сов, вторая, во время которой  будет  разыгран  учрежденный  Жокейским
клубом приз Скакового поезда, - завтра днем, старт в 13.30. Как всем извес-
тно, вторая половина  завтрашнего дня объявлена  в городе выходным,  и  это
станет достойным завершением годовой программы скачек  для чистокровных ло-
шадей на ипподроме "Ассинибойя-Даунз". В скобках было добавлено, что в сле-
дующее воскресенье там состоятся первые бега зимнего сезона.
      Большую часть дня я провел, гуляя по Виннипегу. В одной  лавочке, где
продавались куклы, изображавшие эскимосов, я видел двух владельцев с нашего
поезда, но ни разу не столкнулся лицом к лицу ни с  кем  из тех, кто мог бы
меня узнать. Тратить время на попытки выяснить, чем занимается или  где на-
ходится Филмер, я не стал, потому  что быстро обнаружил, что в нижнем этаже
отеля "Вестин" находится вход  в  подземный торговый центр, который тянется
во все  стороны, словно кроличья  нора. Большинство магазинов в Канаде ушло
под землю, спасаясь от сурового климата. Филмер мог войти в "Вестин" и вый-
ти из  него,  не высунув носа на улицу, что он, вероятно, и делал. Я узнал,
что из города на ипподром ходят  специальные  автобусы-экспрессы,  и  около
шести часов поехал туда на одном из них и побродил по ипподрому, придумывая
какойнибудь способ передать Биллу  Бодлеру  пробы воды, которые теперь были
аккуратно завернуты по одной и уложены в ничем  не примечательную пластико-
вую сумку.
      Но эту  проблему легко решили  за меня.  Когда я не  спеша шел  вдоль
главной трибуны, какая-то девушка  примерно  такого же возраста, как Занте,
подбежала ко мне и сказала:
      - Привет! Меня  зовут Нэнси. Если это для Кларри  Бодлер, то я отнесу
это ей, если хотите.
      - А где она? - спросил я.
      - Обедает с отцом там,  наверху, в клубе, у окна. - Она  показала ку-
да-то вверх,  на трибуну. - Он сказал,  что вы  принесете для нее  какое-то
питье, и попросил меня сбегать и забрать его. Правильно?
      - Прямо в точку, - ответил я с благодарностью.  Девушка была миловид-
ная, веснушчатая, в ярко-голубом  спортивном  костюме с белым поясом, укра-
шенным золотыми бляшками. Я  отдал ей сумку, и она резвым шагом  скрылась в
толпе. У  меня все больше крепла уверенность, что  вода, которую она сейчас
несет, безвредна.  Билл Бодлер не стал бы спокойно  обедать с дочерью, если
бы в конюшнях ипподрома с лошадьми что-то случилось.
      Клуб, откуда обедающие могли наблюдать  за  скачками,  занимал  целый
этаж главной трибуны и был застеклен на всем своем протяжении, чтобы внутри
всегда стояло лето. Я решил не ходить туда, поскольку Томми там было нечего
делать, а  в тот  момент я больше всего хотел  выглядеть как Томми, который
получил выходной  и нарядился в  свой воскресный костюм. Я сделал несколько
ставок, не слишком крупных, как и  подобало Томми, очень хорошо поел в баре
под лестницей (в буквальном смысле) и стал, в точности как всегда, прогули-
ваться с программкой в руке и биноклем на шее.
      День постепенно перешел  в вечер, и электричество незаметно пришло на
смену солнцу. К семи часам, когда начинался первый заезд, ипподром  был за-
лит светом прожекторов, и костюмы жокеев ярко выделялись на фоне окружающей
темноты. В толпе я видел много полузнакомых лиц - это были болельщики-энту-
зиасты с поезда. Однако единственный из них, кто меня действительно интере-
совал, либо  весьма умело скрывался  от меня, либо вообще отсутствовал. Все
известные мне приемы, помогающие отыскать нужного  человека, оказались бес-
полезными: человек  с костлявым лицом и седыми волосами  в куртке с меховым
воротником был еще более невидим, чем я сам. Но зато я увидел Нелл.
      Она в простом синем костюме вышла  из клуба и спустилась вниз с двумя
из владельцев, которые,  по-видимому,  хотели наблюдать за лошадьми вблизи.
Вслед за ними я пошел смотреть,  как выходят на поле участники третьего за-
езда, и оказался недалеко от них, когда они подошли к самому барьеру, чтобы
видеть скачку как можно ближе. Когда заезд окончился, владельцы направились
к трибуне,  оживленно обсуждая результаты,  а я ухитрился стать так, чтобы,
если повезет,  Нелл могла меня  заметить, и слегка помахал программкой. Она
заметила программку, удивленно раскрыла глаза при виде меня и вскоре, отой-
дя от  владельцев, остановилась  и стала ждать. Когда я  не спеша подошел к
ней, она с усмешкой покосилась на меня.
      - Вы случайно не официант с нашего поезда? - спросила она.
      - Он самый.
      - Удалось вам найти ночлег?
      - Да, спасибо. Как вам понравился "Вестин"?
      Она остановилась там же, где и владельцы, - их опекун,  их рыбка-лоц-
ман, их справочное бюро.
      - Отель  неплохой,  но хорошо бы кто-нибудь придушил этого  богатого,
нахального, совершенно невозможного Шеридана. - В ее голосе звучащие возму-
щение - какие-то накопившиеся, долго сдерживаемые эмоции внезапно вырвались
наружу. -  Он невыносим. Он портит  другим все удовольствие.  Они заплатили
кучу денег, чтобы участвовать этом путешествии, и имеют право на  то, чтобы
их не раздражали.
      - Что-нибудь случилось? - спросил я.
      - Ну да, за завтраком. - Было видно, что вспоминать об этом ей непри-
ятно. - Зак разыграл следующую сцену представления, а Шеридан перебивал его
целых три раза. Я подошла к Шеридану и попросила  его  сидеть  тихо,  а  он
схватил меня за руку и попытался посадить к себе на колени. Я потеряла рав-
новесие, упала и сильно ушиблась о  столик, за которым он сидел, да еще ка-
ким-то образом зацепилась за  скатерть и стянула ее на себя, все,  что было
на столе,  свалилось на пол. Можете себе представить,  что тут поднялось. Я
стою на коленях, вокруг - апельсиновый  сок, и осколки посуды, и еда, и ко-
фе, а Шеридан громко говорит, что  я сама виновата, нечего быть такой неук-
люжей.
      - И еще  я  могу  себе представить, - сказал я видя на ее лице уже не
столько негодование, сколько покорность судьбе, - как Бемби Лорримор не об-
ратила  на это  никакого  внимания, как Мерсер  кинулся,  чтобы помочь  вам
встать, и  стал извиняться, а  миссис Янг принялась расспрашивать, не ушиб-
лись ли вы.
      Она в изумлении посмотрела на меня:
      - Вы там были!
      - Нет. Просто вычислил.
      - Ну да... Все в точности так и случилось. Пришел официант, чтобы все
прибрать, и, когда он стоял там на коленях, Шеридан громко заявят, что офи-
циант подсмеивается над ним и что он добьется, чтобы его уволили. - Она за-
молчала. - И вы, наверное, опять можете сказать, что случилось дальше?
      Она всего лишь хотела меня поддразнить, но я ответил:
      - Думаю, Мерсер заверил  официанта, что его  не уволят, отвел  его  в
сторону и дал ему двадцать долларов.
      Она раскрыла рот от удивления:
      - Нет, вы все-таки были там!
      Я отрицательно покачал головой.
      - Он дал мне двадцать долларов, когда Шеридан толкнул  меня вчера ве-
чером.
      - Но это ужасно.
      - Мерсер - симпатичный человек, которому вечно приходится выпутывать-
ся. Бемби не желает об этом даже думать. А Занте ищет утешения у других.
      Нелл подумала и  высказала свое мнение, которое оказалось очень близ-
ким к моему:
      - В один прекрасный день эта скотина Шеридан выкинет чтонибудь такое,
от чего отец откупиться уже не сможет.
      - Он очень богатый человек, - сказал я.


      ГЛАВА 12

      - Они не имеют отношения ни к дате его рождения, ни к номерам его те-
лефонов, ни к адресам, прежним  или  нынешним, ни к номерам его  банковских
счетов и карточки социального страхования, - эту неутешительную новость со-
общил мне в среду утром звонкий голос миссис Бодлер. - Бэл Кош сейчас зани-
мается номерами кредитных  карточек  вашего объекта.  -  И ему хотелось  бы
знать, зачем он все это  делает.  Он  сказал,  что выяснил еще и все цифры,
имеющие отношение к его  жене, с которой объект развелся, и нигде  не нашел
сочетания один-пять-один, ни с  тремя  неизвестными цифрами впереди, ни без
них.
      Я разочарованно вздохнул.
      - Насколько это важно? - спросила она.
      - Не могу сказать. Может быть, лишено смысла, а может быть, решит все
наши проблемы.  Либо пустой номер, либо весь  банк, а  возможно, и все  что
угодно в промежутке.  Пожалуйста,  передайте генералу, что один-пять-один -
это комбинация, которая открывает правый замок  черного портфеля крокодило-
вой кожи. А три неизвестные нам цифры открывают левый.
      - Господи боже! - сказала она.
      - Вы можете сказать ему, что я был бы благодарен за дальнейшие указа-
ния?
      - Могу, молодой человек. А почему бы вам просто не украсть  этот пор-
тфель и не заняться им не спеша?
      Я рассмеялся:
      - Я об  этом думал,  но решил, что не стоит.  Во всяком случае, пока.
Если в этих номерах есть какая-то логика, так будет безопаснее.
      - Вероятно, Вэл не хотел бы, чтобы вас арестовали.
      Или убили, мелькнуло у меня в голове.
      - Если я попаду под арест, то меня за это скорее всего уволят, - сог-
ласился я.
      - Вы перестанете быть невидимкой?
      - Совершенно верно.
      - И боюсь, - сказала она, - что у меня есть для вас еще одна скверная
новость.
      - Какая?
      - Билл говорит,  что в пробах воды,  которые вы ему  передали, ничего
нет - одна только вода.
      - Ну, на самом деле это хорошая новость.
      - Ах, вот как? Ну что ж, тогда прекрасно.
      Я подумал:
      - Вероятно, я позвоню вам еще раз сегодня вечером, перед отправлением
из Виннипега.
      - Да, пожалуйста, - согласилась она. - Чем дальше на запад  вы едете,
тем больше разница во времени и тем дольше приходится ждать ответов от Вэла
Коша.
      - Угу.
      Миссис Бодлер  не могла звонить генералу,  когда там глубокая  ночь и
когда глубокая ночь здесь.  В Торонто, где она жила, на пять  часов меньше,
чем в  Лондоне,  в  Виннипеге  - на шесть, в Ванкувере - на восемь. Когда в
Ванкувере завтракают, служащие лондонских контор отправляются по домам. Для
почтовых голубей это создает некоторые трудности.
      - Желаю удачи, - сказала она. - До следующего разговора.
      К этому  времени я уже привык  к ее внезапным  исчезновениям. Услышав
гудок, я положил трубку и стал  размышлять о том, как она может выглядеть и
насколько тяжело  больна. Надо будет вернуться в Торонто,  подумал я, и на-
вестить ее.
      Я снова поехал на автобусе на "Ассинибойя-Даунз" и  обнаружил, что со
вчерашнего дня ипподром  разукрасили не хуже "Вудбайна", включая киоски для
продажи сигарет и маек с эмблемами, флаги и перевязи с надписью: "Поддержи-
те канадский скаковой спорт!"
      Я снова потратил  большую  часть дня на поиски  костлявого  и в конце
концов  пришел  к  выводу, что, чем бы он ни занимался в поезде, его привел
туда отнюдь не всепоглощающий интерес к скачкам. Болельщиков с поезда было,
как правило, легко распознать: всем им,  по-видимому,  выдали  по  большому
красно-белому значку с  золотой  надписью: "Пассажир Скакового поезда". При
этом оказалось, что  значки  достались не только тем,  кто  ехал в головной
части поезда, потому что я повстречал Зака, у которого тоже был такой, и он
сказал мне, что их выдали всем, включая владельцев, а где мой?
      Я сказал,  что ничего про них не  знал. Жаль,  сказал он, ведь  такой
значок дает право на бесплатный  вход,  бесплатные  программки и бесплатную
еду. Это подарок от ипподрома, сказал он. Наверное, мой значок у Нелл.
      Я спросил его, как прошла сегодня  утренняя  сцена  представления:  о
том, что случилось накануне, мне рассказала Нелл.
      - Намного лучше без этого подонка Шеридана.
      - Разве его не было?
      - Я попросил Нелл сказать его отцу, что, если Шеридан явится  на зав-
трак, мы отменим сцену, и этого было достаточно. Шеридана не было. - Он ух-
мыльнулся. -  И вообще никого из Лорриморов.  - Он  огляделся вокруг. -  Но
сейчас все здесь, и Шеридан тоже. Когда мы подъехали на своем автобусе, они
вылезали из винного лимузина. Там нам и выдали эти значки  -  в автобусе. А
как вы сюда добрались?
      - На экспрессе.
      - Зря.
      Его аккумуляторы работали вполсилы - они  не сели, но и не были заря-
жены до  отказа. Лицо под курчавой шевелюрой, без  легкого грима, в котором
он постоянно ходил в поезде, выглядело более молодым и более  заурядным: на
скачки пришел не Зак, а Дэвид Флинн.
      - Актеры все здесь? - спросил я.
      - О, конечно. Мы должны знать, что  тут  сегодня  будет  происходить.
Чтобы  вечером  обмениваться впечатлениями с владельцами. Не забудьте,  это
все-таки представление про скачки.
      Мне  пришло  в  голову, что я, кажется, и в самом деле об этом забыл.
Подлинная детективная история, в которой принимают участие я сам, оттеснила
вымысел на задний план.
      - И на  кого  вы  ставите в этом заезде? - спросил он. - Я думаю, что
выиграет Премьер. А как по-вашему?
      - Высокий Эвкалипт, - ответил я.
      - Говорят, он наполовину спит, - возразил он.
      - У него  симпатичная морда,  - сказал я. Он покосился  на меня. - Вы
ненормальный, вам это известно?
      - Я помешан только в норд-норд-вест ["Гамлет", акт II, сцена 2, пере-
вод Б. Пастернака].
      - При южном ветре я еще отличу сокола от цапли, - подхватил он тут же
и рассмеялся.  - Не  родился еще такой актер, который  не мечтал бы сыграть
Гамлета.
      - А вам приходилось?
      - Только в училище. Но стоит  однажды  это выучить, как уже не  забу-
дешь. Прочитать вам "Быть или не быть"?
      - Нет.
      - Вы меня убиваете. Увидимся вечером.
      Он отошел - какой-то промежуточной походкой,  на половинной мощности,
-  и  немного  погодя я увидел, как он стоит, обнимая за плечи Донну, чего,
насколько я знал, в сценарии не было.
      Почти все владельцы вышли из клуба и спустились вниз, чтобы наблюдать
за тем, как  подседлывают лошадей, которые  будут участвовать в  заезде  на
приз Скакового поезда. У самых заядлых на груди красовались значки.
      Филмер появился без значка -  такое  легкомыслие было не в его  духе.
Зато Даффодил приколола  значок под самым декольте, и его красно-бело-золо-
тистые цвета то и дело выглядывали из-под пышного шиншиллового меха. Миссис
Янг храбро прикрепила значок на  видное  место - на лацкан своего  костюма.
Мистера Янга нигде не было заметно.
      Супруги Ануин,  при  значках, вовсю наслаждались созерцанием Верхнего
Эвкалипта, у которого действительно была симпатичная морда и который выгля-
дел вовсе не таким уж сонным. Его тренер не приехал из Австралии, как и его
обычный жокей: пришлось найти им замену в Канаде. Ануины сияли и похлопыва-
ли по плечу всех, кто оказывался поблизости, включая лошадь, и было слышно,
как мистер Ануин со своим антиподским акцентом называет жокея "сынок", хотя
тот выглядел намного старше его.
      В следующем отсеке  настроение  было куда спокойнее. Мерсер Лорримор,
не сопровождаемый остальным  семейством,  дружески поболтал со своим трене-
ром, приехавшим из Торонто, и пожал руку своему жокею - тому же самому, ко-
торый скакал на  "Вудбайне".  Премьер, считавшийся фаворитом, держался так,
что было видно - его всю  жизнь баловали. "Почти такой же наглый, как Шери-
дан", - промелькнула у меня шальная мысль.
      Владельцы Флокати вели себя наподобие Мейвис и Уолтера Брикнелл - они
нервничали и суетились вокруг своей лошади; я подумал, что, если  они будут
продолжать в том же духе, это  наверняка не пойдет ей на пользу. Их тренер,
выглядевший довольно беспомощно,  тщетно  пытался помешать им некстати раз-
глаживать попону, поправлять лошадиную челку и дергать за седло. Их громад-
ные значки то и дело маячили перед самым носом возбужденной  лошади. Просто
ужас. Бедные мистер и миссис "Флокати" - казалось,  собственная лошадь дос-
тавляет им не столько радость, сколько мучение.
      Мистер и миссис Янг, как и Мерсер Лорримор, доставили в Виннипег двух
своих лошадей, которые должны были участвовать  в  скачке,  на  автомобиле.
Опытные  лошадники,  они со спокойным интересом наблюдали,  как  готовят  к
старту их пару - Солюбла  и  Слипперклаба: миссис Янг, как обычно,  любезно
беседовала с одним из жокеев, а мистер Янг более бесстрастно - с другим.
      Лошадь Даффодил Квентин  - Неженку -  привезли на ипподром  вместе  с
пятью другими, принадлежащими  пассажирам нашего поезда, - все они расхажи-
вали вокруг со  значками,  не переставая улыбаться. Ведь  это  был, в конце
концов, один из главных моментов всего путешествия, ради которого все и за-
тевалось. Я слышал, что Скаковой комитет провинции Манитоба  в середине дня
не только устроил для них прием с шампанским и роскошный обед, но и препод-
нес им на  память групповую фотографию всех владельцев, принимавших участие
в путешествии, в красивой рамке. Я подумал, что сейчас они предвкушают, как
потом будут вспоминать этот день.
      Телекамеры, расставленные по всему ипподрому, запечатлевали  происхо-
дящее как для вечерних новостей, так и для двухчасового гала-шоу "Поддержим
Канадскую скаковую  программу",  которое, как оповещали развешанные повсюду
плакаты, предполагалось показать по всей стране, от побережья до побережья,
после того как в Ванкувере состоится третья, заключительная скачка.
      Участники заезда выехали  на дорожку под звуки фанфар и ободрительный
рев трибун и в сопровождении пони подъехали к старту.
      Лошадь, украшенная цветами Мерсера Лорримора - красным и белым, как и
на значке, который он  добросовестно  нацепил во имя процветания канадского
скакового спорта,  - заняла крайний бокс  с внешней стороны  дорожки. Свет-
ло-голубой и темно-зеленый  цвета  Даффодил оказались крайними с внутренней
стороны. Высокий Эвкалипт,  цветами которого были оранжевый и черный, стар-
товал точно в центре и сразу же оказался впереди остальных  десяти лошадей,
на самом острие стрелы, которую они образовали на дорожке.
      Я смотрел  сверху, из последних  рядов главной трибуны, стоя над клу-
бом, куда владельцы вернулись шумной толпой, чтобы наблюдать  за скачкой. В
мой бинокль-фотоаппарат цвета  внизу, на дорожке, освещенной уже не греющим
солнцем, выделялись четко и ярко, и следить за ходом скачки было легко.
      Стрела скоро распалась и превратилась в ломаную линию  - Премьер ска-
кал по  наружной бровке, Неженка по внутренней, а  Высокий Эвкалипт все еще
держался немного впереди.  Две лошади Янгов, разделенные жребием, все равно
сошлись вместе и всю дистанцию шли  бок о бок, словно двойняшки. Флокати, в
розовом, прижался  к барьеру,  как будто без него не  знал дороги, и четыре
других жокея взяли его в коробочку.
      Когда они в первый раз проходили  перед  трибуной,  Высокий  Эвкалипт
Ануинов все еще скакал впереди, но с ним почти поравнялся  Премьер; Неженка
держалась внутренней бровки, жокей с трудом сдерживал ее. Стараясь изо всех
сил ради славы Канады, все одиннадцать прошли поворот и понеслись  по даль-
ней прямой, держась плотно, словно спаянные друг с другом. Когда  они вышли
на последнюю прямую, казалось, что так, тесной кучкой, они и придут к фини-
шу.
      Но на прямой кучка распалась. Часть ее вынесло в поле,  и краснобелые
цвета Премьера  оказались впереди. На  полкорпуса за ним скакали обе лошади
Янгов, и  тут Высокий Эвкалипт  неожиданно рванулся в открывшийся перед ним
просвет и занял место у барьера далеко впереди Неженки.
      Толпа на трибунах бесновалась.  Все  ставили на Премьера. Рев, навер-
ное, был  слышен даже в  Монреале. Канадские скаковые власти снова получили
то, что  хотели, - блестящий драматический  финиш заезда на  приз Скакового
поезда. А Мерсеру снова пришлось мужественно смириться со вторым местом.
      Это Ануины, пребывавшие на седьмом небе от восторга, подвели Высокого
Эвкалипта к трибуне для награждения. Это Ануины из Австралии обнимали и це-
ловали всех, кто оказывался поблизости (включая лошадь). Это Ануинов фотог-
рафировали, поставив по обе стороны от тяжело дышавшего  победителя, н