Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
я. За прошедшую
неделю было слишком много желающих сделать это, а у Майло это, без
сомнения, получилось бы лучшим образом.
- Так что? - угрожающе спросил он.
- Я послал его.
- Молодец.
- Возможно. Тебе бы лучше побыстрее перевезти лошадь сюда. Например,
завтра утром, во избежание какого-нибудь несчастного случая, в
результате которого он может отправиться на живодерню, как ты на это
смотришь?
- О Господи! - ужаснулся он. - Не может быть. Николас Лоудер не
осмелится.
- Хотелось бы верить. Но лучше не искушать его.
- Да. - Он внимательно посмотрел на меня. - С тобой все в порядке? -
неожиданно спросил он. - Что-то ты неважно выглядишь.
Я вкратце рассказал ему о том, как меня нейтрализовали в палисаднике
Гревила.
- Все эти телефонные звонки были сделаны специально для того, чтобы
вычислить меня в нужное время в нужном месте. Так что я прямехонько
отправился в ловушку и, если это тебя интересует, чувствую себя идиотом.
- Дерек! - Несмотря на свое потрясение, он не забывал и о деле. - Но
надеюсь, ты скоро все равно будешь в форме?
- Да, не беспокойся.
- Ты рассказывал Остермайерам?
- Нет, нечего их беспокоить. Им не нравится, когда я не в форме.
Он понимающе кивнул. Как Марта, так и Харли, - правда, в несколько
меньшей степени - считали право собственности на жокея не менее важным,
чем право собственности на лошадь. Мне и раньше доводилось встречаться с
подобным мнением, и я никогда не пренебрегал им: выступать за них было
приятнее всего, хотя порой они бывали слишком требовательными. Однако
подобная любовь могла тут же превратиться в уничтожающую ненависть,
стоило кому-нибудь пренебречь их расположением. Поэтому-то я ни за что
бы не стал рисковать возможностью выступать на Дейтпаме из-за
кругленькой суммы за Дазн Роузез. Практичным людям этого не объяснишь,
но, будучи жокеем, я был побуждаем не денежными стимулами, хотя и не
отказывался от честно заработанных денег.
Когда все вопросы и восторги Марты и Харли по поводу Дейтпама
иссякли, мы все вместе вернулись в дом и, расположившись в уютной
гостиной Майло, позвонили моему знакомому эксперту относительно
ориентировочной цены и сошлись на меньшей, чем он предлагал, сумме.
Майло сиял. Марта радостно хлопала в ладоши. Харли, вытащив свою чековую
книжку, аккуратно вывел: "Саксони Фрэнклин лимитед".
- Действительно при наличии ветеринарного свидетельства, - добавил я.
- Ну конечно, - улыбаясь, заметила Марта. - Словно вы могли нас
надуть.
Майло достал бланки передачи собственности, которые подписали Марта,
Харли и я, и сказал, что официальным оформлением он займется утром.
- Значит, теперь Дазн Роузез наш? - с сияющими глазами спросила
Марта.
- Конечно, - подтвердил Майло, - если он доберется сюда целым и
невредимым. Если нет, то договор о продаже теряет силу, и он остается
собственностью "Саксони Фрэнклин".
У меня мелькнула мысль, застрахован ли он. Не хотелось бы, чтобы
поводом для выяснения этого послужило какое-нибудь несчастье.
Покончив с делом, Майло отвез всех нас пообедать в ближайший
ресторан, в котором, как обычно, было полно местных жителей. Марта с
Харли устроили великолепный "прием", выступая в качестве новых
владельцев победителя "Золотого кубка" Дейтпама, и раскраснелись от
удовольствия, выслушивая комплименты в адрес их нового приобретения. Я
смотрел на их вдохновленные лица: ее круглое и все еще обаятельное,
обрамленное крашеными седыми волосами; его - мужественное, с квадратной
челюстью и тяжелым подбородком. Хотя оба выглядели на шестьдесят, они
почти по-детски не скрывали своих радостей и восторгов, отчего никто не
страдал в этом усталом Старом Свете.
Майло отвез нас назад, к "Даймлеру" и Симзу, пообедавшему в местной
столовой, и на прощание Марта подарила Майло необыкновенно игривый, но
искренний поцелуй. Майло привязал Остермайеров к своей конюшне при
помощи обаяния, и теперь от нас требовалось лишь одно - чтобы лошади
продолжали побеждать.
Майло коротко поблагодарил меня, когда мы садились в машину, но, по
правде говоря, мы хотели с ним одного и того же, и "уберечь"
Остермайеров было общим делом. Когда мы уезжали. Марта помахала рукой, а
потом, откинувшись на сиденье, что-то нежно сказала о том, как ей было
приятно.
Я объяснил Симзу, как доехать до Хангерфорда, чтобы отвезти меня
домой, и большой лимузин, тихо урча, понесся по дремлющим воскресным
улицам.
Я не расслышал, что сказала Марта; повернувшись, посмотрел на нее
между подголовников сидений и попросил повторить. Я заметил, как лицо
Харли вдруг исказилось от ужаса, и потом машина с грохотом и треском,
внезапно выйдя из повиновения, развернулась поперек дороги и уже летела
на какую-то стену. Повсюду была кровь и осколки стекла. Отскочив от
стены, мы вновь оказались на дороге, прямо на пути пятидесятиместного
туристического автобуса, ехавшего позади и теперь надвигавшегося на нас,
подобно айсбергу.
Глава 12
За долю секунды до того, как автобус ударил в бок машины, где я
сидел, застыв от ужаса при виде неотвратимо приближавшейся груды
металла, я ясно осознал, что от меня останется через мгновение лишь
мокрое место.
Я не успел почувствовать ни злости, ни досады. Врезавшись в
"Даймлер", автобус вновь развернул его вперед, и обе машины, сцепившись
колесами, продолжали двигаться по дороге. Белое переднее крыло автобуса
глубоко вмялось в мотор черного "Даймлера", невообразимый стук и грохот
заглушали мысли, скорость происходившего была ужасающей, а момент
неизбежной смерти просто откладывался.
Протащившись по инерции, машины остановились, перекрыв дорогу на всю
ширину. Из-за поворота на нас вылетела машина, в которой сидела какая-то
семья, отведенный ей для остановки кусок дороги был слишком короток.
Охваченный ужасом водитель затормозил так резко, что машину занесло, и
она всем боком врезалась в "Даймлер", с грохотом ударившись в его
переднюю часть, в то время как где-то сзади еще одна машина налетела на
автобус.
Примерно с этого момента я уже смутно сознавал происходившее. Вопреки
всему, я был еще жив, и этого было вполне достаточно. После первых
мгновений внезапной тишины, сменившей скрежет металла, повсюду раздались
крики и вопли людей, и я почувствовал резкий запах бензина.
"Сейчас все это загорится, - подумал я. - Взорвется. Взлетит на
воздух. Гревил сгорел два дня назад. Но Гревил был уже мертв. Какой-то
бред". У меня на коленях оказалась добрая половина машины, а голова еще
не оправилась от вчерашнего удара.
Жар мотора нагревал треснувший корпус машины, предвещая нечто более
страшное. "Из него капает масло. Там провода.., искры..." Я был охвачен
ужасом и отчаянием, предвидя ад наяву.
Я не мог выбраться. Боковое и лобовое стекла были разбиты, и часть
бывшей дверцы, сдавив мою грудь, пригвоздила меня к сиденью, передняя
панель упиралась в живот. Несчастная лодыжка оказалась закованной в
нечто более крепкое, чем гипс. Машина, подобно "железной деве", словно
заключила меня в свои объятия, я мог пошевелить лишь головой и рукой,
которая была ближе к Симзу. Я ощущал скорее сильное давление, чем острую
боль, но прежде всего я чувствовал страх.
Почти машинально, как будто логика работала сама по себе, я изо всех
сил постарался дотянуться рукой до ключей и, повернув, выдернул их из
зажигания. По меньшей мере не будет больше искр, а главное - я дышал.
Марта тоже была жива, и ее, вероятно, переполняло такое же жуткое
отчаяние. До меня сзади доносилось ее поскуливание, слабые бессловесные
стоны. Симз и Харли не издавали никаких звуков; все было забрызгано
кровью Симза, алой и липкой. Я чувствовал ее запах, несмотря на вонь
бензина; кровь была на моей руке, лице, одежде и в волосах.
Та сторона машины, где я сидел, была плотно прижата к автобусу. Люди
подходили к противоположному боку и пытались открыть деформированные
дверцы, но те были прочно заклинены. Из передней машины появилось
потрясенное семейство, дети плакали. На обочину дороги высыпали
пассажиры автобуса, они все были пожилыми, и большинство из них, как мне
показалось, стояли с разинутым ртом. Я хотел сказать им, чтобы они
отошли куда-нибудь в безопасное место, подальше от пожара, который может
возникнуть в любую секунду, но, похоже, не мог кричать, а вырвавшийся из
меня хрип был слышен не далее чем в шести дюймах.
Марта перестала стонать. Я с ужасом подумал, что она умирает, но это
оказалось не так.
- Дерек, - позвала она слабым дрожащим голосом.
- Да, - вновь прохрипел я.
- Мне страшно.
"Клянусь Богом, мне тоже", - пронеслось у меня в голове.
- Не волнуйтесь, - хрипло отозвался я бессмысленной фразой.
Вряд ли она меня слушала.
- Харли. Харли, дорогой, - с нарастающей тревогой звала она. -
Вытащите же нас, пожалуйста, кто-нибудь, вытащите нас.
Повернув голову насколько можно, я взглянул на Харли. Он ни на что не
реагировал, но его глаза были закрыты, что в общем обнадеживало.
Глаза Симза были приоткрыты и уже неподвижны. Бедный Симз, он проявил
свою последнюю пленку. Симз не почувствует обжигающего пламени.
- Господи! Дорогой, очнись же. - Ее голос сорвался от нарастающей
паники. - Дерек, вытащи нас отсюда, разве ты не чувствуешь запах
бензина?
- Нам помогут, - сказал я, сознавая, что это вряд ли могло успокоить.
Нелепо было думать о спокойствии, оно казалось чем-то недосягаемым.
Помощь, однако, подоспела в виде какого-то человека, похожего на
рабочего - мастера на все руки. Прислонившись к окну возле Харли, он уже
кричал Марте, чтобы та закрыла лицо от осколков, потому что он собирался
разбить заднее стекло, чтобы вытащить ее.
Марта уткнулась в грудь Харли, продолжая плакать и звать его, а
заднее стекло уже разлетелось от уверенного удара металлического прута.
- Давайте, миссис, - подбадривал лучший представитель британского
рабочего класса. - Забирайтесь на сиденье, и мы в одно мгновение вытащим
вас.
- Мой муж... - проскулила она.
- И его тоже. Не беспокойтесь. Ну, давайте же. Сильные руки,
подхватив Марту, вытащили ее из машины. Почти тут же ее спаситель, уже
сам забравшись в машину, приподнял бесчувственного Харли так, чтобы его
могли перехватить чьи-то другие руки. Затем, просунув голову вперед, он
посмотрел на меня и Симза.
- Боже мой! - воскликнул мужчина. Он был маленького роста, с усами и
живыми карими глазами.
- Сможете выползти оттуда? - спросил он.
- Нет.
Он попробовал вытащить меня, но мы оба поняли, что это безнадежно.
- Придется вас отсюда вырезать, - сказал он, и я кивнул.
Он поморщил нос.
- Здесь здорово пахнет бензином. Гораздо сильнее, чем на улице.
- Испарения, - сказал я. - Они огнеопасны. Он понимал, но до сего
момента словно не придавал этому значения.
- Уведите всех этих людей подальше отсюда, - попросил я, вызвав у
него некое подобие улыбки. - Скажите им, чтобы не курили.
Сочувственно взглянув на меня, он вылез через заднее окно, и вскоре я
уже видел, как он передавал мое предупреждение, очень быстро
подействовавшее на толпу.
Видимо, благодаря новому разбитому стеклу, обеспечившему приток
воздуха, запах бензина несколько ослабел, но, вероятно, где-то подо мной
был поврежден бензопровод, и свежие бензиновые пары продолжали
просачиваться сквозь трещины. "Интересно, сколько же огненной жидкости в
бензобаке "Даймлера", - думал я.
Впереди на дороге скопилось уже гораздо больше машин; вылезавшие из
них пассажиры, широко раскрыв глаза, смотрели на картину аварии. Сзади
наверняка было то же самое. Наимрачнейшее из воскресных развлечений.
Мы с Симзом сидели все так же тихо и неподвижно, и я вспомнил старую
шутку о бессмысленности беспокойства. Если ты волновался, что все станет
плохо, и этого не произошло, значит, зря волновался. Если стало плохо и
ты волнуешься, что станет еще хуже, но этого не происходит, значит, зря
волновался. Если стало хуже и ты боишься, что можешь умереть, но не
умираешь, значит, зря волновался. А если умираешь, то тебе уже не до
волнений. Так зачем волноваться?
"Вместо волнения надо подставить слово "страх", - думал я. Но эти
рассуждения не помогали, и я откровенно продолжал бояться.
"Странно, - недоумевал я, - столько раз подвергаясь риску, я почти не
чувствовал страха перед смертью". Я думал о физической боли, что вполне
естественно при моей профессии, и вспоминал все, что мне пришлось
вынести, не понимая, почему меня охватывал такой безудержный страх при
мысли о боли от ожогов. Ощущая ком в горле, я почувствовал себя одиноким
и надеялся, что, если это случится, все произойдет быстро.
Наконец вдалеке раздались сирены, и я увидел самое долгожданное для
себя в тот момент - красную пожарную машину, которая медленно
приближалась, заставляя разъехаться скопившиеся автомобили. Вокруг было
настолько мало места, что подъехать могли лишь три машины - с одной
стороны дороги возвышалась стена, с другой - тянулись деревья. За
пожарной машиной я увидел синюю мигалку полиции, а за ней - еще одну
мигалку, скорее всего "скорой помощи".
Из машин показались люди в форме. Больше всего я обрадовался, что они
были одеты в огнестойкие костюмы и тащили брандспойт. Они остановились
перед "Даймлером" и посмотрели на вмявшийся ему в бок автобус с одной
стороны и легковую машину - с другой, и один из них крикнул мне через
разбитое лобовое стекло:
- Из машин вытекает бензин. Вы можете выбраться?
"Что за глупый вопрос?" - подумал я.
- Нет.
- Мы хотим смыть бензин с дороги. Закройте глаза и прикройте
чем-нибудь рот и нос.
Кивнув, я сделал, как мне было ведено, спрятал лицо в ворот свитера.
Я долго слушал шум струи, и мне казалось, что не было приятнее звука.
Опасность быть заживо сожженным постепенно снижалась от неизбежности до
вероятности и от нее к маловероятное(tm). Страх отпускал так же тяжело,
как и охватывал. Вытерев с лица кровь и пот, я почувствовал, как весь
дрожу.
Некоторое время спустя пожарные принесли металлорежущий инструмент и
с грехом пополам вырвали дверь возле того места, где сидел Харли. Затем
туда втиснулся полицейский, который, окинув взглядом Симза и меня,
присел на заднее сиденье, откуда ему была видна моя голова. Я повернул
ее насколько мог и увидел под фуражкой его серьезное лицо. "Он примерно
моего возраста и очень взволнован", - отметил я.
- Сейчас придет врач, - начал он, пытаясь меня хоть как-то успокоить.
- Он посмотрит ваши раны.
- У меня их, кажется, нет, - ответил я. - Все это кровь Симза.
- А-а, - протянул он и достал какой-то блокнот, посмотрел в него. -
Вы видели, отчего произошло это.., все это?
- Нет, - ответил я, несколько удивившись тому, что он интересуется
этим именно сейчас. - Я оглянулся к мистеру и миссис Остермайер, которые
сидели там, где вы теперь. И вдруг машина словно потеряла управление. -
Я немного подумал, вспоминая. - Может быть, Харли.., мистер
Остермайер.., что-нибудь видел. В какую-то секунду на его лице мелькнул
ужас.., затем мы налетели на стену и, отскочив, оказались перед
автобусом.
Кивнув, он что-то записал.
- Мистер Остермайер пришел в себя, - сказал он и затем как бы
невзначай добавил:
- Он говорит, в вас стреляли.
- В нас что?
- Стреляли. Не во всех, а именно в вас.
- Нет, - произнес я в полном недоумении, отразившемся у меня на лице.
- Не может быть.
- Мистер и миссис Остермайер крайне потрясены, но он не сомневается в
том, что видел пистолет. Он говорит, что шофер как раз собирался
обогнать идущую впереди машину, и водитель той машины, опустив стекло,
прицелился из пистолета. Он говорит, что пистолет был нацелен на вас и в
вас выстрелили. Дважды, как он утверждает. Мистер Остермайер видел
вспышки пламени.
Я перевел взгляд с полицейского на Симза, на кровавые брызги повсюду
и на темную запекшуюся кровь под нижней челюстью.
- Нет! - воскликнул я, не желая этому верить. - Здесь какая-то
ошибка.
- Мистер Остермайер очень боится, что вы здесь истекаете кровью.
- Мне кажется, меня только сдавило, но я не ранен.
- Вы ощущаете свои ноги?
Я пошевелил пальцами сначала одной, потом другой. Ощущения - особенно
в левой ноге - сомнений не вызывали.
- Хорошо, - сказал он. - Так вот что, сэр, мы рассматриваем это как
попытку убийства. И еще должен вам сообщить, что пожарные, кажется, не
очень скоро смогут вас вытащить. Нужны другие инструменты. Вы можете
потерпеть? - Не дожидаясь ответа, он продолжил:
- Как я уже говорил, врач к вам сейчас подойдет, однако, если вам не
нужна срочная медицинская помощь, здесь есть два человека в очень
тяжелом состоянии, и, я надеюсь, вы подождете, пока им окажут помощь.
Я слабо кивнул. Я мог ждать сколько угодно, если мне не грозило
сгореть.
- Зачем, - спросил я, - зачем кому-то понадобилось в нас стрелять?
- А вы не догадываетесь?
- Абсолютно.
- К несчастью, - ответил он, - не всегда легко объяснить причину.
Я посмотрел ему в глаза и сказал:
- Я живу в Хангерфорде.
- Да, сэр. Мне уже сказали.
Кивнув, он выбрался из машины, оставив меня наедине с воспоминаниями
о том, как когда-то в Хангерфорде какой-то сумасшедший застрелил массу
невинных людей, некоторых прямо в машинах, и превратил тихий
провинциальный городок в жуткое место. С тех пор ни один житель
Хангерфорда не исключает возможности стать случайной жертвой.
Пуля, попавшая в Симза, навылет пробила бы мне шею или голову, не
обернись я поговорить с Мартой. Чтобы лучше видеть ее, я просунул голову
между подголовниками. Я пытался мысленно воспроизвести, что было дальше,
но я не видел, как был убит Симз, а только услышал грохот и треск
разбитого стекла и почувствовал горячую струю крови, брызнувшую из его
пробитой сонной артерии, и он уже был мертв. Он умер еще до того, как
поднялся крик, - к тому времени кровь уже не хлестала из раны.
Руль с силой вдавился в грудь, панель с приборами упиралась в колени.
Поднимаясь другим концом, она давила мне на живот, и стоило ей
сместиться на шесть дюймов в мою сторону, она разрезала бы меня на две
половины.
Приехала еще масса всяких официальных лиц с рулетками и
фотоаппаратами. Они все сфотографировали и тихо переговаривались.
Полицейский медэксперт, важно приставив стетоскоп к груди Симза, заявил,
что тот мертв, а затем уже без всякого стетоскопа констатировал, что я
жив.
Затем он поинтересовался, сильно ли меня сдавило. Я ответил, что
терпимо.
- А я, кажется, вас знаю, - сказал он, рассматривая меня. - Вы ведь
жокей. Выступаете в стипль-чезе.
Я утвердительно промычал в ответ.
- Тогда вы наверняка сведущи в травмах и сможете описать мне свое
состояние.
Я сказал ему, что пальцы на руках и ногах целы и легкие в порядке,
что у меня затекли ноги, руку больно сдавило и панель управления мешает
мне переваривать вкусный воскресный обед.
- Хотите, вам сделают укол? - спросил он, выслушав меня.
- Нет, только если мне станет хуже.
Кивнув, он позволил себе легкую улыбку и выбрался из машины на
дорогу. Меня вдруг поразило, что перед задним сиденьем почти не осталось
места для ног. Ноги Марты и Харли уцелели просто чудом. Нам троим
невероятно повезло.
Мы тихо просидели с Симзом еще почти целую