Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
она.
- Лошадей больше не будет, - пообещал я.
- Хорошо.
- И людей тоже поменьше. Пауза. Потом снова:
- Хорошо.
Я улыбнулся, поцеловал Элли на прощание и подтолкнул ее к двери, от греха
подальше, пока мои благие намерения не переросли в старое доброе вожделение.
Самый верный способ потерять ее - это пытаться чего-то добиться от нее
силой.
***
Она предложила отправиться на знаменитые флоридские рифы, искупаться и
устроить пикничок. Мы поехали на "Импале". В багажнике лежала коробка,
набитая всякими вкусностями. А впереди полыхал Тропик Рака.
Шоссе, ведущее к Западным рифам, шло через множество дамб и мелких
островков. Пальмы, песчаные дюны, сверкающее море, чахлая травка. Строений
немного. Выбеленные солнцем деревянные хижины, деревянные причалы, рыбацкие
лодки. Высокое небо, горячее солнце, безбрежное море. И еще экскурсионные
автобусы и шумные семейства в фургончиках, с мамашами в непременных розовых
пластмассовых бигуди.
Уоррен рассказал Элли, как добраться до одного из крошечных островков,
куда он обычно ездил удить рыбу. Приехав на место, мы свернули с шоссе на
пыльную боковую дорогу - обычный проселок. За двумя наклонившимися пальмами
дорога внезапно обрывалась, и дальше вела только пешеходная тропа, ведущая
через дюны и кочки жесткой травы к морю. Мы взяли с собой коробку с едой и
пошли по тропе. Через некоторое время мы неожиданно вышли к маленькой
песчаной ложбинке, откуда не было видно ни машины, ни дороги.
- Это Ястребиный пролив, - сказала Элли, указывая на море.
- Что-то ни одного ястреба не видно.
- Ты думаешь, в Панамском канале плавают панамы? Элли сняла свободное
белое платье, в котором она ехала, и бросила его на песок. Под платьем
оказалось бело-голубое бикини, а под бикини - нежное, медового цвета тело.
Тело немедленно плюхнулось в море. Я стянул рубашку и брюки и последовал
за ней. Мы бултыхались в прохладной воде, и это было чудесно.
- А почему на этих островках никто не живет? - спросил я.
- Большинство из них слишком маленькие. Пресной воды нет. Ураганы опять
же. Это сейчас тут так хорошо. А летом ужасно жарко и жуткие шторма.
Слабый ветерок едва шевелил макушки пальм. Мы поплескались на мелководье
и вернулись по пляжу в уютную теплую ложбинку. По дороге Элли непрерывно
читала мне лекцию о черепахах, акулах и тунцах. Наконец до меня дошло, что
она болтает потому, что чувствует себя неловко.
Я порылся в кармане пиджака и достал двадцатидолларовую купюру.
- На автобус до дома, - сказал я, протягивая ей деньги.
Она рассмеялась несколько нервозно.
- У меня еще есть те деньги, что ты прислал из Англии.
- Ты их захватила?
Она улыбнулась, покачала головой, взяла бумажку, свернула ее и сунула за
мокрый лифчик купальника.
- Не потеряется, - сказала она будничным тоном. - Как насчет водки с
мартини?
Она захватила с собой напитки, лед и все прочее. Солнце в должный срок
сдвинулось еще на тридцать градусов к западу. Я лениво развалился на песке,
наслаждаясь солнышком, а Элли сложила пустую посуду в коробку и пошла мыть
ложки.
- Элли!
- А?
- Как насчет того, чтобы теперь?.. Она перестала хлопотать. Села на
пятки. Откинула волосы со лба и наконец взглянула мне в лицо.
- Присядь здесь, - осторожно предложил я, похлопав по песку рядом с
собой. Она села. Ничего страшного.
- Ты ведь уже занималась этим раньше, - сказал я, констатируя факт.
- Да.., но...
- Что "но"?
- На самом деле, мне не понравилось.
- Почему?
- Не знаю. Наверно, мне парень не очень нравился.
- Так какого же черта ты с ним спала?
- Можно подумать, все так просто! Я училась в колледже, там это считалось
вроде как обязательным. Это было три года назад, тянулось почти все лето. С
тех пор я этим не занималась. Не то чтобы боялась, но я боялась, что.., что
это будет нечестно...
Она остановилась.
- Ты можешь в любое время сесть на автобус, - напомнил я.
Она улыбнулась и постепенно улеглась рядом со мной. Я знал, что она не
привезла бы меня в это уединенное место, если бы не хотела по крайней мере
попробовать. Но, ввиду того что она сказала, одного согласия тут мало. Если
она не получит удовольствия, не стоило и начинать.
Я не торопился, давая ей время подумать. Прикосновение. Поцелуй.
Нетребовательное поглаживание. Она ровно дышала носом. Она доверяла мне, но
возбуждения не испытывала.
- Разденемся? - предложил я. - Все равно никто нас здесь не увидит.
- Ладно...
Она расстегнула верх бикини, сложила его поверх двадцатидолларовой
бумажки и положила на песок рядом с собой. За верхом последовали трусики.
Потом она села, обняв руками колени и глядя на море.
- Ну, давай попробуем! - сказал я, бросив свои плавки рядом с ее вещами.
- Это, конечно, хуже смерти, но все же не так плохо.
Она рассмеялась - на этот раз от души - и легла рядом со мной. Похоже,
она наконец решилась сделать все, что в ее силах, даже если это не доставит
ей особого удовольствия. Но через некоторое время она непроизвольно
вздрогнула от наслаждения. А потом все было не просто нормально, но хорошо,
и хорошо весьма.
- О господи! - сказала она потом, наполовину смеясь, наполовину
задыхаясь. - Я и не знала...
- Чего не знала? - спросил я, лениво укладываясь рядом с ней.
- Тот парень, в колледже.., он был неуклюжий. И слишком торопливый.
Элли протянула руку, пошарила в складках лифчика и достала
двадцатидолларовую бумажку.
Она помахала ею в воздухе, потом рассмеялась, разжала пальцы, и ветер
унес деньги по пляжу.
Глава 11
В Лондоне было достаточно холодно, чтобы подумать об эмиграции. Я
вернулся рано утром во вторник. В ботинках у меня хрустел песок. Я
сочувствовал эскимосам. Меня встретил Оуэн с бледным и вытянувшимся лицом.
- Снег, дождь, на железных дорогах - забастовка, - сообщил он, загружая
мой чемодан во взятую напрокат "Кортину". - Мягкую сталь, которую вы
заказывали, до сих пор не привезли. Из зоопарка Риджентс-парк сбежала кобра.
- Спасибо большое.
- Не за что, сэр.
- Что-нибудь еще?
- Из Ньюмаркета звонил некий мистер Кеннет и сообщил, что Гермес проиграл
скачку. И еще...
- Что? - спросил я, пытаясь заставить себя смириться со своей участью.
- Вы не заказывали навоз, сэр?
- Нет, конечно!
В палисаднике у меня перед домом стояли три кадки с фуксиями и старое
ореховое дерево. Остальное было вымощено булыжником. За домом не было
ничего, кроме мастерской.
- А кто-то его привез, сэр.
- И много?
- Я плохо себе представляю, как дворники будут его убирать.
Оуэн уверенно вел машину из "Хитроу" домой, а я дремал - мне все еще
казалось, что сейчас полночь. Остановились мы не на дорожке, а на улице,
потому что дорожка была завалена кучей дерьма в пять футов высотой.
Ее даже нельзя было обойти, не вляпавшись. Я кое-как пробрался к двери со
своим чемоданом, а Оуэн уехал подыскивать другое место для стоянки.
На коврике перед дверью я нашел сопроводительную записку. Почтовая
открытка, на которой шариковой ручкой написано крупными буквами:
"Дерьму - дерьмо!"
Коротко и ясно. Маленький сюрприз. Не слишком оригинально, но все же
неприятно. Этот "подарок" слишком красноречиво говорил о ненависти, которая
его вызвала.
Фелисити, что ли?
В содержимом кучи было что-то знакомое. При ближайшем рассмотрении
обнаружилось, что она состоит из полуперегнившего конского навоза вперемешку
с небольшим количеством соломы и уймой опилок. Не от поставщика удобрений, а
прямиком из конюшенной навозной кучи. Причем, похоже, из той самой, хорошо
знакомой мне кучи Джоди. Впрочем, это ни о чем не говорит. Навозные кучи
наверняка все очень похожи.
Оуэн вернулся и с отвращением уставился на вонючее препятствие.
- Если бы я не ездил на машине к себе домой, как вы говорили, я не смог
бы выехать сегодня из гаража, чтобы вас встречать.
- А когда это сюда свалили?
- Я был тут вчера утром, сэр. Чтобы приглядеть за домом. А сегодня утром
приехал включить отопление - и на тебе!
Я указал ему на открытку. Он прочел, с отвращением наморщил нос, но в
руки ее брать не стал.
- На ней наверняка должны быть отпечатки пальцев.
- Думаете, стоит сообщить в полицию? - с сомнением спросил я.
- Стоит, сэр. Неизвестно ведь, что еще взбредет в голову этому шизику. В
смысле, если уж человек положил столько трудов лишь для того, чтобы вам
насолить, он действительно не в себе.
- Очень разумно, Оуэн.
- Благодарю вас, сэр.
Мы вошли в дом, и я вызвал констебля. Констебль пришел после обеда,
посмеялся, но карточку унес, упаковав ее в полиэтиленовый пакет.
- А что делать со всем этим.., дерьмом? - угрюмо спросил Оуэн. - На
удобрение оно не годится: в нем слишком много непереваренных семян, сорняки
будут.
- Завтра уберем.
- Да тут же небось не меньше тонны! - Оуэн помрачнел еще больше.
- Я не имел в виду, что мы будем сами разгребать его лопатами, - сказал
я. - Наймем экскаватор.
Остаток дня ушел на то, чтобы нанять все, что надо. Если постараться,
можно нанять все, что угодно. Найти экскаватор оказалось проще всего. А
список у меня был довольно длинный.
Примерно в то время, когда банкиры обычно тянутся за шляпами, собираясь
домой, я позвонил Чарли.
- Ты оттуда прямо домой? - спросил я.
- Не обязательно.
- Не зайдешь на рюмочку?
- Сейчас буду, - ответил он.
Когда Чарли приехал, Оуэн сел в его "Лендровер", чтобы отогнать его на
стоянку, а сам Чарли остался стоять, растерянно созерцая навозную кучу. В
свете фонарей она не стала привлекательнее, и к тому же теперь она начинала
растекаться по краям.
- Кто-то меня очень нежно любит, - усмехнулся я. - Проходи. И вытирай
получше ноги.
- Ну и вонища!
- Сортирный юмор, - согласился я.
Чарли оставил свои ботинки рядом с моими на газетке, которую Оуэн
предусмотрительно постелил у входа, и поднялся вслед за мной наверх в одних
носках.
- Кто это сделал? - спросил Чарли, наливая себе огромную порцию виски.
- Жена Джоди, Фелисити, обозвала меня дерьмом после Сэндауна.
- Думаешь, это она?
- Бог ее знает. Она девушка способная.
- А кто-нибудь видел.., мнэ-э.., процесс доставки?
- Оуэн расспрашивал соседей. Никто ничего не видел. В Лондоне вечно никто
ничего не видит. Все, что ему удалось узнать, - это что в семь вечера
накануне, когда человек, живущий через два дома от нас, вышел прогуляться со
своим Лабрадором, который регулярно поливает мои фуксии, кучи еще не было.
Чарли допил свое виски и спросил, что я делал в Майами. Я невольно
расплылся в улыбке.
- А кроме этого?
- Я купил лошадь.
- Тебе еще мало?
- Подмену для Энерджайза.
- Ну-ка, ну-ка, расскажи все дядюшке Чарли! Я рассказал если не все, то
почти все.
- Проблема в том, что мы можем подготовиться встретить его в субботу
перед Стратфордом, а он возьмет и решит везти его в Ноттингем в понедельник
или в Лингфилд в среду.
- Или вообще решит не выставлять его.
- А может ударить мороз, и скачки отменят.
- А когда это станет известно? - спросил Чарли.
- Ему придется за четыре дня подтвердить, что лошадь участвует в скачках.
Но потом у него будет еще три дня на то, чтобы передумать. Наверняка станет
известно только тогда, когда в вечерних газетах накануне опубликуют списки
участников. Но и тогда нам нужно будет подтверждение от Берта Хаггернека.
Чарли хмыкнул.
- Берту не нравится сидеть в четырех стенах. Он рвется обратно на
ипподром.
- Надеюсь, он все же потерпит еще немного.
- Дорогой мой! - Чарли закурил сигару и помахал спичкой. - Берт по натуре
хулиган и задира, и, если ты сможешь дать ему возможность действовать
по-настоящему, он будет счастлив. Он сильно невзлюбил Дженсера Мэйза и
утверждает, что для "буржуя" ты совсем неплох. Он знает, что ты что-то
задумал, и говорит, что, если есть возможность набить Дженсеру Мэйзу его
постную морду, он хочет сделать это лично.
Я улыбнулся этому дословному пересказу.
- Ладно. Если ему действительно этого хочется, у меня для него дело
найдется.
- Какое?
- Регулировать движение. Чарли выпустил клуб дыма.
- Знаешь, что мне напоминает твой план? Твои собственные
игрушки-вертушки. Ты поворачиваешь рукоятку, и все фигурки вертятся на своих
осях и делают то, что им положено.
- Ты не игрушка, - сказал я.
- Игрушка, игрушка! Но я, по крайней мере, это знаю. Вся штука в том,
чтобы заставить работать тех, кто об этом не подозревает.
- Как ты думаешь, это все сработает? Чарли серьезно взглянул на меня.
- Ну, если повезет - почему бы и нет?
- А тебя потом совесть мучить не будет?
Его лицо внезапно озарилось широкой улыбкой.
- В каждом банкире прячется пират. Ты разве не знал?
В среду Чарли взял выходной, и мы весь день провели на местности, изучая
диспозицию. Мы направились из Лондона в Ньюбери, потом из Ньюбери в
Стратфорд-на-Эйвоне, из Стратфорда в Ноттингем, а из Ноттингема снова в
Ньюбери. К тому времени бары уже открылись, и мы решили освежиться.
- Подходящее место только одно, - сказал Чарли. - Оно годится и для
Стратфорда, и для Ноттингема. Я кивнул.
- Рядом с фруктовым ларьком.
- Значит, так и договоримся?
- Да.
- А если он не поедет ни в Стратфорд, ни в Ноттингем, в воскресенье
посмотрим дорогу на Лингфилд.
- Ага.
Чарли широко улыбнулся:
- Я не испытывал такого душевного подъема с тех пор, как служил в армии!
Неизвестно, как оно все выйдет, но я бы ни за что на свете не согласился
пропустить такой цирк!
Его энтузиазм был заразителен. Мы вернулись в Лондон в самом лучшем
расположении духа.
Палисадник постепенно обретал прежний вид. Навоз убрали, и Оуэну с
помощью нескольких ведер воды удалось более или менее отмыть булыжник, хотя
вонь все еще чувствовалась. Оуэн задержался, дожидаясь моего возвращения. Мы
оставили обувь в прихожей и поднялись наверх.
- Прямо как в Японии! - заметил Чарли.
- Я задержался, сэр, потому что вам звонили из Америки, - сказал Оуэн.
- Мисс Уорд? - с надеждой спросил я.
- Нет, сэр. Насчет лошади. Из транспортной фирмы. Сказали, что ваша
лошадь сегодня вечером вылетает в аэропорт "Гатвик", как и было договорено.
Самолет прибудет завтра, около десяти утра. Я все записал, - он указал на
блокнот, лежащий рядом с телефоном. - Но я решил остаться и сказать сам, на
случай, если вы не заметите. Они сказали, что вам надо договориться о
перевозке, чтобы лошадь забрали.
- Забирать ее будете вы, - сказал я.
- Хорошо, сэр, - спокойно ответил Оуэн.
- Оуэн, - сказал Чарли, - если Стивен вас когда-нибудь выставит,
приходите работать ко мне.
Мы некоторое время посидели, обсуждая наши планы и то, что должен был
делать Оуэн. Он загорелся не меньше Чарли.
- Мне это доставит удовольствие, сэр, - сказал он, и Чарли кивнул в знак
согласия. Я никогда не думал, что они оба в душе авантюристы. Выходит, я их
плохо знал.
Оказалось, что я плохо знал и Берта Хаггернека, и даже Элли - эти двое
тоже проявили куда больше энтузиазма, чем я ожидал.
В четверг Чарли привез ко мне Берта после работы, и мы уселись за
кухонным столом и устроили военный совет над крупномасштабной картой.
- Вот магистраль А-34, - говорил я, указывая карандашом на красную линию,
идущую с юга на север. - Она ведет из Ньюбери в Стратфорд. Поворот на
Ноттингем вот здесь, к северу от Оксфорда. А место, которое мы выбрали,
находится немного южнее. Вот тут... - я обвел его карандашом. - Примерно за
милю до перекрестка с дорогой на Абингдон.
- Знаю я эту чертову дорогу, - вмешался Берт. - Это та, что идет мимо
Харвеллской атомной станции?
- Она самая.
- Ага. Тогда я найду. Это все семечки.
- Там у дороги стоит фруктовый ларек, - сказал я. - Сейчас, зимой, он
закрыт. Такая деревянная будочка.
- Да что я, ларьков не видел? - пожал плечами Берт.
- А рядом с ним - большая стоянка для машин.
- По какую сторону шоссе?
- Слева, как ехать на север.
- Ага, понял.
- Он стоит на ровном месте после довольно крутого подъема. Так что машины
там едут довольно медленно. Управишься?
- Чарли, он меня обидеть хочет!
- Извините, - сказал я.
- И что, это все? Перекрыть движение, и всего делов? - Берт казался
разочарованным. А я-то думал, что его придется уговаривать!
- Нет, не все, - сказал я. - После этого тебе придется очень быстро
выполнить очень трудную работу.
- Это какую, например?
Когда я объяснил какую, Берт откинулся на спинку стула и просиял.
- Вот это дело, блин! - сказал он. - Просто конфетка! Ты, конечно, можешь
думать, что я неповоротливый, при моем-то росте, но только ты, блин,
ошибаешься.
- Что бы я без тебя делал!
- Слыхал? - гордо сказал Берт Чарли.
- Возможно, это даже правда, - ответил Чарли. Тут Берт объявил, что хочет
жрать, и прямиком направился к холодильнику.
- Что у тебя тут есть? Ты, вообще, когда-нибудь жрешь, блин? Тебе эта
банка с ветчиной нужна?
- Можешь открывать, - разрешил я.
Берт сделал себе бутерброд, намазал сверху на палец горчицы и слопал его
не моргнув глазом. А потом запил его парой банок пива.
- Так что, букмекерскую контору можно послать к черту? - чавкая,
осведомился он.
- Что ты узнал насчет Дженсера Мэйза?
- Во-первых, я узнал, что у него есть прозвище. Теперь в евойных конторах
работают двое шустрых молодых менеджеров. Их теперь и не узнаешь. Эти парни
- цепкие, держат ухо востро и не отличаются мягкосердечием, не то что мой
старый босс.
- Мягкосердечный букмекер? - усмехнулся Чарли. - Не бывает!
- Вся штука в том, - продолжал Берт, не обращая на него внимания, - что
он страдал не только мягкосердечием, но и размягчением мозгов.
- Так какое же прозвище у Дженсера Мэйза? - напомнил я.
- Чего? Ах да! Так вот, эти шустрые ребятки между собой зовут его Удавом.
Ну конечно, не при чужих.
- Удав - потому, что душит мелких предпринимателей вроде твоего босса?
- Ты гляди, соображает! Да, именно поэтому. Душит он их двумя способами.
Либо так, как моего босса, - говорит, что лошадь должна проиграть, хотя на
самом деле она выиграет. Либо наоборот - когда шустрые ребятки знают, что
лошадь, которая раньше ходила в аутсайдерах, на этот раз выиграет. Тогда они
обходят все эти мелкие конторы и ставят там по несколько тысяч. Мелкие
букмекеры думают, что денежки у них в кармане, потому как эта лошадь нипочем
не выиграет. А потом она выигрывает, и эти мужики вылетают в трубу - Потому
что оказываются в долгу, как в шелку.
- Во-во. А платить им нечем. И тут этот гребаный святоша, мистер Мэйз,
приходит и говорит, что он будет так любезен, что возьмет в уплату ихнюю
контору. И берет.
- А я думал, что в наше время мелкие букмекеры сделались хитрее, -
заметил я.
- Ага, сейчас! Может, они так и думают, но только все это брехня. Нет,
конечно, может, потом они и догадаются, что их надули, подымут крик и
откажутся платить, но поначалу денежки-то они берут как миленькие.
- Ну, на этот раз никто не подумает, что его надули, - сказал я.
- Вот то-то и оно. Уйма народу вдруг обнаружит, что этот елейный ублюдок
их сожрал. Точь-в-точь как мой бедный старый босс.
Я пару минут поразмыслил.
- Пожалуй, тебе стоит остаться в конторе до тех пор, пока мы не будем
точно знать, в какой день лошадь участвует в скачках.