцать третьего,  декабря  пятьдесят  третьего  года  советские  газеты
опубликовали сообщение Верховного суда Союза ССР, в котором сообщалось,  что
приговор Специального Военного Присутствия Верховного суда СССР в  отношении
присужденных к высшей  мере  наказания  --  расстрелу  --  Берия,  Гоглидзе,
братьев Кобуловых, Деканозова и других приведен в исполнение.
   Казнь проходила в присутствии и под контролем маршала Ивана Конева.
   Дело бывшего заместителя министра бывшего  МГБ  Рюмина  было  выделено  в
отдельное производство.
   Рюмин был осужден и расстрелян.
   Следом были осуждены и расстреляны Комуров и Влодимирский.
   Абакумов,  обвиненный  (после  захвата  Берия  в  сталинском  кремлевском
кабинете) в фальсификации  "ленинградского  дела"  и  садистских  зверствах,
содержался в Лефортовской тюрьме; от  дачи  каких-либо  показаний  отказался
наотрез; следователю дал отвод.
   Когда к нему в камеру пришел генерал, работник ЦК в прошлом,  назначенный
(после ареста Берия) заместителем Главного военного  прокурора,  проводивший
реабилитацию   всех   необоснованно   репрессированных,    Абакумов    хмуро
поинтересовался:
   -- В чем дело? Я ж сказал -- никаких показаний не будет. Точка  и  ша.  И
вообще -- вы кто такой? Я вас раньше не видел.
   -- Я заместитель военного прокурора.
   Абакумов расхохотался: в этом его веселом, дерзком хохоте не было  ничего
наигранного или, более того, истеричного:
   -- Ты мне баки не заколачивай, "прокурор"! Ни на Лубянке, ни в  Лефортове
ноги прокурора не было и не будет! Это наша  вотчина!  И  не  хрен  со  мной
комбинации строить, я их все наизусть знаю!
   Генерал  достал  удостоверение,  подписанное  Прокурором  СССР,  протянул
Абакумову:
   -- Вот, ознакомьтесь...
   Тот взял красную книжку, раскрыл, читал долго, шевеля губами,  раз  пять,
не меньше, потом книжку  аккуратно  закрыл,  вернул  ее  генералу,  обхватил
голову руками и начал медленно раскачиваться из стороны в сторону, повторяя:
   -- Все... Все... Все... Все кончено... Конец...  Конец  Державе...  Конец
родине, конец святому делу, конец, конец, конец...
   ...Назавтра начал давать показания, выскабливался.
   Держался с полнейшим  безразличием;  только  один  раз  разбушевался:  "Я
санкции на расстрел доктора Ши-мелиовича и  Этингера  не  давал!  В  бумагах
генералиссимуса ищите!"
   Был приговорен к расстрелу.
   Расстреляли.
   ..."Золотую  Звезду"  Героя  Советского   Союза   Всеволод   Владимирович
Владимиров (Исаев) получил из рук Ворошилова, который вместе со  Сталиным  и
Молотовым шестнадцать лет назад  подписал  список  на  расстрел  учителей  и
друзей Исаева - товарищей Уборевича, Антонова-Овсеенко, Постышева,  Блюхера,
Пиляра, Сыроежкина -- несть числа этому списку.
   Обменявшись рукопожатием с "народным президентом", Исаев обязательного  в
таких случаях благодар* ственного слова не  произнес,  возвратился  на  свое
место за столом заседаний, а перед  началом  коллективного  фотографирования
ушел, сославшись на недомогание.
   Через  месяц  он   начал   работать   в   Институте   Истории   по   теме
"Национал-социализм, неофашизм; модификации тоталитаризма".
   Ознакомившись с текстом диссертации, секретарь ЦК  Суслов  порекомендовал
присвоить товарищу Владимирову звание доктора наук без  защиты,  а  рукопись
изъять, передав в спецхран...
 
 
 
   СОДЕРЖАНИЕ
   Отчаяние 41
   литературно-художественное издание
 
   Юлиан Семенович Семенов
   САМОУБИЙСТВО
   (версия)
   ОТЧАЯНИЕ
   Зав. редакцией Н. В. Глазунова
   Оформление художника В. И. Терещенко
   Технические редакторы 3. Д. Гусева, Е. Б. Николаева
   Корректор А. В. Федина
   ИБ No Н/К
   Сдано в набор 1.03.90. Подписано в печать 13.04.90.  Формат  84Х  Ю8'/зг.
Бумага типографская. Гарнитура "Тайме". Печать высокая. Усл. печ. л.  13,44.
Усл. кр.-отт. 13,86. Уч.-изд. л. 14,55. Тираж 500000 экз. Заказ No 871. Це"а
5 руб. Изд. No ДЭМ -- 20.
   Первый завод 250 000 экз.
   Издательство совместного советско-французского  предприятия  ДЭМ  117049,
Москва, Крымский вал, 9.
   Ярославский полиграфкомбинат Госкомпечати СССР.  150049,  Ярославль,  ул.
Свободы, 97.