по-русски,  отчего
слышна испанская гитара и голос женщины не плачет, тоскуя, как  у  нас,  а
жарко  зазывает,  требует,  дразнит?!  Как  интересно,    ромашки,    луг,
необозримость  русского  простора  -  и  песня  Андалузии,  которую   поет
невидимая мне женщина, поет тревожно и прекрасно, но есть  в  этом  что-то
такое, что не совмещается; не только гений и злодейство несовместимы, но и
ромашковый луг и эта испанка.  Отчего? Мы сами строим внутри себя барьеры,
ненавидим их, когда они уже построены и сделались непреодолимыми; ах,  как
хорошо бы разрушить все эти ужасные барьеры, разделяющие людей, они и  так
слабы - сами по себе, а тут эти  страшные  загородки,  высокие,  из  плохо
сложенных  кирпичей,  заляпанных  цементом,  разве  можно  так   неопрятно
строить, - даже барьеры?!
     А потом он услышал голос отца; на этот  раз  он  не  увидел  его,  но
явственно услышал; голос остается в памяти навечно,  лицо  -  не  то,  что
запечатлено фотообъективом, а живое, - исчезает очень скоро, память хранит
абрис образа, то, что тебе хочется сохранить в себе навечно, но все  равно
чаще всего ты видишь лишь свое представление о тех, кто тебя покинул. Отец
читал стихи: "Каменщик, каменщик, в фартуке белом, что ты  там  строишь  у
всех на виду? Это я строю, это я строю, это я строю нашу тюрьму..."
     Он ведь и пел эти  стихи,  вспомнил  Штирлиц;  слуховое  воспоминание
родило быстрое видение: отец и Мартов, маленькие, нахохленные,  сидели  на
диване, а Якуб Ганецкий - на подоконнике; как же прекрасно они пели это на
два голоса; отец и Мартов вели свое, а Ганецкий, со своим легким акцентом,
уходил вверх, словно женщина, и даже руки на груди стискивал по-женски...
     - Любовь, - шепнула Клаудиа. - Любовь моя...
     Штирлиц взметнулся с кровати и сразу же посмотрел на часы:  было  без
десяти восемь; Клаудиа стояла над ним одетая, с дорожной сумкой на плече.
     - Черт! - сказал Штирлиц. - Отчего ты не разбудила меня?!
     - Ты весь дергался, тебе показывали какие-то  сны,  ты  так  тревожно
спал, любимый, я просто не смела тебя разбудить...  Ты же  сказал,  что  я
должна уехать в восемь, у нас было четыре часа...
     Он стремительно оделся:
     - Я не могу везти тебя на аэродром, зелененькая...  Никто  не  должен
видеть нас вместе...  Слушай, ты  знаешь  такого  писателя  из  Америки  -
Эрнеста Хемингуэя?
     - Про него говорят, что он клевещет на Испанию... Его книги запрещены
у нас, я не путаю?
     - Ты не путаешь, зелененькая, ах, зачем ты меня убаюкала?! Слушай, ты
должна найти в Байресе дона Мигеля Оссорио...  До сорок третьего  года  он
был сенатором и занимался делами нацистов в Аргентине... Ты должна сказать
ему, что человек, который будет предлагать  ему  отправиться  в  Барилоче,
чтобы встать на горные лыжи в фирме Отто Вальтера, -  его  враг,  желающий
ему смерти.  Скажи, что тебе сказали об этом два человека:  Антонио,  друг
Хемингуэя, он живет с ним на Кубе, дружит с американцем  Диком  Краймером,
"бузинесменом", занимается туризмом... И некий Макс Брунн... Тот, которого
ему рекомендовали как тренера...  Скажи, что за ним охотятся... Точнее, не
за ним, а за документами комиссии по антиаргентинской  деятельности...  Не
говори с ним ни о  чем  дома,  только  на  улице,  а  лучше  на  лестнице,
посмотрев, нет ли кого  на  следующем  пролете...  Скажи,  что  в  течение
ближайшего месяца я прилечу к нему, и опиши ему меня. Поняла?
     - Да.
     - Если его уже приглашали сюда, спроси, кто был этот человек, ладно?
     - Хорошо, любимый.
     - Если он поинтересуется, откуда ты знаешь Антонио, друга  Хемингуэя,
скажи, что вы дружили в Испании... Ты умеешь говорить так, что тебе верят,
зелененькая, потому что ты очень чистый человечек...  Скажи ему так, чтобы
он непременно тебе поверил, ладно?
     - Ладно, любимый...  Как странно, два эти слова не  стыкуются,  очень
разные - "ладно" и "любимый".
     Штирлиц погладил ее по щеке:
     - Знаешь, что такое "не может быть"?
     Клаудиа покачала головой.
     - Это когда твоя подруга, твоя нежность с зелеными глазами не  только
красива, но и умна...  Слушай, зелененькая, я должен тебе сказать еще  вот
что, - Штирлиц выглянул в окно так, чтобы его не заметили с  улицы,  такси
уже стояло, возле машины прогуливался, поглядывая на часы, Мануэль, его  в
городе знали как лихача, но машину водит отменно.  -  Только  не  пугайся,
ладно? За тобой могут - это один шанс из миллиона - топать  дяди  и  тети,
наблюдая за каждым твоим шагом...
     - Я знаю, как отрываться, - сказала Клаудиа. - Не волнуйся.
     - Откуда ты это знаешь?
     - Франко стал показывать  американские  картины  про  гангстеров,  он
хочет дружить с янки, делает жесты!  Мы  же  вроде  русских:  все  норовим
выразить жестом, а не простым словом, самые религиозные нации в Европе.  Я
видела, как надо отрываться, это очень интересно...
     - В кино все легко, ящерка... Когда ты поедешь к сенатору, остановись
за углом, приготовь заранее деньги и дай их шоферу  без  сдачи.  В  машину
садись, только если увидишь несколько такси, целую очередь. Если заметишь,
что из машины, что шла следом, выскочил человек - скорее всего женщина, за
тобою они поставят женщин, если заподозрят, хотя  не  должны,  сволочи,  -
бросился следом и сел в то такси, что стояло вторым,  сделай  такой  фокус
еще раз, но попроси шофера высадить тебя возле  такого  места,  где  будет
только один автомобиль.  Или - если это будет очень  хороший  шофер  и  ты
поверишь ему - попроси, чтобы он оторвался от  преследования,  скажи,  что
тебя догоняет  соперница  или  ревнивец,  если  следит  мужчина,  придумай
что-нибудь.
     - Любимый, я все поняла, зачем ты так долго объясняешь, лучше поцелуй
меня.
     Он поцеловал ее:
     - Зелененькая, тебе пора, иначе ты опоздаешь на самолет...  Билет  на
твое имя зарезервирован и оплачен, так что с этим все в порядке.
     - А потом?
     - Что? - не понял Штирлиц. - О чем ты?
     - Я могу вернуться к тебе?
     - Ты вернешься в эту же комнату. И я приду к тебе.
     - И я поеду на склон?
     - Не надо.
     - Почему?
     - Потому что те люди, которые постоянно следят за мной,  увидят  твои
глаза. И все поймут. А этого делать нельзя.
     - Хорошо, я буду ждать тебя здесь, в "Андах", Эстилиц. Поцелуй меня.
     - Я буду ждать тебя.
     - Я сделаю так, как ты просил. Я сделаю все, как ты просил, любовь...
     - Все будет хорошо, ящерка...
     - Конечно, Эстилиц...


     Клаудиа вышла из номера в пять  минут  девятого;  свояк  Эронимо  уже
сменился; на его месте восседал  Пабло  Отоньес,  который  получал  десять
долларов в месяц от одного из людей дона Рикардо  Баума  за  информацию  о
тех,  кто  здесь  поселился;  дона  Баума  заинтересовало,  что   женщина,
прилетевшая из Мадрида вместе с туристской группой, неожиданно уехала,  не
показавшись на склоне, но еще больше его заинтересовало то, что из  ее  же
комнаты тремя минутами позже вышел дон Максимо Брунн...


     ...Через  два  часа  информация  об  этом  ушла  Гелену:    операция,
убыстряющая события, началась, все идет по плану!


     Первое, что сделала Клаудиа, прилетев в аэропорт Байреса, - опустила,
еще до выхода в зал, письмо,  адресованное  некоей  Люси  Фрэн,  Голливуд,
"Твэнти сенчури Фокс"...



1

     Совершенно секретно.                                       Р. Гелену.
     В одном экземпляре.
     По прочтении уничтожить.

          Дорогой генерал!
          То, что я прошу сжечь этот документ сразу  после  того,  как  он
     будет Вами прочитан, станет понятным из приводимых в нем  соображений
     ведущих политиков дружественной Вам страны, которая пока еще является
     одной из  четырех  держав,  осуществляющих  оккупационные  функции  в
     Германии.
          Поскольку мой концерн сотрудничал и впредь намерен  сотрудничать
     с немецкими промышленными фирмами, мне хочется,  чтобы  наши  с  Вами
     отношения  были  сугубо  конфиденциальными,  то  есть   по-настоящему
     дружескими.
          Я не знаю, какой информацией Вы располагаете, но, думаю, то, что
     я открываю Вам, не могло стать известно Вашей "Организации".
          Человек, который вручит Вам этот документ и уничтожит его вместе
     с Вами, - мой старый и  верный  сотрудник  доктор  Грюн,  можете  ему
     верить, как себе.  Постарайтесь верно понять мою  просьбу  сжечь  это
     письмо в его присутствии, - жизнь, увы, диктует свои жесткие правила,
     и, чем тщательнее мы им следуем, тем надежнее  дружба  между  людьми,
     посвятившими себя политике и бизнесу, что, впрочем, трудно разделимо.
          Итак, еще в ноябре 1944 года генерал  Донован  вручил  покойному
     Рузвельту меморандум, в котором высказал свои соображения  по  поводу
     кардинальной реорганизации  ОСС.  Президент  передал  этот  секретный
     документ директору Бюджетного бюро Смиту.
          Смысл меморандума Донована заключался в том,  что  разведка  США
     должна  стать  единым  органом,  не   разорванным    между    военным
     министерством,  флотом,  авиацией  и  государственным  департаментом.
     Главный посыл Донована формулировался таким образом, дабы именно  он,
     а не государственный департамент, планировал внешнеполитические акции
     в мирное время, и делать это он должен на основании материалов  новой
     разведывательной организации США.
          После смерти Рузвельта  президент  Трумэн  поручил  Председателю
     Объединенного  комитета  начальников  штабов    адмиралу    Леги    и
     государственному  секретарю  Бирнсу  высказать  свои  соображения  по
     поводу меморандума Донована.
          Государственный  секретарь  Бирнс  потребовал   передачи    всей
     разведывательной  службы  его  организации,  что,  понятно,   вызвало
     неудовольствие  армии,  флота  и  авиации.  Тем  не  менее  ОСС  было
     распущено, дебаты продолжались, хаос становился угрожающим,  пока  26
     января 1946  года  президент  Трумэн  не  подписал  указ  о  создании
     Центральной  разведывательной  группы  (ЦРГ);  из  пятидесяти  девяти
     миллионов долларов его  личного  фонда  двенадцать  он  передал  ЦРГ,
     помимо, конечно, сумм, ассигнованных Бюджетным бюро.
          В ЦРГ начало работать  всего  две  тысячи  человек;  большинство
     материалов  Белому  дому  поставляла  английская  секретная   служба,
     по-прежнему претендовавшая на руководство стратегией разведывательной
     деятельности США.
          Единственным кардинальным решением, связанным с  созданием  ЦРГ,
     было  одно:  Федеральное  бюро  расследований,  занимавшееся    ранее
     разведывательной работой в Южной Америке, было отстранено от  региона
     и вся полнота контроля над операциями перешла в  руки  профессионалов
     от политики.
          Лишь  только  сейчас    должно    быть    создано    Центральное
     разведывательное  управление  в  рамках  "Закона    о    национальной
     безопасности", который обязан подписать президент Трумэн.  Молю бога,
     чтобы он сделал это!
          Вы должны отдать себе  отчет  в  особом  статусе  будущего  ЦРУ.
     Поскольку оно станет к о н с у л ь т и р о в а т ь Совет национальной
     безопасности, а председателем СНБ является президент, в то время  как
     члены правительства обладают лишь совещательным  голосом,  то  именно
     ЦРУ получит  п р я м о й  выход на президента и вместе  с  ним  будет
     конструировать  наиболее  важные  аспекты  мировой   политики,    где
     дипломатия бессильна сказать свое слово.
          Вероятно, Вы удивитесь тому, что наш друг Аллен Даллес не  будет
     директором будущего ЦРУ.  Хочу поэтому,  чтобы  Вы  знали  следующее:
     именно Даллесу президент поручил наблюдение  за  работой  ЦРУ;  более
     того, он попросил, чтобы Даллес внес свои предложения, - но уже не на
     основании  проектов,  схем  и  доктрин,  а  после  изучения  практики
     каждодневной работы с о о б щ е с т в а профессионалов, - как следует
     интенсифицировать дерзкую работу политической разведки.
          Могу  сказать  Вам,  что  если  президент  хочет  видеть   новое
     Управление  совещательным  органом,   неким    исполнительным    Бюро
     президента,  то  Даллес  уже  сейчас  настаивает  на  придании    ЦРУ
     самостоятельных функций планирования  всех  разведывательных  и  ряда
     иных мероприятий.
          До тех пор, пока Даллес не убедит Белый дом в правильности своей
     концепции, он не сядет в кресло директора  ЦРУ,  всячески  содействуя
     тому, чтобы на первых порах Управление  возглавили  военные;  видимо,
     первым директором станет генерал  Хиленкоттер;  он  обычно  исполняет
     все, что ему приказывает Белый дом; пусть;  нас  это  не  страшит,  а
     радует; чем спокойнее начало, тем неожиданнее конец.
          Видимо, пройдет год, а то и два, пока наш друг возглавит будущее
     ЦРУ.
          Однако мы не имеем права сидеть, сложа руки, тем более  что  ЦРУ
     получит исключительное право работы в Латинской Америке.
          Именно поэтому, дорогой друг, я и надеюсь, что Вы с  Грюном  уже
     сейчас найдете возможность обговорить наше будущее сотрудничество  на
     этом континенте, ибо Ваши возможности в Аргентине и Чили, Венесуэле и
     Колумбии  позволяют  верить,   что    скоординированная    совместная
     деятельность ИТТ и "Организации" принесет  серьезные  плоды  на  ниве
     борьбы за прогресс и демократию.
          В свою очередь, Грюн проинформирует  Вас,  как  ИТТ  может  быть
     полезна в Вашей деятельности в странах Восточной Европы,  оказывающих
     мужественное сопротивление московскому диктату.
          Поскольку Аллен  Даллес  теперь  будет  занят  исследовательской
     работой по созданию проекта будущего разведывательного сообщества, он
     поручил мне поддерживать с Вами постоянный деловой контакт.

                                                              Искренне Ваш
                                                       полковник Сос. Бэн,
                                                            президент ИТТ.



2

                                                                   Мадрид,
                                                        генерал-лейтенанту
                                                        А. Виго-и-Торнадо.
                                                          Строго секретно!

          Мой дорогой друг!
          Думаю, Вы найдете  возможность  проинформировать  каудильо,  что
     создаваемое президентом  Центральное  разведывательное  управление  -
     информация получена из первых рук - совершенно не намерено  всегда  и
     во всем поддерживать линию  государственного  департамента,  особенно
     ту,  что  навязана  русскими  в  Организации  Объединенных  Наций  по
     отношению к движению фаланги.
          Более того, будущее ЦРУ готово сотрудничать  (речь  в  настоящее
     время идет о  неофициальных  контактах  через  мою  "Организацию")  с
     секретной службой Испании в совместной борьбе против коммунистической
     активности;  американских  коллег  особенно  интересует   возможность
     опосредованных контактов на латиноамериканском континенте.
          Я был бы глубоко признателен, сообщи Вы мне о том, как Вы и Ваши
     друзья относитесь к этой доверительной информации.

                                                              Искренне Ваш
                                                                     Верен
                                                                   Мюнхен.



3

                                                             Хосе Росарио,
                                         резиденту спецслужбы в Аргентине.
                                                          Строго секретно!

          Уважаемый Росарио!
          Прошу Вас в ближайшие дни подготовить мне материалы  об  истории
     коммунистической активности в Аргентине и Парагвае, а также о  связях
     этих преступников с "братской" организацией в Чили.
          Документ должен быть составлен таким образом, чтобы читающий его
     смог:
          1.  Уяснить  себе  истоки  коммунистической  активности  на  юге
     Латинской Америки;
          2. Понять организационную структуру красных;
          3.  Сделать  вывод,  что  лишь  наша  служба    может    оказать
     максимальную помощь в  нанесении  сокрушительного  удара  по  опорным
     пунктам  коминтерновских  агентов,  одержимых  мечтой  о  превращении
     Америки в вотчину московских комиссаров.
          При этом документ должен быть составлен совершенно анонимно - на
     случай, если кто-либо  решит  ознакомить  с  ним  лидеров  Аргентины,
     Парагвая или Чили; местные службы ни в коем случае не должны  понять,
     что мы с кем бы то ни было делимся  информацией,  получаемой  от  них
     конфиденциально.
          Просил бы Вас ускорить сбор информации обо всех немцах,  которые
     когда-либо жили в Никарагуа, особенно  тех,  что  были  депортированы
     Сомосой в США в январе 1942 года.
          Во время сбора этой информации постоянно исследуйте  возможность
     связей (даже опосредованных) между  указанными  выше  никарагуанскими
     немцами и объектом, известным Вам как "Макс Брунн".
          Арриба Испания!

                                                         Генерал-лейтенант
                                                   Армандо Виго-и-Торнадо.
                                                                   Мадрид.



4

                                                        Генерал-лейтенанту
                                                        А. Виго-и-Торнадо.
                                                      Совершенно секретно!

          Ваше превосходительство!
          Я бы не рискнул отправить Вам это весьма  доверительное  письмо,
     если  бы  не  обстоятельство  совершенно  чрезвычайное,  связанное  с
     сеньором доном Хосе Росарио, являющимся Вашим резидентом "под крышей"
     руководителя "домостроительной и дорожной компании".
          Право  же,  не  честолюбивые  амбиции  движут  мною,  но    лишь
     соображения великого испанского патриотизма, осиянного гением  нашего
     каудильо.
          Поскольку Росарио живет совершенно  сепаратно  от  посольства  и
     отказывается от встреч с нами, хотя ему это - судя по имеющейся у Его
     Величества Посла Испании инструкции  -  вменено  в  обязанность,  его
     действия  порою  носят  совершенно  непредсказуемый  характер.   Так,
     например, двенадцатого июня  сего  года  он  привез  в  свой  особняк
     (причем этот дом до сих пор не  куплен  нами,  а  лишь  арендуется  у
     человека,  не  являющегося  другом  нынешнего  режима  Аргентины,  а,
     наоборот, явно симпатизирующего бывшему президенту Иригойену)  одного
     из  профсоюзных    активистов,    подозревавшихся    в    связях    с
     коммунистической организацией.
          Назавтра при вывозе из особняка тела  этого  активиста  (в  1937
     году принимал участие в путче на стороне "республиканцев"  в  составе
     бандитских соединений, именовавшихся "интернациональными  бригадами")
     наряд полиции случайно остановил машину, в  которой  была  обнаружена
     эта улика.
          Поскольку Росарио не контактирует с  местной  секретной  службой
     (или делает это лишь в крайних случаях),  Е.  В.  Посол  Испании  был
     вынужден  трижды  встречаться  с  помощником  президента  полковником
     Гутиересом, чтобы закрыть дело.
          Поскольку ныне Вы соизволили поставить и перед  нашими  службами
     задачи,  связанные  с  возможностью  налаживания  отношений  с  рядом
     государств,  занимавших  ранее  недальновидную  политику,  навязанную
     русскими, по отношению