о всем мире.
      Милю или две мы переваривали  информацию  в  молчании. Наконец Гордон
спросил:
      -- Откуда вы узнали, что это варфарин? Я имею  в  виду  --  по  каким
признакам?
      -- Я каждый день держу его в руках, -- объяснила Пен. -- Я знаю дози-
ровку, размеры, цвета, фабричные марки.  Если  постоянно  этим  заниматься,
можно узнать с первого взгляда.
      -- Вы  хотите сказать,  -- с интересом спросил я,  -- что, если перед
вами в ряд положить пятьдесят таблеток, вы сможете определить, где какая?
      -- Возможно. Если это сплошь будут  таблетки ведущих фармацевтических
фирм, причем не самые новейшие -- смогу, конечно.
      -- Как дегустатор, -- заметила Джудит.
      -- Умница, -- сказал Гордон, имея в виду Пен.
      -- Просто привычка. -- Она задумалась. -- И в этих  буфетах наверняка
найдется еще что-нибудь, строго говоря, нетравяное. У него  там пара мешков
сульфата калия, приобретены в Гудисон Гарден Центре, не знаю, где это.
      -- Но  для чего? -- удивилась Джудит.  -- Ведь  сульфат калия --  это
удобрение!
      -- Калий так же необходим животным, как и растениям, --  сказала Пен.
-- Я не удивлюсь, если это один из ингредиентов его секретного варева.
      -- А что еще вы бы положили туда, если б готовили сами? -- полюбопыт-
ствовал я.
      -- О  Господи. -- Она поразмыслила. -- Любой  тоник. Может быть, лак-
ричный корень, о котором он как-то упоминал. Наверное, кофеин. Всевозможные
витамины. Такой стимулирующий коктейль.
      Самой утомительной  частью поездки оказался поиск пристойного местеч-
ка, где можно было бы отобедать. Я перерыл множество ресторанных справочни-
ков и выбрал одно, но его пришлось отвергнуть: как частенько случается, за-
ведение перешло в другие руки, и  там сменились повара, а внести сведения в
путеводитель еще  не успели. Что-то  мы в результате нашли; трапеза подава-
лась медленно и поглощалась с трудом, но мои гости великодушно прощали все.
      -- Помните, -- задумчиво рассуждал Гордон над чашкой кофе, --  вы го-
ворили нам по  пути  в Нью-маркет, что Кальдер  тревожился  за свой бизнес,
когда убили того ветеринара?
      -- Да, -- подтвердил я. -- В то время тревожился.
      -- Разве не могло быть, -- продолжал Гордон, -- что ветеринар помогал
Кальдеру доставать легальные  медикаменты, типа варфарина, и когда его уби-
ли. Кальдер испугался, что останется без поставок?
      -- Гордон! -- воскликнула Джудит. -- Милый, ты заблуждаешься.
      Однако все мы обдумали этот вариант, и Пен кивнула.
      -- Мне кажется, он нашел другой источник.
      -- Но,  -- попытался я возразить,  -- действительно ли  ветеринар так
поступал?
      -- Им не  слишком-то  роскошно платят, -- объяснила  Пен.  -- По моим
меркам, достаточно, но богатыми они не бывают.
      -- А Ян Паргеггер, похоже, был, -- сказал я.
      -- И что ему для этого требовалось? -- хмыкнула Пен. -- Что могло по-
мешать ему дать Кальдеру несколько таблеток  и пару советов в обмен на жир-
ный кусочек, не облагаемый налогом?
      -- К обоюдной выгоде, -- проворчал Гордон.
      -- Целитель на глиняных ногах, -- сказала Джудит. -- Фу, стыд какой.
      Из нашего утреннего веселого настроения слегка выпустили
дух. Но послеполуденный визит вновь и окончательно зарядил всех положитель-
ными эмоциями.
      На этот раз мы отправились на  конный завод к Оливеру Нолесу и увиде-
ли, что все поместье кишит кобылами, жеребятами и бурной деятельностью.
      -- Как чудесно,  -- вздохнула Джудит, озирая простирающиеся вдаль бе-
лые ограды загонов, где гуляли матери  с детьми. -- Слов нет, до чего хоро-
шо.
      Оливер Нолес после представления оказался таким же гостеприимным, как
и Кальдер, и несколько раз повторил Гордону, что он навсегда, навечно оста-
нется благодарен банку "Поль Эктрин", хотя ссуду вскоре выплатит.
      Тревога и дурные предчувствия, не оставлявшие его в  прошлый мой фев-
ральский приезд, исчезли без следа: Оливер  вновь был тем же умелым и реши-
тельным руководителем, каким  я  увидел его впервые, и  даже  более того. Я
сделал вывод, что производство жеребят наладилось. Ни одна случка Сэнд-Кас-
тла не пропала даром, ни одна  из кобыл не подхватила инфекцию, к торжеству
попечителя. Он выложил мне все это в первые десять минут и добавил, что же-
ребец основательно доказал свою потенцию и производительную силу.
      -- Он неутомим, -- сказал Оливер. -- Сорок кобыл для него не предел.
      -- Рад слышать. -- В глубине моего банкирского сердца я действительно
был рад.
      В сопровождении пса  Сквибса, наступавшего ему на пятки, хозяин повел
нас через последовательную цепь конюшенных дворов, где был в полном разгаре
начавшийся где-то в четыре пополудни ритуал чистки и кормления.
      -- Конный завод не похож  на  конюшню, где стоят скаковые лошади,  --
объяснил Оливер  Гордону. -- Один  работник может обслуживать не трех лоша-
дей, а гораздо больше, потому что  их не нужно выезжать, тренировать и тому
подобное. И здесь у  нас более гибкая система: кобылы находятся то  в стой-
лах, то в загонах, и закрепить определенных . кобыл за определенными работ-
никами невозможно. Так  что работник присматривает за отдельной секцией ко-
нюшни, независимо от того, какие в ней лошади.
      Гордон кивнул с благодушным интересом.
      -- Почему одни жеребята в стойлах, а другие -- в загонах? -- спросила
Джудит, и Оливер, не раздумывая,  принялся  объяснять,  что жеребята должны
оставаться со своими матками, а у кобыл, что с жеребятами в стойлах, должна
вскоре начаться течка или уже  началась,  и стойла они покидают только  для
встреч с жеребцом. Когда у них пройдет течка, их выпустят в загоны вместе с
их жеребятами.
      -- О, -- сказала  Джудит,  слегка шокированная фабричным аспектом. --
Да, я понимаю.
      Во дворике жеребят мы наткнулись на Найджела и Джинни, которая броси-
лась ко мне, едва увидев, крепко  стиснула в объятиях и звонко чмокнула ку-
да-то в левый угол губ. "Надо  же, как меня зауважали!" -- подумал я, обнял
ее в ответ, приподнял над землей и разок крутанул вокруг себя. Когда я пос-
тавил ее на ноги, она хохотала, а Оливер наблюдал с некоторым изумлением.
      -- Никогда не замечал за ней такой порывистости, -- сказал он.
      Джинни опасливо покосилась на него и вцепилась в мой рукав.
      -- Вы же не против, правда? -- обеспокоенно спросила она.
      -- Я польщен, --  сказал я, нисколько не кривя душой, и  подумал, что
ее отец может вообще убить в ней непосредственность, если не  будет осторо-
жен.
      Воспрянувшая духом Джинни всунула ладошку мне под руку и сказала:
      -- Пойдем посмотрим на нового жеребенка. Он только двадцать минут на-
зад родился. Мальчик. Такой миленький. -- И она потащила меня за собой, а я
перехватил мельком взгляд Джудит, на лице которой отразились самые разнооб-
разные и трудноопределимые чувства.
      -- Дочка Оливера, -- объяснил я через плечо и услышал, как Оливер за-
поздало представляет Най-джела.
      Они все пошли смотреть на жеребенка через полуоткрытую дверь; крохот-
ное поблескивающее существо полулежало, полусидело на  толстом слое соломы:
длинная мордочка, огромные глаза и сложенные ножки, новая жизнь, уже прила-
гающая усилия, чтобы удержать равновесие и подняться. Мать,  стоя на ногах,
ответным движением потянулась губами  к  жеребенку и бдительно взглянула на
нас исподлобья.
      -- Легко вышел, -- сказала Джинни. -- Мы с Найджелом  просто наблюда-
ли.
      -- Вы много раз видели, как рождаются жеребята? -- спросила Пен.
      -- Ой, сотни. Всю жизнь смотрю. Чаще всего это ночью бывает.
      Пен смотрела на нее с таким выражением, будто ее фантазию, как и мою,
взбудоражило такое  необыкновенное детство; будто  она, как и я, ни единого
раза не видела, как рождаются животные, не говоря уже о  том,  чтобы в воз-
расте пятнадцати лет наблюдать это день за днем.
      -- Эту кобылу будут случать с Сэнд-Кастлом, -- сказал Оливер.
      -- И ее жеребенок выиграет Дерби? -- с улыбкой спросил Гордон.
      Оливер улыбнулся в ответ.
      -- Неизвестно. Но к тому все задатки. -- Он глубоко  вздохнул, набрав
полную грудь воздуха. -- Никогда ничего подобного я не мог сказать до этого
года. Ни один жеребенок, рожденный или зачатый здесь, в прошлом не побеждал
в классических соревнованиях,  но теперь... --  Он широко повел  рукой.  --
...Однажды отсюда... -- Он помолчал. -- Это целый новый мир. Даже страшно.
      -- Так что ваши надежды оправдались? -- спросил я.
      -- Более чем.
      В конце концов,  подумал я, под  всей этой строгой  воинской  делови-
тостью скрывалась душа. Видение высот, которых он достигнет в реальности. И
я не мог предполагать, много  ли  пройдет времени, прежде чем блеск  станет
банальностью, победители  -- установившейся практикой, аристократы -- общим
стадом. Это то, к чему он стремился, но по достижении цели чувства его при-
тупятся.
      Мы оставили жеребенка и прошли дальше по дорожке мимо случного сарая;
ворота нынче были  широко распахнуты, открывая пол, плотно выстеленный рых-
лым бурым торфом. Оливер немногословно  объяснил,  что  происходит  внутри,
когда сарай  занят. Больше комментариев не последовало, и  мы все без оста-
новки прошли мимо в святая святых, во двор жеребцов.
      Там был Ленни,  вываживал одного из жеребцов вокруг маленького двори-
ка; он шаркал, понурив голову, точно занимался этой работой уже долгое вре-
мя. Конь был усеян мелкими каплями пота, и по расположению открытого пусто-
го стойла я догадался, что это был Ротабой.
      -- Он только что покрыл кобылу, -- бесстрастно сказал Оливер. -- Пос-
ле этого он всегда так выглядит.
      Джудит, Гордон и  Пен сообща выглядели так, будто здешний неприкрытый
секс был более приземленным, чем они ожидали, хотя им не довелось услышать,
как мне однажды, спокойную дискуссию Оливера с Найджелом о процессе обезза-
раживания вагины. Однако они мужественно овладели собой и  с должным благо-
говением устремили взоры на голову Сэнд-Кастла, которая выплыла  на свет из
полумрака денника.
      Он держался почти повелительно, точно его новая роль коренным образом
изменила его характер; возможно, так оно и было. Удовлетворяя свой возобно-
вившийся интерес к скачкам, я сам не раз наблюдал, как постоянный успех на-
деляет некоторых лошадей определенной "осанкой", а  Сэнд-Кастл всегда, даже
заблудившийся и испуганный на вершине холма, ощутимо ею обладал; но теперь,
всего два месяца  спустя, в нем  проявилось новое качество,  которое  почти
можно было назвать  заносчивостью;  новообретенная уверенность в своем пре-
восходстве.
      -- Он великолепен, -- не удержался Гордон. -- Рад, что вижу его вновь
после того великого дня в Аскоте.
      Оливер предложил жеребцу привычные две морковки и пару шлепков, обра-
щаясь с Его Величеством фамильярно. Ни  Джудит, ни Пен, ни тем более Гордон
или я не пытались даже коснуться чувствительных ноздрей:  боялись, что наши
пальцы  будут,  без сомнения, откушены до запястья. Восхищение  принималось
как должное, но расстояние разумнее было соблюдать.
      Ленни завел умиротворенного Ротабоя  в  его стойло и принялся чистить
соседнее, принадлежащее Летописцу.
      -- За двором  жеребцов постоянно присматривают два работника, -- ска-
зал Оливер. -- Ленни, вот он, и еще Дон, ему тоже можно доверять. А Найджел
лошадей кормит.
      Пен уловила в его словах недоговоренную мысль и спросила:
      -- Вам необходимо больше заботиться о безопасности?
      -- До некоторой степени, -- кивнул  он. -- У нас между дворами протя-
нуты провода связи, так что либо Найджел, либо я, когда мы у себя дома, ус-
лышим, если будет какой-нибудь необычный шум.
      -- Например, стук копыт по дорожке? -- предположила Джудит.
      -- Точно.  -- Он улыбнулся ей. --  У нас  также есть дымовые  сигналы
тревоги и большие огнетушители.
      -- И кирпичные стойла, и на ночь на дверные задвижки  вешаются комби-
нированные замки, и ворота на всех подходах к трассе запираются, -- затара-
торила Джинни. -- Папа и в самом деле расстарался для безопасности.
      -- Рад слышать, -- сказал Гордон. Я улыбнулся  про себя классическому
случаю запирания конюшни  после  того, как лошадь удрала,  но  в самом деле
видно было, что Оливер усвоил суровый урок и знал, что счастливо отделался,
получив второй шанс.
      Немного погодя мы отправились  к  дому, задержавшись во дворе жеребят
полюбоваться на новорожденного, который теперь уже стоял на трясущихся нож-
ках и оглядывался в поисках ужина.
      Оливер отвел  меня в сторону  и спросил, интересно ли мне посмотреть,
как Сэнд-Кастл будет покрывать  кобылу;  очевидно, это событие намечалось в
скором времени.
      -- Да, конечно, -- сказал я.
      -- Остальных я не приглашаю --  там нет места, -- объяснил Оливер. --
Я велел Джинни показать им кобыл и жеребят в загонах, а потом отвести в дом
и напоить чаем.
      Никто не возразил против предложенной программы, особенно потому, что
Оливер не сказал, куда мы направляемся: Джудит наверняка  предпочла бы при-
соединиться к нам. Джинни повела их и Сквибса прочь, и  я  услышал, как она
говорит:
      -- Дальше отсюда, по соседству, есть еще один двор. Можем пройти там,
если хотите.
      Оливер, глядя им вслед, пока они неторопливо шли  по дорожке, которую
Сэнд-Кастл пролетел бешеным галопом, а я спринтерским броском, сказал:
      --  Уотчерлеи  ухаживают за всеми слабенькими жеребятами и  кобылами,
подхватившими инфекцию. В  результате оказалось, что это всех устраивает. Я
арендовал их хозяйство, и они работают на меня, и их компетентность по час-
ти больных животных оказалась весьма кстати.
      -- Так значит, это вы чинили  у них заборы в тот мой февральский при-
езд?
      -- Правильно. -- Он  сокрушенно вздохнул. -- Еще неделя -- и  были бы
доделаны ворота в живой  изгороди и в подъездной аллее, и Сэнд-Кастл  ни за
что бы там не проскочил.
      -- Ничего страшного не случилось.
      -- Да, благодаря вам.
      Мы неспешным шагом возвращались к случному сараю.
      -- Вы когда-нибудь прежде видели жеребца за работой? -- спросил хозя-
ин.
      -- Не довелось.
      Помолчав, он предупредил:
      -- Вам может показаться, что это грубая сила. Насилие. Но для них это
нормально, помните. Он скорее всего укусит ее за шею, но это для того, чтоб
удержаться в позиции и вместе с тем выразить свою страсть.
      -- Угу.
      -- Эта кобыла, которую мы  будем  случать, -- она отзывчива, так  что
никаких проблем не возникнет. Бывают кобылы  пугливые,  бывают  такие,  что
медленно возбуждаются, бывают  раздражительные -- все  как у людей.  --  Он
слабо улыбнулся. -- Эта маленькая леди создана для ночей любви.
      Я впервые слышал, как он пытается подшучивать над своей профессией, и
был почти  что потрясен.  Но и сам он удивился  собственным словам и сказал
уже более сдержанно:
      -- Мы сводили ее с Сэнд-Кастлом вчера утром, и все прошло хорошо.
      -- Значит, кобылу не один раз сводят с жеребцом?
      Он кивнул.
      -- Зависит,  конечно, от порядков на конном заводе,  но я очень забо-
чусь, как вы можете догадаться, чтобы  кобылы  использовали  все  возможные
шансы  для  зачатия.  Я свожу их с жеребцом по крайней мере дважды за время
течки, затем  мы  отводим  их в загон и ждем, и если у них опять начинается
течка, значит, они не зачали, так что мы повторяем процедуру.
      -- И как долго это может продолжаться?
      -- До конца июля. По-хорошему жеребята должны появляться  на свет са-
мое позднее в июне, дальше уже  поздно для скаковых лошадей. Иначе они ока-
жутся в невыгодном положении,  соревнуясь  с двухлетками, рожденными в мар-
те-апреле, которые к тому времени успеют больше подрасти.  -- Он улыбнулся.
-- Так или иначе, у  Сэнд-Кастла  не будет поздних, июньских жеребят.  Рано
еще почивать на лаврах, но из тех кобыл, которых он покрывал три недели на-
зад или раньше, ни одну не пришлось случать повторно.
      Путь был закончен, и мы вошли в случный сарай, где уже стояла кобыла,
и один  работник прилаживал болтающуюся ременную  петлю вокруг ее  морды, а
второй заботливо ее обтирал.
      -- Ей уже  невтерпеж,  сэр, --  сказал  второй работник, указывая  на
хвост, который кобыла задрала кверху, и Оливер откликнулся, точно сам сдер-
живая возбуждение:
      -- Хорошо.
      Найджел и Ленни привели  жеребца,  который решительно сознавал, где и
для чего находится. Найджел закрыл дверь, храня тайну обряда; и последовало
бракосочетание, молниеносное, уверенное и совершенно первобытное.  Совокуп-
ление напора и величия, мощи и наслаждения, не лишенное нежности;  в высшей
степени трогательно.
      --  Не  всегда  так  бывает,  --  прозаически  отметил  Оливер, когда
Сэнд-Кастл соскользнул с кобылы и подался назад, со  стуком поставив наземь
копыта. -- Вам выпало хорошее зрелище.
      Я был благодарен ему за приглашение и, правду говоря, чувствовал, что
знаю теперь о лошадях гораздо больше, чем мог себе раньше представить.
      По дороге к дому Оливер рассказывал мне, что с четырьмя жеребцами вы-
ходит по шесть-восемь случек в день, включая воскресенье.  Когда я предста-
вил себе  все это буйство плоти, ум немного зашел за разум, но в конце кон-
цов именно для этого предназначались банковские пять миллионов фунтов. Ред-
ко кому, подумал я, приходилось  в  такой  непосредственной близости наблю-
дать, как работают деньги "Эктрина".
      Мы отправились домой,  подкрепленные  чаем, булочками и виски, причем
Гордон с Оливером под конец принялись состязаться, кто  кого горячей побла-
годарит. Джинни вновь стиснула меня в  объятиях, хотя и не так бурно, и все
просила приезжать еще,  а Джудит поцеловала  ее и предложила  обращаться  к
ней, если понадобится женская помощь.
      -- Чудесный ребенок, -- вспоминала она в машине. -- Быстро взрослеет.
      -- Ей пятнадцать, -- сказал я.
      -- Шестнадцать. На прошлой неделе у нее был день рождения.
      -- Вы с ней близко сошлись.
      -- Да.  -- Она оглянулась на Пен и  Гордона, которые опять расположи-
лись на  заднем сиденье. -- Она рассказала нам  про вашу маленькую эскападу
два месяца тому назад.
      -- Как она могла!
      -- Очень даже могла, -- весело заявила Пен. -- Почему бы и нет?
      --  Я  знаю  почему, -- сухо вмешался Гордон. -- Он не хотел, чтобы в
офисе узнали,  что рекомендованная им  ссуда могла очень просто попасть под
грузовик.
      -- Это верно? -- спросила Джудит.
      -- В основном да, -- покривил я душой. -- Кое-кто в правлении был во-
обще против этой сделки, и я бы не хотел, чтобы эта история получила оглас-
ку.
      -- Какой трус, -- хихикнула Пен. Мы потихоньку  пробирались в Клэфем,
тормозя у светофоров и лавируя в толчее под названием "конец каникул". Джу-
дит и Пен единодушно признали, что это их лучший день, считая с того памят-
ного дня в Аскоте. Гордон дремал, а я отдыхал за  рулем,  и общими усилиями
мы наконец достигли высоких ворот.
      Я остался у них на ужин,  который как раз подоспел, но все, не только
Гордон, за  длинный день устали, и я не  стал задерживаться надолго. Джудит
вышла к машине проводить меня и закрыть ворота, когда я уеду.
      Мы не сказали друг другу ни слова. Она оказалась в моих объятиях, го-
лова ее покоилась на моем плече,  мы были так близко в темной ночи... дале-
кие, как планеты.
      Мы  отодвинулись,  но  я держал ее за руку и все не мог отпустить, не
хотел, чтоб разорвалась связь.
      --  Что  за  день, -- прошептала она, и я промычал что-то и быстро ее
поцеловал. Сел в машину и поехал прочь.


      ГОД ВТОРОЙ: ОКТЯБРЬ

      Лето пришло,  лето  прошло,  дождливое, холодное, нежеланное. Подошла
неделя Королевских  скачек в Аскоте, было  облачно, ветрено; мы  с Гордоном
задумчиво помолчали по телефону, прижимая к уху трубку и глядя в хмурое не-
бо, и твердо решили, что  в  этом году Дисдэйлу нет необходимости  делить