51]  Э.Уилсон. "Два скряги" (в книге  "Рана  и  лук". 1939). Еще  один
авторитетный  джекилианец  --  Дж.Б.Пристли  (см.  его  биографию  Диккенса,
изданную в 1961 году). (Прим. авт.)

     ПАТЕР БРАУН, также откашливаясь. Не вижу особой разницы. К тому же я не
уверен,  что  косвенное подражание  лучше  прямого  плагиата. "Плохие  поэты
подражают,  зрелые   крадут",  --  говаривал  Элиот,  которого   здесь   уже
цитировали.
     ПУАРО, восхищенный этой цитатой. Parfaitement!
     ЧЕЛОВЕК  В  ЧЕРНОМ[52]. До определенной степени, Пуаро, до определенной
степени. А что думаете вы, Порфирий?

     [52] Это чрезвычайно худой человек, одетый во все черное. Все заседания
он провел на заднем ряду, ни разу  не вступив  в  дискуссию. В  перерывах он
также всегда один: с унылым видом гуляет по саду, то и дело останавливаясь и
бросая  сочувственные  взгляды  на розовые кусты  (за  которыми, к  слову, и
впрямь весьма дурно ухаживают). (Прим. авт.)

     ПОРФИРИЙ ПЕТРОВИЧ.  Как пристав следственных  дел, я  обязан  пресекать
всякое преступление против  собственности, в том числе и интеллектуальной. С
другой  стороны, столь же верно,  что художнику  "prend  son bien o`u  il le
trouve"[53], как заявил Мольер в свое оправдание. Но есть же пределы.

     [53] Хорошей мыслью не грешно воспользоваться (фр.).

     ПОПО. Хотелось бы надеяться!
     ПОРФИРИЙ  ПЕТРОВИЧ. Даже  в классической античности, весьма терпимой  в
этом вопросе, некто  Эфор, ученик  Исократа[54]. был  подвергнут  публичному
осуждению,  когда выяснилось, что  не менее  трех тысяч  строк в  его трудах
напрямую переписаны у других авторов.

     [54] Исократ  (436--338 до н.э.) -- афинский оратор, учитель риторики и
публицист. Оказал  влияние на  позднейших  ораторов,  в  первую  очередь  на
Цицерона.

     УИЛМОТ. Не будем запрягать телегу впереди лошади.  Прежде чем  обвинять
Диккенса в плагиате, следует сначала рассмотреть другие возможности. В конце
концов  мысль  о  раздвоении личности  у  Джаспера под  влиянием опиума  или
гипноза -- это всего лишь одна из гипотез, выдвинутых по  делу Друда. Другая
гипотеза состоит в  том,  что  опиум и  гипноз  играют  второстепенную роль,
служат отвлекающим маневром, поскольку злодей -- вовсе не Джаспер.
     ЖАБА.  Вы  бросаете  мне  спасательный  круг,  доктор  Уилмот!  Скажите
немедленно, кто этот...
     УИЛМОТ,  поднимая руки. Я  уже говорил,  мой дорогой  друг, что не хочу
мешать  нормальному  ходу  расследования.  К   тому  же  становится  поздно,
гостиница все еще в осаде, и я предпочел бы сначала хорошенько выспаться.
     ЛОРЕДАНА. Да-да, пойдемте спать. (Тут она понижает голос и склоняется к
уху редактора "Диккенсианы", но ее жаркий шепот не ускользает от чуткого уха
Эркюля Пуаро.)  У меня одиннадцатый номер на втором этаже, по правую сторону
в конце коридора.

     Вот, любезный  читатель,  приблизительный  отчет о событиях  вчерашнего
вечера, имевших  место  в гостинице  "U  &  O".  Именно  над этими вопросами
сыщики-исследователи (за исключением  двух-трех человек) думали  всю ночь. И
быть  может,  даже видели сны  на  эту тему.  Так что  судите сами, в  каком
состоянии духа они встретили новый день.

(ТЭД. Глава XIII. Оба на высоте)
(ТЭД. Глава XIV. Когда эти трое снова встретятся?)

11

     Тот  самый худой унылый человек в  черном, который  вчера возбудил наше
любопытство, сегодня сидит  в президиуме вместе с суперинтендантом Бэттлом и
невысоким  флегматичным  инспектором  Баккетом[55].  Эти  двое  представляют
Скотленд-Ярд. Но кто же этот  мрачный незнакомец? То ли  по рассеянности, то
из пристрастия к  черному цвету  (странным  образом  контрастирующего с  его
любовью к розам) человек приколол значок со своим именем с оборотной стороны
лацкана пиджака. Поэтому нет никакой возможности представить его читателю.

     [55] Читатель,  безусловно,  помнит,  что Баккет  из  "Холодного  дома"
(1853) является первым детективом в  английской литературе. Прообразом этого
персонажа стал друг  Диккенса инспектор Чарлз Ф.Филд, с которым, как  мы уже
упоминали,  писатель  посещал  опиумный  притон.  У  Баккета  имелся  весьма
характерный  жест,  списанный  с натуры: он направлял  указательный палец на
подозреваемого, а потом подносил к уху, словно прислушивался, что скажет тот
в свое оправдание. (Прим. авт.)

     Но  все  глаза  в зале устремлены  отнюдь не  на заинтересовавшего  нас
загадочного  персонажа,  а на несравненную Лоредану, которая  в  эту  минуту
появляется в  дверях. Вид у нее весьма довольный.  Ее  внешность  претерпела
некоторую метаморфозу, и  теперь  Лоредана являет  собой  типичный  образчик
оксфордского  сословия:  на  ней   строгое   и  вместе  с  тем  не  лишенное
кокетливости  бежевое  платье и  скромная  брошь; пышные  волосы  собраны  в
респектабельный пучок.
     Вслед  за  ней  шествует  доктор  Уилмот.  Председатель  так и  лучится
самодовольством; кашемировый  шарф чрезвычайно  агрессивного оттенка желтого
словно подчеркивает некую новоприобретенную веру  в себя. Галстук-бабочка на
сей раз висит не так криво.
     Уилмот поднимается на трибуну и открывает заседание.
     -- В середине  четвертого выпуска возникает состояние неопределенности.
И  эту неопределенность автор обещает поддерживать  до  самого конца романа.
Только тогда читатель узнает, кто же убил жениха Розы.

     ЧЕЛОВЕК  В  ЧЕРНОМ.  Простите,  но,  может  быть,  Диккенс  намеревался
поддерживать  состояние  неопределенности,  начиная  с  пятого  или  шестого
выпуска?
     УИЛМОТ.  Нет.  По  всей  вероятности,  подлинная  неопределенность,  по
замыслу  Диккенса,  должна  была  возникнуть  с  появлением нового и  крайне
загадочного   персонажа,   некоего  Дэчери,  до  августовского   выпуска  не
упоминавшегося. Однако,  по мнению  большинства критиков, тут  перед автором
встала  проблема замедления хода событий.  Именно это имел  в  виду Диккенс,
когда  говорил,  что испытывает  трудности  с сюжетом.  Неверно  распределив
события, он перегрузил шесть первых выпусков и теперь не знал, чем заполнить
остальные шесть.
     ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ.  Еще  раз прошу  прощения, но мне это  представляется
абсурдным.  Перед таким писателем,  как Диккенс,  от природы  многословным и
склонным к всевозможным отклонениям от основной темы повествования, вряд  ли
могла стоять  подобная  проблема. Я думаю,  это  означает, что... А  что  вы
скажете, суперинтендант?
     БЭТТЛ. Я  не  знаю,  кто  этот  таинственный  Дэчери, но согласен,  что
история куда запутаннее, чем кажется на первый взгляд.
     ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ. Инспектор Баккет?
     БАККЕТ. Присоединяюсь  к  суперинтенданту. Что мы  имеем? Двух или трех
предполагаемых  убийц.  Тщательно разработанный  способ  убийства.  Опиумную
линию.  Но все это не  раз объяснялось, возможно, даже чересчур подробно. Мы
знаем, что мотивом для убийства послужила ревность. Так в чем проблема? Если
убийца   --   Джаспер,   то   достаточно  одного   относительно  смышленного
полицейского, и вы глазом не успеете моргнуть, как дядюшка Друда  признается
в злодействе и добровольно взойдет на виселицу. Но...
     ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ.  Совершенно верно! Раз автор говорит,  что испытывает
трудности с сюжетом, то это может означать только одно -- злодей не Джаспер.
     ЖАБА. Слушайте! Слушайте!
     ЧЕЛОВЕК В  ЧЕРНОМ.  Если только -- а я не исключаю такой возможности --
если только Джаспер не действовал заодно с близнецами.
     УИЛМОТ, жестом останавливая выкрики  с мест. Этот тезис никогда до  сих
пор не  выдвигался.  Но  раз  он  исходит от Ричарда  Каффа, мы, разумеется,
должны отнестись к нему со всей серьезностью. Благодарю вас, сержант Кафф.
     ЛОРЕДАНА,  (ее  восторженность  носит  явно  не  оксфордский  оттенок).
Сержант Кафф! Так это вы?!

     Лоредана  -- крупный специалист  по  "Лунному камню": она дважды видела
фильм,  снятый по знаменитому  роману  Уилки  Коллинза.  Но  даже  не  столь
сведущие  люди   знают,  что   увлекательную   тайну  разгадал   сержант  из
Скотленд-Ярда.  Следует  отметить,  что  в  Старом  Скотленд-Ярде   (до  его
преобразования в Большой  Скотленд-Ярд  и последующего  переезда уже  Нового
Скотленд-Ярда  на  набережную  Темзы, а позднее  на  Виктория-стрит) сержант
следственного  отдела был довольно высоким чином. Уилмот  не случайно выбрал
сегодняшний президиум: можно  с  полным основанием сказать, что Скотленд-Ярд
высадил в Клойстергэме  десант  для  расследования  событий  четвертого, или
"таинственного",  как  называл  его  сам  автор, выпуска.  Последуем  же  за
британскими  невидимками-полицейскими,  крадущимися по  древнему призрачному
городу.

     Двадцать третье декабря. Полдень. Все пансионерки, за исключением Елены
и Розы, покинули обитель мисс Твинклтон. Роза, уже одетая для прогулки, ждет
Эдвина.  А  вот  и сам Друд, он только что прибыл  из Лондона. Молодые люди,
поприветствовав друг друга, совершают  свою обычную прогулку к собору. Сцена
выяснения  отношений   проходит  более  или  менее  так,  как  ожидалось,  и
следователи не узнают ничего нового.
     Как  раз, когда Эдвин упоминает о "припадках" дяди, Роза замечает,  что
объект  их   разговора  следит   за  ними,  спрятавшись  за  деревом.  Глава
оканчивается  сценой  прощания  у  ворот. В  поведении Джаспера  Друд упрямо
отказывается видеть что-либо кроме заботы о племяннике. Когда  Эдвин уходит,
Роза провожает его укоризненным взглядом, как бы  говоря: "Ах! Неужели ты не
понимаешь!"
     --  Этот парень слишком глуп для того, чтобы задержаться на этом свете,
-- цинично замечает Баккет.  За двадцать выпусков "Холодного дома"  (два  из
которых  сдвоенные)  этот человек,  наблюдая  жизнь лондонских трущоб, успел
зачерстветь.
     Бэттл соглашается.
     -- Да,  классический пример персонажа, который слишком хорош и  слишком
глуп, чтобы остаться в живых.  Такой  субъект имеется  в  каждом триллере, и
читатели  ждут  не дождутся,  когда же  его  прикончат. И все  же  у нас нет
доказательств того, что он ошибается  в мотивах поведения Джаспера. Причина,
по  которой Джаспер не  спускает глаз с  Друда, вполне  возможно,  не  имеет
никакого отношения к ревности.
     Кафф кивает.  Его отрешенный  взгляд,  похоже, пытается  проникнуть  за
стены пансиона.
     -- Интересно, -- говорит он, -- почему Роза ждала Друда  в одиночестве?
Где в эту минуту  находилась Елена? Все девушки разъехались, остались только
они  вдвоем.  Было бы  естественно, если бы две  такие  закадычные  подружки
проводили все  время  вместе,  болтая  и  обмениваясь  секретами.  Но вместо
этого...  Столь  необычное поведение наводит на мысль... Не  знаю, но у меня
такое чувство, что больше мы их вместе не увидим.

     "Сочельник в Клойстергэме. На улицах появились новые, незнакомые лица и
еще другие лица, не то знакомые, не то нет..."
     Нетерпеливый  читатель не найдет  в начале  четырнадцатой главы ничего,
кроме живописной  зарисовки. Но  Баккет,  как  никто знающий метод Диккенса,
тотчас   понимает,   что   "незнакомые  лица"  упомянуты   не   случайно.  И
действительно,  оглянувшись,  он быстро обнаруживает свою (или нашу?) старую
знакомую.
     -- Да здесь Матросская Салли, -- бормочет он, окидывая взглядом коллег.
-- Я послежу за ней. До встречи.
     И Баккет исчезает.
     Два других сыщика  тоже  расходятся в разные стороны. Один устремляется
за  Невилом,  другой --  за  Друдом.  (Что касается  Джаспера,  которого они
видели, когда тот прогуливался  в  своем новом  черном  шелковом  шарфе,  то
известно, что оставшуюся часть дня регент проведет в соборе.)
     По дороге к дому младшего каноника Кафф оказывается у городского театра
и на минуту останавливается,  чтобы  рассмотреть  огромный  цветной  плакат,
возвещающий о  комической пантомиме  с участием  синьора Джаксонини. Комик с
афиши приветствует зрителей  словами: "Здравствуйте, как  завтра поживаете?"
Еще один намек, и весьма мрачный. На этот раз скрытый под личиной шутовства.
Череп Йорика[56] проглядывает сквозь клоунскую  маску синьора Джаксонини. Да
и призрак Банко тоже тут как тут, если судить по названию главы[57].

     [56] Найденный могильщиками на кладбище череп старого королевского шута
Йорика наводит принца Гамлета на размышления  о тщете земной жизни (Шекспир.
"Гамлет, принц Датский", акт V, сцена 1).
     [57] Название главы взято  из  первой  фразы  шекспировского "Макбета":
Когда  средь  молний,  в  дождь  и гром  Мы  вновь  увидимся  втроем?  (Пер.
Б.Пастернака.)  Банко -- персонаж "Макбета". По предсказанию  его род должен
править Шотландией.  Макбет  убивает Банко, и дух убитого является  убийце в
сопровождении  вереницы   призраков,  которые  представляли   несостоявшихся
королей из рода Банко.

     Но затем,  словно в пику этим изящным намекам, происходит сцена  в доме
каноника, которая столь откровенно и неуклюже направляет наши мысли, что это
скорее говорит  в  пользу  Невила, чем  против  него.  Мстительный  (хотя  и
сознающий всю порочность этой стороны  своей  натуры) юноша  отправляется на
встречу с бывшим соперником и обидчиком,  вооружившись тяжеленной тростью! А
Криспаркл из деликатности  (он  что, совсем  рассудок  потерял?)  ничего  не
говорит. Невил,  весь день посвятивший  уничтожению "ненужных бумаг" (что за
бумаги? какое  они  имеют  отношение  к  происходящему?), заявляет,  что ему
необходимо развеяться,  а потому  завтрашним утром  он уезжает! Даже  самого
несмышленого читателя не могут обмануть подобные намеки.
     Насвистывая "Последнюю розу  лета"[58], сержант Кафф с первого  взгляда
подмечает:  "Тяжелая  трость,  подбитая  железом.  Уничтожение бумаг  вместо
занятий. Хочет  исчезнуть на несколько дней. Зачем? Для того, чтобы избежать
вопросов или же чтобы выждать, пока уляжется пыль?"

     [58]  В романе Коллинза у сержанта помимо почти патологической любви  к
розам имеется еще  и привычка  в минуты задумчивости насвистывать "Последнюю
розу лета". (Прим. авт.)

     Пусть не улыбается читатель. Ему лучше последовать за Каффом, который в
свою  очередь  следует за  близнецами, решившими прогуляться перед  закатом.
Послушаем,  о чем  они говорят.  На  первый  взгляд  беседа брата  и  сестры
выглядит вполне невинно. Никаких  недомолвок или  намеков, за  которые можно
было бы  зацепиться.  Но  при  повторном воспроизведении  мы  замечаем некую
странность в этой сцене.
     Если  Невил  действительно  решил  уехать, не  в  силах больше выносить
любовную муку, то почему он колеблется и не  сразу  говорит  об этом сестре?
Поскольку  ранее  Елена  осудила  его  слабость  к  Розе,  то она  наверняка
поддержала бы  его  решение. Почему  же тогда Елена настроена столь  сурово?
Такое впечатление, что Невил испытывает огромное облегчение,  почти эйфорию,
когда сестра одобряет его план. Но это происходит лишь после того, как Елена
узнает,  что решение  Невила поддержал каноник. Но затем  следует  замечание
относительно тяжелой трости, и Невил тут же впадает в угрюмую задумчивость.
     "Как  мне не  хочется идти  на этот обед,  Елена", --  наконец  говорит
Невил, когда они почти подошли к воротам Женской Обители.
     Мы знаем,  что цель обеда -- примирение  Друда и  Невила. Последние две
недели все  только  этого и ждут.  Именно  по этому поводу  Елена в обществе
Криспаркла взывала к добродетели и небесам. А потому если  во время прогулки
близнецов и  должно что-то интересовать, так это именно предстоящий обед. Но
они  упоминают о нем лишь  в самом конце,  да  еще вскользь, да  еще в таких
выражениях, что читатель  пребывает в полном  недоумении, о чем, собственно,
идет речь. Но давайте послушаем их раз.

     Невил, хмуро. Как мне не хочется идти на этот обед, Елена.
     Елена, весело. Милый Невил, стоит ли из-за этого беспокоиться? Подумай,
ведь скоро все это будет уже позади.
     Невил, мрачно. Позади? Да. И все же мне это не нравится.
     Елена, успокаивающе. Вначале, может быть, и будет минута неловкости, но
только минута. Ведь ты же уверен в себе?
     Невил, зловеще. В себе-то я уверен. А вот во всем остальном -- не знаю!
     Елена, вскидывая  брови. Как странно ты говоришь,  Невил! Что ты хочешь
сказать?
     Невил, нахмурившись. Елена, я  и сам не знаю. Знаю  только, что мне все
это не нравится. Какая странная тяжесть в воздухе!

     Нужно сделать над  собой усилие, замечает  Кафф, чтобы  догадаться, что
речь  идет о предстоящем примирении с Друдом. Но зато этот диалог  с первого
до последнего  слова применим к убийству Друда,  если считать, что именно за
этим прибыли  с  Цейлона "англо-сингальские"  близнецы  (или  кто  они там).
Будучи  специалистом по расследованию преступлений  с  восточной подоплекой,
Кафф знает, что такое вполне возможно[59]. И в этом случае, добавляет сыщик,
убийство носило бы ритуальный характер, и значит,  должно быть совершено без
пролития крови, а именно путем удушения. Если так, то сцену беседы близнецов
можно интерпретировать следующим образом:

     [59]  Три   брамина,   убившие  Эбльуайта  в  "Лунном  камне",  прибыли
непосредственно из Серингапатама.

     Невил собирается задушить жертву либо голыми руками,  либо шнурком, как
принято у тагов. Об  этом  они условились  с сестрой заранее. Но в последнюю
минуту у него возникает опасение, что он не справится, и поэтому Невил берет
с собой тяжелую трость.  Сестре это  не нравится. Елена  явно  играет в этом
тандеме  ведущую  роль,  и в ее  планы  (составной  частью  которых,  вполне
возможно,  является избавление от тела с помощью  оксида кальция) совсем  не
входит  стремительный  отъезд брата. Однако Невил чувствует, что не сможет с
собой совладать,  и ей остается только  смириться с неизбежным. Но подлинная
проблема состоит в том, что вера  Невила дала трещину, тогда как  Елена  все
еще фанатически  верит. Невилу не  нравится не только убийство  Друда,  но и
"все остальное":  кто знает,  в осуществление  каких еще планов  позволил он
себя  втянуть?  Именно поэтому  сестра обвиняет его в том,  что он  "странно
говорит", и  именно в  этом  кроется причина долгого сомневающегося взгляда,
которым она провожает его при расставании.

     -- Бедная я, бедная!
     Женщина   из  опиумного  притона  в  Шедуэлле,  известная  полиции  как
Матросская Салли, или Салли Курилка, почти ничем не отличается от женщины  в
романе. Когда  Диккенс  встретился с ней -- трясущейся, истощенной, охрипшей
от  приступов   чудовищного  кашля,  --  на  вид  ей  можно  было  дать  лет
шестьдесят-семьдесят. На самом деле бедняжке всего двадцать шесть[60].

     [60] Некоторые невнимательные комментаторы и даже переводчики говорят о
"старухе  из  опиумного притона". Но  сам Диккенс ни  разу  не упоминает  ее
возраст и ни разу не называет "старухой". (Прим. авт.)

     -- Ох, легкие у меня плохие, совсем никуда у меня легкие,  -- причитает
она сквозь отчаянный кашель.
     Но  это вовсе не жалость к себе и не попытка завоевать сочувствие Друда
(или  сочувствие двух невидимых  сыщиков). Скорее  это  трезвая  самооценка,
суровая, но точная характеристика собственного состояния. В недолгие  минуты
просветления женщина словно фиксирует, до какой степени падения она дошла.
     В данную минуту ей нужно три шиллинга и шесть пенсов, чтобы купить себе
очередную порцию опиума.  Получит она  их от Друда  -- хорошо, не получит --
что ж, но она живет  так, как  ей хочется. Она вовсе не  попрошайничает,  не
клянчит  подаяние.  Она прямо говорит,  что  в  Лондоне  у  нее  собственное
"заведение",  которое  позволяет  ей  прокормиться, хотя времена  настали не
лучшие и дела идут все хуже.
     -- Плохо идет торговля!
     Даже  Баккет   вынужден   отдать   должное  этим   последним   остаткам
достоинства, этому упрямому стремлению к независимости. Сыщик наблюдает, как
женщина,  зажав  в  руке  свои  три шиллинга  и  шесть  пенсов,  удаляется в
направлении рассадника греха -- "Двухпенсовых номеров для