Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
226 -
227 -
228 -
229 -
230 -
231 -
232 -
233 -
234 -
235 -
236 -
237 -
238 -
239 -
240 -
241 -
242 -
243 -
244 -
245 -
246 -
247 -
248 -
249 -
250 -
251 -
252 -
253 -
254 -
255 -
256 -
257 -
258 -
259 -
260 -
261 -
262 -
263 -
264 -
265 -
266 -
267 -
268 -
269 -
270 -
271 -
272 -
273 -
274 -
275 -
276 -
277 -
278 -
279 -
280 -
281 -
282 -
283 -
284 -
285 -
286 -
287 -
288 -
289 -
290 -
291 -
292 -
293 -
294 -
295 -
296 -
297 -
298 -
299 -
300 -
301 -
302 -
303 -
304 -
305 -
306 -
307 -
308 -
309 -
310 -
311 -
312 -
313 -
314 -
315 -
316 -
317 -
318 -
319 -
320 -
321 -
322 -
323 -
324 -
325 -
326 -
327 -
328 -
329 -
330 -
331 -
332 -
333 -
334 -
335 -
336 -
337 -
338 -
339 -
340 -
341 -
342 -
343 -
344 -
345 -
346 -
347 -
348 -
349 -
350 -
351 -
352 -
353 -
354 -
355 -
356 -
357 -
358 -
359 -
360 -
361 -
362 -
363 -
364 -
365 -
366 -
367 -
368 -
369 -
370 -
371 -
372 -
373 -
374 -
375 -
"Джона"; три
детектива денно и нощно стерегли его, куда бы он ни направился.
А еще через несколько недель в лесу, неподалеку от дома Линдбергов,
совершенно случайно был найден труп их сына, Чарльза-младшего.
Мальчик погиб в день похищения, - так, во всяком случае, утверждала
судебно-медицинская экспертиза..."
Мюллер поднял на Штирлица глаза, в которых стояли слезы:
- Зачем вы дали мне этот ужасный материал, Штирлиц?! К чему этот
садизм?! Это же разорвет сердце каждого отца! Зачем я должен был читать
это на ночь?
- Выпейте снотворное, - посоветовал Штирлиц. - Что же касается трех
квадратов, вырезанных по горизонтали, - то вам этот знак был известен еще
в двадцатом году, во время стажировки в отделе особо опасных преступлений,
когда был ограблен дом вашего бургомистра... Сначала у него просили деньги
"добром" - прислав угрожающее письмо... Только там бандит вырезал не три
квадратика, а один... Так что начинал он у вас, группенфюрер... В Штатах
лишь продолжил начатое... Но и это не все...
РОУМЭН, ПЕПЕ, СОМОСА, ВИЗНЕР (Панама, Манагуа, сорок седьмой)
__________________________________________________________________________
Франц Брокман, о котором Штирлиц сообщил Роумэну теперь был
Франсиско; седой, высокий, тонкий, как спичка, он проворно метался между
столиками ресторана "Каса Педро" на берегу океана, обслуживая большую
группу туристов; лицо его было сосредоточенным, собранным, однако глаза
постоянно улыбались - очень голубые, излучавшие добро, какие-то
скорбно-умиротворенные...
Панамский адвокат Личу, встретивший Роумэна, Гуарази и охранников
возле трапа самолета, вывез их в город минуя паспортный контроль и
таможенный досмотр; он и это мог; пограничники были предупреждены, что
прибывает экономическая делегация на правительственном уровне, встречать
ее будет советник, профессор, доктор Личу, чтобы не привлекать излишнего
внимания, поскольку речь идет о фантастической сделке, разрешить въезд в
страну "без формальностей". Звонок в аэропорт в ы д а л генерал Падилья;
вполне управляем; пришлось, конечно, з а р я д и т ь - золотые пуговицы
для френча и золотые звезды на пилотку и погоны.
Именно поэтому и щ е й к и растерялись, когда последний пассажир
прошел паспортный контроль: никто из тех, кого ждали по крайней мере
девять американских разведчиков, не считая панамских детективов, не
появился; действительно растворились в воздухе.
Лишь через три часа военная контрразведка смогла нащупать нить, узнав
о звонке генерала Падильи. Однако в это время машина адвоката Личу,
миновав Ла-Чореру Пенономе, Нату и Агуадульсе, уже свернула на проселок и
остановилась около Читры - модерновые хижины на берегу океана, песчаный
пляж, бары под лианами, "Каса Педро".
Во время гонки по шоссе в Читре (отсюда не более ста километров до
Коста-Рики, "переход через Месанью обговорен, там ждет машина марки
"линкольн", через десять часов будете в Манагуа") Личу, крепкий мулат в
очках, что еще больше подчеркивало его спортивность, - бывают такие лица,
которых очки в роговой оправе делают устремленно-агрессивными, - глотая
слова, быстро объяснял ситуацию:
- Конечно, этого Франца было найти не просто! Первые два часа я был в
отчаяньи! Потом решил посмотреть испанские имена, - и вот он, тепленький!
Кстати, на границе с Колумбией, в горах, живет еще один никарагуанский
немец, Альберт Петерс... Работает на кофейной плантации. Агроном у
Санчеса-и-Масторги. За год они сделались самыми надежными поставщиками
кофе, очень удобно пакуют - с фамилией, телефоном и адресом. Многие
рестораны Панамы делают им заказы на год вперед. Растущий бизнес. Этот
немец вытащил плантации из полнейшего запустения. Думаю, войдет в
компаньоны. Масторга любит гулять в столице. У него там какая-то
американка. Сговорятся, видимо, на треть. Значит, через пару лет немец
сколотит полмиллиона баков. Великая нация. Никто не умеет так работать,
как они...
- Брокман здесь давно? - спросил Роумэн, дождавшись, пока Личу полез
за сигаретой и начал ее прикуривать, иначе в разговор влезть было
совершенно невозможно. - Почему он не пристроился на кофейные плантации?
Он же большой мастер этого дела, к тому же специалист по лесу, хороший
коммерсант.
- Послушайте, Макс, - ответил Личу, - не слишком ли многого вы от
меня хотите?
- Сколько отсюда миль до этого самого Петерса? - задумчиво
поинтересовался Роумэн.
- Много. Это другая сторона государства. Да и потом я не возьмусь
доставить вас туда. Придется стрелять. Наверняка, дороги уже перекрывают.
Мы с вами хорошо проскочили. У нас ведь, пока не дозвонятся до главного,
палец о палец никто не ударит, на кой черт, еще не угодишь, голову
снесут... Слава богу, американцы научили нас консультировать у юриста
каждый шаг, стало чуть меньше произвола, а ведь раньше каждый алькальд в
самом завалящем городишке мог делать все, что ему заблагорассудится! Все,
понимаете, абсолютно все! В Агуадульсе местный алькальд издал приказ,
запрещающий проезд повозок по городу. За нарушение - штраф. При повторном
- арест. Люди спросили: "А на чем же привозить кирпичи на строящиеся
здания?" А он ответил: "Это ваша забота. Повозки - прошлый век, неопрятно
и остается навоз на улицах. Я хочу воспитывать молодое поколение горожан в
духе культуры и преклонения перед прекрасным". Честно-то говоря, хозяева
повозок не уплатили ему сколько надо, а заработок у алькальдов грошовый,
живут на п о д н о ш е н и я, тоже можно понять... Для того, чтобы жить
сносно, в его руках только одно оружие - запретить другим все, что только
можно. А можно - все... Во время выборов - он знал, что им недовольны, -
его люди обошли всех тех кто допущен до голосования, и предупредили:
"Будешь заходить в кабинку - изуродуем и сожжем дом. Голосуй, не заходя за
бархат! Чтоб все было на виду"...
- Крепкий парень, - заметил Гуарази. - И чем же кончилось?
Личу пожал плечами:
- Девяносто семь процентов проголосовали за него чем еще это может
кончиться?
- Но повозки ездят по городу, - заметил Роумэн. - И немало.
- Так этого алькальда пришлось нейтрализовать, - ответил Личу. -
Все-таки если самоуправство граничит с идиотизмом, приходится принимать
волевые решения. Нельзя же до такой степени компрометировать институт
государственной власти... Тем более, об этом узнали американцы, расписали
в своей прессе, неприятно, согласитесь...
- Хорошо, - Роумэн достал свои совершенно искрошившиеся "Лаки
страйк", - а вы не смогли бы навестить Петерса, скажем, завтра? После
того, как мы сегодня уйдем в Коста-Рику?
- И что? - поинтересовался Личу, аккуратно глянув на Гуарази.
- И получить от него иск к президенту Сомосе по поводу плантаций,
домов, аптек, принадлежавших ему вплоть до того дня, когда он был
арестован, а затем выслан в Штаты для заключения под стражу... Дело в том,
что брат Петерса, социал-демократ, погиб в Освенциме...
- Где? - не понял Личу. - Где он погиб?
- В Освенциме, - повторил Роумэн. - Это лагерь, где гитлеровцы резали
людей для проведения экспериментальных медицинских исследований. Резали,
кстати без наркоза, чтобы определить наиболее явные болевые точки... Это
лагерь смерти... Они там сожгли что-то около двух миллионов людей...
- Сколько?! - Личу даже выронил сигарету изо рта, резко притормозил,
взял ее с кремовых чесучевых брюк, выбросил в окно. - Два миллиона?! Так
это больше чем вся Панама...
- Он говорит правду, - тихо заметил Гуарази. - Так было.
- Так вот, - продолжил Роумэн, положив руку на плечо Гуарази; тот
замер, однако ладонь не сбросил (молодец, Пепе, подумал Роумэн, мы еще
поговорим с тобой, у нас есть время, можно о многом поговорить, особенно
если ты не смахиваешь мою руку и это видят "первый" и "второй"; как можно
за весь день не произнести ни одного слова, фантасмагория какая-то!). -
Так вот, - повторил Роумэн, - если бы вы завтра выслали экспресс-почтой в
Манагуа иск Петерса к Сомосе, - диктатор забрал все плантации немцев себе,
лично себе, он и войну-то объявил Гитлеру, чтобы завладеть лучшими
плантациями страны, до десятого декабря сорок первого года он держал на
стене кабинета портрет фюрера с дарственной надписью, - тогда мы получим
лишний козырь...
- Если я отправлю вам хоть что-нибудь экспресс-почтой, - ответил
Личу, - то этот пакет получит ваш сын... Это еще оптимальный вариант,
скорее всего на почте придется доказывать родство вашей внучке... Здесь
почта работает, как в прошлом веке... Телеграмма устроит?
Роумэн спросил Гуарази:
- Как вы считаете, Дик?
- Не знаю. Личу, на Сомосу это может произвести впечатление?
- По-моему, вас четверых шлепнут его гвардейцы в тот же миг, как
только вы поднимете разговор о немецкой собственности, ставшей ныне
богатством его семьи... Если это действительно так... Я, конечно, не знаю,
может, у вас, - он кивнул на Гуарази, - есть в Манагуа сильные контакты,
но мне кажется, что я обслуживаю четыре трупа, - вполне милые парни, но
доживаете вы последние часы, жаль.
Роумэн подошел к метрдотелю и сказал, что его друзья хотели бы взять
столик, который обслуживает голубоглазый официант.
- Конечно, конечно, - ответил тот, - эй, Франсиско! Сеньоры хотят,
чтобы ты обслужил их! Быстренько приготовь столик!
- Да, да, - угодливо ответил Брокман. - Сию минуту, сеньоры... Я с
радостью угощу вас самой прекрасной пищей нашего чудного "Каса Педро".
Когда он накрыл стол белоснежной скатертью, стремительно расставил
приборы и приготовился слушать заказ Роумэна, адвокат Личу тихонько
сказал:
- Франсиско, если вы действительно тот Франц Брокман, что приехал
сюда после войны с севера, то знайте: эти господа отправляются в Манагуа,
чтобы вернуть немецкую собственность ее прежним владельцам.
Бокал выпал из рук официанта, сверкнув мертвенно-голубыми осколками;
старик закрыл глаза, достал из кармана пилюльку и бросил ее под язык.
- Простите, сеньоры, - сказал он. - Немного шалит сердце... Я должен
подать десерт моим британским гостям... Потом я с радостью отвечу на все
ваши вопросы. Но вы не из полиции? Я ведь заполнил все формуляры и въехал
сюда по разрешению североамериканских властей...
- Сеньор Брокман, мы представляем интересы тех честных немцев, не
связанных с нацистами, которые пали жертвами преступных клик, - отчеканил
Роумэн. - Поскольку у нас мало времени, я попрошу мэтра подменить вас,
пусть десерт британцам принесет он сам, а вас мы приглашаем пообедать
вместе с нами, не возражаете?
- Но... Благодарю вас... Но это не принято... И потом я не одет, как
это положено для ресторана...
Роумэн снял через голову рубашку, остался в майке, улыбнулся:
- Вот мы и уравнялись в костюмах... "Первый", пожалуйста,
урегулируйте вопрос о подмене сеньора Брокмана.
Парень не пошевелился, словно бы не слышал Роумэна.
- Обращаться надо ко мне, - заметил Гуарази, - он выполняет лишь мои
указания... Иди и договорись, - сказал он небритому. - Сделай это
тактично, дай мэтру десять долларов, извинись, объясни, что мы
торопимся...
Через минуту мэтр начал сам обпархивать британцев; Брокман опасливо
снял свою белую куртку, не зная, что с ней делать; Роумэн взял ее у него
из рук, повесил на спинку стула и обратился к собравшимся:
- Сначала, как полагается у нас, "гринго", - "хайбол". Потом - мясо,
а на десерт - фрукты. Принято, сеньоры?
- Я бы не рекомендовал брать мясо, - понизив голос, сказал Брокман. -
У нас нет своих коров, туши везут из Давида, по жаре... А рыбу мы ловим
сами... Она воистину прекрасна, а цена значительно дешевле.
Гуарази посмотрел на Брокмана; его глаза - как и в Мадриде, когда он
не отрывал глаз от Кристы, - были полны скорби.
Когда мэтр подбежал к столу, Роумэн поблагодарил его за любезность,
сделал заказ, заметив:
- Сеньор Брокман, видимо, в ближайшее время получит наследство, так
что дружите с ним. Всегда надо дружить с тем, за кем будущее...
- О, мы старые друзья с сеньором Брокманом, - ответил мэтр. - Я рад,
что вы привезли ему столь приятную новость... По случаю такой приятной
новости хочу угостить вас, сеньоры, бутылкой настоящей "мендосы". Это не
подделка, действительно, из Аргентины...
- Подделка, - дождавшись, когда мэтр отошел, шепнул Брокман. - Здесь
нет настоящей "мендосы". Лучше пейте местное вино, оно прекрасно... Это
американцы приучили здешних людей преклоняться перед иностранным... Янки,
словно дети, - больше всего ценят чужое, хотя свое у них в десять раз
лучше.
- "Кьянти" здесь нет, - заметил Гуарази. - Так что меня вино не
интересует. Мистер Брокман, мы приехали, чтобы составить ваш иск к
президенту Никарагуа Сомосе. С успеха мы берем двадцать процентов. У вас
было что-то около двухсот тысяч долларов в банке, не считая плантаций и
домов. Вы согласны уплатить пятьдесят тысяч баков, если мы добьемся у
Сомосы возвращения хотя бы части ваших плантаций и какого-нибудь из ваших
домов на берегу или в столице?
- Я готов отдать половину того, что вы сможете мне вернуть, -
сглотнув комок в горле, ответил старик. - Я мечтаю вернуться туда... Но
ведь теперь немцы стали изгоями... Сомоса не пускает нас в страну...
- Что с вами случилось седьмого декабря сорок первого года, когда
Сомоса снял со стены портрет Гитлера и объявил войну рейху? - спросил
Роумэн.
- В ту же ночь мы все - и те, кто состоял в нацистской партии, и те,
которые считали себя никарагуанцами, - были арестованы. Нас отвезли в
тюрьму "Ормигуэро" и концлагерь "Куинта Эйтцен", - сейчас, говорят, это
вилла Луиса Сомосы... Как нас били, как морили голодом, об этом не хочу
вспоминать... Кто-то из наших, уцелевших от ареста, отправил письмо
американскому послу с просьбой освободить стариков, женщин и детей...
Освободили трех сорокалетних - тех, кто имел постоянный бизнес с
североамериканцами... В мае сорок второго нас выслали в Сан-Франциско,
оттуда перевели в концлагерь в Техасе, часть отправили на границу с
Канадой, на север, все наши там поумирали, только я спасся, старый черт, а
внук погиб и дочка тоже... Сорок женщин и детей потом вывезли в Германию,
с помощью Красного Креста Швейцарии, но опять же тех, кто был связан с
американским бизнесом. Это правда, сеньоры, не сердитесь, я рассказываю
правду... Если в Аргентине, Боливии, Бразилии, Чили немцы в основном
работали на рейх, кроме, конечно, тех, кто эмигрировал от Гитлера, то
никарагуанские немцы действительно растворились в стране... Мы вспоминали,
что в наших жилах течет немецкая кровь, только когда собирались в
церкви... Такое же было в России, при императоре Петре... Есть страны,
которые растворяют в себе иностранцев... Конечно, мы знали, что Бреме,
Людвиг Бреме был нацистом и поддерживал связи с людьми Сомосы, они очень
дружили до сорок первого года, даже, говорят, Бреме привез ему
специалистов по допросам, людей гестапо...
- А где сейчас этот Бреме? - спросил Роумэн.
- Не знаю.
- А что из себя представляет Петерс?
- Он был заместителем Бреме... По контактам с провинциями Хинотега и
Леон, настоящий нацист...
Роумэн переглянулся с Гуарази; тот повернулся к Личу:
- Ну что ж, начнем составлять исковое заявление? Вы помните, сеньор
Брокман, какие статьи конституции Никарагуа были нарушены Сомосой?
- А разве там была конституция? - удивился старик.
Личу рассмеялся:
- Была, дон Франсиско, была! Самая демократическая в Центральной
Америке, полные свободы, гарантия личности, охрана достоинства и так
далее...
...Через час Личу увез ч е т в е р к у, передав Гуарази текст
искового заявления Брокмана; факты, которые он изложил, были
неопровержимы.
- Если бы я получил эту бумагу в Штатах, дело было бы выиграно в
первой же инстанции, - заметил Личу, прощаясь с Гуарази на коста-риканской
границе (пересекли ее в маленькой деревушке за городом Давидом; около
пограничного столба сидел инвалид в рваной форме; ни телефона, ни
сигнализации; все, как полагается в Латинской Америке: новейшая техника и
вооруженные головорезы на центральной трассе и деревенская, измученная
криками цикад, тишина в горах, где машине придется идти по валунам;
"линкольн" оплачен, водителю было заранее сказано, что ехать придется
проселками, пусть не скорбит о машине, вручили наличные для покупки
новой).
В Сан-Хосе, столице Коста-Рики (господи, почему здесь большинство
жителей рыжие? И голубоглазые? Будто ты и не в Латинской Америке),
останавливаться не стали; Роумэн лишь попросил разрешения отправить копию
иска в Лондон, Майклу Сэмэлу: "Можете опустить сами, Дик, я играю честно";
проверки документов на шоссе не было, видимо, в Панаме полагали, что
ч е т в е р к а пойдет в направлении колумбийской границы; до границы с
Никарагуа доехали за пять часов; переход был и здесь обговорен заранее (ну
и синдикат, вот сила, а?!), в Манагуа приехали под утро.
Гуарази попросил шофера остановиться около "Гранд-отеля", в самом
центре (телефонов-автоматов в городе не было, все рестораны и бары
закрыты, а звонить надо), уплатил портье деньги, набрал номер 9-54-30,
попросил сонную прислугу позвать к аппарату сеньора Родригеса Солано,
повторил, что хозяина совершенно необходимо разбудить, он заинтересован в
этом звонке; закурил (первый раз за все то время, что Роумэн знал его) и,
когда Солано взял трубку, сказал:
- Счастье вновь к вам повернулось.
- Что?! - тот не понял, в голосе чувствовался испуг.
- Счастье вновь к вам повернулось...
- Идите к черту! - взревел человек. - Какого дьявола вы меня
разбудили, мерзавец этакий?!
Гуарази недоуменно пожал плечами, протянул портье двадцать пять
центов, набрал номер еще раз; никто не подходил; я не мог перепутать,
сказал он себе, я точно помню номер, неужели из Панамы успели передать
сигнал тревоги? Или Лаки отменил предприятие, пуганув своих д р у з е й
тем, что он уже начал дело? Р е б я т а понимают ситуацию с полуслова,
могли сговориться; нет, возразил он, я бы получил указание. Если Лаки уже
договорился, надо решать с Роумэном, - слишком много узнал: Личу мы
бережем как зеницу ока, это наш панамский капитал, а "Жареный" тем
более...
Когда Пепе решил было положить трубку, ему ответили:
- Слушаю.
- Счастье вновь к вам по...
- Какого черта вы столько времени тащились сюда?! - радостно
прокричал Солано. - Я уже думал, не случилось ли что?! Давайте ко мне!
Одиннадцатый километр карретеры "С", сто метров вверх, дом налево...
- Вы мне скажите точный адрес, - попросил Гуарази.
- У нас здесь такие адреса, приятель: "сто метров вниз, напротив
аптеки, где лечат одноглазие, дом в глубине сада с тремя колоннами, только
одна отвалилась", посмотрите телефонную книгу, если не верите! Жмите! Я
велю готовить завтрак...
- Сомоса примет нас в одиннадцать, - после обязательных взаимных
приветствий сказал Солано. - С ним договорено.
- Я могу спросить, как вам это удалось? - обратился Роумэн к этому
кряжистому старику в полувоенном хаки.