деясь получить от "Общего
рынка" срочный кредит на 180 миллионов долларов. Одновременно
португальско-американская комиссия начала разрабатывать условия соглашения
об американской помощи, которая, возможно, достигнет 200 миллионов
долларов за полтора года.
   Главная забота правительства - это катастрофическое состояние экономики.
   Объявлена программа экономии, но приняты лишь отдельные меры -
временное замораживание заработной платы, новые налоги, импортные пошлины
и кое-какое повышение цен. "Никто не может идти на риск, связанный с более
непопулярными мерами, по крайней мере до выборов, - иначе народ будет
голосовать за возврат фашистов к власти", - сказал один высокопоставленный
чиновник. И он не шутил".
   Хоу ждал не без причины. В Португалии прошлой зимой была критическая
ситуация.
   Возможность атаки на демократические завоевания находилась в руках тех,
кто мог пойти на это, а мог не пойти. Можно было, как предполагал Хоу,
затормозить аграрную реформу - она, однако, продолжалась. Можно было
попытаться согнать крестьян с реквизированных земель - этого не произошло.
   Победила разумная точка зрения. Победил центр, который решил сохранить
за народом право сделать выбор через пять месяцев - 25 апреля 1976 года.
   Вопрос о том, за кого будут голосовать, и позовет ли народ к власти
правых, чтобы они положили конец "непопулярным мерам", должен был решить
тот воскресный день 25 апреля, ради которого я и прилетел в Лиссабон.
 
   ...Лиссабон. Авенида "5 октября". Над выходом - красное знамя, серп и
молот, буквы - ПКП ("м-л"). Расшифровка: "Коммунистическая партия
Португалии, марксистско-ленинская". Массивная дверь. В дверь врезан
тюремный глазок. Меня долго, изучающе разглядывают, потом что-то
спрашивают по-португальски.
   - Инглез, - говорю я, - абле инглез?
   Молчание, сопение, шаги. Рассматривает теперь уже кто-то другой.
   - Кто вы? - говорят наконец по-английски.
   - Журналист.
   - Откуда?
   - Из пресс-центра Гульбекяна. Я аккредитован на выборы в Ассамблею
республики.
   - Какую страну представляете?
   ("Господи, помоги! Только б здесь не было финнов!")
   - Я из Хельсинки.
   - Коммунист?
   - Независимый.
   - Как зовут?
   ("Полицейский допрос прямо-таки, а не свобода слова!")
   - Хьюлли Симмонен.
   Дверь открывается. На пороге - трое громил в джинсовых костюмах. Под
потолком - тюремная лампочка. Шагаю из солнечного дня в холодный мрак.
Дверь закрывается, щелкает замок.
   - Это ваша машина? - спрашивает один из парней.
   - Да.
   - Странный номер.
   (Черт возьми, это ж машина нашей "Межкниги"! Но ведь Ратмир Уфаев,
"межкниговец", сказал мне, что номер не дипломатический!).
   - Я взял машину у приятеля.
   - Кто он такой?
   - Если вы не хотите говорить с журналистом - откажите без обиняков, а
допрос устраивать ни к чему.
   Парни переглядываются.
   - Подождите, - говорит один из них и быстро поднимается по лестнице -
там и вовсе темень, даже лампочки нет.
   ("К окну бы поближе. А окон нет. И дверь не вышибешь. Отлупят ведь,
дьяволы, за милую душу отлупят".)
   - Покажите ваш паспорт, - говорит второй.
   - Я не ношу с собой паспорт.
   - В каком отеле живете?
   - А вы?
   - Что?!
   - Где вы живете?
   - Где надо, там и живу! Если хотите говорить с нашим вождем, отвечайте
на вопросы.
   Спустился первый громила, коротко бросил:
   - Пошли!
   По темной лестнице вверх; на полу множество окурков, паутина на
потолке, смрадно, грязно.
   - Ждите.
   Сажусь на барское кресло, прожженное в нескольких местах: прожигали,
видно, не случайно, а намеренно - "боролись" с частной собственностью. А
кресло-то позапрошлого века, его б в музей. Можно было бы понять, окажись
оно в нищей крестьянской хижине, у неграмотного человека, а эти ведь
по-английски шпарят, студенты ведь, а тут за обучение большие деньги
драли, учиться могли дети богатых людей, с ы н к и ведь здесь, в революцию
играют!
   - Поскольку у вас нет паспорта, - слышу девичий голос за спиной, -
вождь не сможет говорить с вами. Мы окружены врагами, мы должны охранять
жизнь вождя, нашего португальского кормчего. Вас примет товарищ Жозе, он
из руководства, он отвечает за связи с желтой буржуазной прессой.
   - Я представляю объективную прессу.
   (Обиделся все же - профессионально обиделся. Зря, наверное. А может, не
зря - у меня много приятелей из западных газет и журналов).
   - У буржуазии нет объективности.
   - У буржуазии - да, но у журналиста - вполне может быть, даже если он
пишет для буржуазного органа. Вальраф пишет для "Шпигеля".
   - Вальраф - наемник бандита Вилли Брандта.
   - Но, тем не менее, он здорово ударил Спинолу.
   - Спинола - бумажный тигр.
   (Хорошо ей жить - повторяй заученное, никаких забот и вопросов -
"великий кормчий Португалии" Эдуино Вилар думает за пташечку. А девка -
хороша:
   громадноглазая, стройная. Парня б ей хорошего, тот бы эту дурь враз
согнал.)
   Жозе - волосат, худ, нервен, джинсов.
   - Как по-фински "здравствуйте"?
   ("Не может быть, чтобы он знал финский. А если знает?")
   - Тере омиккут, Жозе. Будем говорить по-фински?
   - Сейчас придет переводчик.
   Я достаю блокнот и диктофон, бормочу те финские слова, какие мне
известны, потом спрашиваю:
   - Ваша должность в партии?
   - Член ЦК. Меня зовут Жозе д'Перейра.
   - Что вы можете сказать о партии?
   - Мы выступали и выступаем против разглагольствований о демократии. Мы
считаем, что лишь вооруженное восстание необходимо для Португалии, мы -
это португальская секция "Интернационала".
   (Вот, сволочи, а! Видимо, здорово обучен ЦРУ, те умеют работать с
ультралеваками. Прями-таки лакомый кусок для правых: "Коммунисты не
преследуют национальных целей, они служат иностранной силе").
   - Ревизионисты из ПКП типа Диаша Лоренсо захватили руководство
компартией и ликвидировали ее...
   - Когда это было?
   - В конце пятидесятых годов.
   - Но ведь тогда Лоренсо находился в салазаровских тюрьмах?
   (Это я поторопился. В разговорах с т а к и м и нужна выдержка. Это -
современный фашизм, а чтобы фашизм уничтожить, нужна солдатская выдержка.)
   - Они имели агентуру. - Жозе внимательно оглядывает меня. - Они
действовали из-за решетки. Они жили в райских условиях. Им все позволялось
для того, чтобы ликвидировать партию.
   (О том, каким пыткам Диаша Лоренсо подвергала фашистская охранка, я
расскажу в главе, посвященной этому легендарному человеку. А пока надо
молчать и записывать то, что мне говорит фашист "нового разлива". Они
пугливые, их нельзя пугать; провокатор должен видеть в твоих глазах
интерес - только тогда он сможет р а б о т а т ь.)
   - Наш съезд, триумфально прошедший в Париже, открыл новую эру для
Португалии.
   (Мразь ты эдакая! Коммунисты в то время сидели в салазаровских тюрьмах,
а вы в Париже, на чужие деньги, "новую эру", видите ли, открывали!)
   - Начиная с 1967 года наша партия была единственной, которая вела
последовательную и беспощадную борьбу против Куньяла.
   (В 1949 году в лиссабонскую тюрьму, служившую местом заключения для
наиболее опасных преступников, были брошены Алваро Куньял, Милитон Бесса
Рибейру - оба из состава Секретариата ЦК Португальской коммунистической
партии, и два печатника подпольной типографии, - сообщается в справке,
подготовленной в Португалии о злодеяниях ПИДЕ. - К каждой из четырех
камер, находившихся на 3-м этаже в крыле "С", в центре тюрьмы, была
приставлена специальная группа агентов охранки. Для четырех коммунистов
был установлен строжайший одиночный режим.
   Зная, что типограф Жозе Мартине страдал сильной близорукостью, его
лишили очков.
   Без них он был скорее похож на слепого, потому что не мог даже
различать еду.
   Примерно год спустя в результате столь жестокого обращения у него
помутилось сознание, его здоровье было сильно подорвано, и через несколько
лет он уже находился на грани смерти.
   Алваро Куньял, который был арестован 25 марта 1949 года, пробыл в
камере-одиночке под усиленным надзором агентов ПИДЕ до суда, состоявшегося
в мае 1950 года. После этого он провел в заключении еще 5 лет без права
переписки и общения. Это был самый длительный срок одиночного тюремного
заключения. В течение 8 лет, проведенных в одиночке, Алваро Куньял
находился под постоянным надзором и даже во время свиданий с семьей в
строго установленные дни и часы около него находился агент ПИДЕ, который
записывал все, о чем говорилось.
   Здоровье Милитона Бесса Рибейры, арестованного вместе с Алваром
Куньялом 25 марта 1949 года (это было его четвертое тюремное заключение),
было уже значительно подорвано в течение долгих лет пребывания в тюрьме и
ссылке в концлагере Таррафал. Он страдал заболеванием печени и кишечника.
На все его протесты и требования о медицинской помощи ПИДЕ отвечала
отказом, потому что замысел был ясен: уничтожить всех четверых, и в первую
очередь Милитона и Алвара Куньяла.
   Строгий тюремный режим, плохая еда и отсутствие медицинской помощи
способствовали обострению его болезни. Состояние здоровья Милитона
ухудшалось с каждым днем. Однако несмотря на обострение болезни он решил
объявить голодовку.
   Его перевели в больничную камеру тюрьмы, но положение практически не
изменилось:
   строгий одиночный режим, отказ в переписке и свиданиях с семьей.
   До самой смерти его не покидала мысль сообщить своим товарищам по
партии о том, что он навсегда оставался ей предан. Поэтому он написал
несколько писем, адресованных руководству партии, которые были перехвачены
охранкой. Только два письма дошли до места назначения. Одно из них было
написано кровью.
   "Я вынес то, что мог вынести человек. Не знаю, как у меня хватило сил
для этого.
   Однако даже в минуты самых тяжелых страданий меня никогда не покидала
вера в наше правое дело. Я уверен, что победа будет за нами. Я всегда был
готов отдать свою жизнь за дело партии и вижу, что этот момент наступил.
Несмотря на то, что я уже нахожусь на смертном одре, меня еще продолжают
избивать по щекам агенты охранки. Физические боли, бессонница, голод,
предсмертные агонии, - я все вынес за эти семь месяцев, почти все время
лежа, как парализованный...
   Я уверен в том, что сохраняя строгую дисциплину и контроль в своей
коллективной работе и постоянно улучшая их, вы сумеете преодолеть
трудности и привести народ к победе. К несчастью, я начал так работать,
только когда мне исполнилось 50 лет. Счастливы те, кто придут в ряды нашей
партии и будут работать уже по-новому..."
   Милитон умер от н е п о д в и ж н о с т и 2 февраля 1950 года в камере
тюрьмы ПИДЕ.)
   - Позвольте несколько вопросов?
   Жозе смотрит на часы. Видимо, он любит солировать; на вопросы-то надо
уметь отвечать.
   - У меня есть пять минут.
   - Этого достаточно. Итак, первый вопрос: кто является главным врагом
Португалии?
   - Советский Союз.
   - Почему?
   - Потому, что Советский Союз готовит вторжение.
   - У вас есть какие-то данные об этом?
   - Да. Эти данные известны всему миру. Советский Союз - главный враг
трудящихся всего мира.
   - А кто является внутренним врагом?
   - Куньял.
   - Кто еще?
   - Он - главный.
   - Спинола?
   - Бумажный тигр.
   - Ультраправые группы?
   - Нам неизвестно о существовании таких групп.
   - Ваше отношение к правым партиям?
   - Что такое "правая партия"?
   - Например, социально-демократический центр, СДЦ.
   - Социально-демократический центр - тоже бумажный тигр. Они не наберут
голосов на выборах.
   - Кто же победит на предстоящих выборах?
   - Видимо, первое место займут люди Са Карнейру, народно-демократическая
партия, на втором будет Соареш, на третьем - мы.
   Жозе снова посмотрел на часы и поднялся.
   - Подождите в коридоре, - сказал он, - вас проводят вниз.
   В коридоре было пусто. Через три минуты пришел верзила.
   Выпустили.
   ...Хороший дом построили на средства "нефтяного миллионера" - четыре
этажа, стереофонические залы, библиотеки, помещения для вернисажей. Все
это бетонно-стеклянное чудо окружено парком. Центр Лиссабона, перезвон
трамваев, рев моторов, сумасшедший треск мотоциклов, а здесь - тишина, и
благость, как за городом. Построил этот комплекс и передал в дар
португальской столице уроженец Армении Гюльбекян.
   Если 18 апреля, когда я аккредитовался, в Гюльбекяне (так все и
называют пресс-центр; кто-то, впрочем, переиначил: "Кулебякин") было
зарегистрировано всего 700 журналистов, то сегодня, 20-го, нашей братии
прибавилось: подкатила тысяча американцев, французов, немцев. Из наших
аккредитовались И.Фесуненко из ТВ, В.Поляковский из "За рубежом",
представитель ТАСС Э.Ковалев, В.Ермаков из "Правды", пресс-атташе
посольства Ю.Бегишев.
   Тем не менее в залах и в баре почти не видно людей. Только когда
девочки из "сервиса" приносят очередные пресс-релизы или документы,
подготовленные министерством информации, становится понятно, как велик
Гюльбекяновский дом:
   вроде бы никого не было вокруг, ан - нет! Только-только что-нибудь
свеженькое, как собирается толпа, словно во время войны, когда в ы б р а с
ы в а л и соль или мыло.
   Асы - французские и американские журналисты - "пасут" пресс-сервис,
интригуют с девочками, - значит, ждут новостей. Новости действительно
поступили - распечатаны биографии ведущих политических лидеров, членов
правительства и Революционного Совета, адреса и телефоны всех партий,
представленных на выборах, время пресс-конференций, которые дадут лидеры
этих партий здесь, в Гюльбекяне.
   Начну с партий.
   АОК. "Альянс рабочих и крестьян". Французы считают, что весь "альянс"
куплен СДЦ. Крайне правым необходимы свои, карманные ультралевые. Как
говорится, цирюльник УЧИТСЯ своему искусству на голове сироты. Сиротки
довольно паскудные, полны антикоммунизма и антисоветизма - в отличие от
своих хозяев, которые за время предвыборной кампании не позволили себе ни
одного антисоветского выпада; впрочем, у них еще есть время.
   ФСП. "Фронт народных социалистов". Вышли из партии Соареша. Символ -
гаечный ключ и колос. Отстаивают чистоту "истинного социализма", который
отвергает серп и молот. Ничего себе замена - гайка и зерно! Очень
принципиально!
   ЛСИ. "Лига коммунистов-интернационалистов". Это, троцкисты, дети "IV
интернационала". Эмблема - серп и молот, несколько, впрочем,
модернизированные.
   УДП. Народно-демократический союз. Справедливости ради надо сказать -
лихо работает, старается привлечь на свою сторону вдумчивых
пропагандистов. Эмблема - соха и звезда. Программа отличается от крикливых
левацких лозунгов в сторону некоторой сдержанности.
   МЕС. "Движение левых социалистов". Эмблема - звезда. Тоже из бывших
социалистов и коммунистов. Кто-то платит, а кто - в Гюльбекяне пока
неизвестно.
   МРПП. "Движение реорганизованной пролетарской партии". Серп и молот.
Красная звезда. Содержит ЦРУ. Пекин холит.
   ППМ. "Партия народных монархистов". Это - несерьезно. "Народность
монархии" - слишком пронафталинено, не клюнут. Парадоксальные афоризмы
хороши в литературе.
   Неплохо действует на юных интеллектуалок. Для политики не годится.
   ПКП ("м-л"). "Марксисты", у которых я только что был. Содержанки. Их
"пользует"
   ЦРУ и Пекин.
   ПРП. "Революционная партия трудящихся". В руках у раздрызганного
работяги - молот без серпа. Стоят за немедленную диктатуру пролетариата.
Кто платит - пока не ясно. (В Гюльбекяне говорят, что именно эту партию
поддерживал Отелло ди Каравалью).
   ПДХ. "Партия христианской демократии". Пожалуй что, самая правая партия
из всех, выдвинувших своих кандидатов. НДП. "Национально-демократическая
партия". Лидер - Са Карнейру. Модель: социал-демократия швейцарского или
скандинавского образца.
   ПС. "Партия социалистов". Лидер Марио Соареш.
   СДЦ. "Социально-демократический центр". Лидер Фрейтуш ду Амарал. Символ
партии:
   две черные стрелы на белом фоне, словно молнии, бьют в мишень. (Мне бы
не хотелось голословно обвинять СДЦ в том, чего нет пока что, однако
символ СДЦ сугубо близок по внутренней "тематике" символу "патриа и
либертад" - ультраправой партии Чили, которая выступила застрельщиком
свержения правительства Народного единства. Однако, справедливости ради,
следует заметить, что для тех даже демохристиане Фрея казались "паршивыми
либералами". Здесь же, в Португалии, СДЦ утверждает за собой право строить
будущее по демократическому образцу. Поживем - увидим.)
   ПКП. "Коммунистическая партия Португалии". Алваро Куньял. Объяснений не
требуется.
   Теперь о двух лидерах партий.
   Марио Соареш родился в 1924 году, в семье министра первой республики.
Юрист и журналист по образованию. В 1924 году в университете примкнул к
антифашистскому движению. Создал в 1946 году юношеский социалистический
Союз МОД. Был одним из авторов "Программы демократизации Португалии",
распространенной в 1961 году. В 1965 году выдвигался кандидатом в депутаты
на "выборах" в салазаровский парламент.
   Как юрист, принимал участие в политических процессах, выступая
защитником коммуниста Октавио Пато, членов МПЛА и участников восстания в
Беже.
   Как член ассоциации португальских писателей, опубликовал ряд книг:
"Политическая литература", "Трудный прогресс - от салазаризма к
каэтанизму", "Разрушить систему, построить новую жизнь".
   В связи с оппозиционной деятельностью Соареш был задержан и отправлен
на остров Сан Томе, где он прожил восемь месяцев, а затем был выслан в
Париж.
   Министр иностранных дел в правительствах Палмо Карлуша и Васко
Гонсалвиша.
   Фрейтуш ду Амарал, лидер СДЦ, родился в 1941 году на севере Португалии
(это важно здесь - кто, где, в каком районе родился. Я объясню потом,
отчего это важно знать и помнить). Юрист, профессор права. Читал лекции в
Страсбурге и Сан Пауло. Во время салазаровско-каэтановского режима был
консультантом министерства финансов и министерства образования. Спинола,
став президентом, назначил Амарала членом государственного совета. Он был
лишен этой должности после попытки Спинолы устроить военный путч 11 марта
1975 года.
 
   ...Японцы - во всем японцы. Несколько журналистов, аккредитованных в
Гюльбекяне, работают "коллективным способом": один зачитывает биографию
президента Гомеша, премьера Азеведу, министров его кабинета, другой
записывает голос коллеги на диктофон, а третий тихо манипулирует с
маленькой счетно-вычислительной машинкой.
   - Что высчитываете, коллеги?
   - Количество лет, проведенных членами кабинета и Революционного Совета
в колониях, - ответил тот, который нажимал клавиши мини-ЭВМ. - Это -
интересно.
   Он прав. Действительно, это интересно. Президент Кошта Гомеш несколько
лет провел в Мозамбике, министр иностранных дел майор Мелу Антунеш долго
служил в Анголе; министру образования майору Виктору Мануэлю Родригесу
Альвесу сорок один год - из них одиннадцать лет он отбарабанил в
оккупационных войсках, сражавшихся против Анголы и Мозамбика; министр
транспорта и связи полковник Жозе Фернандес командовал саперными войсками
в Гвинее-Бисау и Анголе; полковник Виктор Крешпо - министр кооперации,
также служил в колониях. Эти люди не на словах, а наделе знали, что такое
колониальная война, понимали всю ее жестокую безнадежность - потому и
вошли в Движение вооруженных сил; естественно, ими двигали разные
побудительные мотивы, только цель была одна: прекратить войну. Точнее, чем
кто-либо другой на континенте, они понимали всю безнадежность колониализма
в семидесятых годах двадцатого века. Отсюда - кажущийся парадокс:
увешанные наградами Салазара и Каэтану, эти высшие офицеры Португалии,
имевшие в достатке все блага, восстали против тех, кто эти блага им давал,
- они видимо, умели думать о судьбе своих детей: это самая надежная
панацея для политика, который не потерял еще дара человеческой перспективы.
   Снова в Гюлъбекяне пусто. Стою возле барьера, на котором разложены
материалы пресс-центра, и делаю выписки, а мои коллеги уже сидят у
телетайпов и машинок - только стрекот стоит: передают материалы в свои
реда