Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
226 -
227 -
228 -
229 -
230 -
231 -
232 -
233 -
234 -
235 -
236 -
237 -
238 -
239 -
240 -
241 -
242 -
243 -
244 -
245 -
246 -
247 -
248 -
249 -
250 -
251 -
252 -
253 -
254 -
255 -
256 -
257 -
258 -
259 -
260 -
261 -
262 -
263 -
264 -
265 -
266 -
267 -
268 -
269 -
270 -
271 -
272 -
273 -
274 -
275 -
276 -
277 -
278 -
279 -
280 -
281 -
282 -
283 -
284 -
285 -
286 -
287 -
288 -
289 -
290 -
291 -
292 -
293 -
294 -
295 -
296 -
297 -
298 -
299 -
300 -
301 -
302 -
303 -
304 -
305 -
306 -
307 -
308 -
309 -
310 -
311 -
312 -
313 -
314 -
315 -
316 -
317 -
318 -
319 -
320 -
321 -
322 -
323 -
324 -
325 -
326 -
327 -
328 -
329 -
330 -
331 -
332 -
333 -
334 -
335 -
336 -
337 -
338 -
339 -
340 -
341 -
342 -
343 -
344 -
345 -
346 -
347 -
348 -
349 -
350 -
351 -
352 -
353 -
354 -
355 -
356 -
357 -
358 -
359 -
360 -
361 -
362 -
363 -
364 -
365 -
366 -
367 -
368 -
369 -
370 -
371 -
372 -
373 -
374 -
375 -
Солано посмотрел на Гуарази:
- Можно ответить?
Пепе кивнул:
- Ему надо ориентироваться в ситуации.
- Так вот, - сказал Солано, - я был последним, кто видел живым
генерала Сандино. Вам говорит что-нибудь это имя?
- Да, - ответил Роумэн. - Не очень многое, правда, какой-то здешний
анархист, да?
Солано вздохнул:
- Это как посмотреть... Словом, Сомоса обнял его при мне, похлопал по
плечу и повторил: "Ты мне брат, генерал Сандино, ты гордость
никарагуанцев, спаситель нации, освободивший нас от янки"... А через три
часа Сандино убили... А я получил приказ Сомосы провести расследование...
Правда, не я один... Это меня и спасло... А еще меня спасло то, что в моем
доме часто отдыхали итальянский мальчишка по имени Аль Капоне и его
братья... Еще вопросы есть?
- Есть, - ответил Роумэн. - Кто убил Сандино? И почему?
Солано снова посмотрел на Гуарази.
- Можешь открыть, - сказал тот. - Только быстро, надо успеть поспать
хоть пару часов... С Сомосой надо вести себя точно и прижимисто, иначе он
нас сломает.
- Вам знакомо имя Сакаса? - спросил Солано, не отводя своих черных, с
голубым отливом глаз от осунувшегося лица Роумэна.
- По-моему, он был вашим президентом...
Солано закурил, улыбнулся, посмотрев на Гуарази, и горестно покачал
головой:
- В Латинской Америке ни о ком, никогда, ничего нельзя говорить
однозначно, сеньор... Сакаса был избран президентом, как некий компромисс
с новым хозяином Белого дома, Рузвельтом... Тот ведь провозгласил, что
уведет американские войска из Никарагуа... То есть Рузвельт открыто
признал победу Сандино... Но президент - одно, а аппарат, сложившийся в
течение десятилетий, - другое... Словом, либерал Сакаса устроил Вашингтон
потому, что выказывал прилюдное уважение Сандино, когда тот приезжал в
Манагуа, но при этом дружил с Сомосой, который был женат на его
племяннице, Маргарите Дебайле... Президент Сакаса хотел быть
п о с р е д и н е... Между Сандино и Сомосой... Они, кстати, однажды так и
сфотографировались... А ведь посредине быть нельзя... Особенно в
политике... Правда, Пепе?
- Можно, - усмехнулся тот. - Мы ведь живем п о с р е д и н е...
Солано шутливо погрозил ему пальцем:
- Вы живете в н у т р и! Это совершенно другое дело... Словом, в тот
день, когда совершилось преступление, Сандино получил официальное
заверение президента Сакасы, что гвардия Сомосы будет распущена и вместо
нее он создаст национальную армию... Ведь гвардейцев п р и д у м а л и
янки, когда оккупировали Никарагуа... А что значит Сомоса без гвардии?
Ничего! Нуль. Пшик... Вот он и поехал к посланнику - "гринго" Блиссу
Лейну, а от него отправился в свой штаб, запер все двери и предложил
присутствующим членам штаба подписать санкцию на убийство Сандино...
Всем... Круговая порука... Сам он подписался с краешку, незаметно, чтобы в
случае чего можно было сказать, что это сделано под нажимом гвардейцев...
Казнь Сандино была поручена майору Дельгадильо... Сомоса уехал на вечер
поэзии, аплодировал стихам Элюара, даже прослезился... А после прощального
ужина в честь Сандино, когда президент лично усадил его с отцом и братом в
машину, по дороге на аэродром нашего героя остановили. А потом расстреляли
из пулеметов... Нет, отца пощадили, но он умер вскорости, когда узнал, что
Сомоса расстрелял его внучек... Наутро президент Сакаса собрал в своем
дворце министров, иностранных послов и пригласил Сомосу.
Его обращение потрясло собравшихся:
- Я поручаю генералу Анастасио Сомосе возглавить комиссию по
расследованию злодеяния, совершенного сегодня ночью, которое пало позором
на всех никарагуанцев, ибо они позволили бандитам убить нашего
национального героя. Я требую от генерала Сомосы публичной клятвы на
верность конституции и мне, президенту...
И Сомоса поклялся...
...Я узнал все про майора Дельгадильо, который руководил расстрелом
Сандино... Но Сомоса пригласил к себе на ужин капитана Поликарпио
Гутьереса: "Ты должен признаться, что убил Сандино, мой молодой друг... Ты
должен выйти на процесс и открыто, при журналистах, во всем признаться во
время перекрестного допроса моих судей... Я готов поклясться на крови, что
ты не будешь казнен... Твоя семья получит деньги уже сейчас, завтра же...
Большие деньги. На год, что ты проведешь в камере, им хватит с лихвой... А
потом, когда пройдет это паршивое время тараканов и я стану президентом,
ты превратишься в национального героя... "Зеленые рубашки" сделают тебя
своим фюрером, мой молодой друг, клянусь..."
- Кто такие "зеленые рубашки"? - спросил Роумэн.
- Фашисты. У нас их было много... Главные любимцы Сомосы... Крепкие
ребята. В декабре сорок первого они сменили свои зеленые рубашки на
мундиры гвардейцев...
И Гутьерес вышел на процесс... Он сыграл то, что ему написали, хотя
крепко мандражил, потому что всех рядовых гвардейцев, расстрелявших
Сандино, через час убили выстрелами в висок, чтоб не было никаких
следов... Убили и тех двух полковников, что вместе со мной проводили
расследование... А я до сих пор жив... Почему? А оттого, что я сказал
Сомосе: "Генерал, то, что я знаю, надежно хранят в Чикаго люди моего
б р а т а Аль Капоне. Я передал им документы, которые станут вашим
смертным приговором, если с моей головы упадет хоть один волос"... И вот
живу... И только поэтому могу помогать Пепе и его боссам... Как это важно
- з н а т ь и х р а н и т ь...
Гуарази мягко поправил:
- Храним мы, Солано... Ты знаешь... Все, пошли отдыхать, с Сомосой
надо говорить на свежую голову...
...Гвардейцы Сомосы - низкорослые, иссиня-черные, отчего-то все как
один кривоногие, с вывернутыми икрами, абсолютно индейский тип - обыскали
Гуарази и Роумэна; Солано отдали честь, но начальник охраны диктатора
столь страстно обнимал старика и обхлопывал, что стало ясно: обыск обыску
рознь.
"Первого" и "второго" оставили в машине; Гуарази - после тяжелого
раздумья - запретил им брать с собой шмайсеры и гранаты, все равно не
отобьемся, п а р е н ь к а охраняет сто человек, рядом, в бункере, полк,
какой смысл подыхать всем? Если мы не выйдем через час или услышите
стрельбу, гоните на север, к Леону, пробирайтесь через джунгли в
Сальвадор, идите в посольство, вас отправят домой, скажете, что нам
крышка, пусть затребуют тела, я хочу быть похороненным рядом с отцом и
братьями.
...Сомоса был невысок, красив низкопробной красотой сутенера; видимо,
подумал Роумэн, такое впечатление рождает то, что он слишком тщательно
одет, уложен парикмахером и наманикюрен, - он похож на прощелыгу;
настоящий мужик должен быть небрежен в одежде.
Навстречу гостям Сомоса не поднялся; кивнул Солано на кресло; Роумэну
и Гуарази предложил сесть за длинный стол, за которым он, видимо, проводил
заседания.
- Ну, как добрались? - спросил Сомоса. - Мои гвардейцы не мучали вас
на дорогах? Совершенно неуправляемые люди! Откуда только в них берется эта
слепая жестокость?! И церковь зовет их к добру, и в школах мы ввели
специальные предметы, воспитывающие тягу к прекрасному, и по радио
передаем специальные программы для родителей "Воспитывайте малышей в духе
добра и нежности друг к другу". Ничего не помогает! Иногда я думаю, а не
бросить ли все это дело и не уехать куда-нибудь на остров, где нет людей,
тишина и единение с всевышним...
- Я доехал благополучно. Ваше превосходительство, - ответил Гуарази,
сразу же отделяя себя от Пола. - Сердечно признателен за добрый прием и за
то, что нашли время для мистера, - он кивнул на Роумэна, - который имеет
вам кое-что сообщить...
- Вы американец? - спросил Сомоса, не глядя на Роумэна.
Тот молчал, разглядывая диктатора, сидевшего в кресле чуть развалясь,
закинув ногу на ногу; кресло, видимо, было на колесиках, - легкий упор
ноги, и оно откатится в сторону, очень удобно.
- Вы американец? - повторил Сомоса, по-прежнему не глядя на Роумэна.
Солано кашлянул:
- Мистер Макс, сеньор президент интересуется, американец ли вы?
- Ах, это он меня спрашивал? - удивился Роумэн. - Нас же здесь
трое... Я просто не понял, к кому обращен вопрос сеньора президента. Да, я
американец... По рождению, впрочем, немец... Я натурализовавшийся
американец...
Сомоса вздохнул:
- Будь моя воля, я бы вздернул всех немцев...
- Генерал Эйзенхауэр придерживается иной точки зрения, - заметил
Роумэн. - Поскольку я возглавлял диверсионную группу в тылу рейха, он,
награждая меня орденами Соединенных Штатов, сказал, что немец немцу
рознь... Впрочем, никарагуанец тоже отличается от никарагуанца... Я помню,
мой босс, он сейчас работает в Центральном разведывательном управлении,
бросил меня с десятью мальчиками из группы "командос" на захват
гитлеровских архивов... Мы там нашли занятные документы: письма одного
никарагуанца великому фюреру германской нации...
Сомоса, наконец, поднял глаза на Роумэна:
- Как интересно... И кто же подписывал эти письма?
- Они у моего приятеля, лондонского журналиста, сеньор президент...
Он очень силен в испанском, да и потом у него хобби: хранит в банке
подписи всех выдающихся руководителей Латинской Америки...
Солано несколько растерянно посмотрел на Гуарази; тот сидел
напряженно, ни один мускул на лице не дрогнул, хотя о том, что сейчас
говорил Роумэн, не знал, тот не посвятил его в это; вспомнил слова Лаки
Луччиано о янки; неужели Лаки, как всегда, прав?
- Интересно, - повторил Сомоса, не сводя тяжелого взгляда
пронзительно-черных глаз с лица Роумэна. - И что же ваш друг из Лондона
намерен делать с этими письмами некоего никарагуанца?
- Это зависит от меня, - ответил Роумэн. - Только от того, какой
будет моя судьба...
- Я хорошо гадаю по руке, - сказал диктатор. - Подойдите ко мне, я
скажу, что вас ждет в будущем.
Роумэн поднялся, протянул Сомосе левую руку.
Тот долго, внимательно рассматривал линии его ладони, потом удивленно
усмехнулся:
- Вы рано осиротели и поздно женились... Совсем недавно, судя по
пересечению узелков... Вы были ранены? - он поднял глаза на Роумэна. -
Перенесли тяжкое увечье? Это было года три назад? Видимо, во время войны?
- Четыре года назад, - кивнул Роумэн, - верно...
- Хорошая ладонь, - заметил Сомоса. - Будете долго жить, если не
наделаете глупостей... Характер у вас вздорный.
- Значит, именно такой характер был угоден богу, если он наградил им
меня...
Сомоса ждал, что Роумэн вернется за стол, но тот полез в карман
куртки; Сомоса чуть тронул ногой стол, его кресло стремительно откатилось
в сторону, а из-за занавесок вышли трое гвардейцев с пистолетами в руках.
Роумэн удивился:
- Ваше превосходительство, нас обыскали в приемной...
- Что за безобразие! - Сомоса возмутился. - Кто позволил обыскивать
моих гостей?! Солано, почему вы не сказали мне об этом?
- Я... то есть... я, - Солано явно растерялся.
- Сеньор президент, - жестко продолжил Роумэн, - ту часть разговора,
которую мне предстоит провести, желательно окончить без свидетелей.
- Вы имеете в виду этих психопатов? - он кивнул на гвардейцев. - У
них вырезаны языки, это символы, а не люди, не обращайте внимания...
Хорошо натасканные охотничьи двуногие... Я весь внимание, вы что-то хотели
мне показать?
Роумэн, наконец, усмехнулся:
- Они не станут стрелять, если я вытащу из кармана бумагу?
- В этом кабинете не стреляют, - ответил Сомоса. - Наш безумный,
неуправляемый, темный народ стреляет в других местах, правда, Солано?
- Да, Ваше превосходительство, наш народ непредсказуем.
- Ну почему же? - Сомоса снова улыбнулся, он теперь постоянно
улыбался, и в этом было что-то машинальное, растерянное. - Чем больше
воспитательной работы с подрастающим поколением, чем больше книг и
библиотек, тем он будет предсказуемой! Мы же гуманисты, верим в торжество
доброты...
Роумэн протянул ему исковое заявление Франца Брокмана.
Сомоса читал неторопливо, иногда пожимал плечами, порою удивлялся,
обиженно разводя руками.
- Ну и что? - спросил он, возвращая иск. - Зачем вы принесли мне это?
Какое я имею отношение к этому делу?
- Сеньор президент, я взял на себя миссию вернуть честным немцам то,
что вами было у них конфисковано. Вы же друг Соединенных Штатов, не правда
ли? Вы знаете, как мы начинаем помогать несчастной Германии восставать из
пепла. В Вашингтоне не поймут вашу жестокость к тем, кто внес свою лепту в
развитие нашей страны... Тем более, все немцы согласны оставить вам
половину своей собственности... Это два миллиона долларов... И половину
недвижимости... Это еще пять миллионов... Причем речь идет не о
немедленном акте правительства... Дело можно урегулировать постепенно, к
взаимной выгоде...
- Каков ваш интерес в этом предприятии? - спросил Сомоса.
- Десять процентов. Ваше превосходительство, - ответил Гуарази. - Мы
получаем с немцев десять процентов, пять отдаем Никарагуа...
- Шесть, - поправил его Роумэн. - Мы отдадим шесть процентов на
развитие народного образования Никарагуа... Но если сеньор президент
согласится выделить на четыре дня небольшой аэроплан - для моих нужд, - я
отблагодарю его в случае, если операция пройдет успешно, миллионом
долларов.
- Сеньор Лаки Луччиано, - сказал Пепе, чувствуя, как сгустилась
атмосфера в кабинете, - и его братья готовы уделить внимание вашей
столице...
- Это твои хорошие друзья, Солано? - спросил Сомоса, скрывая зевоту.
- Да, сеньор президент.
- Ты знал, с чем они придут ко мне?
- Нет, сеньор президент.
- А если бы ты знал про их интерес? Все равно просил бы меня принять
их?
- Не знаю, сеньор президент.
Гуарази, оставаясь по-прежнему недвижным, маска, а не лицо, полная
флегма, ответил:
- Он бы сделал это, зная все. Ваше превосходительство.
Сомоса удивился:
- А почему это вы за него отвечаете? Я ведь еще не приказал отрезать
ему язык...
- Если вы отдадите такой приказ, Ваше превосходительство, то все мои
друзья - начиная с брата покойного Аль Капоне малыша Ральфа, который
провожал меня сюда, - перестанут быть вашими добрыми знакомыми, - тихо
заметил Гуарази. - Мы перекупим людей из вашей охраны, Ваше
превосходительство... Я обещаю вам это... Как и этот мистер, - он кивнул
на Роумэна, - я работал в американской разведке, когда мы освобождали
Сицилию... Так что у меня остались друзья, которые проливали кровь вместе
со мной... У меня на глазах фашисты расстреляли отца, трех братьев и
бабушку... С тех пор я не боюсь смерти, Ваше превосходительство...
Впрочем, если вы предложите мне контракт, который даст мне денег больше,
чем я получу от этого, - он кивнул на иск, лежавший на столе, - я
расторгну договор, я служу тем, кто больше платит...
- Сколько вы получите, если я помогу некоторым немцам? - Сомоса
неотрывно смотрел на Гуарази, словно гипнотизируя его.
- Гроши... Тысяч сто...
- Но если вы дадите нам самолет, - сказал Роумэн, - я получу
миллионов двадцать... Точнее - могу получить, работа сопряжена с риском...
- Не хотите поселиться в Манагуа? - Сомоса по-прежнему не отрывал
глаз от Гуарази.
- В качестве кого?
- Моего личного друга... Здесь вам не нужны деньги... Дома, особняки
на побережье, слуги, женщины, мальчики - все за мой счет.
- Ваше превосходительство, я воспользуюсь вашим предложением, если
доживу до пятидесяти, - ответил Гуарази. - Пока мне тридцать восемь. Я в
бизнесе. Деньги должны крутиться, иначе они превратятся в бесценные
бумажки... Тем не менее я благодарен за предложение...
- Куда должен лететь самолет? - спросил Сомоса.
- Туда, куда следует, - ответил Роумэн.
Сомоса, снова зевнув, повторил:
- Куда должен лететь самолет?
Роумэн достал свои мятые "Лаки страйк" и, не спрашивая разрешения,
закурил:
- Вам, подписывавшему письма Гитлеру, в которых вы выражали свой
восторг практикой германского нацизма, выгодно дать нам самолет, мистер
Сомоса... Если вы не дадите, ваши письма будут опубликованы в лондонской
прессе. И вы лишитесь поддержки Вашингтона. Вы же читаете наши газеты,
знаете, что у нас началась кампания против тех, кто сотрудничал с
Гитлером, - Роумэн нервно сглотнул ком в горле. - Лишившись поддержки
Вашингтона, вам не преминут напомнить о Сандино.
- Вашингтон полон респекта к борьбе немецких военных против
коммунизма, - ответил Сомоса, хрустнув своими толстыми, наманикюренными
пальцами. - Вашингтон знает, кем был Сандино. Да и потом пугать меня -
смешная затея, правда, Солано?
- Да, сеньор президент, - ответил тот. - Только они вас не пугают.
Они так поступят.
- Вашингтону не нужен президент, который, как оказывается, обожал
Гитлера, - повторил Роумэн. - Это помешает Белому дому провести
конференцию в Рио-де-Жанейро. Если среди делегатов будет человек,
объяснявшийся в любви фюреру, торпедируется идея конференции. Америка
борется с коммунизмом чистыми руками, и ее поддерживают в этой борьбе
политики с безупречным прошлым.
Гуарази поднялся:
- Ваше превосходительство, мы будем ждать ответа в доме Солано. У нас
в запасе два часа времени.
Сомоса кивнул:
- Солано, останься, друг мой. Я хочу выпить с тобой чашку кофе... Вы
свободны, сеньоры.
Проводив тяжелым взглядом Роумэна и Гуарази, диктатор долго
рассматривал свои маленькие, женственные руки, потом поднялся из-за стола:
- Подожди меня, дорогой Солано... Я должен позвонить... Сколько ложек
сахара класть в твою чашку?
Тот чуть привстал с кресла, прижал руки к груди:
- Я не думал, что они придут с этим, сеньор президент! Клянусь
честью!
- Ты знаешь их настоящие имена?
- Да... Вито Гуарази, адъютант Лаки Луччиано... И Пол Роумэн... Оба
из разведки... Не знаю, как сейчас, но раньше они служили на Донована и
Даллеса...
- Мне они нравятся... Люблю крепких ребят, - сказал Сомоса, дружески
улыбнулся Солано и вышел из кабинета в соседнюю комнату, где отдыхал,
принимал душ и порою отдавал себя в руки массажиста.
Там он снял трубку прямого телефона, соединявшего его с резидентом
американского посольства:
- Майкл, вам ничего не говорят имена - Гуарази и Роумэн?
1
Фрэнку Визнеру.
Весьма срочно!
Совершенно секретно!
Интересующие вас лица находятся в Манагуа и требуют самолет для
полета на юг, в Аргентину. Жду указаний.
Резидент
Майкл Грис.
2
Резиденту ЦРУ на Кубе
Эндрю Лирсу.
Весьма срочно!
Совершенно секретно!
Немедленно свяжитесь с Лаки Луччиано. Поставьте