Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
- Так что благодарю вас, - сказал я от души. - И спасибо, не надо.
Он кивнул и больше к этой теме не возвращался: предложение было
по-честному сделано и по-деловому отклонено. Все, что он мог бы мне запла-
тить, пошло бы из его собственного кармана, и согласиться я никак не мог.
- Да! - сказал он, вдруг что-то вспомнив. - Нелл просила меня пере-
дать вам вот это. - Он полез в карман и вытащил запечатанный конверт, кото-
рый протянул мне. На нем было написано: "Нелл Ричмонд" и еще - "Фотографии,
не сгибать".
- Благодарю, - сказал я с облегчением. - Я уже начал думать, что оно
не дошло.
Я вскрыл конверт и обнаружил там только три одинаковые фотографии без
всякой записки. Фотографии были четкие, хорошего качества и черно-белые,
потому что в свой бинокль-камеру я обычно заряжал сверхчувствительную плен-
ку с высоким разрешением. Человек, снятый с верхней точки, смотрел вверх и
в сторону, куда-то чуть ниже объектива, так что глаза его были видны плохо,
но костлявые торчащие скулы, тонкий нос, глубокие глазные впадины, углова-
тую челюсть и залысины на висках можно было узнать с первого взгляда. Я дал
одну из фотографий Заку, который с любопытством вгляделся в нее.
- Кто это? - спросил он.
- В этом-то весь вопрос. Кто это? Вы не видели его в поезде?
Он еще раз посмотрел на фотографию, на которой были видны, кроме го-
ловы, еще шея и плечи - меховой воротник теплой куртки поверх какого-то
свитера и клетчатой рубашки с расстегнутым воротом.
- Крутой парень, - сказал Зак. - Он что, агитатор из воинствующего
профсоюза?
Я встрепенулся:
- Почему вы так решили?
- Не знаю. Вид у него такой. Сплошное напряжение и агрессия. Я бы дал
ему как раз такую роль.
- И сами вот так сыграли бы агитатора из профсоюза?
- Конечно. - Он усмехнулся. - Если бы в сценарии попался такой персо-
наж, который везде мутит воду. - Он покачал головой. - Нет, я не видел его
в поезде, да и вообще, насколько могу сказать, нигде не видел. Наверное, он
из болельщиков?
- Точно не знаю, но он был на станции Тандер-Бей и на скачках в Вин-
нипеге.
- Проводники спальных вагонов должны знать.
Я кивнул:
- Спрошу их.
- А зачем он вам нужен?
- Чтобы не мутил воду.
Он с улыбкой протянул мне фотографию.
- Характерный типаж, - сказал он, кивнув. Он побрел спать, а на сле-
дующее утро я пораньше позвонил миссис Бодлер, голос которой звучал так,
словно она всегда просыпается с первыми петухами, и попросил ее передать
Биллу, что фотографии доставлены благополучно.
- А, хорошо, - радостно сказала она. - Вам передали мое сообщение с
цифрами?
- Да, большое вам спасибо.
- Вэл звонил об этом из Лондона, и голос у него был очень довольный.
Он сказал, что с проделками Шеридана Лорримора в Кембридже ему повезло
меньше. Никто ничего не говорит. Он думает, что им заткнули рот пожертвова-
нием на строительство нового библиотечного корпуса для колледжа, где учился
Шеридан. До чего же безнравственны бывают эти ученые! И еще Билл просил пе-
редать вам, что они ходили с той фотографией по виннипегским конюшням, но
никто этого человека не знает, знают только, что он приходил туда и разыс-
кивал Ленни Хиггса. Билл говорит, что он собирается расспросить всех лошад-
ников провинции Онтарио, каких только сможет разыскать, и, может быть, на-
печатает ее в скаковых газетах от побережья до побережья.
- Замечательно.
- Билл хочет знать, под какой фамилией вы в поезде.
Я ответил не сразу, она сразу же это заметила и с явной обидой спро-
сила:
- Вы нам не доверяете?
- Конечно, доверяю. Но в поезде есть люди, которым я не доверяю.
- Ах, вот оно что.
- Вы правильно сделали, что адресовали конверт Нелл.
- Ну, тогда хорошо.
- Как вы себя чувствуете?
- Успехов вам, молодой человек. И она положила трубку.
Я с огорчением услышал гудки. Не надо было об этом спрашивать. Я все
понимал, но совсем не спросить было бы как-то невежливо.
Погруженный в мысли о ней, я оделся потеплее, надвинул пониже свою
мохнатую шляпу, застегнул доверху "молнию" на куртке, спустился по запасной
лестнице и отыскал незаметный выход наружу, чтобы не столкнуться с кем-ни-
будь из пассажиров, которые направлялись на завтрак. Мне удалось найти себе
удобный наблюдательный пункт, откуда были хорошо видны двери отеля, потом я
немного побродил вокруг и вернулся на то же место незадолго до того време-
ни, когда была назначена посадка в автобус, отправлявшийся в Банф на про-
гулку. Под курткой на шее у меня висел бинокль - на случай, если я не смогу
подобраться поближе, но от автостоянки, где я стоял, прислонившись к капоту
пустого запертого автомобиля в надежде, что меня можно принять за человека,
который ждет своего шофера, было совсем недалеко до дверей, и бинокль ока-
зался не нужен.
Подъехал большой ультрасовременный автобус с темными стеклами и встал
очень удобно - так, что мне было видно, кто выходит из отеля и садится в
него. Водитель отправился в отель доложить о своем прибытии. Вскоре появи-
лась Нелл в теплой куртке, брюках и высоких сапогах и с улыбкой загнала
свою паству в автобус. По-видимому, покататься решило большинство пассажи-
ров.
Но не все. Филмер так и не показался. Я изо всех сил старался внушить
ему на расстоянии, чтобы он вышел, оставив свой портфель, и уехал на нес-
колько часов - тогда я смогу придумать какой-нибудь способ проникнуть к не-
му в номер без особого риска. Но ничего не получилось. Очевидно, Джулиус
Аполлон не пожелал ни гулять по леднику, ни прокатиться по канатной дороге
и твердо решил остаться дома.
Мерсер, Бемби и Шеридан вышли из отеля вместе, очень мало похожие на
веселую дружную семью, и уселись в большой автомобиль с шофером, который
поджидал их и немедленно укатил.
Занте с ними не было. И в автобусе ее не было. Роза и Кит Янг сели
туда без нее. Я сделал вывод, что она снова дуется.
Нелл, записав что-то в своей папке и взглянув на часы, решила, что
больше никто ехать не собирается. Она вошла в автобус, закрыла дверь, и он
тронулся.
ГЛАВА 15
Я отправился гулять по горам пешком, размышляя о тех подарках, кото-
рые преподнесла мне судьба.
Ленни Хиггс. Комбинация, открывшая кодовый замок портфеля. Дружба с
Нелл. Миссис Бодлер. Подвернувшаяся возможность принять участие в сочинении
сценария для Зака.
Как раз о последнем я главным образом и думал, шагая по тропе вокруг
маленького озера, и план сценария, который начал у меня складываться, имел
прямое отношение к концу моего разговора с Биллом Бодлером, немало меня
обеспокоившему.
Согласившись подыскать подменного конюха для Лорентайдского Ледника,
Билл сказал, что попробовал поговорить с Мерсером Лорримором на ипподроме
"Ассинибойя-Даунз", но особых успехов не добился.
- О чем поговорить? - спросил я.
- О нашем объекте. Я был поражен, когда узнал, какую тесную дружбу он
завел с Лорриморами. Я попытался отвести Мерсера Лорримора в сторону и на-
помнить ему о судебном процессе, но он меня оборвал. Сказал, что раз чело-
века признали невиновным, это значит, что делу конец. По-видимому, он обо
всех хорошего мнения - что весьма похвально, но неразумно. - Бас Билла от
огорчения стал еще гуще. - Вы же знаете, наш объект может быть неотразимо
обаятельным, если захочет, а он, безусловно, поставил себе такую задачу. Он
добился того, что бедная Даффодил Квентин практически плясала под его дуд-
ку, и хотел бы я знать, что она думает о нем сейчас.
Здесь, в горах, у меня снова звучали в ушах его слова: "Весьма пох-
вально, но неразумно". Мерсер - из тех, кто видит хорошее там, где ничего
хорошего нет. Он жаждет иметь хорошего сына и будет расплачиваться всю
жизнь, потому что этому не бывать.
Тропа шла вокруг озера, то в гору, то под гору. Местами ее окружал
густой сосновый лес, местами с нее открывался захватывающий вид на молчали-
вые пики-великаны, вздымающиеся вверх, или на темно-бирюзовую гладь воды в
идеально круглых берегах внизу. Ночью прошел дождь, и под утренним солнцем
все сверкало, словно свежевымытое, а на вершинах гор тот же дождь выпал в
виде снега, и ледник казался белее, чище и ближе, чем вчера.
С ледяных пиков лился вниз поток холодного воздуха, но солнце, под-
нявшееся на небе так высоко, как только возможно в эту осеннюю пору, все
еще грело достаточно сильно, чтобы прогулка доставляла удовольствие, и,
когда я дошел до скамейки, откуда открывался потрясающий вид на озеро,
отель и поднимавшуюся за ним гору, я решил устроить привал и посидеть.
Смахнув с сиденья несколько дождевых капель, я развалился на скамейке, су-
нув руки в карманы, и продолжал не спеша размышлять о Филмере, поглядывая
на пейзаж, похожий на открытку.
Отсюда мне были видны фигурки людей, гуляющих по берегу в саду отеля,
и я лениво подумал, не достать ли бинокль, чтобы посмотреть, нет ли среди
них Джулиуса Аполлона. Но что толку, если он и там? Не станет же он зани-
маться каким-нибудь преступным делом прямо перед множеством выходящих на
озеро окон "Шато".
Кто-то тихими шагами вышел по тропе из-под деревьев и остановился,
глядя на озеро. Какая-то женщина.
Я без особого любопытства разглядывал ее со спины - джинсы, голубая
парка, белые кроссовки, белая шерстяная шапочка с двумя алыми помпонами. Но
тут она обернулась, и я увидел, что это Занте Лорримор.
Видно было, что она огорчилась, обнаружив, что скамейка уже занята.
- Можно я тут присяду? - спросила она. - Это далеко, у меня ноги ус-
тали.
- Конечно, - ответил я, встал и смахнул дождевые капли с остальной
части скамейки, чтобы ей было сухо сидеть.
- Спасибо.
Она с неловкостью подростка плюхнулась на скамейку, а я снова сел на
свое место, в полуметре от нее. Она нахмурилась.
- Я вас где-то видела? Вы с поезда?
- Да, мисс, - ответил я, понимая, что отрицать бессмысленно: она сно-
ва увидит меня в вагоне-ресторане и сможет разглядеть еще лучше.
- Я из поездной бригады.
- А! - Она машинально хотела тут же встать, но через секунду переду-
мала, потому что слишком устала. - Вы один из официантов? - произнесла она
медленно, сохраняя подобающую дистанцию.
- Да, мисс Лорримор.
- Тот, который сказал мне, что надо платить за кока-колу?
- Да, извините.
Она пожала плечами, глядя вниз, на озеро.
- Наверное, все это совершенно исключительное зрелище, - сказала она
недовольным тоном, - только на самом деле я ничего, кроме скуки, не чув-
ствую.
У нее были густые, почти прямые каштановые волосы, волной спускавши-
еся на плечи, прекрасная чистая кожа и восхитительные брови. Когда она вы-
растет, станет красавицей, подумал я, если только эта угрюмая складка в
уголках рта не испортит ей не только лицо, но и всю жизнь.
- Иногда мне хочется быть бедной, как вы, - сказала она. - Тогда все
было бы просто. - Она взглянула на меня. - Наверное, вы думаете, что я не-
нормальная, раз так говорю. - Она умолкла. - Моя мать сказала бы, что я во-
обще не должна с вами разговаривать.
Я сделал такое движение, словно собирался встать, и вежливо сказал:
- Если вы желаете, я уйду.
- Нет, не надо, - возразила она с таким жаром, что даже сама удиви-
лась. - Я хочу сказать... Больше здесь поговорить не с кем. Я хочу ска-
зать... Ну ладно.
- Я вас понимаю, - сказал я.
- Да? - Она смутилась. - Вообще-то я собиралась поехать на автобусе.
Мои родители думают, что я уехала. Я должна была ехать вместе с Розой... с
миссис Янг и мистером Янгом. Но он... - Она уже было почти умолкла, но ее
снова охватило детское желание выговориться, которое заставило ее забыть об
осторожности. - Он никогда не бывает со мной так же ласков, как она. По-мо-
ему, я ему надоела. Кит - правда, дурацкое имя? На самом деле его зовут
Китли. Роза сказала, что это городишко где-то в Англии, где его родители
провели медовый месяц. Альберт Китли Янг, вот как его полное имя. Роза ста-
ла звать его Кит, когда они познакомились, потому что ей показалось, что
это ему больше подходит, только он ничуть не похож на кита - кит, понима-
ете, такой мягкий и уютный, а он жесткий и недобрый. - Она замолчала и пог-
лядела вниз, в сторону отеля. - Почему все эти японцы отправляются в медо-
вый месяц вместе, целой толпой?
- Не знаю, - ответил я.
- А потом, может быть, дадут своим детишкам имя Лейк-Луиз.
- Бывает и хуже.
- А как вас зовут? - спросила она.
- Томми, мисс Лорримор.
Она ничего на это не сказала. Со мной она чувствовала себя немного
неловко, потому что постоянно помнила, кто я такой. Но прежде всего ей хо-
телось выговориться.
- Вы знаете моего брата Шеридана? - спросила она.
Я кивнул.
- Все его заскоки - оттого, что он слишком богат. Он считает, что
лучше всех, потому что богаче всех. - Она помолчала. - Что вы по этому по-
воду думаете?
Это прозвучало как вызов и в то же время как отчаянная мольба, и я
ответил ей совершенно искренне:
- Я думаю, это очень трудно - когда в такие молодые годы оказываешься
настолько богатым.
- Правда? - удивилась она. - Но ведь все хотят быть богатыми.
- Когда можешь получить все, чего хочешь, легко забыть, что значит в
чем-то нуждаться. И если имеешь все, чего хочешь, никогда не научишься бе-
режливости.
Но она пропустила это мимо ушей:
- Зачем учиться бережливости? Моя бабушка оставила мне миллионы. И
Шеридану тоже. Наверное, вы считаете, что это ужасно. А он считает, что
заслушивает этого. Считает, что может делать все, что угодно, потому что
богат.
- Если вы думаете, что это так ужасно, - сказал я, - вы можете их
раздать.
- А вы бы это сделали?
- Нет, - с сожалением признался я.
- Ну вот.
- Но часть я бы раздал.
- У меня есть опекуны, они не разрешат.
Я слегка улыбнулся. У меня тоже был Клемент Корнборо. Опекуны, как
однажды торжественно сообщил он мне, существуют для того, чтобы сохранять и
приумножать состояние и не позволять : его транжирить, поэтому - нет, он не
даст разрешения пятнадцатилетнему мальчику содержать ферму для списанных
скаковых лошадей.
- Почему вы думаете, что быть богатым трудно? - спросила она. - Это
легко.
- Вы только что сказали, что, будь вы бедны, вам было бы проще жить,
- осторожно ответил я.
- Ну, может быть, и сказала. Наверное, я не то имела в виду. Или не
совсем то. Я не знаю, что я имела в виду. Почему трудно быть богатым?
- Слишком много искушений. Слишком много возможностей сбиться с пути.
- Вы хотите сказать - наркотики?
- Что угодно. Слишком много пар туфель. Слишком высокое мнение о се-
бе.
Она поджала ноги под себя и обхватила коленки руками, глядя на меня
поверх них.
- Никто не поверит, что у нас с вами был такой разговор. - Она помол-
чала. - Вы хотели бы стать богатым?
Это был вопрос, ответить на который я не мог. Избегая прямого ответа,
я вполне искренне сказал:
- Ну, я бы не хотел ходить голодным.
- Мой отец говорит, - заявила она, - что человек не становится лучше
оттого, что он богаче, - человек становится богаче оттого, что он лучше.
- Неплохо сказано.
- Он всегда говорит что-нибудь в таком роде. Иногда я его совсем не
понимаю.
- Похоже, что ваш брат Шеридан, - сказал я осторожно, - не так уж
счастлив.
- Счастлив! - презрительно отозвалась она. - Он никогда не бывает
счастлив. За всю его жизнь я почти не видела, чтобы он был счастлив. Разве
что тогда, когда над кем-нибудь смеется. Наверное, когда он над кем-то сме-
ется, он счастлив, - неуверенно сказала она. - Только он всех презирает,
поэтому над всеми и смеется. Мне очень жаль, что я не люблю Шеридана. Я хо-
тела бы иметь потрясающего брата, который заботился бы обо мне, и мы с ним
могли бы ходить во всякие места. Вот было бы весело. Только не с Шериданом,
конечно, потому что это наверняка кончилось бы скандалом. Он ужасно себя
ведет в этом путешествии. Гораздо хуже, чем обычно. Я хочу сказать, что мне
за него стыдно.
Она нахмурилась: эти мысли не доставляли ей никакого удовольствия.
- Кто-то мне говорил, - сказал я, старательно скрывая жгучее любопыт-
ство, - что у Шеридана были какие-то неприятности в Англии.
- Какие-то неприятности? Я не должна вам этого говорить, но ему бы не
миновать сесть в тюрьму, только они сняли обвинение. Я думаю, отец от них
откупился... Вот почему Шеридан сейчас делает все, что говорят родители, -
они пригрозили, что стоит ему только пикнуть, как они дадут делу ход.
- А они еще могли бы дать делу ход? - как будто между прочим спросил
я.
- Что такое срок давности?
- Это предельный срок, - сказал я, - по истечении которого человека
нельзя судить за нарушение закона.
- Это в Англии?
- Да.
- Вы ведь англичанин, да?
- Да.
- Он сказал: "Берегитесь, срок давности истечет еще очень не скоро".
- Кто сказал?
- По-моему, это был адвокат. Что он имел в виду? Что Шеридан все
еще... все еще...
- Может быть осужден?
Она кивнула.
- И так будет всегда?
- Может быть, долго.
- Лет двадцать?
По ее тону было ясно, что для нее это невообразимо долгое время.
- Если совершено что-то серьезное.
- Я не знаю, что он там сделал, - в отчаянии сказала она, - я только
знаю, что это испортило нам все лето. Безнадежно испортило. И мне сейчас
надо бы ходить в школу, но они заставили меня отправиться на этом поезде,
потому что не хотели оставлять меня дома одну. Ну, не совсем одну - одну,
если не считать прислуги. Это из-за моей двоюродной сестры Сьюзен Лорримор,
ей семнадцать, - летом она сбежала с сыном их шофера, и они поженились, и в
семье было просто настоящее землетрясение! А я понимаю, почему она это сде-
лала, - они все время оставляли ее одну в этом огромном доме, а сами уезжа-
ли в Европу, и ей было скучно до безумия, и к тому же этот сын их шофера -
умница и отличный парень, и она прислала мне открытку, где говорится, что
она ни о чем не жалеет. Моя мать до смерти боится, как бы я не сбежала с
каким-нибудь...
Она внезапно замолчала, испуганно взглянула на меня и вскочила со
скамейки:
- Я совсем забыла. Я забыла, что вы...
- Это ничего, - сказал я, тоже вставая. - Правда, ничего.
- Наверное, я слишком много болтаю. - Она была смущена и встревожена.
- Вы не...
- Нет. Ни слова, никому.
- Кит говорил, что мне надо бы придерживать язык, - сказала она с
обидой. - Он не знает, каково это - жить как в склепе, когда все злятся
друг на друга, а папа старается улыбаться. - У нее перехватило дыхание. -
Что бы вы сделали на моем месте? - спросила она.
- Сделайте так, чтобы ваш отец смеялся.
Это ее озадачило.
- Вы хотите сказать... сделать его счастливым?
- Ему нужна ваша любовь, - сказал я и указал на тропу, которая вела к
отелю. - Если хотите идти первой, я некоторое время пережду.
- Давайте пойдем вместе, - сказала она.
- Нет, лучше не надо.
Обуреваемая противоречивыми чувствами, в которых я вряд ли помог ей
разобраться, она нерешительно пошла по тропинке и, раза два оглянувшись.
скрылась за поворотом, а я снова сел на скамейку, хотя уже становилось
прохладно, поразмыслил о том, что она рассказала, и, как всегда, возблаго-
дарил судьбу за то, что у меня была тетя Вив.
Ничего особенно