на, -- сказал я. -- Так что сделайте снимки Рикки
в таком ракурсе, в котором он наиболее похож на Шона. Пусть он медленно по-
ворачивает голову,  как делал, когда вышел с работы,  и скажите ему остано-
виться, когда будет лучше.
      -- Хорошо.
      Рикки вышел из машины и встал перед стеной, а Оливер  установил фокус
на средний план. Он сделал первый снимок, и мы подождали, пока тот проявит-
ся.
      Оливер взглянул на него, хмыкнул, подрегулировал  освещенность и сде-
лал вторую попытку.
      -- Вот  этот хорош, -- сказал он, наблюдая  за проявлением цветов. --
Выглядит совсем как Шон. С ума сойти.
      Мрачноватый Рикки сохранял позу до тех пор, пока мы не отсняли четыре
коробки пленки. Оливер передавал каждый снимок мне, как  только он выползал
из фотокамеры, а я раскладывал их рядами на сиденье и ждал, пока они прояв-
лялись.
      -- Отлично, -- сказал я, когда пленка закончилась. -- Спасибо, Рикки.
      Он заглянул в окно автомобиля, и  я спросил его, ничего особо не под-
черкивая:
      -- Ты помнишь, когда Индийский Шелк совсем стал слабый, какой ветери-
нар его лечил?
      -- Ну да, ясно,  помню, тот тип, которого убили. Он и  его напарники.
Он один из лучших, так папа говорил.
      Я уклончиво кивнул.
      -- Хочешь, подвезем тебя до Ньюмаркета?
      -- У меня велосипед с мотором, спасибо.
      Мы доставили его обратно к его инженерным работам, где я наконец уте-
шил его, оплатив ему время и  труды, и посмотрел, как он с грохотом умчался
прочь, выставляя напоказ всему миру свою застенчивую браваду.
      -- Что теперь? -- спросил Оливер. -- Вы сказали, Ньюмаркет?
      Я кивнул.
      -- Я договорился о встрече с Урсулой Янг.
      Он окинул меня озадаченным взглядом, но поехал без возражений и акку-
ратно привел  машину на автостоянку в  центре города, куда  пообещала подъ-
ехать Урсула.
      Мы прибыли первыми, фотографии пока что оставались невостребованными,
и Оливер наконец задал вслух тот вопрос, который давно сдерживал.
      -- Вот что, -- сказал он. -- Для чего эти фотографии?
      -- Чтобы найти Шона. -- Но зачем?
      -- Только не взорвитесь.
      -- Нет.
      -- Потому что я считаю, что это он давал селен вашим кобылам.
      Оливер сидел очень тихо.
      -- Вы спрашивали о нем раньше,  -- сказал он. -- Я думал... может, вы
считаете... это он убил Джинни.
      Теперь настала моя очередь молчать.
      -- Не знаю, он ли это сделал, -- сказал я наконец. -- Не знаю.
      Урсула стремительно примчалась  на своей машине, посмотрела на часы и
по привычке извинилась, хотя приехала вовремя. Она, подобно  Оливеру и Рик-
ки, слегка попятилась при виде моего неортодоксального одеяния, но по дело-
вой привычке  быстро овладела собой и  втиснулась на заднее  сиденье машины
Оливера, наклонившись вперед, чтобы ее лицо было вровень с нашими.
      Я передал ей тридцать из сорока снимков Рикки  Барнета, которого, ко-
нечно, она немедленно узнала.
      -- Не в нем дело, -- объяснил я. -- Рикки похож на парня, который ра-
ботал у Оливера, и именно этого парня мы хотим найти.
      -- Что ж, ладно. Насколько это важно?
      Прежде чем я раскрыл рот, ответил Оливер:
      -- Урсула, если вы найдете его, мы, вероятно, сможем доказать,  что с
Сэнд-Кастлом все в полном порядке. И не спрашивайте меня почему, просто по-
верьте на слово.
      Она застыла с открытым ртом.
      -- И еще, Урсула, -- добавил  Оливер. -- Если вы найдете его -- этого
парня, Шона, -- я остаток жизни все мои дела буду вести через вас.
      Я видел, что на нее -- средней руки агента по родословным -- это обе-
щание не произвело впечатления.
      -- Ладно, -- коротко сказала  она.  -- Поехали. Я сегодня же  вечером
примусь распространять фотографии и позвоню, как только что-нибудь выяснит-
ся.
      -- Урсула, -- предупредил я, --  если вы узнаете, где он сейчас, сде-
лайте так, чтобы только не спугнуть его. Мы не хотим его потерять.
      Она проницательно взглянула на меня.
      -- Черновая работа для полиции?
      Я кивнул.
      -- А еще, если  найдете, кто нанимал его в прошлом на  работу, обяза-
тельно спросите при случае, не  болела  ли лошадь, за которой он  ухаживал.
Или вообще какая-нибудь лошадь в конюшне, в таком духе. И не называйте име-
ни... он не всегда зовется Шон.
      -- Он опасен? -- напрямую спросила она.
      -- Мы не собираемся сражаться с ним в открытую, -- сказал я. -- Прос-
то выследить.
      -- Ладно. Вам обоим я верю, сделаю, что смогу. И,  надеюсь, когда-ни-
будь вы объясните, что все это значит.
      -- Если он делал то, о чем мы подозреваем, -- заверил я, -- мы поста-
раемся, чтобы весь мир об этом узнал. Будьте уверены.
      Она коротко усмехнулась и хлопнула меня по незабинтованному плечу.
      --  Вид  у  вас так себе. -- Она обратилась к Оливеру: -- Тим говорил
мне, что его лягнула лошадь и сломала ему руку. Это правда?
      -- Он и мне то же самое говорил.
      -- А  что еще? -- строго спросила она меня. -- Как вы оказались в та-
ком состоянии?
      -- Лошадь не рассчитала силы. -- Я улыбнулся Урсуле. -- Неуклюжее жи-
вотное.
      Она знала, что я хочу увильнуть от ответа, но в  ее  мире всегда при-
сутствовала опасность получить пинка от  лошади,  и  этого всегда старались
избежать, так что возражений не последовало. Сложив фотографии в свою вмес-
тительную сумку, она выскользнула из машины и уверенно уехала на своей.
      -- Что дальше? -- спросил Оливер.
      -- Бутылка скотча.
      Он окинул меня суровым взором, потом сделал скидку на мое  общее сос-
тояние и смягчился.
      -- Можете потерпеть, пока доберемся домой? -- вздохнул он.


      Тем же вечером я мало-помалу рассказал Оливеру все: и как  Пен анали-
зировала сокровища из  приемной Кальдера, и  о том, что  болезни  пациентов
Кальдера вызывались лекарствами.  Я сказал ему,  что это Кальдер  убил  Яна
Паргеттера, и  сказал почему, и опять  стал объяснять, как  замысел сначала
дискредитировать СэндКастла, потом купить и восстановить его репутацию сле-
довал схеме с Индийским Шелком.
      -- Кроме Индийского Шелка должны быть  и другие, о которых мы не слы-
шали, -- задумчиво сказал я. -- Дисдэйл мог и не два, и не три раза предла-
гать купить безнадежных.
      -- Он отказался от своего предложения насчет Сэнд-Кастла в тот же ве-
чер, когда умер Кальдер.
      -- Что точно он сказал? -- спросил я.
      -- Он был очень расстроен. Сказал, что потерял  самого близкого друга
и что  без Кальдера, который может совершить чудо,  нет смысла покупать же-
ребца.
      Я нахмурился.
      -- Вы думаете, это было правдой?
      -- Его расстройство? Да, разумеется.
      -- А вера в чудеса?
      -- Он  говорил так,  словно верил всей душой. Я  подумал, что в конце
концов Дисдэйл вполне мог быть  невиновным,  одураченным  соучастником и не
знать, что подоплекой его сделок  была  искусственно  вызванная болезнь. Он
так очевидно  гордился в Аскоте своим  знакомством с Великим  Человеком; он
мог быть подхалимом и глупцом, но не мерзавцем.
      Под конец Оливер спросил, как я узнал насчет болезней, вызываемых ле-
карствами, и про убийство Яна Паргеттера, и я рассказал ему и про это, ста-
раясь говорить  по возможности  суше. Он застыл, уставясь на  меня и на мои
повязки.
      -- Вам здорово повезло, что вы  оказались в инвалидном кресле, а не в
гробу, -- сказал он. -- Дьявольски повезло.
      -- Да.
      Он плеснул мне  еще  бренди, к  которому  мы приступили после  обеда.
Анестезия целительно разошлась по жилам.
      -- Я почти начинаю верить, -- сказал Оливер, -- что еще встречу здесь
Новый год,  что бы  там ни было, пусть даже  придется продать Сэнд-Кастла и
прочее.
      Я пригубил вновь наполненный стаканчик.
      -- Завтра попробуем составить план,  как  реабилитировать  жеребца  в
глазах всего мира.  Подобьем цифры, поглядим, какова примерная сумма общего
ущерба, прикинем временную шкалу возмещения.  Не  могу  обещать,  поскольку
последнее слово не за мной, но если банк в конце концов получит обратно все
свои деньги, он скорее всего будет уступчивей насчет сроков.
      -- Спасибо вам, -- сказал Оливер, пряча чувства под воинской сдержан-
ностью.
      -- Честно говоря, -- сказал я,  -- для нас полезнее выручить вас, чем
разорить.
      Он скупо усмехнулся.
      -- Банкир до последней капли крови.
      Из-за того, что лестницы стали для меня непреодолимым препятствием, я
спал на диване, на котором  прикорнула  в свой последний полдень Джинни,  и
мне снилась она. Она шла по тропинке навстречу мне, и лицо у нее было счас-
тливое. Не то чтобы  вещий сон, но я проснулся с острым  чувством недавнего
горя. Большую часть следующего дня я  думал о ней, вместо того чтобы сосре-
доточиться на прибылях и убытках.
      Вечером позвонила  Урсула. В ее мощном  голосе я услышал  торжество и
подспудное изумление.
      -- Вы не поверите, -- сказала она, -- но я уже нашла в Ньюмаркете три
беговых конюшни, где он  работал прошлым летом и осенью, и в  каждом случае
одна из лошадей болела!
      Поверить мне ничего не стоило, и я спросил ее, чем болели лошади.
      -- У всех была кристаллурия. Это кристаллики...
      -- Я знаю, что это такое, -- сказал я.
      -- И...  Это совершенно неправдоподобно,  но все три были из конюшен,
которые в прошлом посылали лошадей к Кальдеру Джексону, и этих послали точ-
но так же,  и он тут же их вылечил. Двое тренеров сказали, что они на Каль-
дера молиться готовы, он многие годы лечит их лошадей.
      -- Работника звали Шон?
      -- Нет. Брет. Брет Вильямс. Все три раза одинаково.
      Она  продиктовала  адреса конюшен, имена тренеров и сроки  (приблизи-
тельные), когда Шон-Джейсон-Брет там работал.
      -- Вы просто чудо, -- сказал я.
      -- У меня такое чувство, --  ее энтузиазм несколько поутих, -- что вы
от меня именно это и ожидали услышать.
      -- Надеялся.
      -- Но причастны такие люди, не могу поверить.
      -- Поверьте.
      -- Но Кальдер... -- запротестовала она. -- Он не мог...
      -- Шон работал  на  Кальдера, -- сказал я.  --  Все время. Постоянно.
Везде, куда бы он ни нанимался, он фабриковал пациентов для Кальдера.
      Она так долго молчала, что я не выдержал.
      -- Урсула?
      -- Я здесь, -- отозвалась она. -- Вы хотите, чтобы я продолжала с фо-
тографиями?
      -- Да, если можно. Найдите его.
      -- Веревка по нему плачет, --  угрюмо сказала она. -- Сделаю что смо-
гу.
      Она повесила трубку, и я пересказал Оливеру все, что от нее услышал.
      -- Брет Вильямс? Здесь он звался Шон Вильямс.
      -- Почему вам пришлось его нанять? -- спросил я.
      Оливер нахмурился, вспоминая.
      -- Понимаете, хороших работников найти нелегко. Можно давать объявле-
ния хоть до посинения, и все равно откликаются только третьесортные, а то и
хуже. Но  Найджел сказал, что после собеседования Шон  ему понравился, и он
назначил ему месяц испытательного срока. А уж после этого мы  ухватились за
него обеими  руками и  были очень довольны, когда он  опять позвонил в этом
году, потому что он ловок и опытен, и уже знает работу, и вежлив, и табель-
щик хороший...
      -- Образец, -- сухо заметил я.
      -- Как работник -- да.
      Я кивнул. Он должен был изображать образец, поддерживать иллюзию чес-
ти, истовую  веру всех предателей. Я сопоставил все  эти затейливые имена и
подумал, что он, должно быть, считал себя кем-то вроде крутого героя, вели-
кого разведчика; играют в свои фантазии, день за днем выполняя работу, чув-
ствуя превосходство над нанимателями, которых  он  с  презрением надрал. Он
мог вложить капсулу в полую сердцевину  яблока и, пару раз откусив для убе-
дительности, скормить то, что  вытлядело  как огрызок, своим жертвам. Никто
ничего не заподозрит: нет причины.
      Я опять заночевал  на  диване, и  на  следующее утро Оливер  позвонил
старшему инспектору детективу Вайфолду  и  попросил его приехать в усадьбу.
Вайфолда потребовалось уговаривать;  наконец  он неохотно согласился и чуть
не сделал поворот на 180 градусов, когда в конторе Оливера увидел меня.
      -- Ну, нет. Слушайте, -- заупрямился он, -- мистер Эктрин  уже достал
меня своими идеями, и у меня просто нет времени...
      Оливер его перебил:
      -- Сейчас у нас есть не только идеи. Гораздо больше. Пожалуйста, выс-
лушайте. Мы отлично понимаем, что  вы  очень заняты из-за всех этих  бедных
девочек, но по крайней мере Джинни вы сможете из этого списка исключить.
      Вайфолд  наконец  соизволил присесть, принял чашечку кофе и  выслушал
все, что мы имели сказать. И мы расписали ему в цветах и красках, что имен-
но произошло, и  его нетерпеливое раздражение рассеялось и сменилось сосре-
доточенным вниманием.
      Мы передали  ему копии анализов  Пен, имена нанимателей "Брета" и ос-
тавшиеся десять фотографий Рикки. Он мельком глянул на них и сказал:
      -- Этого конюха мы допрашивали, но...
      -- Не его, -- сказал Оливер. -- Это фотография мальчика,  который ка-
жется очень похожим на него, если вы близко с ним не знакомы.
      Вайфолд поджал губы, но кивнул.
      -- Весьма похож.
      -- Мы считаем, что именно он  мог убить Джинни, даже если нет никаких
доказательств, -- сказал Оливер.
      Вайфолд принялся сгребать в кучу наши бумаги.
      -- Мы,  разумеется,  пересмотрим направление расследования, -- сказал
он, окинув меня неласковым взором.  --  Если вы, сэр, оставите изыскания  в
приемной Кальдера на долю полиции. Кальдер Джексон, должно  быть, ждал под-
ходящего момента, чтобы избавиться от портфеля Яна Паргеттера  и прочих ве-
щественных доказательств.  Любители  всегда неправильно обращаются с такими
вещами. -- Он выразительно покосился  на  мой костюм из пластыря. --  Лучше
оставьте это профессионалам.
      Меня это откровенно позабавило, но Оливер просто задохнулся.
      -- Вам оставить? -- возмущенно сказал  он. -- Тогда ничего бы не наш-
ли... или нашли бы слишком поздно и не спасли мой бизнес.
      Выражение лица Вайфолда ясно говорило, что спасение бизнеса не входит
в число его первоочередных задач,  однако,  напомнив,  что проникновение со
взломом и похищение медикаментов есть  состав  преступления,  он  придержал
дальнейшее неодобрение про себя.
      Он уже  собрался уходить, когда  опять позвонила Урсула и так возбуж-
денно кричала в трубку, что Вайфолд мог слышать почти каждое ее слово.
      -- Я в Глочестершире, -- кричала  она. -- Я подумала, что можно зайти
с другого конца, если вы меня  понимаете. Я вспомнила, что у Бинти Рокинхэм
Кальдер чудесным  образом  исцелил  совершенно  потрясающего  коня. Это был
участник трехдневных соревнований, и он так ослаб, что еле ковылял. Так что
я приехала к ней сюда, спросила, и знаете что?
      -- Что? -- услужливо подыграл я.
      -- Этот  парень у нее работал! -- Она  ликовала. -- Хороший работник,
так она  сказала, представляете? Его  звали Клинт. Фамилию она забыла, ведь
прошло больше двух лет, а он работал всего несколько недель.
      -- Не Вильямс? Спросите ее, -- попросил я. В трубке  послышались нег-
ромкие переговоры, и опять раздался голос Урсулы: -- Она говорит -- да.
      -- Я люблю вас, Урсула, -- сказал я.
      Она смущенно хихикнула.
      -- Так, может, вы хотите,  чтобы  я проехала дальше, в поместье  Руба
Голби? У  него был декоративный  пони, которого Кальдер вылечил от мокнущей
экземы, а ее ничто не брало.
      -- Ну, это просто  еще один пример, Урсула. Я бы сказал,  что доказа-
тельств уже достаточно.
      -- Лучше убедиться, -- бодро сказала  она. -- И мне это самой нравит-
ся, правда. Потрясение уже прошло.
      Я записал детали, которые она продиктовала, и, повесив трубку, протя-
нул Вайфолду новую информацию.
      -- Клинт, -- разочарованно сказал тот. -- Видимо, следующим будет Эл-
вис.
      Я покачал головой.
      -- Этот Шон -- человек действия.
      Наверное потому, что надо  было  наконец раскрыть хоть одно убийство,
Вайфолд, осыпаемый  оскорблениями за безрезультатную ловлю насильника, бро-
сил лучшие  силы на поиски. Чтобы найти Шона,  ему понадобилось две недели.
Шона арестовали, когда он выходил из паба, обслуживающего  скачки, в Мэлто-
не, Йоркшир. Известно было, что он несколько раз похвалялся там  своими от-
важными, тайными и неразоблаченными подвигами.
      Вайфолд сообщил  Оливеру, а тот позвонил мне в  офис, куда я вернулся
благодаря тому, что к парадному крыльцу пристроили пандус для кресел на ко-
лесиках.
      -- Он теперь зовет себя Дин,  -- сказал Оливер. -- Дин Вильямс. Похо-
же, полицейские собираются перевезти его из Йоркшира обратно в Хартфордшир,
и Вайфолд хочет, чтобы вы явились в главное управление полиции и опознали в
Шоне человека по имени Джейсон, работавшего в конюшне Кальдера.
      Я сказал, что приеду. Я не сказал, что вряд ли смогу опознать.
      -- Прямо завтра, -- предупредил Оливер. -- Они так спешат, потому что
не имеют права задерживать его без серьезного обвинения.
      -- Буду завтра.
      Я отправился туда в машине с наемным шофером -- роскошь, на которую с
тех пор, как я покинул дом Оливера, у меня уходило ползарплаты.
      Жил я теперь недалеко от работы,  в квартире друга, у которого в доме
был лифт, а не лестница, как у меня. Боль в моих обездвиженных членах упор-
но отказывалась отступать, но благодаря дальнейшим  дарам Пен (передаваемым
через Гордона) о ней  большей  частью удавалось забыть. Разработалась новая
схема "нормальной"  жизни, и единственное,  чего мне страшно не хватало, --
это ванны.
      Я приехал в полицейский участок к Вайфолду в одно время с Оливером, и
мы вместе  вошли внутрь. Оливер вез меня так,  будто родился моей сиделкой.
Мне предсказали минимум два месяца  жизни  на колесах. Даже если мое  плечо
заживет раньше, я не смогу перенести свой вес на костыли. Терпение, сказано
было мне. Будьте  терпеливы. Лодыжка моя представляла собой кучку осколков,
которую врачи собирали как мозаику, и я не мог ожидать чуда. Так мне сказа-
ли.
      Появился Вайфолд, коротко пожал нам руки  (прогресс)  и  сказал,  что
обычной процедуры опознания не будет, поскольку Оливер, разумеется, отлично
знает Шона и я, очевидно, тоже, раз знаю Рикки Барнета.
      -- Просто назовите его Джейсоном, -- сказал мне Вайфолд, --  если бу-
дете уверены, что он именно тот, кого вы видели у Кальдера Джексона.
      Мы вышли из  офиса и прошли по нестерпимо освещенному учрежденческому
коридору в большую комнату для посетителей, где был стол, три  стула, поли-
цейский в форме, который стоял... и Шон, который сидел.
      Вид у него был ершистый и вовсе не запуганный.
      Когда он увидел Оливера, он почти развязно вскинул голову, демонстри-
руя не стыд, а  гордость, улыбаясь не виновато, а презрительно. На  меня он
едва взглянул, поскольку по двум мимолетным встречам меня не запомнил  и не
мог ожидать никаких неприятностей с моей стороны.
      Вайфолд двинул бровью, показывая, что я должен действовать.
      -- Привет, Джейсон, -- сказал я. Его голова дернулась, он  быстро по-
вернулся и теперь глядел только на меня.
      -- Я встречал тебя в усадьбе Кальдера Джексона, -- сказал я.
      -- Не может быть.
      И тут, не ожидая того, я отчетливо его вспомнил.
      -- Ты  облучал лошадь кварцевой  лампой, а Кальдер Джексон велел тебе
надеть темные очки.
      На этот раз он не стал отрицать.
      -- Ну и что с того?
      -- Это решающая  улика,  доказывающая твою связь с  ним,  вот что, --
сказал я.
      Оливер,  одинаково  оскорбленный как греховностью Шона, так и  отсут-
ствием признаков  раскаяния, резко повернулся  к Вайфолду и с плохо скрыва-
емой горечью потребовал:
      -- Теперь докажите, что он убил мою дочь.
      -- Что?
      Шон в  панике вскочил на  ноги, отпихнул  стул позади себя  и в  одно
мгновение потерял свою хлыщеватую самоуверенность.
      Мы с интересом наблюдали  за н