Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Устинова Татьяна. Первое право королевы -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  -
Татьяна УСТИНОВА ПЕРВОЕ ПРАВИЛО КОРОЛЕВЫ ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru Анонс Инна Селиверстова, руководитель информационного управления Белоярского края - "царица Савская, Клеопатра, стерва и зараза", как называли ее недруги и противники, - впервые растерялась. Убит губернатор края Мухин. Потом кто-то застрелил и его вдову, причем Инна находилась в это время в другой комнате. Как во сне она схватила со стола какие-то газеты с надписью "Селиверстовой" и скрылась из страшного дома. Утром объявили, что Мухина умерла от инфаркта... Началась борьба за губернаторский трон. И тут появился основной претендент - олигарх Александр Ястребов. Инна с ужасом узнала в нем своего случайного любовника, который "утешил" ее после развода с мужем. Слишком много всего навалилось на Инну - она не может разгадать загадку убийства Мухина и его жены, продолжается ее странная "связь" с Ястребовым, и она чувствует, что втянута в какую-то страшную игру и ей надо переиграть противника, прежде чем он ее уничтожит... Посвящается Людмиле Селивановой. Такие женщины, подобно комете Галлея, появляются раз в столетие. Неприятель отражен на всех пунктах. Из донесения М.И. Кутузова Александру I - Я ответила на ваш вопрос? Очочки ведущего как-то неожиданно высунулись вперед и блеснули с изящным ехидством. - О да, - пылко ответил он и, моментально изменив тон с пылкого на интимный, продолжил: - А вот еще говорят... думаю, что многие наши зрители не раз слышали... говорят, что вы каждый день меняете шубы. Это правда? Инна улыбалась. - О да, - воскликнула она с бумеранговой пылкостью, - конечно, правда, Гарик! После чего перегнулась через голубой сверкающий стол и добавила почти шепотом - впрочем, шепот этот отлично был слышен как в наушниках у всей съемочной команды, так и с той стороны экрана, где находилась, как это принято называть, "зрительская аудитория". - Гарик, - прошептала она, - хочу вам признаться. Я каждый день меняю шубы, бриллианты и мужчин! Только никому не рассказывайте! Такого ведущий никак не ожидал, да еще под самый занавес. Глаза за стеклами интеллигентных очочков стали растерянными. Вообще Инне было его жалко - взялся, бедолага, интервьюировать знаменитостей, а они вон какие штуки откалывают, черт бы их побрал!.. Попробуй уследи за ними, когда в сценарии у тебя одно, а в эфире выходит совсем другое! Инна молчала. Гарик решил, что нужно засмеяться, - и засмеялся неуверенно. Она его не поддержала. - И вы, - заговорил он, - так легко в этом признаетесь?.. - В чем, Гарик? - неторопливо спросила она, и он понял, что на этот раз точно угодил в ловушку. Ему теперь придется повторить про "шубы, бриллианты и мужчин", а делать этого никак не следовало, наоборот, нужно бы "проехать", "проскочить" опасное место и больше к нему не возвращаться, а он вернулся - сам! - и попал прямо в пасть к беловолосой мегере! - Э-э, - тоскливо промямлил Гарик и с неуклюжестью слона перешел прямо к следующему вопросу: - Инна, у вас хорошие отношения с губернатором Белоярска? - Гарик, а у вас хорошие отношения с министром печати? Нет, все-таки она решила его добить, эта стерва!.. - С министром печати? - переспросил он жалобно. - А почему, собственно... Да нет, у меня с ним никаких отношений нет - ни плохих, ни хороших! - У меня тоже нет ни плохих, ни хороших отношений с губернатором Белоярска. - Позвольте, но вы ведь работаете... в администрации Белоярского края, а краем руководит губернатор... - Но вы ведь тоже работаете на телевидении, а телевидением руководит министр. - Не напрямую, не напрямую! - Не хватало ему еще, чтобы она затеяла разговор о свободе слова, когда до конца эфира осталось тридцать секунд! - Губернатор Белоярска тоже не руководит мной... напрямую, Гарик! Все это было двусмысленно, странно, с подвохами, да еще такими, с которыми он не умел справиться! Наушник напомнил ему, что пора бы попрощаться, и он с радостью и облегчением проговорил, глядя в черную дыру камеры: - Сегодня у нас в гостях была Инна Васильевна Селиверстова, руководитель информационного управления администрации Белоярского края. Я прощаюсь с вами до завтра и надеюсь, что мы встретимся вновь в программе "Единственный герой". С вами был Гарик Брюстер. После чего некоторое время они посидели неподвижно, как сфинксы, улыбаясь стеклянными улыбками - друг другу. В мониторе завертелась реклама, и голос ниоткуда сказал на всю студию довольно кисло: - Отлично. Всем большое спасибо. Даже без этого кислого голоса было ясно, что эфир неудачный. Ведущий выдернул из уха микрофон. Инна расслабилась - закинула одну ногу на другую. Ноги были безупречные. Она никуда не спешила. - Спасибо вам, Инна Васильевна, - поблагодарил ее Гарик досадливо. Шнур застрял под пиджаком и никак не вытаскивался. - Не за что, Гарик, - откликнулась она. Улыбка была ледяной и сладкой. Гарик поежился, словно это ледяное и сладкое вылилось ему за шиворот. Подскочили бойкие молодые люди и проворно отцепили от микрофонов Инну и запутавшегося Гарика. - Э-э, - протянул Гарик, который уже видеть ее не мог, - вас проводит... вот... Сережа. - Спасибо. За камерами в сумерках студии возникла продюсерша - средних лет, в брюках и мятом пиджаке. - Инночка, все получилось отлично! - Много лет никто не называл ее Инночкой, да еще на людях, но на телевидении свои законы. - Немножко в конце... смазано, но это не страшно! Наш Гарик просто чуть-чуть растерялся. Еще раз спасибо, что пришли. Гарик не "чуть-чуть растерялся", а чуть в обморок не упал, поправила ее про себя Инна. Впрочем, как известно, "чуть-чуть" не считается. - Мы пришлем вам кассету с записью эфира. Вам нужна запись? - Хотелось бы. Она должна посмотреть, где и какие сделала ошибки, да и вообще - как сидела, как смотрела, как отвечала, как выглядела, как была причесана. Она всегда анализировала свои эфиры тщательно, придирчиво и отвлеченно, как будто там, в телевизоре, была вовсе не она, а какой-то другой человек, и этот холодный и пристрастный взгляд всегда позволял ей найти собственные оплошности, учесть и в следующий раз избежать их. Она изо всех сил старалась не походить на заполошных "государственных" теток, дающих интервью "из нашей студии "Россия", в прическах с начесом, путающихся в словах и не умеющих улыбаться. Она старалась - и ей это удавалось. Уверенно держась на высоченных тоненьких каблучках, она подошла к краю подиума, на котором помещалась декорация, и, не глядя, протянула руку. Тотчас же протянулась мужская рука, которая вежливо помогла ей сойти на студийный пол. - Спасибо, - сдержанно поблагодарила она. - Царица Савская, - на ухо свистнул один оператор другому, - королева Марго. Говорят, зараза и стерва - не приведи господи! - Зато ноги - блеск, - отреагировал коллега, известный ходок по дамской части. - Такие бы ноги, да какой-нибудь кысочке, а они аллигатору достались!.. Они проводили ее взглядами - прямая спина, короткие белые волосы, сужавшиеся на длинной шее, маленькое ухо с бриллиантовой гроздью, тонкий запах сложных духов. Э-эх!.. Шубы, бриллианты и мужчины, да еще каждый день!... Вот это баба!.. Выйдя из студии, она первым делом включила телефон. Знала, что за час, который была вне зоны приема, ее наверняка разыскивали десять раз, а может, двадцать, а может, сорок, но проверить автоответчик не успела - телефон зазвонил. - Инна, я вас провожу, - из-за спины начала было продюсерша, но та ответила быстрой улыбкой и повернулась спиной, что означало - подожди, не мешай. Звонил муж, два месяца назад превратившийся в бывшего. То есть развели их вчера, а два месяца назад он решительно объявил ей, что "все кончено". До этого он тоже говорил "кончено", но не уходил, а два месяца назад ушел. - Привет, - сказал он озабоченно, - ты где? В Москве? - В Москве. - Ах да! - спохватился он. - Только что по телевизору видел! - Ну и как тебе программа? - Я не стал смотреть, - с готовностью признался он, и она моментально поняла, что телевизор был упомянут специально ради того, чтобы сказать ей, что он "не стал смотреть" - переключил на футбол. - Ну и как тебе футбол? - А? - переспросил бывший муж, немного растерявшись. - А, ничего. Все в порядке. Слушай, Иннуль, а где мой костюм? Ну, знаешь, с жилеткой? Что-то я его не могу найти, а Анька, зараза, смылась. "Зараза Анька" - домработница - смылась неспроста. "Я его если увижу, Инна Васильевна, - чуть не плача сказала она, перед тем как Инна уехала в "Останкино", - я ему в рожу вцеплюсь! Вам же хуже будет. Отпустите меня, а?!" Инна ее отпустила, и бывший муж собирал теперь свою часть "совместно нажитого имущества" в полном одиночестве. Нелегко ему, бедняге, подумала Инна. Всю жизнь за ним ухаживали - сначала мать с бабкой, потом первая жена, потом она, Инна, а теперь вот "новая счастливая семейная жизнь" подключилась. Но так как "новая счастливая" не могла ухаживать за ним в Инниной квартире, пришлось ему самому трудиться, и, как видно, от непосильного труда он уже изнемог. Собирать вещи, когда ни разу за всю жизнь не поинтересовался, где они лежат, - вот, черт побери, задача!.. Зато Инна все хорошо знала - про костюмы, май-юг, шорты, двухтомничек Мандельштама, бритвенный прибор, коробку с компакт-дисками - джаз, разумеется! - про два десятка шелковых галстуков и пяток сложных концептуальных фильмов Вуди Аллена и Питера Гринуэя. Больше от мужа ничего не осталось. "Давайте я все соберу и у двери поставлю, - с ненавистью предложила Аня. - Он тут нам все перебуровит, если сам собираться станет!" Но Инна не желала облегчать его и без того веселую жизнь. "Перебуровит - разберем", - мрачно ответила она домработнице и уехала на съемки. - Иннуль, где костюм? - В гардеробе с правой стороны. За твоей зимней курткой, - автоматически ответила она. Продюсерша за спиной разговаривала с кем-то из группы, голос был недовольный. - Куртку я уже упаковал, - радостно сообщил муж, - а костюм что-то... Подожди, я сейчас посмотрю. И она стала ждать. Он сказал: "Подожди, я посмотрю", - и она послушалась. Как всегда. Не положила трубку, не отключила телефон, не послала его к чертовой матери. Ему нравилось, что она так от него зависит. Так слушается. Так переживает. В последнее время ему еще очень нравилось собственное положение - умница, красавица, начальница, интеллектуалка Инна умоляла его не уходить, "подумать", "попробовать еще раз", обещала, что "все теперь будет по-другому", плакала, не спала, курила, даже подурнела, вот как убивалась!.. А он вовсю и от души играл - разочарованного мужа, задавленного непониманием и неприятием "родной жены", которой давно опостылел холодный семейный очаг, которая "пустилась во все тяжкие", "растоптала", унизила, оскорбила, собственноручно убила "большое светлое чувство" - и получила по заслугам! Он ушел "к другой", которая понимает, разделяет, у которой правильная "система ценностей", и вместе с этой "другой" и ее подходящей системой он вволю наслушается джаза и этнической музыки и с утра до ночи сможет декламировать из Мандельштама - "другая" поймет! Кларк Гейбл, черт возьми!.. Самое главное, что он и чувствовал себя почти Кларком Гейблом - свободным, чувственным, раскрепощенным, обожаемым женщинами, которые борются за него, и жена - блестящая, умная, высокопоставленная! - проиграла?.. Он выбрал "новую счастливую семейную жизнь", а старую затоптал в пыль, да еще плюнул в самую середину. - Нашел, - весело сказал он в трубке. Был уверен, что она все еще ждет, и не ошибся. - Он же в мешке, а я так искал. - Все, Виктор? - холодно спросила она. - Я еще в "Останкино", у меня... дела. - Ты когда приедешь? - Не знаю. Не скоро. - Приезжай, - позвал он. - Давай хоть простимся, как люди! - Виктор, мы пытались, как люди, и у нас ничего не вышло. - Это у тебя ничего не вышло. - Он ехидно засмеялся. - Я же тебе говорил, чтобы ты перестала дергаться. Я тебе не нужен, и ты мне не нужна. - Ты мне нужен, - сквозь зубы сказала она. Господи, почему она опять позволяет ему втягивать ее в этот нелепый, нескончаемый, кошмарный разговор, который они вели уже полгода! Ему нравилось слегка подшучивать над ней, натягивать и ослаблять веревку, в которую уже была просунута голова повешенного - ее голова! И она могла точно сказать, когда именно понравилось: когда он заявил, что "все кончено" - как в кино! - а она зарыдала и стала умолять его остаться, и он остался, снисходительный к ее слабостям, обрадованный ее унижением, мужчина-победитель, можно даже сказать, орел-мужчина, в одну минуту отряхнувший с ладоней прах десятилетней совместной жизни. - ...Приехала бы, - говорил он в трубку, - попили бы кофейку, я "Божоле" привез. Посидели бы, Иннуль! - Витя, если ты не знаешь, где твои вещи, Аня завтра все соберет. Я не приеду. - Ну, как хочешь. А ты где? Ах да, в Москве!.. Когда улетишь? - Я не знаю пока. Я только прилетела. - А что? Дела? - Дела. Виктор, я больше не могу разговаривать. - Да брось ты, - сказал он добродушно, - не страдай. На самом деле ты сама во всем виновата. Помнишь, как я... Но тут она не далась. Ей некуда бежать - со всех сторон жала стальная клетка, а она была зверем, которого прижимали к сетке, и кололи ножами, и до крови били в ребра и зубы, и еще сапогом в беззащитный живот, но почему-то все никак не убивали до конца - оставляли забаву "на завтра", чтобы опять прийти и опять колоть, и так без конца. Но на этот раз она не далась. - Пока, - попрощалась она стремительно. В желудке было холодно и тяжело, как будто она наглоталась речных камней. - Передавай привет нашей молодухе. Скажи, что я ей сочувствую. У нее впереди много интересных и занимательных открытий. - Ты просто сука, - сказал муж равнодушно, и телефон замолчал. Инна вытерла ладони о юбку и посмотрела - на ткани остались следы пятерни. - Инна Васильевна!.. - Да. - Вы уже уходите? Генеральный просил непременно проводить вас к нему! Он не знал, что вы у нас сегодня в эфире, и просил прощения, что не встретил, и... - У меня самолет, - соврала она, - через час. Я... и так опаздываю. Привет Паше. Пашей - Павлом Алексеевичем - звали генерального, и при мысли о том, что она должна с ним встретиться, не приведи господь - ужинать, разговаривать, слушать, камни в желудке пришли в движение и полезли друг на друга. Мой муж в моей квартире сейчас собирает вещи, чтобы уйти от меня навсегда, а вы разговариваете со мной, словно я нормальный человек, такой же, как вы все! Его никогда больше не будет в ее жизни, а она - идиотка! - считала, что с ней ничего такого ни за что не случится! Она была почему-то уверена, что оба они слишком умны, чтобы вот так, ни с того ни с сего, удариться в "новую счастливую семейную жизнь" - все с тем же Мандельштамом, джазом и "Божоле", с которых когда-то началась их "счастливая жизнь"! Водитель все знал. Он возил ее последние семь лет: сначала - когда она стала замом председателя скромной телерадиокомпании, потом - когда перешла в пресс-секретари, и теперь - когда руководила "средствами массовой информации" огромного Сибирского края. Он все знал. И все сделал по-своему. Инна точно помнила, что ничего не говорила ему, когда садилась в машину, и он ей ничего не говорил. И потом ничего не говорила, когда, сгорбившись, покачивалась на заднем сиденье, неотступно и тяжко думая о куртке, которую муж, наверное, уже забрал и сунул в рюкзак, а ей так нравилась эта куртка, и Виктор в ней тоже нравился. И еще думала о том, что завтра ей возвращаться в Белоярск, а до этого запланирована встреча с новым начальником из администрации президента, и неплохо бы до нее посмотреть бумаги, которые она готовила. А потом нужно попытаться надавить на губернатора, который отродясь с прессой "не водился" и вообще отчасти не понимал, кому она нужна, эта пресса, - и об этом она тоже думала, и о десятке других важных и нужных дел, но все заслоняла куртка, которую он забрал, и это значит - все, конец, больше ничего не будет. Она очнулась, когда поняла, что машина больше не едет. Почему-то вдруг накатила такая усталость, как будто она ворочала жернова на мельнице. - Мы где? - Инна посмотрела в окно и не узнала. - Где мы, Осип Савельич? Водитель с таким диковинно-литературным именем глядел на нее из зеркала заднего вида. Вид у него был угрюмый. Не только именем, но и видом он походил на кулака и белобандита из романа-эпопеи "Вечный зов". - Ты бы, Инна Васильна, не убивалась так уж, - мрачно сказал он. - Молодая, красивая, богатая, карьеру вон какую сделала! Из-за какой-то... тьфу!.. мокрицы так себя изводить!.. Водитель был проверенный боевой товарищ, лучший друг, член семьи, он имел право говорить все, что угодно, но пользовался этим правом очень редко - даром что походил на кулака, а понимал ситуацию, как любой придворный! Инна молчала. Он имел право говорить. Она имела право не слышать. - Куда ты меня завез? - Да никуда я тебя не завез! В пансионат завез! Я как услыхал, что сегодня твой... Хулио Иглесиас нагрянет, я сразу сестре позвонил, она директорствует тут. Нечего тебе сегодня домой ехать, здесь переночуешь, она уж отдельную дачку для тебя приготовила! Анька завтра с утра все там уберет, тогда поедешь, а сегодня - погоди, побудь на дачке!.. - Ну ты даешь, Осип Савельич, - тихо сказала Инна, - или тебе с сестрой надо увидеться? - Вот еще, - оскорбился водитель, - я с ней и так в любой момент могу увидеться! - И убирать там ничего не нужно, - продолжала она, - не за покойником ведь! - Да лучше б он сдох!.. - Осип Савельич! - Да ладно!.. - Осип Савельич, замолчи. - Да молчу, молчу! Его бы, барана, к воротам привязать и гонять хворостиной, пока... - Осип Савельич! - В Москву обратно не повезу! Хочешь, сама за руль садись и езжай, а я не повезу! Что ты там станешь делать? Опять всю ночь пустырник трескать?! - Ну тебя, Осип Савельич, - устало сказала Инна, - от твоей заботы с ума можно сойти. И выбралась из машины. Небольшой подъезд был освещен теплым светом - куски его лежали на желтых листьях, густо засыпавших газон, и пахло осенью, травой, чуть-чуть дымом и близкой рекой, как в детстве. Из яркого тепла навстречу уже бежала женщина, очевидно, та самая сестра-директриса, нисколько не похожая на своего брата, легкая, маленькая, коротко стриженная. Добежав, она сразу захлопотала, заулыбалась, повела Инну куда-то за угол, по белой плиточной дорожке, к высокому, как теремок, строеньицу, темневшему на фоне леса. Строеньице оказалось дачкой "на одного" с гостиной, светелкой и деревянным балконом. И сауна в теремке имеется, похвасталась директриса, и ванна-джакузи, и плоский телевизор на круглых металлических стойках, и занавески в кружевцах и атласных лентах - все как следует. - Ужин сюда подам, и сауну уже включили, погреетесь. Фрукты

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору