к  машине  и  Арсену  с
пистолетом...
   Обычно  в  таких  случаях  (хотя  в  каких  это  "таких"?!.)  я  действую
импульсивно и довольно глупо. Но сейчас  каждым  моим  шагом  руководила  не
злоба и не страх за жену, - хотя и это было - а холодная  спокойная  логика.
Кажется, тот, что в моей голове, не ушел, и даже принялся действовать  -  и,
надо признать, делал это весьма грамотно.
   Я швырнул в голубя камнем поменьше, попал птице в грудь - голубок  просто
не обратил на это внимания - и зигзагами понесся через шоссе к  лесу.  Краем
глаза я успел заметить, что из-за конторы выходят какие-то люди,  но  дальше
смотреть уже не оставалось времени  -  деревья  были  совсем  рядом,  голубь
отстал, попытался взлететь, хлопая крыльями, но  они  не  держали  его,  как
выпавшего из гнезда птенца... Он остался на месте, утратив интерес ко мне  и
к спрятавшейся Нине - чего я и добивался. Но интерес - дело скользкое, и мог
вернуться в любую минуту.
   И тогда я побежал, как не бегал никогда в жизни.
   ...Когда наша машина, расшвыривая куски сухого дерна, выбралась на  шоссе
- я утопил акселератор до предела. И дорога рванулась нам навстречу.
   За  поворотом  несколько  курсантов  в  выгоревшей  защитной  форме  и  с
автоматами за плечами связывали канатами голубя-людоеда.  Голубь  возмущенно
булькал и безуспешно пытался освободиться. Попалась, пташечка!..
   Я резко затормозил у траншеи и, распахнув дверцу, громко крикнул:
   - Нина!
   Ответа не последовало. Со сжимающимся сердцем я выскочил из  кабины  и  в
два прыжка оказался у насыпи.
   И застыл.
   Прозрачная,  светлая  вода  плавно  струилась  по  траншее,  возникая  из
ниоткуда и исчезая в никуда, а вот в воде... В воде сидели люди  -  женщины,
мужчины, дети, старики... черепа многих из них носили следы страшного клюва,
но крови почему-то не было, и у всех - и у живых, и у  мертвых  -  на  лицах
окаменело  отрешенное  умиротворение.  Глаза  людей  глядели  в  только   им
известную пустоту; волосы, подобно водорослям, легко колыхались в призрачных
струях, которые все текли, текли...
   И тут я увидел Нину. Она сидела между черноволосым мужчиной в смокинге  и
мальчиком Виталькиного возраста, в аккуратной синей рубашечке. Вода доходила
ей до подбородка, но непонятным образом стекала по лицу, по  узлу  волос  на
затылке, каплями сползала на пустой бессмысленный взгляд.
   - Нина!!! - но она меня не слышала.
   Арсен стоял уже рядом, но я сам подхватил Нину под мышки и с  неожиданной
для себя самого легкостью буквально выдернул ее  из  траншеи.  Белые  вязкие
нити потянулись вслед за ней, уходя в заполнявшую траншею жидкость. Это была
не вода!..
   Болото медленно отпускало ее, лишь тонкая пленка все  еще  оставалась  на
лице - и я принялся лихорадочно стирать ее,  всхлипывая  и  вытирая  руки  о
траву. Наконец Нина глубоко вздохнула, губы ее раздвинула жуткая улыбка, и я
услышал  смех...  Боже  милосердный,  что  это  был  за   смех!   Визгливый,
издевательский, и в то  же  время  навязчиво-механический...  Я  отшатнулся,
Арсена тоже передернуло, а Витька просто смотрел на все это расширенными  от
ужаса глазами.
   Чей-то вопль вывел меня из оцепенения. Один из  курсантов  ударил  голубя
штыком, птица взвилась, разбросав державших ее людей, и  издала  кулдыкающий
вопль. Голубь  отчаянно  трепыхался,  и  я  видел,  что  канаты  вот-вот  не
выдержат. Во мне  закипело  подступавшее  к  горлу  бешенство.  Подскочив  к
ближайшему курсанту, я выхватил у него автомат.
   - Р-р-разойдись!!!
   Пространство вокруг голубя мгновенно опустело. Я щелкнул предохранителем,
передернул затвор и,  не  целясь,  запустил  "веер"  от  живота.  Из  голубя
полетели красные  комки,  он  задергался,  хрипло  булькая  -  автомат  тоже
дергался в моих руках, плюясь огнем, и когда магазин  опустел,  растерзанная
птица лежала на боку, один глаз ее был выбит, и в воздухе стоял пух, как  из
распоротой перины.
   Курсанты, не обращая внимания ни на меня, ни на  убитого  голубя,  что-то
кричали, указывая в небо. Я поднял голову. Там в  синем  колодце,  двигалось
блестящее пятнышко, быстро увеличиваясь в размерах. Орел, что ли... белый...
И тут я вздрогнул, сообразив, на какой высоте находится птица. Похоже, своим
последним воплем птенец успел позвать папу. Или маму...
   "...В  великой  Некросфере  обитает   множество   эфирных   созданий,   и
большинство из них глупы, злобны и жестоки, в отличие от меня..."
   Я был не силен  в  орнитологии,  но  эфирное  это  создание,  или  вообще
галлюцинация - лучше держаться от него подальше!
   Я сунул  автомат  остолбеневшему  курсанту  и  кинулся  к  машине.  Нина,
Виталька и Арсен уже сидели внутри.
   - Сматываемся! - коротко бросил я, захлопывая дверцу.
   В зеркальце я успел заметить, что  на  лицо  Нины  начинает  возвращаться
осмысленное выражение, но мне некогда было испытывать облегчение.
   В следующий момент над нами мелькнула  громадная  тень,  и  тяжелый  удар
сотряс машину, едва не перевернув ее. В крыше образовалась  большая  дыра  с
рваными краями, и на миг я увидел конец разинутого клюва. Еще чуть-чуть -  и
он размозжил бы Витальке голову, будь Виталька ростом со взрослого человека.
   Голубь-папа, перед которым уходила в тень птица Рох из  "Тысячи  и  одной
ночи", развернулся на второй заход. Он  медлил,  ожидая,  пока  из  железной
скорлупы вылупится нечто более удобоваримое - и я мог только давить и давить
на акселератор.
   Арсен  привстал,  высунулся  в  образовавшуюся  дыру  и   повел   стволом
пистолета, отслеживая птицу. Солнце снова утонуло в надвигающейся тени - и в
этот момент ударил гром. Отдача  отбросила  Арсена  обратно  на  сиденье.  Я
глянул в окно и увидел голубя. Летел он как-то неуверенно, тяжело  взмахивая
крыльями и кренясь набок.
   Арсен промахивался в рыцарей. В голубя он не промахнулся.
   За окнами, сливаясь в грязную сплошную полосу,  стремительно  проносились
сосны. Машина подскочила на ухабе, неожиданно включился приемник, и  усталый
голос таможенника Верещагина всплыл над гитарными переборами...
 
   - Не везет мне в смерти, -
   Повезет в любви!..
 
   Потом пластинку в приемнике, очевидно, заело, голос монотонно  зациклился
на одной-единственной фразе - и тот, что в моей голове, тот, который  Не  Я,
мучительно вслушивался в бесконечный круговорот сумасшедшего проигрывателя.
   Не везет мне в смерти... щелчок... не везет мне в смерти... щелчок...  не
везет мне в смерти... не везет... мне... смерти... не везет...
   ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ. АРСЕН
   ...Наконец-то Ниночка пришла в себя! Слава богу, а то на Андрюше лица  не
было... Я было заикнулся, чтоб за руль сесть, но он коротко глянул на  меня,
и этого хватило. Словно из сузившихся  бойниц  на  меня  прищурился  кто-то,
бесконечно старый и бесконечно уставший... Да  и  машину  он  вел  так,  как
никогда - легко  и  страшно.  Я  успокоил  Тальку  и  занялся  Ниной,  успев
подумать, что чертов Отросток явно вознамерился угробить нас всерьез.
   Нина все пыталась выговориться,  и  я  не  мешал  ей,  хотя  помнила  она
немногое, а воспоминания  о  каталепсии  в  траншее  сразу  вызывали  у  нее
истерику...
   Потом я  увидел,  как  впереди  заклубился  уже  знакомый  туман,  быстро
сгущаясь,  и  над  асфальтом  явственно  проступил   купол   верхней   части
Атмосферного Черепа. Он медленно  выползал  из-под  земли,  словно  костяной
сюрреалистический росток;  асфальт  трескался,  вспучивался,  расступался  в
стороны, выпуская все новые сантиметры, дециметры, метры Черепа.
   Андрей остановился. Череп так и не вылез целиком. На этот раз он выглядел
более правильным, только зубы казались длиннее  обычных,  а  на  темени  был
укреплен транспарант.
   "Аll the world is a stage, all  the  people  are  players.  But  you  can
improvise..." ["Весь мир - это сцена,  все  люди  -  актеры.  Но  вы  можете
импровизировать..." (англ.)] - гласил он.
   Дав нам вволю налюбоваться надписью, Череп лениво перешел  в  атмосферное
состояние. Дыра в дороге затянулась без последствий.
   - А почему дядя Череп молчал? - робко поинтересовался Талька.
   - Стыдно ему... - буркнул Андрей. - Он Шекспира переврал.
   У меня было на этот счет иное мнение.
   - Стыдно - это верно... Правило он свое нарушил.  Подсказывать  начал.  И
более откровенно, чем раньше... Тебе не  кажется,  Андрюша,  что  мы  играем
отведенные нам роли в гигантском театре абсурда? Причем...
   - Причем, - хмуро продолжил Андрей, -  наша  роль  -  главная,  что  меня
отнюдь не радует. Я не гонюсь за славой...
   - Я тоже. Да и все, кто попадался нам на  пути,  очень  уж  смахивают  на
статистов. А мы играем, и, по-видимому, играем в нужном направлении. И  если
нам не удастся поломать предложенный рисунок роли, то я просто не знаю...
   - И я не знаю, - сказал вдруг Андрей,  поворачиваясь  ко  мне.  -  Что-то
ворочается в моем мозгу, некое смутное знание, но когда я  пытаюсь  ухватить
его мелькнувший и ускользающий хвост - оно уходит. Кто-то продирается сквозь
меня, он неслышно кричит из последних сил, но я не слышу его -  хотя  кричит
он что-то важное, нужное... И для меня, и для тебя,  Арсен,  и  для  Нины  с
Виталькой, и для всех - а, может быть, для всех в самом широком смысле...
   - Кто кричит? - спросил я.
   - Никто не кричит, - неожиданно сказал Андрей. - Ты о чем?
   - О тебе, - немного обиделся я. - Ты же сам  сейчас  сказал,  что  кто-то
кричит...
   - Я сказал?! - изумился Андрей. - Я молчал...
   - Молчал, - тихо подтвердила Нина.
   Талька только молча кивнул.
   КОНЕЦ КОРОВЫ БАБКИ САЛТЫЧИХИ. АНДРЕЙ
   ...Казалось, сегодняшнему дню не будет конца. Часы  у  нас  всех  стояли,
время остановилось вместе с  часами,  и  сутки  длились,  по  крайней  мере,
неделю. Тени удлинялись, перечеркивая серое полотно дороги,  и  предзакатный
багрянец полыхал в окнах домов очередного поселка, или города, или  как  оно
там называлось...
   Центральная улица была вся изрыта свежими окопами с высокими  брустверами
(насколько я успел заметить, в  этом  Отростке  постоянно  и  много  копали,
причем в самых неподходящих местах),  вокруг  сновали  озабоченные  солдаты,
устанавливая проволочные заграждения вокруг пулеметных гнезд...
   Я остановился у первого окопа и, высунувшись в окно, стал осматриваться в
поисках объездного пути. Совсем рядом, на  вывороченном  из  земли  бетонном
блоке, сидел и курил скучающий лейтенант. Один погон его кителя был  оторван
и свисал вниз.
   - Что это у вас? - заинтересованно спросил его Арсен. -  Война,  что  ли?
Или учения?..
   - Мучения, - вяло отмахнулся лейтенант. - Тигр из зоопарка сбежал.
   - А окопы зачем роете?
   - Приказ.
   Возразить было нечего.
   - И давно он сбежал? - осведомился я.
   - Кто?
   - Ну, тигра ваша...
   - А-а... Недавно. Месяцев семь назад. Или восемь.
   - Так почему тревогу только сейчас подняли?
   - И ничего не сейчас,  -  обиделся  лейтенант.  -  Когда  надо,  тогда  и
подняли. Мы тут уже в девятый раз окопы роем. Как увидит кто зверя -  так  и
окапываемся. Заново. А потом засыпаем, чтоб движению не мешало.
   Собственно, сам лейтенант окопов не  рыл,  он  сидел,  курил  и  уверенно
говорил - "мы"...
   - Скажите, товарищ военный, - встревоженно выглянула в  окно  Нина,  -  а
жертвы за это время были?
   - Были, - хмуро сообщил лейтенант. - У бабки Салтычихи корову задрал.  Мы
стрельбу открыли, а он смылся. А к утру только полкоровы осталось,  да  и  в
той - пятнадцать пулевых ранений. Остальное то  ли  хищник  отожрал,  то  ли
народ по хатам растащил...
   - Тогда почему паника? - изумилась Нина.
   - Никакой паники, - строго сказал  лейтенант.  -  Все  согласно  приказу.
Охрана мирного зверя и ловля дикого населения.  То  есть  наоборот.  И  меры
защиты. Вот и окапываемся.
   - А объехать ваши противотигровые надолбы можно? - усмехнулся Арсен.
   - Можно. В переулок, там направо, два квартала проедете и снова  направо.
Понятно?
   - Так точно, товарищ бригаденфюрер! - невпопад заявил Виталька.
   Лейтенант покосился на него, но промолчал.
   Мы последовали совету лейтенанта и свернули в переулок. Во время  первого
предписанного властью правого поворота из подворотни вылетела  целая  ватага
вопящих мальчишек всех возрастов, едва  не  угодив  под  колеса.  Орали  они
что-то неразборчивое, но явно связанное с тигром.
   И тут я увидел.
   По улице шел тигр. Натуральный, полосатый,  и,  судя  по  размерам,  наш,
амурский. Видимо, ему не нравились окружающие каменные джунгли,  потому  что
даже в грациозной кошачьей походке сквозила некая скованность.
   Мальчишки с радостным ором припустили вдогонку за  зверем.  Я  побледнел,
прибавил скорости и догнал детей.
   - А ну марш отсюда! - заорал я, высовываясь чуть ли  не  до  половины  из
окошка. - На обед к тигру захотели?! Живо по домам!
   Пацаны остановились и с любопытством уставились на нас.
   - Это приезжие, - тихо сказал чистенький мальчик  лет  десяти  вихрастому
расхристанному предводителю. Тот утвердительно кивнул и подошел ко мне.
   - Не волнуйтесь. Рыки людей не ест. Он умный. Не то что дядя  Петя,  -  и
мальчишка опасливо покосился в сторону подворотни.
   На этом он посчитал инцидент исчерпанным,  завопил  на  местном  диалекте
юных индейцев и помчался вместе со своей компанией за удаляющимся тигром.  Я
поглядел на Витальку и понял, что больше всего на свете ему  сейчас  хочется
припустить вместе с ребятами вслед за зверем, но он прекрасно  понимал,  что
по этому поводу скажет мама.
   Как ни странно, лично я бы не  стал  возражать  против  такого  поступка.
Ребята к тому времени почти догнали тигра, и тот коротко  рыкнул  на  них  -
отвяжитесь, мол!..
   Тогда предводитель остановился и громко сказал:
   - Рыки, не ходи туда! Мяса  опять  не  завезли,  так  что  ничего  ты  не
найдешь. И дядьки с пулеметами сегодня пьяные... Иди лучше в лес, охоться...
Тебе в лесу больше везет.
   Тигр недоверчиво покосился на пацана, проворчал что-то  миролюбивое  -  и
одним стремительным прыжком исчез за углом, явно изменив свои первоначальные
планы.
   - Эх, папка... - грустно протянул Виталька. - Везет же людям... У нас  бы
так!..
   - Этого только не хватало! - немедленно возмутилась Нина. - Слава богу, у
нас город нормальный, без тигров и черепов.
   - А бога нету, - огрызнулся Виталька, - и это у них город нормальный... У
нас звери в клетках сидят - разве это нормально?!
   - А ты что, хочешь, чтобы они всех людей съели - тебя, меня, папу?
   - Ну здесь же никого не съели!.. А корову бабкину, небось, сам  лейтенант
и слопал. А на тигра свалил...
   На подобный  аргумент  Нине  не  нашлось,  что  ответить,  и  я  мысленно
поаплодировал Витальке, поскольку был всецело (хотя и теоретически)  на  его
стороне.
   - А эти дураки зеленые, как таксы, все вокруг перерыли и радуются!  -  не
унимался мой сын. - Хоть бы их там засыпало, что ли...
   - Не смей  называть  военных  дураками!  -  заявила  Нина.  -  Они  людей
охраняют!
   - От кого? Может, это тигр людей от них охраняет! Ты  вот  с  лейтенантом
говорила, а с тигром - нет.
   - Ладно, хватит! - прервал я грозившую затянуться перепалку. - Поехали. И
смотрите по сторонам - может, где  гостиница  какая...  Не  ночевать  же  на
улице...
   УЖИН В ТИГРЯТНИКЕ. АНДРЕЙ
   ...Ни гостиницы, ни кемпинга мы так и не  отыскали.  Несколько  встречных
указывали нам самые различные направления, и в конце концов мы оказались  на
окраине. Солнце наполовину скрылось за горизонтом, сумеречные  лиловые  тени
поползли по  земле,  и  небо  приобрело  глубокие  фиолетовые  тона  с  едва
различимыми блестками проступающих звезд.
   У крайнего дома, за которым начиналась довольно  мрачная  пустошь,  стоял
загорелый мужчина примерно нашего с Арсеном возраста,  в  одних  камуфляжных
штанах, пятнистых и заношенных. Он смотрел на нас. А мы - во всяком  случае,
я - смотрели на него.
   После непродолжительного молчания я решил попытать счастья.
   - Извините... У вас не найдется, где переночевать?
   - Найдется. Сколько вас? Четверо?
   - Четверо.
   - Добро. Придется нам с приятелем  немного  потесниться  -  но  ничего...
Даниэль.
   - Андрей.
   - Арсен.
   Мы выбрались из машины и по очереди пожали его крепкую, жилистую  руку  с
блеклой татуировкой  "Легион"  и  выцветшим  римским  орлом.  Виталька  тоже
деловито поздоровался, а Даниэль хитро подмигнул ему.
   - Загоняйте машину, - сказал хозяин, распахивая ворота, - и айда  в  дом.
Ужинать будем.
   Комната, куда  мы  попали,  была  обставлена  предельно  просто  -  стол,
кровать, топчан у входа, стулья, этажерка  с  книгами.  Еще  на  самодельной
тумбочке в углу стоял маленький переносной телевизор.
   - А где ваш приятель? - деликатно спросил Арсен.
   - Сейчас будет. И давай лучше на "ты". Идет?
   Вскоре на столе появилась крутобокая миска с жареной на сале картошкой  и
жаровня с мясом, от запаха которого я ощутил себя хищником, причем давно  не
евшим. Когда рядом с  едой  возникла  початая  бутылка  водки,  мы  с  Ниной
переглянулись и притащили из багажника консервы и бутыль "Изабеллы".
   Даниэль одобрительно кивнул и широким жестом пригласил всех к столу. Было
в этом человеке что-то такое, что принято называть "надежностью", и дом  его
был таким же - простым, щедрым и гостеприимным.
   Вот как раз тогда, когда я умиленно думал об этом, дверь скрипнула,  и  в
комнату скользнул, облизываясь длинным розовым языком, давешний тигр!
   Я видел, как мгновенно побледнела  Нина,  радостно-удивленно  округлились
глаза Витальки, как непроизвольно подобрался и  напрягся  Арсен...  Впрочем,
Даниэль все это видел не хуже меня.
   - Знакомьтесь,  -  громко  и  весело  возвестил  он,  стараясь  разрядить
обстановку. - Мой друг Рыки. Так сказать, местный несостоявшийся  Шер-Хан...
И вообще, мы с ним друзья, а вы - наши гости.
   - Мы уже знакомы, - сдавленно промямлил я, косясь на  зевающего  Рыки.  -
Встречались в городе.
   Тигр тем временем внимательно оглядел  собравшихся,  упруго  прошелся  по
комнате и разлегся на топчане, по-прежнему  глядя  на  нас.  Потом  еще  раз
картинно зевнул, обнажив полный набор белоснежных клыков, и  прикрыл  глаза,
опустив голову на передние лапы.
   - Да вы угощайтесь, угощайтесь...  -  Даниэль  снова  попытался  нарушить
неловкое молчание.
   - А Рыки? - голос Витальки прозвучал неожиданно громко и звонко.
   - А он уже на три дня вперед наелся, - махнул рукой хозяин. - Вы думаете,
где я мясо беру - в магазине? Рыки сегодня такого секача завалил... Мы с ним
по очереди охотимся. Так и живем...
   На щеках Нины начал появляться румянец,  мы  с  Арсеном  расслабились,  а
Виталька так и ерзал на стуле, то и дело поглядывая на Рыки.  Тот  спал  или
притворялся, что спит. На нас он не обращал никакого внимания. И  делал  это
весьма демонстративно.
   Впервые за последнее время я -  да  и  не  только  я  -  чувствовал  себя
спокойно. Впервые за весь Отросток. К чему бы это?..
   После ужина мы все впали в то же лениво-жмурящееся состояние, что и тигр.
Потянуло на разговоры.
   - И давно он у тебя? - кивнул Арсен в сторону Рыки.
   - Со мной, - поправил  Даниэль.  -  Да  месяцев  семь  уже.  Говорят,  из
зоопарка сбежал. Только у нас поблизости ни  одного  зоопарка  -  свинарники
сплошные... И чертовщина всякая. Тоже недавно началось... А так  он  сам  ко
мне пришел. Я поначалу струхнул было, а после чувствую  -  надо  пустить.  И
пустил.
   Дверь за ним закрыл - а мимо БТР... А за ним еще  два  -  шасть!  Ловили,
охотнички... Стреляли. А за что? За свободу?
   Поначалу ума не мог приложить - чем его кормить? Сена не жрет, а мяса  не
напасешься. Совсем отощал, бедняга, я уж бояться  стал,  чтоб  на  людей  не
кинулся... А потом он из леса первого кабана притащил - и пошло дело...
   Ну а эти... лопухи зеленые - как завидят его, так сирену включают и окопы
рыть кидаются. Одного боюсь - подстрелят сдуру...