о успевал смахнуть ее совершенно  незаметно;  раньше  Штирлиц
потешался над этим,  сегодня  начал  анализировать  каждый  жест  молодого
х е ф е;  он вообще сегодня смотрел на Ганса по-новому, очень  цепко  и  -
поэтому - внешне совершенно не обращал на него внимания.
     - Между прочим, я  вам  не  представился,  -  сказал  седой  коротыш,
опустив уши своей шапочки. - Меня зовут Дик Краймер,  я  работаю  в  сфере
рекламы...  Нашу  поездку  финансировал  нью-йоркский  филиал   лондонской
туристской фирмы "Кук и сыновья"...
     -  Намерены  прославлять  наши  восхитительные  склоны?  -  сразу  же
заинтересовался Ганс. - Я готов  передать  вам,  совершенно  безвозмездно,
материалы об уникальном озере Уэмюль, об его индейском изначалии...
     - Изначалие у него вулканическое, -  буркнул  Штирлиц,  и  американцы
весело рассмеялись: эта нация не терпит угодничества и не  считает  нужным
хитрить по мелочам.
     Ганс посмеялся вместе со всеми, но в глазах у него  промелькнуло  то,
прежнее, что Штирлиц прочел во время их первой встречи; тем не менее  этот
человек умеет проигрывать, отметил  он,  и  обладает  отменной  выдержкой;
сумасшедший Роберто полез бы с кулаками, а как же иначе, над ним  смеялись
сеньорины, смех - оскорбление для кабальеро, все по правилам...
     - Безвозмездно никто  ничего  не  передает,  -  продолжал  между  тем
Штирлиц, поглядывая на облака, которые  становились  все  более  высокими,
легкими; в них угадывался розовый цвет, значит, они вот-вот  разорвутся  и
выглянет солнце. - Безвозмездно -  значит  неинтересно.  Или,  хуже  того,
лживо. Правда, мистер Краймер?
     - Вообще-то да, мы не очень верим в безвозмездность, когда речь  идет
о бизнесе, - согласился тот. - Но если там всякие фонды  и  пожертвования,
то это, конечно, другое дело.
     - Э, бросьте, - Штирлиц махнул рукой, - фонды не облагаются  налогом,
можно  спрятать  десяток  миллионов  долларов  от  ищеек  из   финансового
ведомства, да и потом  реклама,  связанная  с  благотворительностью,  даст
неплохую прибыль, нет?
     - Вы американец, - утверждающе заметил Краймер. - Не отказывайтесь.
     - А кто сейчас отказывается от вашего зеленого  картона?  Победители,
денег тьма, девушки, - Штирлиц кивнул на Мэри и Хэлен, которые прилаживали
лыжи,  -  хорошенькие,  дурак  откажется...   Ладно,    хватит    болтать!
Представители мистера "Кука" должны оценить своими задницами  крутизну,  а
вы неверно приладили лыжи, давайте помогу.
     Он опустился перед женщиной на колени, взял ее левую лодыжку,  вогнал
ботинок в крепление,  затянул  и  вдобавок  обвязал  кожаной  тесемкой;  в
сумочке,  которая  служила  ему  одновременно  и  поясом,  у  него    были
медикаменты, ремешки, мазь против ожога и плоская фляжка со спиртом.
     - Теперь не жмет? - спросил Штирлиц. - Удобно?
     - Было бы прекрасно, наладь вы мне и правую ногу таким же образом.
     Штирлиц  поднял  голову;  зрачки  у   женщины    стали    громадными,
подрагивающими; неужели кокаин, подумал он, или муж  опостылел;  роман  на
склоне, отдушина на полгода, будет что вспомнить; все  же  женщины  тоньше
нас, они подданные чувства, их безрассудство  окаяннее  нашего,  а  потому
поэтичнее.
     Штирлиц приладил ей и правую ногу, поднялся, задрал голову и крикнул:
     - Солнце, давай! Время!
     И, послушное ему, солнце разорвало радужные, легкие тучи;  американцы
дружно зааплодировали.
     Ганс шепнул:
     - Ну и сукин же ты сын, Макс.
     - Мальчик, зависть погубила Сальери,  а  он  был  довольно  одаренным
композитором...  Ну, "кукины дети", - Штирлиц обернулся к  американцам,  -
признавайтесь, кто из вас хоть раз стоял на лыжах?
     - Один раз я корячился, - сказал Краймер.  -  Но  у  меня  ничего  не
вышло...
     - Где это было?
     - В прошлом году в Австрии, около Теплицзее, я там  кончал  армейскую
службу...
     Штирлиц посмотрел на Ганса;тот, однако, не спросил, в каком это месте
было, кто тренировал, где останавливался американец;  поди  ж  ты,  а  как
много рассказывал про тамошние склоны; впрочем, катается он отменно плохо,
так что, быть может, не хочет позориться передо мною.
     - Кто вас тренировал? - спросил Штирлиц.
     - Какой-то паршивый Фриц, наверняка эсэсовец, они все  эсэсовцы,  эти
поганые фрицы...
     - Это уж точно, - согласился Штирлиц, - что верно, то верно, особенно
Бах и Моцарт...
     Мэри засмеялась:
     - Дик, вас умыли холодной водой из-под крана...  Мой дедушка, кстати,
был фрицем, самый настоящий немец из Гамбурга...
     -  Ладно,  -  Штирлиц  отчего-то  вздохнул.  -  Объясняю,  как   надо
спуститься с этого склона живым.  Все зависит от того, как вы меня  будете
слушать.  Сначала  давайте  разберемся  с  палками.  Смотрите,  как   надо
продевать руку сквозь тесемки...  Поняли? Если потеряете на склоне  палку,
то не сможете подняться, когда шлепнетесь.  А это - конец, особенно  после
того, как задул ветер...  Здесь это происходит в минуту:  ясное  солнышко,
благодать, как вдруг заметет, ни зги не видно  и  ни  хрена  не  слышно...
Замерзнете за милую душу...
     - Ну вас к черту, - сказал долговязый муж Мэри. -  Вы  инструктируете
нас, словно мы приехали в крематорий.
     - Простите, сэр, больше не буду, - смиренно  ответил  Штирлиц.  -  Но
если вы потеряете палки и замерзнете, мне придется сопровождать вашу  жену
в ее траурном турне до Нью-Йорка...  Я не хочу этого, право... Если же вам
вообще не нравится моя манера - валяйте вниз и бегом к нашему  конкуренту,
сумасшедший Роберто станет спускать вас на руках, как Дюймовочку...
     - Ты несносен, - сказала Мэри  своему  долговязому.  -  Мистер  Брунн
обладает - в отличие от тебя - чувством юмора.  У  тебя  какая-то  страсть
делать  всех  людей  похожими  друг  на  друга...  Продолжайте,    Мэксим!
Посмотрите, я правильно просунула кисть, чтобы не потерять палку?
     - Вы умница.  Прирожденная горнолыжница, - кивнул Штирлиц и обернулся
к остальным. - Ну-ка, все  поднимите  руки!  Молодцы!  Понятливые.  Теперь
давайте-ка поглядите, что такое п л у г...  Это - основа основ первого дня
обучения... Спуск с торможением - я это называю "плугом"... Вот, я поехал,
наблюдайте!
     Он оттолкнулся палками, чуть согнул  ноги,  словно  приготовившись  к
прыжку, слегка развел их и, чуть не упершись кончиком правой лыжи в левую,
начал соскальзывать вниз, придавливая о п о р н у ю  ногу так, что еле-еле
ехал по довольно крутому склону, будто какой незримый тормоз сдерживал его
там, где по всем законам физики человека должно нести вниз с  устрашающей,
всевозрастающей скоростью.
     - Видите, - кричал Брунн, обернувшись к американцам, - смысл  в  том,
чтобы держать корпус развернутым к  склону,  постоянно  чувствовать  ноги,
собранность спины и радоваться тому, что вы управляете скоростью, а не она
вами!..
     - Камни! - закричала Мэри. - Вы врежетесь в камни!
     - Я не врежусь в камни, - ответил Штирлиц, продолжая спускаться, -  я
приторможу, я помню, что в тридцати метрах должны  быть  камни,  но  я  не
боюсь их, потому что я разведу лыжи пошире и спокойно остановлюсь на самом
крутяке! Вот здесь.  Стоп! Видите, как легко я остановился?  Понятно,  как
надо катить вниз моим  п л у г о м?
     - Понятно,  -  прокричали  американцы,  только  долговязый  муж  Мэри
промолчал.
     - А ну, валяйте ко мне! - скомандовал Штирлиц.  -  По  очереди.  Дик,
начинайте, вы ж катались в австрийских Альпах? Вперед!
     - Боюсь! Меня может  понести.  Вы  зачем-то  выбрали  слишком  крутой
склон, - ответил Краймер. - На какой бок падать?
     - Я  вам  запрещаю  падать!  Отталкивайтесь  палками!  Так!  Молодец!
Хорошо! Больше разводите ноги! Еще больше! Жмите  на  опорную  лыжу!  Еще!
Еще! Еще! Молодец! Ну-ка, остановитесь! Вам не нужна левая нога! Поднимите
ее чуток! Браво! Навалитесь на правую лыжу! Поворачивайте вверх!  Молодец,
Дик!
     Краймер остановился  возле  него;  лицо  покрылось  капельками  пота,
цепкий мужик, другой бы грохнулся, спуск, действительно, крутоват.
     - Мэри, давайте вы!
     - Боюсь, - прокричала американка.
     - Все женщины боятся первого раза, а потом  за  уши  не  оттащишь,  -
Штирлиц хмыкнул. - Вперед! Молодец! Садитесь на попу! Ниже! Еще ниже! Ноги
плугом! Отводите правую! Жмите  на  нее!  Правую,  говорю,  правую!  Носки
вместе! Поворот на склон! Молодец, девочка! Браво!
     Хэлен, конечно, шлепнулась сразу же; Штирлиц  ожидал  этого,  малышка
прежде всего думала о том, как она смотрится со  стороны,  а  горные  лыжи
этого не терпят.  Действительно, это настоящая, всепожирающая страсть,  ей
отдают себя без остатка, в противном случае  получается  сделка,  пакость,
брррр!
     Штирлиц  п о д с к а к а л  к ней  по-оленьи,  легко,  вспомнил  лицо
колдуньи Канксерихи; ай да Гриббл, спасибо ему, все же шпионы добрые люди;
чей только он шпион, неужели  б р а т с т в о  начало вербовать  англичан?
Побежденные подчиняют себе победителей? Парадокс нынешнего времени.
     - Ушиблись, Хэлен? - спросил он, склонившись над женщиной. - Больно?
     - Страшно, - ответила та, протягивая ему горячую, податливую ладонь.
     - Ну, это ерунда, это вы себе вбили в голову...  Поднимайтесь...  Вот
так... Ноги трясутся?
     - Еще как, - сказала Хэлен, не отпуская его руки.
     - Пройдет.  Постоим минуту, отдышимся,  и  поедете  следом  за  мной,
повторяя каждое мое движение, ладно?
     - Какая-то я неспособная к этим чертовым лыжам...
     - Таких нет.  Все к ним способны... Только одни научились спускам,  а
другие не рискнули.  В жизни надо рисковать раз шесть,  от  силы  семь.  И
одним из этих семи раз должен быть риск  на  склоне...  Если  вдруг  стало
очень плохо, надо плюнуть на  все,  одолжить  денег  и  уехать  в  горы...
Поверьте, голова и сердце отдыхают, только когда спускаешься по  склону...
Ни о чем другом не думаешь, кроме  того,  как  бы  спуститься  половчей...
Такой отдых мозгу и сердцу необходим...  И дают его  горные  лыжи,  ничего
больше. Отдышались?
     - Вроде бы да.
     - Ноги не трясутся?
     - Перестали... Когда вы рядом - не страшно.
     - Ну, валяйте за мной, повторяйте каждое мое движение, договорились?
     - Не получится...
     - Дам палкой по заднице - получится. Пошли, девочка, пошли!
     ...Остальные  спустились  без  приключений;   Чарльз,    муж    Мэри,
разогнался, ехал д е р е в я н н о, но, видимо, раньше занимался коньками;
с т о й к о с т ь  почти профессиональная;  затормозил,  точно  скопировав
манеру Штирлица.
     - Поздравляю с  боевым  крещением,  -  прокричал  Ганс,  спустившийся
последним, раскорякой. - Я поражен, как все лихо скатились!  Вы  наверняка
тренировались перед поездкой в Барилоче, правда, Макс?
     - Скатились они чудовищно, - ответил Штирлиц, - трусили,  и  особенно
Чарльз, который более всего опасался выглядеть смешным...
     - Ничего подобного,  -  сказал  Чарльз,  и  какое-то  подобие  улыбки
промелькнуло на его сухом лице. - Просто я не хочу, чтобы вы  сопровождали
мою жену в траурной процессии.  К  мужчинам  вашего  типа  женщины  льнут.
Видимо, существует своя выгода в том, чтобы родиться хамом...
     -  Ну  и  неправда,  -  Штирлиц  тоже  улыбнулся.  -   Хорошо    быть
горнолыжником, особенно инструктором...  Женщины любят инструкторов... Они
вообще преклоняются перед  теми,  кто  умеет  делать  то,  чего  не  могут
окружающие, правда, Хэлен?
     Та вздохнула:
     - Вы обратили вопрос не по адресу.  Спрашивайте Мэри.  А  вот  как  я
спущусь с этого ужасного крутого склона - не знаю.  Лучше бы мне забраться
наверх и вернуться в долину на фуникулере.
     - А он вниз не везет, Хэлен, - сказал Штирлиц.  -  Так  что  придется
катить за мной...  Сейчас мы поучим с  вами  легкие  повороты,  главное  -
научиться тормозить и не разгонять скорость, как Чарльз.  Все остальное  -
завтра...
     ...В долине, когда вернулись в домик  Отто  Вальтера,  -  счастливые,
разгоряченные, мокрые, обгоревшие под солнцем  -  Штирлиц  достал  бутылку
чилийской "агуа ардьенте"', разлил по чашкам и стаканам, предложил  выпить
за Мэри и Хэлен - "будут кататься по первому классу"  -  и  порекомендовал
заказать обед у Манолетте: "Самая вкусная и при  этом  достаточно  дешевая
еда, никто не делает такую парижжю'', как испанский итальянец, да и вина у
него отменные".

_______________

     ' "Горячая вода" (исп.).
     '' Жареное мясо (арг. жаргон).


     Предложение  приняли,  Штирлиц  отправился  к    Манолетте,    старик
обрадовался - пять дней будет хороший заработок,  ринулся  разжигать  угли
для парижжю, позвонив при этом племяннику: "Гони что есть сил!"
     - И пусть прихватит с собой какого-нибудь чико', - попросил  Штирлиц,
- который хочет заработать пару долларов, но при этом умеет  держать  язык
за зубами...

_______________

     ' Паренек (исп.).


     - Что  нужно  сделать  чико?  -  поинтересовался  Манолетте,  передав
племяннику просьбу друга.
     - Знаешь, Ганс все-таки большая скотина,  -  ответил  Штирлиц.  -  Он
хочет взять всех моих учеников на себя...  По-моему, он сегодня попрется в
отель к этим "гринго"...  Если не  сегодня,  то  уж  завтра  наверняка,  и
возьмет с них деньги за обучение...  А я не люблю, когда  меня  дурят,  ты
знаешь... Вот мне и надо, чтобы верный чико поглядел за Гансом... Сегодня,
завтра, словом, все те дни, пока эти долбанные "гринго" живут здесь,  а  я
дурю их на склоне...


     ...В отель после  обеда  Штирлиц  проводил  американцев  сам;  Чарльз
надрался, на ногах не стоял, пришлось волочь его на себе до автобуса; Мэри
вздохнула:
     - Мэксим, а что  мне  с  ним  делать,  когда  этот  чертов  драндулет
остановится? Чарльз обычно засыпает после крепкой  п о д д а ч и.  Давайте
затащим его в номер вместе, а?
     - С вами я готов затащить его даже в преисподнюю, -  ответил  Штирлиц
и,  сев  рядом  с  нею  в  автобусе,  сказал  Гансу,  который  намеревался
пристроиться рядом, чтобы тот протер лыжи  и  посушил  инвентарь:  "Завтра
начнем кататься с самого утра".
     - А ты разве не вернешься? - удивился Ганс.
     - Дели всю выручку пополам - тогда вернусь, -  усмехнулся  Штирлиц  и
обратился к шоферу Пепе: - Трогай,  парень.  Не  застуди  этих  янки,  они
платят хорошие деньги, поэтому их надо любить...
     ...Чарльза затащили не без труда; действительно, он уснул  сразу  же,
как только автобус начал спуск в долину, к озеру, к тем двум островам,  на
которых день и ночь велось строительство атомного реактора  штурмбанфюрера
СС Риктера...


     ...В  отеле  р а з о ш е л с я   Дик  Краймер;  остальные  янки  были
довольно сдержанны, сразу же отправились спать; седой пригласил Штирлица в
бар: "Мне нравится, что вы не увели к  себе  Мэри,  она  же  отдается  вам
глазами! Молодец, вы мужчина! Только паршивые дачи' режут подошвы на ходу,
вы ведете себя, как джентльмен; угощаю я; ужинаем вместе".

_______________

     ' Итальяшки (ам. жаргон).


     Именно за ужином, когда Краймер окончательно размяк, хотя  головы  не
терял, мужик крепкий, Штирлиц и задал ему вопрос:
     - "Куки" профинансировали вам поездку только в Аргентину?
     - Да. Именно в Барилоче. Уникальный горнолыжный курорт, катают именно
в те месяцы,  когда  у  нас  солнце,  представляете,  сколько  сюда  можно
отправить людей на июньские,  з и м н и е  катания?
     - А если за одну и ту же сумму "Куки" предложат  туристам  поездку  в
две страны?
     Краймер удивился:
     - Какой смысл, Мэксим? За две страны надо брать именно как за две! Вы
же сами говорили о вреде безвозмездности...
     - А я и не предлагаю устраивать благотворительный тур. "Куки"  должны
уплатить нам за идею, а мне, в  довершение  ко  всему,  дать  эксклюзивное
право на обмен валюты своим клиентам.
     - Что-то я вас не понимаю, - Краймер потер лицо ладонями.
     - Ну и хорошо, что не понимаете.  Значит,  я  не  дурак,  это  только
дурака можно понять сразу...  Если хотите,  завтра  зайдем  к  адвокату  и
заключим сделку: "Куки" рекламируют тур в  две  страны  за  цену,  которую
брали за посещение одной, а я  организовываю  катания  в  двух  странах...
Деньги делим поровну.  Первый взнос - пять тысяч долларов. Четыре  -  мне,
одну - вам, точнее, вы мне платите четыре, потом сочтемся доходами.
     - Нет, я вас не понимаю,  -  Краймер  выпил  две  таблетки  аспирина.
"Хочет протрезветь,  почувствовал  жареное,  дурак  не  почувствует,  дело
пахнет большими деньгами".
     - А вы подумайте.  Дик. Я отвечаю за реализацию идеи, вам только надо
приготовить мешок для денег, ничего больше...  Всю практическую  работу  я
беру на себя.  Хотите серьезно говорить - заключаем соглашение у  адвоката
Гутоньеса, он здесь главная шишка, мужик с головой, не хотите -  не  надо,
найду другого клиента.
     - Вы не верите мне?  Не хотите  объяснить  д е л о?  Как  же  я  могу
заключать с вами сделку, не зная, что вы продаете?
     - Если вы готовы заключить сделку, идею я выложу у  адвоката,  -  это
справедливо, согласитесь...
     - Но вы заломили баснословную цену за идею...  Четыре  тысячи  -  это
нереально!
     - Нереально, так нереально, - согласился Штирлиц. - Разве я спорю?  Я
никогда никому не навязывался,  Дик.  Я  живу  так,  как  мне  нравится...
Загораю, катаюсь на лыжах и занимаюсь любовью  с  женами,  озверевшими  от
своих пресных мужей...  Очень удобно и никаких трат, они же еще и  поят...
Ладно, я пошел спать и вам советую... Завтра буду гонять по самому крутому
склону...
     - Нет, погодите, так не годится, -  рассмеялся  Краймер.  -  Вы  меня
разожгли, а теперь делаете бай-бай  ручкой?  Это  не  по-мужски.  Я  готов
купить вашу идею за тысячу баков, одну идею, это хорошая сделка...
     - Ну и заключайте ее с вашим Чарльзом, - ответил Штирлиц и поднялся.


     Сговорились  на  двух  тысячах:  "К  адвокату  пойдем  завтра,  после
катания, там и решим все окончательно".


     Ночью Штирлиц вернулся к Манолетте, старик уже был в кровати:
     - Этот твой Ганс не подваливал к "гринго",  Максимо...  Он  пошел  на
калле де Чили, второй этаж, контора сеньора Рикардо Баума, ты должен знать
его  сына,  старик  занимается  транспортировкой  красного    дерева    из
Пуэрто-Монта, к ним зашел Чезаре Стокки, он вожжается с этими сумасшедшими
физиками, что торчат на островах, а оттуда слинял домой...
     Кемп  говорил  Штирлицу  про  человека,  занимающегося  в    Барилоче
торговлей красным деревом из Чили; имени не знал, но подтвердил,  что  это
резидент Гелена; Стокки был коллегой Мюллера в Риме; вот что значит  врать
по малости, милый, маленький Ганс! "Я не умею завлекать иностранцев, Макс,
это унизительно!" А что же ты нес в первый день нам с  Манолетте  про  то,
как заманивал американских солдат в свою венскую контору по сдаче  в  наем
гражданской одежды?!
     Неужели и Отто Вальтер включен в систему Гелена? Не может этого быть.
Он сказал, что Ганс какой-то племянник двоюродной сестры...  Какой к черту
племянник?! А если и племянник? Он вполне может быть здесь не тем, кем был
дома: Гелен учил своих людей конспирации с  первой  минуты,  -  когда  еще
принимал решение взять человека на службу в отдел армии "Восток"  вермахта
Адольфа Гитлера; чистая  з а м е н а,  поди, проверь,  Вальтер  не  был  в
Европе с двадцать девятого!


     У адвоката Гутоньеса перед тем, как идти ужинать  (катались  отменно;
Мэри дважды шлепнулась, но оба раза сделала это для того,  чтобы  Штирлиц,
обняв ее, помог встать), составили соглашение: "Я, Макс Брунн, и я, Ричард
Краймер, заключили настоящее соглашение о том, что фирма "Кук  и  сыновья"
может продавать за прежнюю цену тур в Аргентину (Барилоче) и Чили, то есть
в две страны, рекламируя семидневную поездку как горнолыжную (пять  суток)
и рыболовную - Чили, порт Пуэрто-Монт (двое суток). В случае, если "Кук  и
сыновья" (или же другая туристская фирма) заинтересуется  предложением  за
одну це