плохого про  Занте  сказать нельзя, подумал я. Одино-
кая, терзаемая сомнениями и тревогами, только наполовину понимая мир взрос-
лых, нуждаясь в поддержке, она больше  всего жаждет того, чего хочет и Мер-
сер, - жить в дружной, сплоченной семье. Изливая  душу какому-то официанту,
она не собиралась бросить вызов родителям - как раз наоборот. Поставить ме-
ня в трудное положение она не хотела, никакой задней мысли у нее не было. Я
бы ничего не имел против, если бы у меня была младшая сестра вроде нее, ко-
торую я мог бы водить во всякие места, чтобы ее развлекать. Я надеялся, что
она научится спокойно  относиться  к своим деньгам, и  подумал,  что для ее
воспитания ей полезнее всего было бы с месяц поработать, обслуживая других,
в какой-нибудь хорошей команде - например, вместе с Эмилем, Оливером и Кей-
ти.
      Через некоторое бремя я осмотрел в  бинокль весь отель и сад, но Фил-
мера нигде не обнаружил, в чем не было ничего удивительного, и в конце кон-
цов отправился дальше,  дошел до подножия  ледника и прошелся  по  серо-бу-
ро-зеленому краю ледяной реки, изборожденной трещинами и хрустевшей под но-
гами.
      Кто-то из пассажиров, который все знал, говорил, что  один из послед-
них  великих  полярных ледников, покрывавших большую часть Канады  двадцать
тысяч лет назад, называют Лорентайдским ледником.  Даффодил, кивнув, сказа-
ла, что ее муж дал такое имя лошади, потому что  интересовался доисторичес-
кими временами, а следующую свою лошадь  она  хочет  назвать  Кордильерским
Ледником - этот ледник покрывал Скалистые горы. Ее муж был бы доволен, ска-
зала она. Я подумал, что, возможно, сейчас стою на этом  самом доисторичес-
ком Кордильерском леднике. Хотя,  если  ледники движутся быстрее, чем течет
история, то, может быть, и нет.  Во всяком случае, все это позволяло взгля-
нуть на заботы Джулиуса Аполлона под каким-то новым углом зрения.
      Вернувшись в "Шато",  я поднялся наверх  и набросал новую  сцену  для
представления. Едва я закончил, как в дверь постучал Зак, который пришел за
ней. Мы пошли в его номер,  где уже собралась на репетицию труппа, я окинул
вглядом всех семерых и спросил, можем ли мы еще использовать Бена-попрошай-
ку,  которого  в  комнате не было. Нет, не можем, сказал Зак, он вернулся в
Торонто. А это важно?
      - Не особенно. Он мог бы пригодиться нам в качестве вестника, но, на-
верное, вы можете просто сказать, что кто-то принес вам сообщение.
      Они кивнули.
      - Верно, - сказал Зак, взглянув на  часы. - Наш выход через два с по-
ловиной часа. Что мы играем?
      - Прежде всего, - сказал я, -  Рауль затевает ссору с Пьером. Рауль в
ярости, потому что он разоблачен -  стало известно, что он муж Анжелики. Он
говорит, что  доподлинно знает - у Пьера из-за  неудачной игры на ипподроме
многотысячные долги,  которые он не может выплатить, и  он знает, кому Пьер
должен, и говорит, что этот человек известен тем, что избивает до полусмер-
ти людей, которые не отдают ему долги.
      Рауль и Пьер кивнули.
      - Я добавлю  кое-какие подробности, - сказал  Рауль. - Скажу,  что он
делал ставки  в подпольном  тотализаторе, поэтому у него и  долги, а мне об
этом рассказали, потому что он ставил на лошадей Брикнеллов. Годится?
      - Годится? - спросил меня Зак.
      - Годится. Потом Рауль насмешливо говорит Пьеру, что единственный его
шанс раздобыть  ценьги - это жениться на Донне,  а Уолтер Брикнелл говорит,
что если  Донна  сделает такую глупость и выйдет за Пьера, то он не даст ей
ни цента. И ни при каких обстоятельствах не станет выплачивать за Пьера его
долги.
      Все кивнули.
      - В этот момент в зал с воплем вбегает Мейвис Брикнелл и говорит, что
все ее роскошные драгоценности украдены.
      Все буквально разинули рот. Мейвис рассмеялась и зааплодировала.
      - И кто же их украл? - спросила она.
      - Все в свое время, - улыбнулся я. - Рауль обвиняет Пьера, Пьер обви-
няет Рауля, и они начинают наскакивать друг на друга, дав волю взаимной не-
нависти. Наконец  Зак вмешивается, прекращает  их стычку и говорит, что все
сейчас пойдут и  устроят обыск в обоих номерах - и у Пьера, и у Рауля. Зак,
Рауль, Пьер и Мейвис уходят.
      Они кивнули.
      - В зале остаются  Донна, Уолтер Брикнелл  и Джайлз. Донна  и  Уолтер
продолжают ссориться  из-за Пьера, Донна старается  скрыть слезы, и  тут из
публики выходит Джайлз и  говорит, что ей нелегко приходится, и не  пора ли
всем проявить немного доброты.
      - Ладно, хорошо, - сказал Джайлз. - А дальше?
      - Потом Зак и все остальные возвращаются.
      Драгоценностей они не нашли. Джайлз принимается утешать еще и Мейвис.
Мейвис говорит, что ее коллекция драгоценностей - это вся ее жизнь, она так
любила каждую из них. Она ужасно расстроена. Некоторое  время она предается
отчаянию.
      - Замечательно, - сказала Мейвис.
      - Уолтер, - продолжал я, -  говорит,  что не видит никакого смысла  в
том, чтобы  покупать драгоценности. Его  драгоценности - это его лошади. Он
живет только ради своих лошадей. Он  даже говорит, что если бы не мог учас-
твовать в скачках  и  смотреть, как выступают его  лошади,  то предпочел бы
умереть. Он покончит с собой, если не сможет иметь лошадей.
      Уолтер слегка нахмурился,  но с готовностью  кивнул. До сих  пор  его
роль была  довольно скромной, а  тут он получал большой собственный эпизод,
пусть даже убедительно сыграть его будет нелегко.
      - Потом Уолтер говорит, что Рауль отравляет ему все удовольствие, ко-
торое  он получает  от  лошадей, и портит  всем  путешествие, и  официально
увольняет его  с должности своего  тренера. Рауль протестует и говорит, что
не заслужил увольнения. Уолтер говорит, что Рауль скорее всего убийца и что
это он украл драгоценности и мошенничает с его лошадьми. Рауль в ярости хо-
чет наброситься  на Уолтера. Зак  оттаскивает его и велит всем успокоиться.
Он говорит, что устроит обыск во всех номерах - не найдутся ли драгоценнос-
ти, и посоветуется со  службой охраны отеля, а если надо, то  вызовет поли-
цию. Похоже, что никто не хочет, чтобы он вызвал полицию. Конец сцены.
      Я ждал критических замечаний и пожеланий, но их было очень мало. Тог-
да я передал свой набросок Заку, который снова прошел его по частям со все-
ми актерами,  занятыми в каждом эпизоде, и все  они принялись что-то бормо-
тать себе под нос, сочиняя текст своих ролей.
      - А что произойдет завтра? - спросил в конце концов Зак. - Как мы все
это распутаем?
      - Этого я еще не написал, - ответил я.
      - Но вы это себе представляете? Сможете написать это сегодня вечером?
      Я дважды кивнул.
      - Хорошо, -  сказал он. - Нам,  наверное, надо будет  собраться здесь
завтра утром, после завтрака и как  следует все пройти, может быть, два или
даже три  раза, чтобы  наверняка все было как надо,  чтобы никакие концы не
остались болтаться в воздухе.  И не забудьте, что завтра мы играем  снова в
вагоне-ресторане. Там  не слишком много места  для драки и  тому подобного,
так что сегодня постарайтесь действовать поэнергичнее.
      - Завтра в Пьера выстрелят, - сказал я.
      - Ах, батюшки, - отозвался Пьер.
      - Но рана будет не смертельной. Вы сможете продолжать свою роль.
      - Это уже лучше.
      - Только вам понадобится изобразить пролитую кровь.
      - Замечательно, - сказал Пьер. - Много?
      - Ну, не знаю... - засмеялся я. - Предоставляю вам решить,  куда дол-
жна попасть пуля и сколько крови, по-вашему, смогут выдержать пассажиры, но
после всего этого вам надо остаться в живых.
      Они захотели узнать, что еще я для них припас, но этого я им говорить
не  стал.  Я  сказал, что если они будут знать, чем кончится дело, то могут
случайно проговориться,  а они стали возражать,  что это невозможно  - ведь
они профессионалы. Однако я все же  не до конца доверял их импровизациям, и
они, пожав плечами, сделали вид, что согласны.
      Я посмотрел репетицию,  которая, на мой взгляд, прошла очень неплохо,
но потом  Зак заверил меня, что это пустяки по сравнению с тем, как это бу-
дет разыграно за коктейлями.
      В одиннадцать часов он в  полном  изнеможении пришел ко мне в  номер,
чтобы, как и накануне, подкрепиться честно заработанным виски.
      - Эти двое,  Рауль и Пьер, выложились как  могли, -  сказал он. -  Вы
знаете, в театральном училище они учились сценическому бою  и всяким другим
трюкам. Драку они подготовили  заранее,  и получилось потрясающе. Они ката-
лись по всему залу. Просто жаль было вмешиваться.  Половина пассажиров рас-
плескали свои коктейли, когда они  барахтались  у них в ногах, колотя  друг
друга, и нам пришлось выдать им  новые бесплатно. - Он засмеялся. - Дорогая
Мейвис с трагическим видом объявила о краже драгоценностей и ужасно горева-
ла, рассказывая, какие дорогие воспоминания у нее с  ними связаны. Половина
зрителей была в слезах. Великолепно. Потом  Уолтер  очень  прилично  сыграл
свой эпизод,  если учесть, что он мне  жаловался, будто  ни один человек  в
здравом уме  не покончит с  собой из-за  того, что не  может участвовать  в
скачках. А  потом, представьте себе, один  из пассажиров спросил  меня, кто
подал нам эту мысль - что кто-то покончит с собой из-за того, что не сможет
участвовать в скачках.
      - И что вы сказали? - с беспокойством спросил я.
      - Я сказал, что эта мысль носится в воздухе. - Он увидел, что это ме-
ня успокоило, и спросил: - А кто подал ее вам?
      - Я знал одного человека, который недавно так и сделал.
      Тринадцать дней назад... Почти целая жизнь прошла с тех пор.
      - Ненормальный.
      - Хм-м. - Я помолчал. - А кто вас об этом спрашивал?
      - Не помню. - Он задумался. - Возможно, мистер Янг.
      Вполне возможно,  подумал я. Эзра  Гидеон был его другом. А возможно,
это был Филмер. Эзра Гидеон был его жертвой.
      - Вы уверены? - спросил я. Он еще немного подумал:
      - Да, мистер Янг. Он сидел  с  этой своей симпатичной женой, а  потом
встал и прошел через весь зал, чтобы спросить меня.
      Я выпил глоток вина и спросил как будто между прочим:
      - А кто-нибудь еще на это отреагировал?
      Чутье, никогда не покидавшее Зака, заставило его насторожиться.
      - Не пахнет ли здесь Гамлетом? - спросил он.
      - Что вы имеете в виду? -  отозвался я, хотя точно знал, что он хотел
сказать.
      - "Со сцены я совесть короля на них поддену" ["Гамлет", акт II, сцена
2, перевод Б.Пастернака]? Верно? Ведь у вас это на уме?
      - Более или менее.
      - И завтра тоже?
      - И завтра тоже, - подтвердил я.
      - А вы не собираетесь впутать кого-нибудь из нас  в какую-нибудь неп-
риятную историю? - задумчиво спросил он. - Нас не обвинят в клевете или еще
в чем-то таком?
      - Обещаю, что нет.
      - Может быть, мне не надо бы поручать вам писать сценарий на завтра.
      - Поступайте так, как сочтете нужным.
      Я взял только что законченный  сценарий  и,  перегнувшись через стол,
передал ему:
      - Прочтите сначала, а потом решайте.
      - Ладно.
      Он поставил свой стакан и  принялся  за чтение. Дочитав до конца,  он
поднял на меня смеющиеся глаза.
      - Замечательно, - сказал он. - Все идеи, которые были у меня с самого
начала, плюс еще и ваши.
      - Хорошо.
      Я почувствовал большое облегчение от того, что ему сценарий понравил-
ся, и подумал, что с его стороны это весьма великодушно.
      - А где тут из Гамлета? - спросил он.
      - "Любил без меры и благоразумья" ["Отелло", акт V,  сцена 2, перевод
Б.Пастернака].
      - Это Отелло.
      - А, прошу прощения.
      Он задумался:
      - На мой взгляд, это как будто безобидно, только вот...
      - Я хочу добиться только одного, - сказал я. - Раскрыть  коекому гла-
за. Предостеречь  кое-кого, что  они стоят на опасном пути.  Ведь я не могу
вот так подойти к ним и  это выложить, верно? Они не пожелают выслушать это
от Томми. Возможно, они ни от кого не пожелают это  выслушать.  Но если они
увидят, как это будет разыграно в лицах, - может быть, они поймут.
      - Как мать Гамлета.
      - Да.
      Он отпил глоток виски.
      - Кого вы хотите предостеречь и о чем?
      - Лучше мне вам этого не говорить - тогда, если что-то  случится, ва-
шей вины здесь не будет.
      - А зачем  вы на  самом деле находитесь в этом  поезде? - спросил он,
нахмурившись.
      - Вы это знаете. Чтобы все остались довольны и чтобы расстроить планы
злодеев.
      - И эта сцена вам поможет?
      - Надеюсь.
      - Хорошо. - Он принял решение.  -  Ничего не имею против того,  чтобы
расстроить планы злодеев. Мы приложим к  этому все старания. - Он вдруг ус-
мехнулся. - Им понравится этот гамлетовский поворот.
      Я встревожился:
      - Нет... Только, пожалуйста, не говорите им.
      - Но почему?
      - Мне нужно, чтобы пассажиры  сочли  сходство сюжета с их биографиями
чистой случайностью. Я не хочу, чтобы  потом актеры сказали им, что все это
было проделано нарочно.
      Он криво улыбнулся:
      - Значит, там все-таки есть клевета?
      - Нет. Это нам не грозит. Просто...  Я не хочу, чтобы им стало извес-
тно, что это я так много о них знаю. Если кто-нибудь спросит актеров, отку-
да они взяли сюжет, пусть лучше скажут, что это вы придумали.
      - И подставят меня?
      Тем не менее тон его оставался добродушным.
      - Уж вас-то  никто не может заподозрить. - Я  слегка улыбнулся. - Моя
задача - не только расстроить планы злодеев, но и до самого конца скрывать-
ся под маской Томми и сойти с поезда неразоблаченным.
      - Вы что-то вроде шпиона?
      - Охранник, только и всего.
      - Можно я  вставлю вас в свой  следующий сценарий? В  следующее пред-
ставление в поезде?
      - Сколько угодно.
      Он рассмеялся, зевнул, поставил свой стакан и встал.
      - Ну что  ж, приятель, - сказал он, - кем бы вы там ни были, познако-
миться с вами было весьма поучительно.
      Нелл позвонила ко мне в номер в семь утра.
      - Вы уже не спите? - спросила она.
      - Ни в одном глазу.
      - Ночью опять выпал снег. Горы все белые.
      - Это мне видно из постели, - сказал я.
      - Вы на ночь занавески не задергиваете?
      - Никогда. А вы?
      - Тоже.
      - Вы одеты? - спросил я.
      - Да. А при чем это тут?
      - Значит, в доспехах, как всегда.
      Даже когда разговариваете по телефону.
      - Я вас ненавижу.
      - Что поделаешь.
      - Послушайте, - сказала она, сдерживая  смех.  -  Хватит глупостей. Я
позвонила, чтобы спросить  вас, захотите вы  снова пешком идти  на  станцию
после обеда, когда будет посадка на  поезд, или поедете на автобусе с поез-
дной бригадой?
      Я подумал:
      - Пожалуй, на автобусе.
      - Хорошо. Автобус отходит  от служебного флигеля в три тридцать пять.
Захватите свою сумку.
      - Ладно. Спасибо.
      - Весь поезд, с лошадьми,  болельщиками  и прочим, прибывает из Банфа
на станцию Лейк-Луиз в четыре пятнадцать. Отправление из  Лейк-Луиз - ровно
в четыре тридцать пять, до  этого  времени пассажиры вполне успеют сесть  в
поезд, снова разойтись по своим купе и начать со всеми  удобствами распако-
вывать вещи.  Ежедневный "Канадец" приходит вслед за нами,  как и раньше, и
отправляется из Лейк-Луиз в пять десять,  поэтому  нам  нужно  постараться,
чтобы все сели поскорее и мы могли отправиться вовремя.
      - Понял.
      - Я собираюсь все это объявить пассажирам за завтраком, и еще - что в
пять тридцать в  вагоне-.ресторане всем будут поданы шампанское и бутербро-
ды, в шесть - развязка представления, потом для желающих - коктейли, а пос-
ле них - грандиозный банкет. Затем актеры вернутся, чтобы фотографироваться
и обсуждать представление со  зрителями  за рюмкой коньяку. Кошмарная прог-
рамма.
      Я рассмеялся:
      - Все пройдет прекрасно.
      - Как только это кончится, я уйду в монастырь.
      - Есть места и получше.
      - Например?
      - Скажем, Гавайи.
      Ее голос в трубке внезапно умолк. Потом она сказала:
      - Меня ждет мое рабочее место...
      - Можно захватить с собой и рабочее место.
      Она хихикнула:
      - Надо будет узнать, как туда доставляют мебель.
      - Значит, договорились?
      - Нет... Не знаю... Скажу вам в Ванкувере.
      - Ванкувер будет завтра утром, - напомнил я.
      - Значит, после скачек.
      - И до красноглазого рейса.
      - Вы никогда не сдаетесь?
      - А это смотря по тому, как себя ведет противник, - ответил я.


      ГЛАВА 16

      Все время,  пока мы ехали от "Шато" до  поезда, стоявшего в ЛейкЛуиз,
Филмер не  выпускал портфеля из рук,  хотя свой чемодан  позволил доставить
вместе с багажом остальных пассажиров - вещи были выставлены в  длинный ряд
на перроне в ожидании, когда носильщики погрузят их в поезд.
      Я стоял  вместе с поездной  бригадой - Эмилем, Оливером, Кейти, Ангу-
сом, Симоной, барменом  и проводниками спальных  вагонов - и  смотрел,  как
Филмер и почти все пассажиры, выйдя из автобуса, проверяют, стоят ли в этой
очереди их чемоданы. Лорриморы,  приехавшие  отдельно, привезли свои вещи с
собой, и шофер сложил их в  кучку поодаль. Мимо станции с грохотом ехал то-
варный поезд  - казалось,  ему не будет конца. "Сто  два хлебных вагона", -
сказала Кейти, которая их считала. Надо же, сколько хлеба.
      Я вспомнил о миссис Бодлер, с которой разговаривал  по телефону перед
самым отъездом к "Шато".
      - Билл просил передать вам, - сказала она, - что Ленни Хиггс действи-
тельно наложил в штаны и стал  как шелковый. Сейчас он в безопасности и под
присмотром, а для Лорентайдского Ледника нанят новый конюх - тренер  дал на
это согласие по  телефону. Тренеру сказали,  что Ленни Хиггс  сбежал.  Билл
уехал из Виннипега и вернулся в Торонто. Он говорит, что  срочно консульти-
ровался с генералом, и они решили, что Билл должен при первой же возможнос-
ти повидаться с миссис Даффодил Квентин. Вы в этом что-нибудь понимаете?
      - Еще как, - с жаром сказал я.
      - Ну хорошо.
      - Билл все еще собирается лететь в Ванкувер? - спросил я.
      - О да, насколько я знаю. В понедельник вечером,  по-моему, чтобы ус-
петь на  скачки во вторник.  Он сказал,  что в среду  снова вернется  сюда.
Очень неудобная вещь - эта разница во времени.
      - Канада - огромная страна.
      - Пять тысяч пятьсот четырнадцать  километров  от берега до берега, -
назидательно сказала она.
      Я засмеялся:
      - Переведите это для меня в мили.
      - Сами должны знать арифметику, молодой человек.
      Позже я это сделал, любопытства ради - получилось три тысячи четырес-
та двадцать шесть миль с четвертью.
      Она спросила, есть ли у меня еще вопросы, но я  ничего  не мог приду-
мать и сказал, что буду снова звонить ей утром из Ванкувера.
      - Спокойной вам ночи, - весело сказала она.
      - Вам тоже.
      - Ладно. - Но в голосе ее не было уверенности, и я сообразил, что ей,
наверное, никогда не выпадает спокойная ночь.
      - Ну, тогда приятных сновидений, - сказал я.
      - Так лучше. Пока.
      Как всегда, ответить она мне времени не дала. Вдали прогудел  поезд -
для человека, привычного к странствиям, это один из самых заманчивых и соб-
лазнительных звуков. И  еще - гулкие гортанные сирены судов, отправляющихся
в плавание. Если у  меня и есть какоето непреодолимое пристрастие, то  не к
приездам, а к отъездам.
      Сверкая прожекторами  в ярком послеполуденном солнечном свете, огром-
ный желтый локомотив с приглушенным грохотом вкатился на станцию и медленно
прополз мимо нас. В окошко выглядывал один из машинистов - из всей поездной
бригады только они не  ехали с нами бессменно от самого Торонто:  на каждом
перегоне железной дороги работают свои машинисты.
      На  станции  Лейк-Луиз нет боковых путей, поэтому укороченный  поезд,
доставивший нас сюда, вернулся в Банф и простоял там те два дня, которые мы
провели в  горах. Джордж Берли, отвечавший за него,