Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Фрэнсис Дик. Дорога скорби -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  -
Он хоть и умный, а иногда такое выкидывает... ...Потом рассказывали мы с Арсеном, то и дело одергивая отчаянно врущего Витальку. Даниэль кивал, слушал. О многом он слышал, кое-что видел, а к Атмосферному Черепу давно относился спокойно. Беседа постепенно угасала, всех клонило в сон. Даниэль постелил нам на полу, предоставив кровать Нине. - Я не позволю, чтобы ребенок ночевал в одном доме с хищником! - шептала Нина мне в ухо, но Виталька уже собрался было улечься на топчане рядом с Рыки, и Нина принялась загонять его - Витальку, а не тигра - в самый дальний от двери угол... Я пошел умыться. В импровизированной ванной висело большое мутное зеркало. Я глянул в него, и из треснутой глади на меня уставилось лицо. Не мое. Больше я ничего не помнил. ПАПА В ЗАЗЕРКАЛЬЕ. ВИТАЛЬКА ...Ночью мне захотелось писать. Я осторожно вылез из-под покрывала, переступил через спящую маму, проскользнул мимо открывшего один глаз Рыки и выбрался в коридор. Туалет оказался в самом конце. У большущей ванны - наверное, в ней купался Рыки - стоял папа. Он пристально вглядывался в растрескавшееся зеркало и, казалось, совсем не замечал меня. Я встал у него за спиной и посмотрел в зеркало. Песок огромной арены - желтый, рассыпчатый песок - казалось, обжигал глаза. Папа в зеркале шел по кругу, держа в левой руке тяжелый широкий ножик, а в самом центре песчаного круга подпрыгивал кто-то рогатый, порезанный, с неуклюжими корявыми копытами... Потом рогатый бес махнул кнутом, а папа отрубил ему руку, и тогда я закричал, а папа в ванной все стоял и стоял, и прибежала мама, и Даниэль, и дядя Арсен, а папа все не двигался, и в зеркале уже больше никого и ничего не было... КНИГА ВТОРАЯ. ПРЕДТЕЧИ (Продолжение) 9 ...Эта рукопись была найдена в полуразвалившемся заброшенном бунгало на острове Сан-Себастьян - одном из последних оплотов и убежищ Человечества в тяжелое, смутное время после Великого Излома. Изгнанные из городов, предоставленные самим себе, - люди частично поддавались на уговоры Бегущих вещей (Пустотников) и эмигрировали, подписав договор; частично приспосабливались к новому образу жизни, быстро утрачивая сдерживающие моральные факторы. Некоторые же уходили в очаги бурно развивающейся Некросферы, и дальнейшая судьба их оставалась неизвестной. Тогда еще мало кто сопоставлял формирование Некросферы с Большой эмиграцией, связанной с подписанием договора между человеком и Пустотником... Сама рукопись в основном сгнила, так что создавалось впечатление, что листы долгое время находились в воде, а оставшиеся страницы были написаны корявым неустойчивым почерком, словно писавшему было трудно держать перо в руках - или в чем там он его держал, тот, кто писал эту сказку, слишком похожую на быль... АНАБЕЛЬ-ЛИ Это было давно, это было давно В королевстве приморской земли. Там жила и цвела та, что звалась всегда, Называлася Анабель-Ли, - Я любил, был любим, мы любили вдвоем, Только этим мы жить и могли. ...Бирюзовые волны, загибаясь пенными белыми гребешками, накатывались на рассыпанное золото побережья, а я сидел на песке и смотрел на море. Я смотрел на море, а оно облизывало мои босые, исцарапанные ноги. Меня звали Ринальдо. Я родился на этом острове, где неправдоподобно огромные кокосовые пальмы врезались в неправдоподобно синее, глубокое небо. Я любил свой остров. Чувствуете? Взрослые рассказывали, что раньше Сан-Себастьян (так назывался наш остров) был частью материка. Но это было давно, еще до Великого Излома. Вот почему мы живем в каменных белых домах - хотя здесь их строить не из чего - и у нас есть и школа, и церковь, и даже электростанция. Но взрослые все же часто сокрушаются и скучают по жизни на материке, где у людей, по их словам, было много всякого такого... Но мне хорошо и без этого. У меня есть море, и небо, и скорлупа от кокосов для разных игр, и дом - а остального мне не надо. Дед Игнацио говорит, что я похож на Бегущего вещей, но мне не с чем сравнивать. Два раза я видел Пустотника, заходившего в поселение, и оба раза меня тут же отсылали на берег - играть - а издали он был обыкновенный и скучный. Мне хорошо. Я могу сидеть и глядеть на море, и думать о разном, и песок струится между пальцами, отчего пальцам чуть-чуть щекотно... - Привет, Ринальдо! - чья-то тень заслоняет солнце, но я и так знаю, что это Анабель - она все время ходит за мной. Вечно она... И чего ей надо?! - Привет, - не оборачиваясь, бурчу я. Некоторое время Анабель молчит и смотрит на меня, а, может, и не на меня - потому что наконец она произносит: - Красивое сегодня море. - Море всегда красивое, - соглашаюсь я и неожиданно для самого себя предлагаю: - Садись. Давай смотреть вместе. Анабель тихо опускается рядом, и мы смотрим на море. Долго-долго. А потом я то и дело смотрю уже не на море, а на нее, на загорелые плечи, на пепельные волосы, развевающиеся на ветру; а потом она поворачивается, и мы смотрим друг на друга, и я впервые замечаю, что глаза у Анабель глубокие и печальные, а вовсе не насмешливые и ехидные, и... - Тили-тили-тесто, жених и невеста! - раздается издевательский вопль совсем рядом, и на нас обрушивается целая туча мокрого песка, и глаза Анабель наполняются слезами. Отворачиваясь, чтобы не видеть эти слезы и набившийся в пряди ее чудесных волос песок, я замечаю Толстого Гарсиа с соседней улицы и его дружков, которые прыгают вокруг нас и орут свое "Тили-тили-тесто!.." - и тогда я вскакиваю и вцепляюсь в Гарсиа, и мы катимся по песку, но вскоре я оказываюсь внизу, и во рту у меня песок, и в глазах, и в волосах... Внезапно Гарсиа отпускает меня, и я слышу страшный захлебывающийся крик, который тут же обрывается. Протирая засыпанные песком глаза, я вижу ползущие по пляжу скользкие щупальца с плоскими белесыми блюдцами присосок, и уносимую в море мальчишескую фигурку одного из приятелей удирающего Гарсиа. Жертва обвита толстыми пульсирующими шлангами, и я успеваю схватить бледную Анабель за руку, спотыкаясь и... И любовью дыша, были оба детьми В королевстве приморской земли, Но любили мы больше, чем любят в любви - Я и нежная Анабель-Ли, И, взирая на нас, серафимы небес Той любви нам простить не могли. ...Мне было почти семнадцать, и мы с Анабель стояли у парапета и смотрели на раскинувшееся вокруг ночное, усеянное крупными звездами небо и безбрежное море, в ленивых тяжелых волнах которого тонули огни звезд. Мне в последнее время разрешали гулять по ночам, а отец Анабель год назад подписал договор с Пустотниками, и с тех пор некому было запрещать ей что-либо... Впрочем, такие прогулки становились все опаснее - слишком часто подходили к берегу кракены, и рыбы-этажерки со своими бесчисленными зубастыми пастями, и многометровые крабы-расчленители, и прыгающие акулы, и электрические шнуры... Много появилось всякой нечисти, и с каждым годом появлялось все больше - одни говорили, что это началось после Великого Излома, другие связывали это с увеличивающимся количеством людей, рискнувших продать душу под договор Пустотников, третьи... Вот почему мы стояли под защитой парапета, вдалеке от воды, и под нами громоздились ярусы крепостных бастионов, с раструбами огнеметов, жерлами реактпушек и лучами прожекторов, полосовавших неподвижное море... Дед Игнацио ворчал, что во взбесившихся городах человека как раз и подвела любовь к оружию, но спрута ворчанием не остановишь... А мы по-прежнему любили свое море, и Сан-Себастьян, и чернеющее к вечеру небо с проступающими разноцветными огнями, манящими к себе... Мы молчали. Я обнял Анабель за плечи и... - А вот и наши голубки! - раздался над ухом хриплый ломающийся басок Толстого Гарсиа. На нем блестела черная кожвиниловая куртка с заклепками, сигарета прилипла к редкозубой ухмылке, и дым подозрительно отдавал чем-то сладким, приторным... Он демонстративно раскрывал и защелкивал рыбацкую наваху, а позади темнели фигуры его дружков. - И что ты нашла в этом сопляке, Белли? Пошли с нами, а он пусть себе таращится... Звонкая пощечина оборвала очередной эпитет, готовый сорваться с губ Гарсиа. Сигарета отлетела в сторону. В следующий момент Гарсиа рванулся к Анабель, но я перехватил его, вцепившись в отвороты куртки, и швырнул на парапет. И тут же почувствовал резкую боль в боку. В глазах потемнело. Что-то липкое и теплое текло по боку, просачиваясь сквозь штаны, набухавшие... ...И, взирая на нас, серафимы небес Той любви нам простить не могли... ...Я лежал на спине. Слабость раскачивала меня на своих качелях, и болел бок, куда вошла наваха Гарсиа. С большим трудом я приподнялся и сел. И увидел. Я находился на Обзорном выступе. Отсюда скалы обрывались вертикально вниз на полторы сотни футов, и там, в гулкой пропасти, крутился и ревел Глаз Дьявола. Совсем рядом, в нескольких шагах, стоял Гарсиа и приглашающим жестом указывал в бездну. Он больше не улыбался. И его приятели - тоже. - Тебе еще нравится смотреть на море, Ринальдо? Не хочешь ли ты взглянуть на него изнутри? Из воронки Глаза не выплывал никто. Правда, дед Игнацио говаривал спьяну, что, если попасть точно в центр, в "зрачок", то Сатана моргнет - и тогда происходят удивительные вещи... И еще... Парни Гарсиа схватили меня под руки и потащили к обрыву. Сам Гарсиа стоял чуть поодаль, кривя толстые губы в напряженной гримасе. - Уберите руки! Я сам! От неожиданности они отпустили меня, и я шагнул к краю обрыва. Бурый пенящийся водоворот ревел внизу, скручиваясь к черному провалу "зрачка", и я оттолкнулся от края, изгибая больное, избитое, распоротое, но еще послушное тело... ...Я любил, был любим, мы любили вдвоем. Только этим мы жить и могли... ...Меня выворачивали судороги, я плавился, распадался на части... - Может быть, так умирают? - но смерть не была неприятной, она перекраивала меня, переделывала, сливала с водой, с воздухом; мне казалось, что я вижу себя со стороны, свое прозрачное светящееся тело, и оно текло, менялось... ...Я ощутил упругость воды, скользившей вдоль моего тела - гладкого, пружинящего! Я шумно вдохнул воздух, выдохнул. Глаз Дьявола ревел более чем в миле от меня, вокруг было открытое море, и в нем плыл глянцевый черный дельфин, который был мной! Плавники прекрасно слушались приказов, на языке ощущались привкусы йода, водорослей и разных морских жителей, невидимые колебания отражались в мозгу четкой картиной берегового рельефа... Берег! Анабель и подонки Гарсиа!.. Я ринулся обратно, легко избегая электрических шнуров и объятий гигантского кракена. Впрочем, все они не особенно и старались меня поймать. Дикая мысль закралась в голову - а что, если и они тоже... Воронка была уже совсем рядом, когда я наконец увидел высоко вверху оранжевое платье Анабель. Увидел - не то слово, но других у меня пока не было. Вокруг нее толпились дружки Гарсиа, и он сам стоял там, скалился, что-то говорил - и наконец обнял замершую девушку. Через мгновение он неловко взмахнул руками, запрокидываясь назад, теряя равновесие, отделяясь от скалы, тщетно пытаясь оторвать от себя цепкие пальцы Анабель - и оранжевое платье с черной курткой зависли над пропастью! И я знал, знал всем своим новым дельфиньим знанием, что проклятый Гарсиа попадет в "зрачок", а Анабель... Анабель!.. Я рванулся в Глаз Дьявола, неистовой торпедой взрывая засасывающую силу воронки, благодаря Небо, Бога, Сатану за то, что я больше не был человеком - я пробился, я успел - и выбросил новое послушное тело в воздух, встретив Анабель, направляя оранжевое платье туда, где чернела молчащая пустота... Но любя, мы любили сильней и полней Тех, что страсти бремя несли, Тех, что мудростью нас превзошли, - И ни ангелы неба, не демоны тьмы Разлучить никогда не могли, Не могли разлучить мою душу с душой Обольстительной Анабель-Ли. ...Через несколько минут в пяти милях от острова вынырнули два дельфина и, чуть помедлив, поплыли прочь, направляясь в открытое море. Слева от них темнел в тумане материк взбесившихся городов, диких вещей и рождавшихся преданий. Справа лежал тихий остров Сан-Себастьян, с его Обзорным выступом, бойницами парапета и Глазом Дьявола, из которого медленно поднималась скользкая чернильная туша колоссального спрута... Это было давно, это было давно В королевстве приморской земли... КНИГА ТРЕТЬЯ. ВОШЕДШИЕ В ОТРОСТОК (продолжение) И ТОГДА Я СКАЗАЛ ЕМУ: "ПОРА..." ...Я сидел на кровати, слабый и разбитый, и не знал, что мне делать с открывшимся знанием. Знание было чужим, жизнь была чужая, и хотя сейчас она находилась во мне - он, тот, который Не Я, тоже не знал, что делать. Он достучался, он рассказал, он искренне хотел помочь; но кроме этого он еще и хотел... И это было страшно. Я никогда не задумывался над тем, что я - свободный человек. Я никогда не понимал, что имею Право. Право на смерть. Господи... - Ну что ж, бес, - сказал я, - давай... Давай попробуем вместе. За спиной заворочался просыпающийся Виталька. Еще не вполне придя в себя, он тут же ухватил меня за руку. Я повернулся и заглянул в открывшиеся глаза моего сына. И зажмурился. В глазах Витальки плескалось море. - Папа, - сонно спросил Виталька, - а есть такое девчачье имя - Анабель-Ли? - Есть, - за меня ответил вошедший в комнату Даниэль. Он подошел к окну, оперся о подоконник и негромко стал читать хрипловатым и жестким голосом... Ты жила среди неба, посреди безалаберной Гонобобельной-синей земли. Вы встречались в Алабино с подмосковной сомнамбулой? Но я звал тебя Анабель Ли. Ты не ангел была. У тебя были алиби. Сто свидетелей в этом прошли. Называли тебя исключительно падалью - Но я звал тебя Анабель Ли. Жизнь достала ножом до сердечного клапана. Девальвированы соловьи. Но навеки в Алабино на дубу нацарапано Твое прозвище - Анабель Ли. - Нет, - грустно сказал Виталька. - Это все было совсем не так. И тогда заговорил я. Или Не Я. - Это было у моря. Берег вымыло набело. Эти воды и годы прошли. Но жила-была девушка, не пойму, кем она была, Ее звали Анабель-Ли. - Да, - согласился Виталька, - именно так. Даниэль промолчал. Я с удивлением обратил внимание на то, что в руке он держит автомат - десантный, со складным прикладом, - а на поясе его удобно устроились подсумок с запасными магазинами и несколько гранат. Голый торс Даниэля был прикрыт бронежилетом. На улице послышался рокот моторов, и каким-то тридцать шестым чувством я узнал БТРы. Виталька тоже прислушался и быстро стал одеваться. Нина помогала ему, руки ее тряслись. Арсен стоял в дверях. - Накрыли нас с Рыки, - хмуро бросил Даниэль. - То ли настучал кто, то ли сами... Уходить вам надо. Чего зря головы подставлять... - Ты думаешь, это из-за него? - я кивнул на тигра. - А из-за кого? Не из-за вас же!.. У меня были сомнения на этот счет. - А если спрятать его, выйти и послать их куда подальше? - Обыск учинят. А тигр - не иголка... - А уйти-то как? - Есть лазейка. Только она во чисто поле выводит. Уйти трудно. А Рыки я им не отдам. Так что стрельба будет. Машина ваша, жаль, удрала... - Как удрала?! - не понял я. - Обыкновенно. У нас тут запросто... Оставят люди автомобиль, он постоит-постоит, потом заведется и уедет. Бабка Салтычиха говорит - домовой шалит. Ну, насчет домового я не знаю, но вояки как такой самокат завидят - палить начинают. Ночью, вроде, правда, тихо было... Так что ваша ночью ушла. Некоторое время я переваривал услышанное. - Не до машины, - сказал от дверей Арсен. - Живыми бы уйти... Внезапно шум моторов смолк и раздался треск рвущегося полотна. И еще раз. - Очередями садят, - буркнул Даниэль. Я осторожно выглянул в окно. По шоссе удалялась наша машина. За рулем действительно никого не было. Несколько солдат деловито палили ей вслед; брызнуло стекло, в корпусе возникла пара пробоин. Наш "жигуленок" вильнул, но не остановился и вскоре скрылся за поворотом. Стрельба прекратилась, и в наступившей тишине раздался усиленный мегафоном скрипучий голос: - Всем укрывшимся в доме предлагается сдаться. В этом случае хищное животное будет уничтожено, людям же будет сохранена жизнь со стерилизацией и направлением на принудительные работы сроком до двадцати пяти лет. В противном случае все неподчинившиеся приказу будут уничтожены. Даниэль приложил ладонь ко рту и крикнул: - У меня в доме посторонние люди. Дайте им уйти, они ни в чем не виноваты! - Все лица, - ответил мегафон, - находящиеся в данный момент в доме, являются пособниками Харонова Даниэля Николаевича, укрывающего у себя хищного зверя, а посему будут нести равную ответственность. - Слышь, Даня, - вдруг улыбнулся Арсен, - у тебя еще какое-нибудь оружие есть? - В кладовке охотничье ружье и жаканы. Обращаться умеешь? Арсен молча передал мне пистолет и ушел. Наверное, в кладовку. - За что они? - хлюпал в углу Виталька. - Гады! Ведь Рыки им ничего не сделал! Фашисты... Они сами - звери! Даже хуже... - Хуже, парень, - сквозь зубы процедил Даниэль. "Они не люди, - подумал я, - они - дети Отростка..." Но это была не моя мысль! Тот, который Не Я, снова был со мной, во мне, и меня заливало его ледяное, выдержанное веками бешенство. В следующий момент в доме с грохотом и звоном начали вылетать стекла, цветастую занавеску разнесло в клочья, со стен посыпалась штукатурка. Я инстинктивно упал на пол, вошедший с ружьем Арсен - тоже. Я оглянулся на Нину с Виталькой, но они и не пытались встать - лежали, крепко прижавшись к некрашеным доскам. Даниэль тем временем успел дать две короткие очереди и, видимо, попал, потому что недобро усмехнулся. Потом он прикрикнул на рычащего тигра, заставив его тоже лечь на пол, и обернулся к нам. - Уходить надо, - сказал он. - Сейчас они крупный калибр подключат. Андрюша, там, у стенки, крышка погреба. Лезьте вниз - быстро! Я вас догоню... Тот, который был во мне, не хотел уходить, но это не его жена и ребенок лежали сейчас на полу, заваленном осколками и алебастром... ...Из-под тяжелой крышки пахнуло сыростью. "Как бы не простудить Витальку", - мелькнула дурацкая мысль. Первыми спустились Нина с сыном, за ними я, затем Арсен с хозяйским ружьем. Люк остался открытым. Арсен, переложив ружье в левую руку, чиркнул зажигалкой. В желтоватом колеблющемся свете проступили полки с рядами трехлитровых банок, какие-то кастрюли, ящики... Дальше начинался неширокий земляной тоннель, местами укрепленный деревянными подпорками и обрезками труб. Стрельба над нами усилилась, и мы поспешили нырнуть в тоннель. Вскоре к нам присоединился возбужденный Рыки - я почувствовал на затылке его горячее дыхание. На этот раз уже ни у кого не возникло опасений насчет нашего полосатого приятеля. Что ж это за Отросток такой, где звери гуманнее людей?! Гуманнее - значит, человечнее... Правда, есть и тот же Даниэль... И тут же позади раздался его удовлетворенный голос: - Порядок, ребята. А вход я им заминировал - для интересу! Дойдете до упора - поднимайте руки, там крышка сверху... Только когда вылезете - не вздумайт

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору