Жорж Сименон
Рассказы


Сейф ОСС.
Показания мальчика из церковного хора.
Привидение на вилле мосье Марба.
Пассажир и его негр.
Кража в лицее города Б.
Три Рембрандта.
Маленький портной и шляпник


Жорж Сименон. Сейф ОСС.

                                  [Image]

Жозеф Леборнь читал газеты, вернее, смаковал отдел происшествий и, чтобы
отвязаться от меня, молча указал на папку, помеченную тремя буквами: ОСС.

Первое, что мне бросилось в глаза, было сообщение одной из крупных
парижских газет под заголовком:

ЗАГАДОЧНОЕ ОГРАБЛЕНИЕ

Кража, превосходящая по своей дерзости проделки, самого Арсена Люпена[1],
имела место на бульваре Осман. Кража эта поставила полицию в тупик, тем
более что невозможно было далее в пределах двух недель установить день,
когда она произошла.

Контора недавно учрежденного "Общества синтетического сахара", с капиталом
в полтора миллиона франков, занимала обширное помещение в первом этаже дома
‘ 36 по бульвару Осман.

В этой конторе обращал на себя внимание внушительных размеров сейф,
сконструированный по последнему слову техники.

Не успели учредить "Общество синтетического сахара", как в этот сейф в
присутствии. трех членов-учредителей были положены, ценные бумаги на сумму
примерно в миллион франков, а заодно конверт за сургучной печатью с
описанием способа изготовления синтетического сахара, автором которого был
инженер Моровский.

Чтобы открыть этот сейф, изготовленный фирмой Леруа по особому заказу ОСС,
необходимо было действовать одновременно тремя ключами. Каждый из трех
учредителей получил по одному ключу, которые владел и владеет поныне.

Но вчера, когда они вновь собрались в конторе, чтобы вынуть из сейфа
понадобившиеся им ценные бумаги, они, к великому изумлению, увидели, что он
пуст.

Никаких следов взлома. Следственные власти тщетно пытались обнаружить на
стали отпечатки пальцев.

Три учредителя ОСС - господа Моровский, Жермен Массар и Анри Лепрен -
категорически утверждают, что открывали сейф только один раз, в тот день,
когда прятали в него ценные бумаги и запечатанный конверт. С тех пор, по их
словам, никто из них не расставался. со своим ключом.

Конструктор сейфа, Жерар Леруа, уверяет, что такие три секретных замка не
открыть самому опытному злоумышленнику, даже с помощью наисовершеннейших
инструментов.

Началось расследование. Перед полицией встала чрезвычайно трудная задача,
осложненная еще и тем, что установить хотя бы приблизительно день кражи
оказалось совершенно невозможным.

Однако полиция напала на след. Поступили сведения, что с неделю назад в
Париже появился вор международного масштаба, связанный с амстердамской
шайкой аферистов, специализировавшейся на такого рода операциях.

Выследить вора пока не удалось.

Леборнь не отрывался от газет, он словно позабыл обо мне, хотя я изо всех
сил пытался привлечь его внимание своими домыслами. Тогда я решил
ознакомиться с приложенной к делу вырезкой из одного еженедельника,
который, не скрывая своей болтливости, охотно кое-что присочинял, не
брезгуя даже шантажом.

КТО ИЗ ТРЕХ ШУЛИНОВ САМЫЙ ЛОВНИЙ?

Периодическая печать уже сообщала о деле ОСС, но, по своему обыкновению,
постаралась сказать не все.

Мы дополним сообщение, дабы читатель убедился, что перед ним одна из
наиболее ловких афер, какую только можно себе представить.

Кроме того, газеты скрыли показания конструктора сейфа, господина Леруа,
который сообщил следователю то, что ему доверительно рассказал его
служащий, Жан-Батист Капель. старший монтер, установивший сейф на бульваре
Осман.

Несколько дней спустя после учреждения ОСС, когда пресловутые ценности уже
лежали б сейфе, на квартиру Канеля вечером, часов около десяти, явился один
из учредителей ОСС - Жермен Массар. Канелю он показался крайне
взволнованным.

Заверив монтера в том, что оба его компаньона уехали, один - в Марсель,
другой - за границу, Массар сказал, что ему срочно понадобились находящиеся
в сейфе ценные бумаги, а так как у него лишь один из трех ключей, то он
просит Канеля пойти с ним на бульвар Осман, чтобы помочь открыть сейф.

Монтер колебался. Мотивируя свой отказ, он сказал, что сделать этого не
может по техническим причинам.

Массар настаивал. Ничего не добившись, он ушел, предварительно попросив
монтера никому не говорить о его визите.

Капель недоумевал и решил все-таки рассказать об этом господину Леруа; тот
одобрил его поведение.

Следователь, надо думать, допросил и монтера, который не только повторил
сказанное, но даже добавил нечто более важное, о чем не счел нужным
уведомить своего хозяина.

А именно: на четвертый день после визита Массара на квартиру Канеля явился
в свою очередь второй учредитель ОСС - Анри Лепрен.

После длительного вступления он предложил Канелю пятьдесят тысяч франков,
если тот откроет ему сейф. Капель наотрез отказался, и Анри Лепрен, подобно
своему предшественнику, стал умолять монтера сохранить этот разговор в
тайне, причем пытался во что бы то ни стало вручить монтеру чек на десять
тысяч франков в оплату за молчание.

Монтер был непреклонен, и Лепрен ушел, оставив чек на столе.

Капель признался следователю, что не устоял перед искушением и на другой
день реализовал чек.

Из всего сказанного явствует, что дело это, в общем, не такое простое,
каким его хочет представить пресса.

Но это далеко не все!

Мы вправе утверждать, что в деле участвует еще и третий жулик, и это не кто
иной, как сам Моровский.

Моровский - русский эмигрант, никогда не был инженером и всего лишь год
проучился в Льежском университете.

В бытность свою в Льеже он за какие-то махинации чуть было не угодил в
тюрьму и поспешил уехать в Берлин, где ему пришла в голову идея
синтетического сахара. Моровский пытался заинтересовать кое-кого из
промышленников своим якобы исключительно важным открытием.

Однажды это ему почти удалось. Но во время опытов один из присутствовавших
инженеров изобличил мошенника.

Дело осталось без последствий, поскольку немецким промышленникам было
неловко признаться в том, что они попали впросак, доверившись аферисту.

Моровский не пал духом и лишь поспешил сменить арену деятельности.

В Париже он набрел на Массара и Лепрена, которые сразу же ухватились за
идею организации общества по использованию изобретения Моровского.

Не слишком доверяя друг другу, трое пройдох заказали для хранения ценных
бумаг сейф с тройным замком и поделили между собой ключи.

Кто же из трех жуликов самый ловкий? Кому из них удалось все-таки открыть
сейф?

Что хранилось в этом сейфе?

Какие ценности вложили в это дело Массар и Лепрен?

Не нам разоблачать афериста.

В заключение мы можем лишь повторить вопрос: кто же из трех жуликов самый
ловкий?

К материалам следствия, кроме фотографий сейфа, трех замков и ключей, был
приложен план помещения, занимаемого ОСС на бульваре Осман.

- Ну, что вы об этом думаете? - спросил Жозеф Леборнь, не отрываясь от
чтения.

- По-видимому, в этом деле участвовал грабитель. Леборнь пожал плечами и
встал.

- Представляете ли вы себе, что такое сейф? Тогда я должен передать вам то,
что сказал мне по телефону один из наших видных инженеров, господин Леруа:
"Сейф не взломан. В данном случае не был применен ни один из классических
приемов взлома. Сейф просто-напросто открыли изготовленными для него
ключами".

- Как, по-вашему, сведения, которые сообщил еженедельник о Моровском,
достоверны?

- Безусловно. Он, по-видимому, отъявленный жулик - специалист по фальшивым
изобретениям.

- А Массар?

- Человек с темным прошлым.

- А Лепрен?

- Бывалый жулик.

- Как вы считаете, легко было проникнуть ночью в контору?

- Не труднее, чем в любое другое помещение: для злоумышленника открыть
дверь проще простого.

- Ну, а привратница?

- Тянет за веревку, как все привратницы, и спросонья не слышит, какую
фамилию ей назвал вошедший.

- А между собой эти жулики ладили?

- Притворно улыбались, но друг другу не доверяли.

- А сейчас?

- Сейчас каждый валит вину на другого. Массар и Лепрен вполне правдоподобно
объяснили свои действия в отношении Канеля. Оба утверждают, что
заинтригованные странным поведением Моровского, который все время
откладывал опыты, захотели убедиться в содержимом загадочного конверта.

- Что говорит Моровский?

- Что он жертва своих компаньонов, которым не терпелось поскорее забрать из
сейфа ценные бумаги.

- Почему они так торопились?

- Да потому, что, по словам Моровского, эти бумаги не представляли никакой
ценности. Оба мошенника, разыграв комедию с анонимным обществом, попросту
хотели украсть его изобретение. Причем сами они положили в сейф "дутые
ценности", как говорят биржевики. Им бы только узнать способ изготовления
синтетического сахара, и они либо воспользовались бы им сами, либо
перепродали его.

- Следователь в этом разобрался?

- Он лишился сна. Вернее, не спал до вчерашнего дня.

- До вчерашнего дня?

- Иными словами, до того дня, когда я доискался истины.

В деле оказалась также копия письма:

Дорогой господин Капель! Отнесите следователю по делу ОСС бумаги, не
имеющие никакой ценности, а заодно и конверт, с которым вы не знаете, как
поступить. В нем нет ничего, кроме чистой бумаги. Мне кажется, я не
ошибаюсь, считая, что вас даже не потревожат по этому делу, ибо предпочтут
замять эту нелепую историю. Говорите правду, только правду.

- И Канель сказал?

- Разумеется! Что уж тут было скрывать! Хорошо зная секреты большинства
парижских сейфов, он, как человек честный, ни разу даже и не подумал
воспользоваться этим. Но вот совладельцы одного из таких сейфов неожиданно
приходят к нему домой и пытаются соблазнить его деньгами. Один из них даже
предлагает Канелю пятьдесят тысяч франков. Мысль монтера заработала. Отныне
он думает только о сейфе, где, по-видимому, хранится целое состояние. Он
сам изготовляет ключи по образцу тех, что были сделаны им в свое время, и
отправляется ночью в контору на бульваре Осман. Но кража не приносит ему ни
сантима.

- А ценные бумаги?

- Ничего не стоят, как и предполагал Моровский. Ну и компания, доложу я
вам! Один кладет в сейф описание несуществующего способа изготовления
синтетического сахара. Другой-пачку простои бумаги того сорта, что
продается на вес! Теперь каждый думает лишь о том, как бы изъять из этого
проклятого сейфа то, что он туда спрятал,- лишь бы не обнаружился его
подлог.

- А вы все-таки заподозрили Канеля? - спросил я.

- Неужели вы думаете, что эти трое, каждый в отдельности и все, вместе
взятые, не догадались бы симулировать обыкновенную кражу со взломом?
Беспорядок в конторе, выломанная входная дверь и тому подобное послужили бы
верной уликой. Учредителей ОСС даже и не заподозрили бы... И в ответе был
бы один лишь бедняга Канель.

                      --------------------------------

[1] Литературный персонаж.




Источник

OCR Красно

Жорж Сименон. Показания мальчика из церковного хора.

                                  [Image]

Глава I
ДВА УДАРА КОЛОКОЛА

Моросил холодный дождь. Было темно. В половине шестого из казармы, стоявшей
в самом конце улицы, донеслись звуки трубы, послышался топот лошадей,
тянувшихся на водопой, а в одном из окон соседнего дома вспыхнуло светлое
треугольное пятно: кто-нибудь тут вставал спозаранку, а может быть, свет
зажег больной после бессонной ночи.

Ну, а вся улица - тихая, широкая, недавно застроенная чуть ли не
одинаковыми домами - еще спала. Квартал был новый, заселенный самыми
обычными мирными обывателями - чиновниками, коммивояжерами, мелкими рантье,
скромными вдовами.

Мегрэ поднял воротник пальто и прижался к стене у самых ворот школы;
покуривая трубку и положив на ладонь часы, он ждал.

Ровно без четверти шесть с приходской церкви, высившейся позади, раздался
перезвон колоколов. Из слов мальчишки Мегрэ знал, что это "первый удар"
колокола, призывающий к шестичасовой мессе.

Колокольный звон все еще плыл в сыром воздухе, когда Мегрэ почувствовал,
вернее, догадался, что в доме напротив надсадно задребезжал будильник.
Через секунду он смолк. Должно быть, мальчик, лежа в теплой постели,
протянул руку и на ощупь нажал кнопку будильника.

Не прошло и минуты, как осветилось окно на третьем этаже.

Все происходило именно так, как рассказывал мальчик: весь дом спал, а он
осторожно, стараясь не шуметь, вставал первым. Сейчас, вероятно, он уже
оделся, натянул носки и, ополоснув водой лицо и руки, наскоро причесался, а
потом... Потом...

- Я тащу башмаки в руке по лестнице,- заявил он Мегрэ,- и только внизу
надеваю, чтобы не разбудить родителей.

Так все и шло изо дня в день, зимой и летом, вот уже почти два года, с той
поры, как Жюстен стал петь во время шестичасовой мессы в больнице.

Он утверждал:

- Больничные часы вечно отстают от приходских на три-четыре минуты.

Теперь комиссар убедился в этом. Вчера инспекторы опергруппы Сыскной
полиции, к которой он был прикомандирован несколько месяцев назад, лишь
пожимали плечами, выслушивая рассказ Жюстена обо всех этих мелочах, в
частности-о "первом", а потом о "втором" ударе колокола.

Мегрэ долгое время сам был певчим. Потому-то он тогда и не улыбнулся.

Итак, на колокольне приходской церкви пробило без четверти шесть... Тут же
задребезжал будильник, а немного погодя из больничной церкви донесся
мелодичный серебристый звон, похожий на звон монастырских колоколов.

Комиссар все еще держал на ладони часы. Мальчик потратил на одевание
немногим больше четырех минут. Свет в окне погас. Должно быть, Жюстен
ощупью спустился по лестнице, чтобы не разбудить родителей, затем присел на
последней ступеньке, надел башмаки и снял пальто с бамбуковой вешалки, что
стояла в коридоре справа.

Потом отворил дверь и, бесшумно закрыв ее, вышел на улицу. Вот он тревожно
озирается по сторонам... Увидев четкий силуэт, узнает комиссара, который
подходит к нему, н говорят:

- А я боялся, что вы не придете.

И устремляется вперед. Светловолосому, худому мальчишке лет двенадцать, но
уже чувствуется, что он упрям и своеволен.

- Вам хочется, чтоб я проделал то же самое, что делаю каждое утро, верно? Я
хожу всегда быстро и считаю минуты, чтоб не опоздать. Кроме того, сейчас,
зимой, совсем темно и мне страшно. Через месяц станет посветлее...

Он свернул направо, вышел на тихую и еще сонную улицу, которая была куда
короче, чем первая, и упиралась в круглую площадь, обсаженную старыми
вязами. По диагонали ее пересекали рельсы трамвая.

Мегрэ невольно подмечал все детали, напоминающие ему детство. Во-первых,
мальчик шел по самому краю тротуара - боялся, как бы кто-нибудь не выскочил
из темного угла. Во-вторых, проходя по площади, он обходил стороной
деревья: ведь за их стволами мог прятаться человек...

В общем, мальчишка трусом не был - недаром вот уже две зимы он каждое утро
совсем один, в любую погоду - сквозь густой туман или во мраке безлунной
ночи,- бежал по той же самой безлюдной дороге.

- Когда дойдем до середины улицы Святой Катерины, вы услышите второй удар
колокола в приходской церкви.

- Когда проходит первый трамвай?

- В шесть часов. Видел его всего два-три раза, когда опаздывал. Один раз
будильник не прозвенел. Ну, а еще раз потому, что опять заснул. Теперь-то я
сразу вскакиваю, как только он зазвенит.

Худенькое бледное лицо под моросящим ночным дождем, вдумчивый и чуть-чуть
тревожный взгляд.

- С хором покончено... Сегодня я иду туда только по вашей просьбе...

Они свернули налево и направились по улице Святой Катерины, где, как и на
всех улицах квартала, через каждые пятьдесят метров высился одинокий
фонарь. Возле каждого фонаря поблескивала лужа. И мальчик бессознательно
шагал прямо по лужам-должно быть, так было безопаснее. Из казармы то и дело
доносился глухой шум. Кое-где засветились окна. Порой какой-нибудь прохожий
торопливо переходил улицу: видно, спешил на работу.

- Когда вы подошли к углу улицы, вы ничего не заметили?

В показаниях мальчишки это было самое уязвимое место: ведь улица Святой
Катерины была прямой, пустынной, фонари тянулись, как по веревке, и
разгоняли предутренний сумрак. Сразу можно было заметить- хоть за сто
метров - двух людей, затеявших драку.

- Может, я и не смотрел вперед. Наверно, разговаривал сам с собой. Так со
мной случается... Утром иду и потихоньку разговариваю сам с собой... Я
собирался кое-что попросить у матери потом, дома, ну и... повторял то, что
хотел ей сказать...

- А что же вы хотели попросить?

- Знаете, я давно мечтаю о велосипеде... Уже триста франков скопил на
мессах...

Странно, но Мегрэ вдруг показалось, что мальчик старается идти подальше от
домов - он даже сошел на мостовую, а потом снова зашагал по тротуару.

- Вот здесь... смотрите... А вот и второй удар колокола в приходской
церкви...

И Мегрэ, не боясь показаться смешным, попытался понять и проникнуть в тот
мир, которым каждое утро жил Жюстен.

- Наверно, я поднял голову. Знаете, так бывает, когда бежишь, не глядя
перед собой, и вдруг упрешься в стену... Все произошло как раз на этом
месте... Вот здесь...- показал он на тротуар.- Сначала я увидел человека -
он лежал, вытянувшись во весь рост, и показался мне таким громадным, что я
готов поклясться - он занимал весь тротуар.

Жюстен, конечно, ошибся - ведь тротуар был по крайней мере в два с
половиной метра шириной.

- Точно не знаю, что я сделал... Должно быть, отскочил в сторону... Но
сразу не убежал. Знаете отчего? Я увидел, что у него в груди торчит нож со
здоровенной рукояткой из темной кости. Я ее заметил, потому что у дяди Анри
почти такой же нож и он говорит, что рукоятка сделана из оленьего рога.
Наверняка этот человек был уже мертв...

- Почему вы так думаете?

- Не знаю. У него был вид мертвеца.

- Глаза были закрыты?

- Глаз я не заметил. Ей-богу, больше я ничего не знаю... Но такое было у
меня чувство, что он мертв... Правда, это быстро прошло, как я вам уже
сказал вчера в вашем комиссариате. Вчера меня заставляли повторять одно и
то же столько раз, что я больше ни слова не скажу. Да мне и не верят...

- А что же другой человек?

- Я поднял голову и увидел, что чуть подальше, пожалуй так метрах в пяти,
кто-то стоит. У этого типа были очень светлые глаза. Он взглянул на меня и
бросился бежать. Это был убийца...

- Как вы это узнали?

- Потому что он бросился бежать со всех ног.

- В каком направлении?

- Так вот, все прямо...

- Значит, в сторону казармы?

- Ну да...

Действительно, Жюстена накануне допрашивали по крайней мере раз десять.
Больше того, до прихода Мегрэ инспекторы превратили допрос в какую-то
своеобразную игру. Однако он ни разу не сбился в своих показаниях.

- А что вы сделали дальше?

- Тоже бросился бежать. Это трудно объяснить. Мне кажется... когда я
увидал, что он убегает, я испугался... и тогда тоже пустился бежать...

- В противоположном направлении?

- Да...

- Вам не пришло в голову позвать на помощь?

- Нет... Я очень испугался. Особенно я боялся, как бы меня не подвели ноги
- они у меня просто отнимались. Я добежал почти до площади Конгресса, а
потом рванул по другой улице, которая тоже ведет к больнице, так что
получился крюк.

- Ладно, пойдем дальше.

Снова раздался мелодичный перезвон колоколов больничной церкви. Пройдя
метров пятьдесят, они остановились на перекрестке; слева тянулась стена с
узкими бойницами - там были казармы, направо высился огромный
полуосвещенный портал, а на нем вырисовывался циферблат часов.

Было без трех минут шесть.

- Опаздываю на минуту. Вчера, однако, я пришел вовремя, но как я несся!

На двери из мореного дуба висел тяжелый молоток. Приподняв его, Жюстен
ударил им в дверь, и будто гром прокатился по улице. Подбежал привратник в
домашних туфлях, приоткрыл ворота, пропустил Жюстена, но преградил дорогу
Мегрэ, подозрительно оглядывая его.

- А это кто?

- Полиция.

- Предъявите документ.

Миновав ворота и еще