нному сюжетному ходу.
     Но  до  сих  пор,  --  продолжает  Пуаро,  --  мы  оставались  в  чисто
литературных  рамках.  Плагиат  становится  по-настоящему  серьезным,  когда
реальные   события  начинают  повторять  сюжетные   перипетии   литературных
произведений. Так, например, выясняется, что самый подлинный из всех сыщиков
мира,   то   есть   moi[184],   неподражаемый   Эркюль   Пуаро,  оказывается
всего-навсего невольным подражанием... сомнительному субъекту по имени Попо!
Мы видим, как  Гэдсхиллская дорога заполняется  воображаемыми -- нет, дважды
воображаемыми -- "людьми в  плащах",  предвосхищая появление реальных бродяг
(среди  которых имеется один,  более чем  реальный, хотя  и ложный), которые
пройдут мимо дома Диккенса в тот самый роковой день 8 июня 1870 года.

     [184] Я (фр.).

     Случайно ли,  --  осведомляется Пуаро, --  я  вспомнил об этих  людях в
плащах,  когда доктор  Уилмот рассказывал нам о доме Диккенса и его саде? Вы
знаете,  я  не верю в сверхъестественные предчувствия, но  меня  не покидала
уверенность,  что  я ухватил за хвост  нечто зловещее и  ужасное. Я принялся
обдумывать  неосознанные опасения Холмса и спросил себя, а не лежат ли в  их
основе какие-то реальные земные факты?
     Но  давайте  покинем  дом  в   Гэдсхилле,  --  после  эффектной   паузы
возобновляет свой рассказ  Пуаро, -- и перенесемся в замок  Эльсинор,  где в
третьем акте разыгрывается пьеса  внутри  пьесы. Мы видим актера,  играющего
убийцу по  имени  Луциан  в  итальянской  трагедии (убитого  зовут Гонзаго).
Убийца украдкой пробирается в сад со словами: "Рука тверда, дух черен, верен
яд, час дружествен, ничей не видит взгляд"[185] -- и вливает упомянутый яд в
ухо спящей жертвы. Дополнительные подробности мы узнаем из "подлинной" сцены
первого  акта,  где  призрак  жертвы,  заявив,  что убийца знал,  что король
"обычно делал пополудни", указывает:  яд был  "соком  белены",  "прокажающим
раствором", "чье свойство глубоко враждебно крови нашей"[186].

     [185] Шекспир. "Гамлет". Акт III, сцена II.
     [186] Шекспир. "Гамлет". Акт I, сцена V.

     Ученые, --  добавляет  Пуаро  после очередной  эффектной  паузы, --  не
смогли  установить,  какое  именно  растение  Шекспир  называет  беленой  (в
оригинале hebenon). И я не знаю,  обладает ли digitalis purpurea вредоносным
действием,  если  его  настой  влить  в   ухо.  Но  выдуманная  сцена  столь
поразительно предвосхищает действительность, что  я  склонен  думать,  будто
"Гамлет" вдохновил Коллинза не только на создание оригинального сюжета, но и
на преступление. Если...
     На этот раз Пуаро  замолкает так надолго, что все уже собираются встать
и потихоньку  разойтись,  когда вдруг великий бельгиец начинает  выкрикивать
слова призрака из "Гамлета":
     "О ужас! Ужас! О великий ужас!"[187]

     [187] Там же.

     Голос его дрожит, когда он  произносит последнюю,  заключительную фразу
своего монолога:
     -- Если только не правы Холмс и Гамлет, когда говорят, что и в небе и в
земле сокрыто больше... чем снится мудрости Эркюля Пуаро![188]

     [188] Перефразировка  строк:  И в  небе  и в земле сокрыто  больше, Чем
снится вашей мудрости, Горацио.  (Шекспир.  "Гамлет".  Акт I, сцена IV. Пер.
М.Лозинского.)

     УИЛМОТ, обращаясь к аудитории. Учитывая эту возможность,  не говоря уже
об ужасе, который вызовет гипотеза D в сердцах наших  уважаемых спонсоров, я
попросил  технический персонал стереть  запись нашего последнего  заседания.
Пуаро,   Холмс  и  я   дали  торжественное  обещание  никому  и  никогда  не
рассказывать о том, что' мы  выяснили. Смеем ли мы  просить и вас всех о том
же самом?
     ЖАБА, голосом еще более хриплым, чем обычно.  Я первый дам такое слово!
Предлагаю предъявить  спонсорам  гипотезу С, в  которой сокрыто  больше, чем
снится мудрости друдистов.

     Нет нужды говорить, читатель, что все присутствующие, включая Лоредану,
Антонию,  Латиниста и Торндайка  (который  только  что  прибыл),  немедленно
последовали примеру уважаемого Жабы. И, как читатель, верно, уже  догадался,
вопреки зловещим  предсказаниям знаменитой  обложки  ТЭД  состоится  не одна
свадьба,  а две.  Кто же станет  участниками  сих  обрядов?  На  этот вопрос
читатель пусть ответит сам.