деляет субстанцию Эухенио-Сесара Оссорио...
     Он снял цепочку с двери, открыл замок и предложил женщине  войти;  та
покачала головой, поманила его пальцем и полезла  в  сумочку;  никогда  не
предполагал, успел подумать он, что смерть приходит так неожиданно, к тому
же в облике женщины с зелеными глазами и без косметики.
     Какой-то миг Оссорио хотел резко захлопнуть дверь и  упасть  на  пол;
пусть стреляет, я отползу в сторону, да и потом дверь достаточно  толстая,
не так-то ее легко прострелить; однако, представив себя падающим, в халате
и шлепанцах, не бритым  еще,  он  не  смог  п е р е с т у п и т ь  в  себе
потомка  испанских  конкистадоров:  достоинство,  прежде  всего  сохранить
достоинство, особенно в последние мгновения жизни.
     Женщина достала из сумочки два тонких листка бумаги, шепнув:
     - Это вам. Просмотрите. Если заинтересует, тогда я смогу рассчитывать
на разговор с вами...
     - Почему вы не хотите войти  ко  мне,  сеньора?  -  спросил  Оссорио,
испытывая облегченное чувство умиротворенной радости.
     - Потому что мой друг сказал: у вас не чисто.
     Оссорио пожал плечами, еще раз посмотрел на женщину; быстро  пробежал
текст: "В Мар дель Плато живет штурмбанфюрер СС Визер, повинен в  убийстве
семисот белорусских женщин и детей; в Парагвае скрывается штурмбанфюрер СС
фон Рикс - на его совести четыреста французов; в  Египте  под  именем  Али
Бена  Кадера  скрывается  штандартенфюрер  СС    Бауманн,    разыскиваемый
Нюрнбергским  трибуналом  как  руководитель  эйнзац-групп  по  уничтожению
поляков и евреев; доктор Вильхельм  Байснер  живет  там  же;  работник  СД
Бернхард Бендер скрывается под псевдонимом Бена Салема в Каире,  во  время
войны был штурмбанфюрером СС, возглавлял  отдел  по  борьбе  с  евреями  в
гестапо Варшавы; доктор Бубль скрывается в Мадриде под  псевдонимом  Амана
Хуссейна Сулеймана, офицер гестапо из секции по борьбе с  евреями;  доктор
Вальтер Кучман, виновен в расстрелах поляков, русских, белорусов и евреев,
проживает  ныне  в  районе  Мирамор  под  фамилией  Педро  Рикардо  Ольмо;
штандартенфюрер СС Франц Адомайт, сотрудник военного преступника  Эйхмана,
проживает в Мадриде под псевдонимом Паоло Саарейба, сотрудничает с  фирмой
ИТТ; доктор Эрих Альтен,  руководитель  гестапо  в  Галиции,  находится  в
Лиссабоне, имеет паспорт подданного Египта  на  имя  Али  Бела;  ближайший
сотрудник Геббельса доктор Ханс  Апплер  проживает  в  Малаге,  имеет  два
паспорта - на имя Салеха Шаффара и Эмилио Гарсиа; в Кордове открыто  живут
под своими фамилиями  полковник  Рудель  и  штандартенфюрер  СС  профессор
доктор Танк..."
     Клаудиа     заметила,     как      глаза      сенатора      перестали
и н с п е к т и р у ю щ е,  словно бы подчеркивая  строки,  вылущивать  из
бумаги фамилии; испугавшись, что он  вернет  ей  текст  и  молча  уйдет  в
квартиру, она сказала:
     - Это  десятитысячная  часть  тех  материалов,  которые  находятся  в
распоряжении моего друга, который направил меня к вам.  И  еще  он  просил
передать, что человек, который предлагал  вам  -  или  в  ближайшее  время
предложит - отдохнуть на горных курортах Барилоче,  на  тех  склонах,  где
разворачивается бизнес американца Краймера и его компаньона, на самом деле
охотится за вашими материалами, он - звено в провокации...
     - Войдите, пожалуйста, сеньора, я готов продолжить  разговор,  но  не
здесь...
     - В вашей квартире нельзя разговаривать, - повторила Клаудиа,  -  мой
друг рекомендовал говорить на лестнице, в подъезде, в автобусе...
     - Хорошо, я переоденусь, с вашего позволения, - Оссорио улыбнулся.  -
А вы молча посидите в гостиной.
     - Лучше уж я доскажу здесь то, что меня просили передать вам. Если вы
решитесь включиться в борьбу против нацистов,  которые  развертывают  свою
активность в Аргентине,  мой  друг  позвонит  вам  и  представится  именем
Массимо...  И еще: он очень ждет хоть каких-то фамилий тех немцев, которые
начали переселяться в Барилоче накануне военного  переворота  Перона...  И
окружение нациста  Зандштете  и  доктора  Фрейде  также  интересует  моего
друга...  Он сказал, что  эти  люди  сохранили  в  своих  руках  все  нити
национал-социалистской подпольной организации...
     - Проходите же, - повторил Оссорио, - я мигом.
     Он  усадил  женщину  возле  радиоприемника,  шла  веселая    утренняя
передача,  предложил  посмотреть  последние  иллюстрированные  журналы   и
отправился в ванную комнату.  Остановившись возле зеркала, он посмотрел на
свое изображение и сразу же увидел рядом с собою доброго доктора Гуриетеса
из ИТТ, который столь  вдохновенно  описывал  красоты  сказочного  горного
курорта, куда добрались безумные  "гринго",  намереваясь  превратить  этот
уголок Аргентины в филиал Скво-вэлли; видимо, Перон им этого не  позволит,
как-никак традиционное австрийское местечко, закрытая зона:  "Но  если  вы
хотите  по-настоящему  отдохнуть,  отправляйтесь  туда,  спросите    фирму
Краймера и отключитесь от изводящего душу безумия столичной жизни,  только
там вы сможете прийти в себя, никто не достанет..."



РОУМЭН                                           (Голливуд, сорок седьмой)
__________________________________________________________________________

     Каждое утро теперь Роумэн начинал с гимнастики.
     Рабинович сам показывал ему упражнения; занимались  они  во  дворике,
никто не подслушает; Эд передавал последние новости, которые приходили  от
Джека Эра, тот сообщал и про работу в архивах, и про Кристу, которая  -  в
случае надобности - будет ждать их на яхте в открытом  море,  именно  там,
где будет заранее оговорена встреча.
     В тот день, однако, Рабинович был хмур, дал Полу взбучку за  то,  что
тот плохо прогибается: "У тебя в загривке большие  отложения  солей,  надо
разгонять, иначе действительно свалишься, все сосуды проходят там";  потом
объяснил, что вчера приезжали два типа из Вашингтона: "Мы  бывшие  коллеги
мистера Роумэна,  разрешите  посмотреть  историю  его  болезни,  возможно,
удастся поставить вопрос о пенсии, человек честно воевал, нельзя  забывать
героев".
     - Ну и как? - поинтересовался Роумэн, делая утомительные приседания с
обязательным выбросом рук в стороны. - Удовлетворились?
     - Разговором со мною  -  да...  Но  потом  они  пошли  по  сестрам  и
санитаркам, в открытую, нагло. Увидав это, я прогнал их.
     - Не бери в голову, Эд.  У тебя работает  какой-то  человек,  который
дает обо мне ежедневную информацию. Черт с ними... Я веду себя верно.
     - Я не хотел тебе  говорить...  Словом,  их  приезд  совпал  с  новым
слушанием Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности...
     - Принес?
     - Довольно подробный отчет... Лично я ощущаю себя обгаженным...
     Роумэн, однако, гимнастику не прервал, закончил,  лишь  когда  взмок;
поднялся в  палату,  принял  контрастный  душ  -  сначала  горячий,  потом
ледяной, прекрасный массаж сосудов, - и  лишь  потом  углубился  в  чтение
материалов комиссии.
     В нижнем левом углу полосы давалось сообщение, набранное  петитом,  о
том, что Чарльз Чаплин предложил  Пабло  Пикассо  организовать  комитет  в
защиту Ханса Эйслера; комитет  был  организован  в  Париже;  американскому
послу  во  Франции  вручили  протест  против  травли  комиссией   великого
композитора, подписанный Матиссом, Пикассо, Кокто,  Арагоном,  Элюаром.  В
свою очередь, Альберт Эйнштейн и  Томас  Манн  обратились  к  генеральному
прокурору  Тому  Кларку  с  требованием  прекратить  издевательства    над
Эйслером.
     Две полосы были отданы допросу, проведенному комиссией  в  Голливуде,
куда были вызваны - в качестве свидетелей, подтверждающих коммунистический
заговор в киноиндустрии Штатов,  -  писательница  Анн  Рэнд,  актеры  Гари
Купер, Адольф Менжу и Роберт Тейлор, самые известные в Америке.
     "С л е д о в а т е л ь  С т р и п л и н г. - Пожалуйста, миссис Рэнд,
как бывшая советская подданная, объясните комиссии, что вы  понимаете  под
термином "коммунистическая пропаганда".
     Р э н д.  -   Коммунистической  пропагандой  я  считаю  все  то,  что
изображает жизнь в России как вполне нормальную, даже хорошую. Возьмите, к
примеру, фильм, снятый в Голливуде, "Песнь о России".  Он посвящен  дружбе
наших  стран  в  борьбе  против  Германии.  Роберт  Тейлор   играл    роль
американского дирижера, приехавшего в  Россию.  Он  встречает  девушку  из
русской деревни.  Она умоляет его, великого дирижера,  приехать  к  ним  в
деревню.  Агенты ГПУ не  мешают  ей  сделать  это.  Доверчивый  американец
влюбляется в хорошенькую крестьянку.  Он  показывает  ей  Москву.  Зритель
видит высокие дома и чистые улицы, - но  таких  нет  в  Москве!  Потом  вы
посещаете московский ресторан, - но ведь их нет в городе! Там есть  только
один буфет  для  партийных  бюрократов  и  приезжающих  иностранцев,  куда
впускают по разрешению НКВД! Но  русская  девушка,  которая  по  советским
законам не имеет права  въехать  в  Москву  без  специального  разрешения,
оказывается с  американским  дирижером  в  ресторане!  Он  протягивает  ей
меню...  Но в России нет таких меню! Разве что были  до  революции!  А  из
ресторана  они  отправляются  на  прогулку,  ездят  в  роскошных   вагонах
метрополитена,  а  потом  заглядывают  в  парк,  где  бегают   чистенькие,
улыбающиеся дети! Это совсем не те бездомные оборвыши, каких  я  видела  в
России  двадцать  лет  назад,  это  какие-то  херувимчики!  Затем  дирижер
отправляется с любимой в ее деревню, и нам  ни  слова  не  говорят  о  тех
миллионах мужиков, которых  по  решению  правительства  погубили  голодной
смертью, чтобы остальных заставить войти в колхозы!
     С т р и п л и н г. - А священники были показаны  в  фильме  "Песнь  о
России"?
     Р э н д. - Конечно! Я собиралась сказать об этом!  Священник  венчает
дирижера с его русской пассией! Но ведь каждому  известно,  что  в  России
запрещены свадебные обряды в церкви! Зачем  нужна  эта  ложь,  вводящая  в
заблуждение американского зрителя?! А после свадьбы колхозники слушают его
концерт по радио.  Еще одна ложь! В России не больше ста  человек  владеют
собственным радио! И вот начинается война, Гитлер напал на бедненькую,  не
ожидавшую войну державу Сталина, который был союзником  нацистов!  Дирижер
хочет увезти русскую жену  в  Америку,  но  она  отказывается:  "Я  должна
сражаться с  врагом".  И  это  не  есть  коммунистическая  пропаганда?!  А
кончается киноидиллия тем, что русские уговаривают жену дирижера поехать в
Штаты, чтобы рассказать там о  борьбе  русских  против  немцев...  Я  верю
хозяину фирмы "Метро-Голдвин-Майер" мистеру Майеру,  что  он  не  думал  о
коммунистической пропаганде, делая этот фильм.  Однако  показ  нормальных,
смеющихся  и  симпатичных  людей  в  стране  террора  и  рабства  -    это
коммунистическая пропаганда, вне зависимости от благих  намерений  мистера
Майера.
     С е н а т о р  В у д. - Но ведь фильм был сделан в годы войны,  когда
русские противостояли нацистам.
     Р э н д.  -  Это  не  имеет   никакого   отношения   к   вопросу    о
коммунистической, пропаганде.
     В у д. - Вопрос в  этом  фильме  шел  о  поддержке  русских,  которые
воевали...
     Р э н д. - А мы помогали им ленд-лизом.  Но не надо  при  этом  врать
американцам, что в России есть счастливые люди! Пусть бы  сказали  правду:
"На какое-то время мы кооперируемся с диктатурой Сталина, чтобы  разрушить
диктатуру Гитлера".  Это было бы честно! А еще надо было послушать, что бы
на это ответили американцы.  Согласились бы они с таким  предложением  или
отвергли б его...
     В у д. - Можно ли вас понимать в том смысле, что мы  не  должны  были
поддерживать русских в их борьбе против Гитлера?
     Р э н д. - Мы обсуждаем не этот  вопрос.  Мы  обсуждаем  другое:  что
нужно говорить о России - правду или ложь? Я считаю, надо  было  постоянно
повторять слова Черчилля: "Мы идем  на  блок  с  дьяволом,  чтобы  одолеть
другого дьявола".
     В у д. - Вы полагаете, что лучше было бы позволить  России  потерпеть
поражение в войне?
     Р э н д. - Я против того, чтобы мораль базировалась на лжи.
     С е н а т о р  М а к д о в э л л. -  Вы нарисовали  довольно  мрачную
картину русской действительности... Скажите, в России действительно нельзя
встретить на улице смеющихся людей?
     Р э н д. - Очень мало.  Они улыбаются только при закрытых шторах. Они
просто-напросто не могут смеяться в условиях той системы, в которой живут.
     М а к д о в э л л. - Правильно ли я вас понял, что все  их  разговоры
сводятся к вопросу о пище?
     Р э н д. - Да, там говорят только о еде и ни о чем другом.
     М а к д о в э л л. - Ну, хорошо,  а  они  могут  делать  хоть  что-то
такое, что делаем мы, американцы? Например, посетить тещу?  Или  приятеля?
Да просто перейти улицу, в конце концов?!"
     Роумэн сломался от смеха; надо запомнить этого сенатора;  выходец  из
Шотландии,  видимо,  крутой  парень;  зачем  мракобесы    выставили    эту
свидетельницу? Девочка для битья? Или что-то случилось в комиссии?
     "Р э н д. - Человек, живущий в условиях свободы,  никогда  не  поймет
людей, оказавшихся в тираническом государстве социалистической  диктатуры.
Там каждый шпионит друг за другом! И ни от кого нет защиты!"
     Странный  свидетель,  снова  подумал  Роумэн,  а  вот  с    сенатором
Макдовэллом надо бы увидеться...  Постараться увидеться, поправил он себя,
Криста права: во всем  необходима  сослагательность,  только  тогда  можно
ждать исполнения желаний...
     "С т р и п л и н г. - Мистер Адольф Менжу, сколько лет  вы  заняты  в
киноиндустрии?
     М е н ж у. - Тридцать пять лет я считаю себя актером.
     С т р и п л и н г.  -   Правда  ли,  что  вы   занимались   изучением
коммунистической активности в Соединенных Штатах?
     М е н ж у. - Да, это так.  Я изучал марксизм,  фабианский  социализм,
коммунизм и сталинизм.
     С т р и п л и н г. - Исходя из этого анализа, замечаете ли вы  угрозу
киноиндустрии Соединенных Штатов?
     М е н ж у.  -   Коммунистическая  активность  суть   антиамериканская
активность.  Это  работа,  направленная  против  свободной  инициативы   и
предпринимательства.
     С т р и п л и н г.  -   Вам  известны  фильмы,   использованные   для
коммунистической пропаганды?
     М е н ж у. - Мне не нравится  термин  "коммунистическая  пропаганда".
Коммунисты не так глупы, чтобы бить в лоб...  Другое дело, я  видел  много
фильмов,  произведенных  в  Голливуде,  которые  были  направлены   против
а м е р и к а н и з м а... Вот такие фильмы здесь делали!
     С т р и п л и н г. - А какие-нибудь  антикоммунистические  фильмы  вы
видели?
     М е н ж у. - Нет, сэр.  А я очень хочу  посмотреть  такие  фильмы.  Я
думаю, что для тех продюсеров, которые ранее делали антифашистские фильмы,
настало время переключиться на производство антикоммунистических картин...
Думаю, они добьются невероятного успеха с такими лентами..."
     Не прошло и двух лет после  победы,  подумал  Роумэн,  как  нам  -  в
сенатской комиссии - предлагают оставить в покое  фашизм  и  начать  атаку
против  коммунистов.  Слишком  быстро  меняют  лошадей,  некрасиво,  форма
провокации, русские не преминут ответить.
     "С т р и п л и н г. - Вы знаете мистера Джона Кромвэлла?
     М е н ж у. - Да, сэр.
     С т р и п л и н г. - Вам известно, что он коммунист?
     М е н ж у. - Я никогда не видал его членской карточки, сэр.
     С т р и п л и н г. - Но он похож на коммуниста?
     М е н ж у. - Да, сэр...  Он самолично сказал мне - в  своем  огромном
доме на берегу океана, - что эре капитализма приходит конец и что  я  буду
свидетелем  этого.  Достаточно   странное    заявление    для    человека,
зарабатывающего двести сорок тысяч  долларов  в  год  и  владеющего  рядом
предприятий  в  Лос-Анджелесе  и    Голливуде.    Он    зарабатывает    на
капиталистической системе и в  то  же  время  заявляет,  что  ей  приходит
конец...
     С т р и п л и н г.  -   Мистер  Менжу,  каковы  ваши   наблюдения   о
коммунистической активности в Голливуде? Особенно после  тридцать  шестого
года, когда подрывные элементы стали проявлять себя совершенно открыто?
     М е н ж у. -  Я  заинтересовался  социализмом  еще  во  время  первой
мировой войны.  Тогда я прочитал  "Капитал".  Это  была  довольно  трудная
работа для меня, не скрою...  В начале  тридцатых  годов  здесь  создались
группы, которые говорили правду о восточной  тирании  мистера  Сталина.  В
ответ на это был создан Независимый комитет искусств, науки  и  профессий.
Ясно, это был коммунистический  комитет.  Я  понял  это,  когда  попал  на
заседание  директоров  и  они  отказались  принять    антикоммунистическую
резолюцию...  Это было, мне кажется, в тридцать третьем году...  Одним  из
заправил, кстати, там был сын Рузвельта - Джеймс...  Но он вышел из  этого
комитета накануне президентских выборов... Потом была создана Американская
ассоциация за демократические действия,  ее  возглавляла  миссис  Элеонора
Рузвельт, жена президента...  Это тоже была коммунистическая  организация,
поскольку они не принимали антикоммунистических резолюций...
     С т р и п л и н г. - Какой период вы считаете наиболее  опасным  -  с
точки зрения коммунистической инфильтрации в Голливуд?
     М е н ж у. - Сразу после Перл-Харбора, в декабре сорок первого, когда
мы вступили в войну против японцев и Гитлера.  Это было как раз то  время,
когда Сталин и Гитлер были союзниками, заключив договор о  ненападении'...
Именно  коммунисты  организовали  тогда  забастовку  в   Голливуде...    А
возглавлял  ее  Герберт  Сорелл,  явный  коммунист,  выполнявший   приказы
Коминтерна...

_______________

     ' В декабре 1941 года Красная  Армия  нанесла  первый  сокрушительный
удар Гитлеру под Москвой начиная с 1939 года, когда была объявлена  вторая
мировая война.


     С т р и п л и н г. - Какой путь борьбы с коммунизмом в Голливуде  вам
видится наиболее целесообразным, мистер Менжу?
     М е н ж у. - Ну, вообще-то я считаю, что борьба уже начата.  То,  что
здесь работает Комиссия по  расследованию  антиамериканской  деятельности,
пробудило людей ото сна и апатии.  Все поняли, какая  угроза  нависла  над
нашей страной.  Показания о коммунистическом шпионаже  никого  не  оставят
равнодушными.  Даже те актеры, которые раньше были против комиссии, сейчас
начали понимать, как важна ее работа.  Теперь все  поняли,  что  Коминтерн
никогда не был распущен и что Коминформ, заседающий  у  Тито  в  Белграде,
есть подпольный штаб мирового  коммунизма...  Все  члены  коммунистической
партии Америки являются агентами Коминтерна.
     С т р и п л и н г.  -  Считаете  ли  вы,   что   члены   американской
коммунистической партии являются изменниками?
     М е н ж у. - Конечно.
     С т р и п л и н г.  -  Во  время  работы  нашей  комиссии   поступило
несколько  предложений  запретить  коммунистическую  партию    Соединенных
Штатов. Как вы к этому относитесь?
     М е н ж у. - Она должна быть запрещена  решением  конгресса.  Это  не
политическая партия, а группа подпольщиков, ставящая своей целью свергнуть
наше правительство путем вооруженной борьбы и поставить  во  главе  страны
правящее политбюро из четырнадцати членов.
     С т р и п л и н г. - Мистер Менжу, о нашей  комиссии  кое-кто  пишет,
что,  мол,  мы  хотим  установить  в  стране  "жесткий  контроль",   стать
законодателями всех тем для книг и фильмов. Так ли это?
     М е н ж у. - Меня самого называют "охотником на коммунистов".  Что ж,
я этим горжусь!  Я  действительно  охочусь  за  ними...  Мне  стыдно,  что
американское командование выдало красным  генералов  и  офицеров,  которые
сражались в русских соединениях'...  К счастью, один  из  таких  генералов
сбежал в Буэнос-Айрес.  Я считаю, что Соединенные Штаты не  должны  никого
выдавать русским!"

_______________

     ' Речь идет о власовцах.