Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
226 -
227 -
228 -
229 -
230 -
231 -
232 -
233 -
234 -
235 -
236 -
237 -
238 -
239 -
240 -
241 -
242 -
243 -
244 -
245 -
246 -
247 -
248 -
249 -
250 -
251 -
252 -
253 -
254 -
255 -
256 -
257 -
258 -
259 -
260 -
261 -
262 -
263 -
264 -
265 -
266 -
267 -
268 -
269 -
270 -
271 -
272 -
273 -
274 -
275 -
276 -
277 -
278 -
279 -
280 -
281 -
282 -
283 -
284 -
285 -
286 -
287 -
288 -
289 -
290 -
291 -
292 -
293 -
294 -
295 -
296 -
297 -
298 -
299 -
300 -
301 -
302 -
303 -
304 -
305 -
306 -
307 -
308 -
309 -
310 -
311 -
312 -
313 -
314 -
315 -
316 -
317 -
318 -
319 -
320 -
321 -
322 -
323 -
324 -
325 -
326 -
327 -
328 -
329 -
330 -
331 -
332 -
333 -
334 -
335 -
336 -
337 -
338 -
339 -
340 -
341 -
342 -
343 -
344 -
345 -
346 -
347 -
348 -
349 -
350 -
351 -
352 -
353 -
354 -
355 -
356 -
357 -
358 -
359 -
360 -
361 -
362 -
363 -
364 -
365 -
366 -
367 -
368 -
369 -
370 -
371 -
372 -
373 -
374 -
375 -
с поднялся с кровати, достал из портфеля диктофон в включил звук.
"Д ж е й н. Нет, что вы, Фердинанд... Он был влюблен в нее.
Л ю с. По-моему, это естественное состояние для мужчины - желать ту
женщину, в которую влюблен.
Д ж е й н. Но он хотел жениться на ней... Вы ведь очень щепетильны в
вопросах брака. Знакомство, дружба, потом помолвка, свадьба, а уже
потом...
Л ю с. Кто это вам наплел? Мы не мастодонты.
Д ж е й н. А я думала, вы э т о смогли сохранить в Германии.
Л ю с. Я же не думаю, что вы э т о сохранили у себя в Британии...
Д ж е й н. У вас больше от традиций, чем у нас. Уж если англичане
новаторы, так они во всем новаторы.
Л ю с. Почему вы говорите об англичанах "они". Можно подумать, что вы
полинезийка.
Д ж е й н. Я плохая англичанка, Фердинанд. Я просто никакая не
англичанка. А может быть, я настоящая англичанка, потому что меня все
время тянет на Восток.
Л ю с. А она очень красива?
Д ж е й н. Кто? Исии? Очень.
Л ю с. Ноги у нее кривые?
Д ж е й н. Что вы!.. У нее замечательная фигурка. Иначе кто бы ее
пригласил в ночную программу? Такие "мюзикл" здесь очень дороги.
Л ю с. Я три дня проторчал в баре министерства информации, пока не
докопался до фамилии продюсера, который привозил их сюда. Вы неверно
сказали его имя.
Д ж е й н. Почему? Синагава-сан.
Л ю с. Нет. Не Синагава, а Шинагава. Это, оказывается, большая
разница. Мне еще надо узнать, где Дорнброк арендовал для нее дом...
Д ж е й н. Вам не скажут. Там, где всеобщий бедлам, особенно
тщательно следят за индивидуальной нравственностью.
Л ю с. Я звонил к этому самому Шинагаве... В Токио...
Д ж е й н. Ну и что?
Л ю с. Он улетел на гастроли со своими девицами в Тайбэй. Я заказал
себе билет на послезавтра.
Д ж е й н. Летите "МСА". У них самое комфортабельное обслуживание и
не было ни одного несчастного случая... Мне будет скучно без вас,
Фердинанд... У вас сценарий как детективное расследование... Я никогда не
думала, что банальную историю о миллиардере и бедной японочке из варьете
можно повернуть таким образом, как это хотите сделать вы... К сожалению, я
не видела ни одной вашей картины...
Л ю с. Слушайте, Джейн, я не могу понять: вы говорили, что он
привозил к ней кого-то из ваших врачей. Но ведь они были знакомы только
двадцать дней... Не могла же она за это время...
Д ж е й н. Он любил ее, Фердинанд... Знаете, даже если у нее была
беременность от другого, он бы все равно привез ей врачей...
Л ю с. А сам жил в другом отеле? И к ней приезжал только днем? И
ограничивался тем, что танцевал с ней по вечерам в "Паласе", а днем
валялся в вашем "свиммингклабе"? Так, что ли?
Д ж е й н. Надо придумывать для себя какой-то идеал... мечту... Без
этого нельзя.
Л ю с. Про это я слыхал. Только не думал, что женщины тоже
придумывают себе... всяческие химеры...
Д ж е й н. Придумывают, когда плохо. Вы знаете, кому хорошо сейчас,
Фердинанд? Я не знаю. Всем плохо. В той или иной степени, но плохо...
Л ю с. Как фамилия доктора, которого он привозил?
Д ж е й н. Я этим не интересуюсь. Мы интересуемся только своими. Если
бы она была англичанкой, я бы сказала вам, кто ее смотрел, что у нее
обнаружили и как прошла операция, если она была здесь сделана.
Л ю с. Вы бы мне очень помогли, Джейн, если бы смогли найти того
врача.
Д ж е й н. Постараюсь.
Л ю с. Хорошо бы это сделать сегодня или завтра в первой половине
дня.
Д ж е й н. Сегодня вряд ли. У нас сегодня какой-то банкет в клубе.
Значит, никого не будет дома. Знаете, что делает англичанин, попав на
необитаемый остров? Он сначала строит тот клуб, куда он не будет ходить...
Скорее всего, я позвоню вам завтра до одиннадцати. Хорошо?
Л ю с. Знаете, за что я люблю англичан, Джейн? У вас в языке нет
разницы между "вы" и "ты". Просто "уои". Каждый волен понимать это
обращение так, как ему хочется. Вы вообще-то демократичная нация - такая,
как о себе пишете?
Д ж е й н. Конечно. Демократичная. Дальше некуда. Когда мне было
десять лет и я вместе с однокашником возвращалась из школы, отец спросил
меня: "Надеюсь, он джентльмен?" А в пятнадцать лет мама спрашивала про
каждую мою подругу: "Ты убеждена, что она настоящая леди?" Очень
демократично.
Л ю с. Не люблю людей, которые ругают свою нацию.
Д ж е й н. Я не человек. Я женщина. И мне очень понравилось, как
Дорнброк говорил о вас, о немцах...
Л ю с. Ругал?
Д ж е й н. Не всех.
Л ю с. Кого?
Д ж е й н. Себя прежде всего. Но он говорил, что в нем сосредоточен
немецкий дух со всеми комплексами: если уж доброта - то до конца, а
жестокость - то без колебаний и самотерзаний. Он очень верно сказал, что
каждый человек обладает бесконечными потенциями - как в зле, так и в
добре.
Л ю с. Где это он сказал?
Д ж е й н. Когда напился в нашем клубе... Наверное, врачи сказали ему
то, чего он не хотел знать. Ее часто тошнило, бедняжку...
Л ю с. А как же выступления?
Д ж е й н. Она делала свой номер, а потом сразу же уходила к себе в
уборную".
В диктофоне звук оборвался, и Люс вздрогнул, настороженно поднявшись
на локте.
"Психопат. Просто кончилась пленка в кассете. Чего мне сейчас-то
пугаться? Ведь один. И свободен. Уверял себя, что дорожу жизнью только
из-за детей. Значит, врал себе? Вообще, люди врут себе чаще, чем другим.
Чужие могут схватить за руку, а сам все себе простишь".
Люс посмотрел на часы: было 10.20.
"Пора спускаться вниз... Пока оденусь... Он велел мне одеться как
оборванцу. Расхотелось мне что-то идти в этот мужской бардак... Не
хочется, и все тут. Господи, подумаешь, Хоа обидится... Ничего страшного.
Я, конечно, благодарен ему за то, что он здесь для меня сделал... Если бы
я ходил и спрашивал у каждого встречного азиата: "Что вы знаете про визит
Дорнброка?" - меня бы давно засекли. У старика Дорнброка здесь наверняка
есть свои люди. А так я собираю материалы к новому фильму о трагедии
Востока. Пусть не поверят. Я сам просил Хоа показать мне здешние злачные
места, которые типичны для постколониального общества... Но он ведь мне
навязывал этот морской притон... А снять бы там, конечно, было здорово..."
Люс достал из чемодана свои мятые, закапанные краской джинсы, которые
когда-то были настоящими белыми "Ли", надел рубашку хаки, но, подумав,
снял ее. "Решат, что я какой-нибудь военный янки из Вьетнама. Отлупят еще.
Лучше надену синюю. Жарко, правда, но это будет в самый раз".
Одевался он сейчас, как. и думал, лениво, чуть заторможенно.
"А "Сестра Керри" сегодня смотрится как слащавое мещанство, -
рассуждал Люс, натягивая мокасины, - черт меня угораздил зайти в кино.
Надо беречь первые впечатления. Любил этот фильм, любил Драйзера - так
нет, черт меня потащил в кино! Там же никакой информации - одни
сантименты. Впрочем, мне предстоит в Жизни сыграть роль Оливье, когда
будет процесс с Норой. Хотя тот был метрдотель и ему важны были его
привычные условия: дом, манишка и положение в обществе. А мне хоть в
конуре, только б работать".
Было 10.28. На улицах только-только зажигались огни.
"Хоа точен. Наверное, сейчас он подходит к стоянке такси. Чудак,
почему бы не прийти сюда? - подумал Люс. - Хотя он объяснял: раньше
англичане запрещали цветным входить в отели. Демократы, ничего не скажешь.
А теперь цветным можно всюду ходить, но разве сразу выдавишь из человека
то, что закладывалось столетиями? Черт, ну почему мне так не хочется идти
в этот морской бардак? А чего мне хочется? Сесть в самолет, и вернуться в
Берлин, и сказать Бергу, что я уже почти все нашел? А он спросит: "все"
или "почти все"? Он страшно рассказывал, как погибли его жена, сестра,
дети... "Моя сестра была ангел... Ее звали Кэтрин. В Греции мне говорили,
что это имя бывает у женщин двух противоборствующих характеров: либо это
святые и страдалицы, либо своенравные грешницы". Интересно, зачем он это
рассказывал? Она всегда улыбалась, даже когда он беспробудно пил, работая
нотариусом. "Она тайком продавала что-то, и дети были сыты, и всегда
встречала меня с улыбкой, потому что она понимала, из-за чего я пью. Она
понимала лучше всех врачей, что алкоголизм - это социальное заболевание.
Или болезнь талантов. Когда спивается безвольная шваль - и лечить-то не
стоит, туда ей дорога..." Люс спрятал блокнот в карман синей рубашки и
взял ключ с тяжелой бронзовой бляхой, на которой был выбит номер его
комнаты - 19.
В это время раздался телефонный звонок.
- Алло! - сказал Люс, проклиная себя за то, что снял трубку.
- Хэлло, Фердинанд, это Джейн. Вы должны мне гинею: я нашла доктора!
- Я всегда путаюсь в ваших деньгах. Гинея - это больше фунта или
меньше?
- Ладно, дадите пенс. Я знаю, что немцы самая скупердяйская нация в
мире. Вы можете сейчас приехать в клуб?
- У меня встреча.
- Когда?
Было 10.32.
- Меня уже ждут.
- Что-нибудь важное?
- Не то чтобы очень. Но я просил мне помочь одного человека...
- Этот человек мужчина или женщина?
- Ах, вот как?
- Конечно. Вы не догадывались?
- Если бы! Вы как сосулька...
- Длинная?
- Холодная.
- Ладно, приезжайте с вашим приятелем, я попробую вас разубедить. Я
не холодная. Совсем наоборот. И доктор Раймонд здесь. Я накачала его элем,
теперь он расскажет нам все, что угодно.
- Господин Хоа, добрый вечер, простите, что я задержался...
- О, мистер Люс, мы приучены к ожиданию... Как вы себя чувствуете?
Кажется, неплохо, а? Вы отлично переносите жару. Многие европейцы здесь
совершенно изнемогают и все время отлеживаются в номерах. Вот тот
автомобиль наш. Я заарендовал это такси.
- Я плачу, естественно. Только мы несколько изменим маршрут, господин
Хоа. Нас ждут в клубе... У меня там одна встреча. Вы выпьете пару
стаканчиков виски, а я поболтаю с нужным мне человеком...
- В каком клубе, мистер Люс?
- В "Олд Айлэнд".
- Это невозможно, мистер Люс. Мне запрещен вход в этот клуб.
- Что?! Вы мой гость. Я приглашаю вас, господин Хоа...
- Большое спасибо, мистер Люс, но, пожалуйста, не приглашайте меня в
"Олд Айлэнд". Я в данном случае дорожу не столько своей, сколько вашей
репутацией. От вас отвернутся знакомые... Это клуб для белых
аристократов... Если бы это был "Нью Ланкэстр филдс", я бы еще согласился,
туда имеют доступ несколько наших, им выдали гостевые билеты, но "Олд
Айлэнд"... Нет, мистер Люс... Лучше я подожду вас где-нибудь в городе. И
если у вас еще не пропало желание посмотреть этот морской вертеп, я отведу
вас туда, - Хоа улыбнулся, - в этот клуб вас не пустят без моей
рекомендации...
- Нет. Так не пойдет. Я пригласил вас в клуб, а вы меня обидите,
господин Хоа, если откажетесь.
- Поймите, мистер Люс...
- Все. Дискуссия закрыта, - сказал Люс и назвал шоферу адрес "Олд
Айлэнда".
Когда Люс и Хоа вошли в "Олд Айлэнд", портье, высокий китаец с
плоским лицом, преградил дорогу Хоа и негромко сказал ему что-то. Хоа в
нерешительности остановился.
- Этот джентльмен ("Привет, Джейн! Хорошо, что она рассказала про
своего папу") - мой гость. Нас ждет миссис Джейн.
Портье помедлил минуту.
- Позвольте, сначала я найду миссис Джейн, сэр, - сказал портье. - В
наш клуб вход цветным категорически запрещен. Я очень сожалею, сэр...
- Хорошо, мы подождем, - согласился Люс и почувствовал, что
свирепеет.
Хоа сказал шепотом:
- Если бы на вашем месте был англичанин, он бы ударил портье за такой
ответ. Портье понял, что вы не англичанин. Позвольте мне уйти, мистер Люс.
- Как вам не стыдно, мистер Хоа? Здесь ваша страна, в конце концов.
Научитесь уважать свою нацию. А по морде я бью только врагов. Чем виноват
этот несчастный?
- Ну что вы... Он несчастный? Он очень уважаемый человек, этот мистер
Ю Ли. Он так богат... Я бы мечтал, чтобы мой сын смог стать таким
человеком, как мистер Ю Ли.
- Он лакей...
- Да, но он лакей в белом клубе.
Джейн выбежала из небольшого белого дома в глубине сада. Какое-то
мгновение она вглядывалась в кромешную темноту тропической ночи, а потом,
заметив, видимо, белые джинсы, бросилась через громадный, подстриженный,
как футбольное поле, газон к Люсу. Следом за ней, чуть покачиваясь, шел
маленький кривоногий человек в мятом белом костюме. Джейн обернулась и
крикнула:
- Док, скорей!
- Сначала научитесь напиваться, а потом будете торопить, - буркнул
доктор Раймонд. - Распустили женщин, боже мой, как распустили женщин...
Джейн, радостная, подбежала к Люсу, но, увидев рядом Хоа,
остановилась, будто натолкнувшись на невидимую преграду.
- Хэлло, Джейн, - сказал Люс, - это мой друг, мистер Хоа.
Джейн, помедлив самую малость (но эту "малость" успел заметить Люс),
протянула Хоа руку:
- Хэлло, мистер Хоа, рада вас видеть. Это доктор Раймонд.
Доктор близоруко посмотрел на Люса, потом перевел взгляд на Хоа и, не
протянув ему руки, спросил:
- Это он вас пригласил?
- Да, сэр, - поклонившись, ответил Хоа с замершей улыбкой. - Я
предупреждал мистера Люса, что могут быть неприятности.
- Пошли, - сказал доктор, - я люблю злить наших подонков. И
перестаньте заученно улыбаться, я скажу всем, что вы личный представитель
генералиссимуса. Посмотрите, как они будут жать вам руку.
- Не надо этих игр, доктор, - попросил Люс. - Он не представитель
генералиссимуса, а просто славный китаец...
- Не надо, так не надо, - согласился доктор. - Чем дальше провинция,
тем больше мещанской чопорности, маскируемой под истинный аристократизм.
Полгода я приучал их к тому, что блюю на газон. Ничего, приучил...
Люс остановился и, достав сигареты, закурил.
- Поскольку, как я понял, возможны всякие неожиданности в клубе,
доктор, - сказал он, - у меня будет просьба... Если Джейн любезно займет
мистера Хоа разговором, я задам вам пару вопросов...
- Ол райт, - согласилась Джейн и, взяв Хоа под руку, пошла с ним по
газону к пруду, где в плетеных разноцветных стульях сидели несколько
человек и о чем-то громко разговаривали; иногда они начинали очень громко
смеяться, и Люс успел подумать: "Зря она туда повела его. Они же пьяные".
- Доктор, Ганс Дорнброк был моим хорошим другом. Он погиб...
- Читал. Меня это несколько удивило. Он плакал, как маленький, когда
я ему сказал, что его девочка обречена, что у нее рак крови... Смешно, не
будь лейкемии у этой девочки... Я еще поражаюсь, как она столько лет
протянула... Она родилась в Хиросиме после взрыва, и ее родители отдали
богу душу из-за рака крови.
- А беременность?
- Какая беременность? Вы что, с ума сошли? Она не могла беременеть,
что вы, Люс...
"Уолтер-Брайтон, - вспомнил Люс, - облако над городом".
Люс увидел, как поднялись люди около пруда и как там воцарилось
молчание, когда туда подошли Джейн и Хоа. Он слушал только прерывающийся
от волнения голос Джейн.
Люс сказал:
- Док, ну-ка пошли туда...
- Считайте, что вы получили еще один сюжет для будущих работ:
колонизаторы унижают вашего китайского Друга...
Люс подбежал вовремя. Высокий парень в белом смокинге и серых брюках
надвигался на Хоа, который был бледен, это было заметно даже сквозь его
темный загар.
- Ах ты, желтый! Ты друг Люса? - говорил высокий. - А где этот твой
Люс? Ты посмел прийти сюда со своим другом? Тебя зовут мистер Хоа? Да,
Джейн? Его зовут мистер Хоа?
- Прекратите, Ричмонд, это ужасно. Что вы делаете?
- Простите, Джейн, но я не делаю ничего, что противоречит уставу
нашего клуба.
Люс остановился перед Ричмондом и сказал:
- Вы меня искали? Я - Люс.
- Кто вы - мистер Люс?
- А вы кто - Ричмонд? Или как вас там? Вы позволили себе быть
непочтительным с моим другом, которого я пригласил в ваш клуб.
Люс почувствовал, как его начало трясти.
Ричмонд растерянно посмотрел на окружавших его людей и сказал:
- Этот джентльмен дурно воспитан... Как вы разговариваете в клубе?
- Нет, это я хотел спросить, как вы разговариваете в вашем клубе? Я
буду очень рад, если однажды ваше длинное тело вытащат из здешнего
вонючего канала... Мне казалось, что это так жестоко - убивать белых
миссионеров... Честное слово, я бы и не подумал помочь вам, если бы вот
такая же орава китайцев, как ваши друзья, преследовала вас, как это
делаете вы сейчас с мистером Хоа...
- Он личный посланник генералиссимуса, - рассмеялся доктор. -
Бросьте, ребята! Надо помириться. И пошли выпьем...
- Он просто-напросто мой друг. У него свой маленький частный бизнес,
и он не от Чан Кай-ши. Пошли, Хоа, из этого хлева. Пошли.
Он повернулся и быстро пошел к выходу. Джейн бежала рядом с ним и
повторяла все время:
- Фердинанд, милый, простите их, они пьяны...
- Трезвые они бы просто отвернулись от него, - он кивнул на Хоа,
по-прежнему стремительно вышагивая, - или бы даже милостиво протянули два
пальца.
- Позвольте мне уйти вместе с вами, Фердинанд...
- Я ухожу отсюда вместе с моим другом...
- Мистер Хоа, простите этих людей, я прошу вас... Они пьяны.
- О, что вы, миссис Джейн, - по-прежнему улыбаясь своей обязательной
улыбкой, ответил Хоа. Он был все так же бледен, и в темноте это было
заметней, чем возле фонарей, которые горели вокруг пруда.
Люс вышел из клуба первым, следом за ним - Джейн и Хоа. Когда он
подходил к машине, он услыхал сзади тяжелые шаги быстро бегущего человека
и крик Джейн:
- Люс!
Он обернулся. На него бежал Ричмонд, выставив вперед кулаки.
Джейн бросилась к Люсу, закрыла его собой и стала отталкивать к
машине.
- Хоа! - крикнула она беспомощно. - Суньте его в машину! Ричмонд,
милый, не надо! Завтра вам будет стыдно! Фердинанд, - она умоляюще
обернулась, - сядьте в такси, он изувечит вас!
Люс дал посадить себя в машину, но, когда они отъехали, он начал
ругаться:
- Поверните обратно! Я говорю вам - поверните обратно! Вы не дали мне
ударить его! Поверните обратно, шофер!
Джейн открыла окно, и в машине, где глухо урчал кондиционер, сразу же
стало жарко. Она высунула лицо навстречу ветру и тихо сказала:
- Фердинанд, таких, как вы, ричмонды всегда будут бить... Поэтому вы
мне и нравитесь...
"ВЫ ЖЕ ОТЕЦ, ГОСПОДИН ДОРНБРОК!.."
_____________________________________________________________________
1
В восемь утра Берг позвонил в секретариат Дорнброка.
- Доброе утро, говорит прокурор Берг. У меня есть необходимость
встретиться с господином Дорнброком.
- Доброе утро, господин прокурор, председатель нездоров, однако я
доложу его помощнику о вашем звонке.
- С кем я говорю?
- Это секретарь помощника господина председателя.
В трубке что-то щелкнуло, и настала полная тишина.
Берг еще раз проглядел те вопросы, которые он собирался задать
Дорнброку.
- Дорнброк слушает...
- Доброе утро, это прокурор Берг.
- Здравствуйте. Вы хотите, чтобы я приехал к вам? Или в порядке
одолжения вы сможете приехать ко мне? Я болен...
- Если врачи не будут возражать,