корпусом в виде трубки, расширявшейся кверху. Они напоминали огромные спич-
ки, чем, по сути цела, и были.
      - Ими нужно чиркнуть о любую твердую или шершавую поверхность, - ска-
зал он. - О камень или о рельс. Они  горят  ярким  красным  огнем...  горят
двадцать минут. Втыкайте их острием... с размаху... в  деревянную шпалу по-
середине пути. Машинист "Канадца" остановит поезд, как только  их увидит. -
Его мысли  неслись так быстро, что язык за ними не поспевал. - Вам надо бу-
дет пройти километр, столько нужно  "Канадцу",  чтобы  затормозить...  Ско-
рее... Не меньше чем километр. А если машинистов не будет в кабине...
      - Что значит - не будет в кабине? - переспросил я в ужасе.
      - Они не всегда там. Один из них регулярно продувает котел.  А другой
может выйти  в  туалет...  Если их там не будет, если они не увидят огней и
поезд не  остановится, зажгите  еще один огонь и забросьте  через окно им в
кабину. Тогда они, когда туда вернутся, остановят поезд.
      Я уставился на него:
      - Это невозможно.
      - Они будут там, они увидят огни. Идите. Поскорее. Но если понадобит-
ся, так и сделайте. Забросьте один им в окно. - Он вдруг кинулся к шкафчику
и вытащил  четвертый фальшфейер. - Захватите еще один,  на всякий случай. -
На какой случай? Что еще может стрястись?
      - На случай, если встретите медведей, - сказал он.


      ГЛАВА 18

      С ощущением  полной  нереальности  происходящего  я  отправился назад
вдоль поезда, миновал хвостовой  вагон  и пошел по единственному железнодо-
рожному пути дальше, в сторону Торонто.
      Одной рукой я прижимал к груди четыре фальш-ейера, в другой нес яркий
фонарь Джорджа,  светя им себе под ноги. Километр.  Сколько это - километр?
Скорее, сказал заместитель Джорджа. Как будто я и без его указаний не пони-
маю...
      То и дело переходя на бег, я шагал по середине пути, стараясь ступать
по шпалам, потому что крупный гравий  между ними был неровным и не позволял
идти быстро. Медведи... Господи!
      Было холодно. Снегопад уже кончился, но на земле лежало немного снега
- совсем немного, так что мне он не мешал. Второпях  я  не сообразил надеть
плащ. Неважно: на ходу не замерзнешь. Не до холода, когда спешишь, охвачен-
ный острым чувством тревоги.
      Мне начало казаться, что все не  так уж невозможно. В конце концов, в
прежние времена, наверное, так делали  часто.  Да и сейчас это, можно  ска-
зать, обычная процедура.  Фальшфейеры лежали на месте, в полной готовности.
И все же было как-то странно  бежать в ночи между запорошенными снегом ска-
листыми склонами по обе стороны пути, на которых там и сям росли деревья, и
видеть перед собой два блестящих серебром рельса, уходящие вдаль.
      Подстерегавшую меня опасность я вовремя не заметил, и никаким рычани-
ем она о себе не предупредила. Это был не медведь. Это был человек. Вероят-
но, он прятался среди камней или за деревьями, в тени, куда не проникал луч
моего фонаря.  Только самым краешком  глаза, боковым зрением, я заметил его
приближение, когда уже прошел мимо. Каким-то шестым чувством  я ощутил, что
надо мной занесена рука, что она чем-то вооружена, что вот-вот  будет нане-
сен удар.
      На то,  чтобы инстинктивно уклониться,  у меня было меньше сотой доли
секунды. Все, что я успел сделать, - это чуть податься вперед, так что удар
пришелся по спине, а не по голове.
      Мне показалось, что я раскололся пополам. Но только показалось. Руки,
ноги, мышцы еще работали. Я качнулся вперед, выронил фальшфейеры и фонарь и
упал на одно колено,  понимая, что сейчас на меня обрушится еще  один удар.
"Думай, прежде чем действовать"... Но времени думать у меня не было. Вместо
того чтобы отстраниться, я повернулся к тому, кто на меня напал, нырнул под
его руку,  уже занесенную надо мной, мгновенно выпрямился,  так что моя ма-
кушка пришлась ему точно в подбородок, изо всех сил врезал ему коленом меж-
ду широко расставленных ног  и сразу же ударил кулаком по кадыку,  вложив в
этот удар всю свою ярость. За время странствий я много  чему  научился, и в
том числе -  драться,  не стесняя себя правилами  честного  боя; сейчас это
пригодилось мне, как никогда.
      От внезапной тройной боли он со  стоном упал на колени. Я выхватил из
его ослабевшей руки длинный сук и ударил его по голове, надеясь, что оглушу
его, но не убью насмерть. Он  беззвучно упал ничком на снег между рельсами,
я ногой перевернул его лицом вверх и в отраженном свете фонаря, который ва-
лялся невредимым в нескольких шагах от меня, увидел  костлявое лицо челове-
ка, который называл себя Джонсоном.
      Я подумал,  что он получил  гораздо больше, чем рассчитывал, и ощутил
живейшее удовольствие - чувство, конечно, предосудительное, но тут уж я ни-
чего не мог поделать.
      Нагнувшись, я схватил его за руки и бесцеремонно оттащил с  пути, по-
дальше в тень. Он оказался  тяжелым.  К  тому  же, как только дело дошло до
таскания бесчувственных тел, стали весьма очевидными последствия полученно-
го удара. Хребет он мне, возможно,  и не переломил, хотя ощущение было при-
мерно таким, однако некоторые изрядно размозженные  мышцы находились далеко
не в рабочем состоянии и в знак протеста откликались на каждое движение ос-
трой болью.
      Я поднял фонарь и стал  искать  фальшфейеры,  все сильнее подгоняемый
мыслью, что надо спешить, что времени остается все  меньше. Три фальшфейера
я нашел, четвертого нигде не было видно, и я решил, что не стоит из-за него
задерживаться - пусть медведи пользуются.
      Похоже, у меня что-то вроде головокружения, подумал я. Надо двигаться
дальше. От поезда я отошел куда  меньше чем на километр. Я посветил фодарем
назад, но поезд был скрыт за  поворотом, которого я в спешке не заметил. На
какое-то мгновение мне показалось, что я  забыл, в какую сторону идти, - уж
слишком глупо будет побежать в  обратном  направлении.  Думай, ради господа
бога, думай!  Я посветил фонарем в обе стороны  вдоль пути. Деревья, скалы,
серебристые параллельные рельсы - все выглядело  совершенно одинаково. Куда
бежать? Думай!
      Я двинулся наугад и почувствовал, что иду не туда. Я повернул и пошел
в другую сторону. Теперь правильно. Я чувствовал, что так правильно.
      Наверное, это из-за ветра, который  стал  дуть в лицо, подумал я.  До
сих пор я тоже бежал против ветра.
      Рельсы и шпалы как будто уходили  в бесконечность. К тому же путь шел
в гору. Впереди виднелся еще один поворот.
      Сколько времени  нужно, чтобы пройти километр?  Я взглянул на  часы -
для этого мне  пришлось повернуть кисть,  и это движение  отозвалось  болью
где-то высоко в спине,  но болью далекой и не страшной. А  разглядев цифер-
блат, я не поверил своим глазам. Всего минут десять, ну может быть, двенад-
цать прошло с тех пор, как я двинулся в путь.
      Километр за десять минут - при обычных условиях это не так уж трудно.
Но только не по шпалам и камням.
      Джонсон поджидал меня, подумал я. Не лично меня, а всякого, кто побе-
жал бы из поезда с фальшфейерами.
      Значит, он знал, что рация не будет работать. Я начал  всерьез беспо-
коиться за Джорджа - куда он пропал?
      Возможно, и загоревшаяся букса - тоже дело рук Джонсона.
      Джонсон хотел устроить столкновение поездов, сам  находясь в безопас-
ности, далеко позади. Ну, это ему, черт возьми, не удастся.
      С новыми силами и появившимся  у  меня наконец чувством, что все  это
происходит в действительности и что я в самом деле смогу  остановить "Кана-
дец", я двинулся дальше вдоль пути.
      В ушах у меня звучал голос Джорджа, его рассказ о ссоре между Джонсо-
ном и Филмером. Филмер сказал Джонсону, чтобы он чего-то не делал;
      Джонсон ответил: "Как захочу, так и сделаю, черт возьми". Может быть,
Филмер говорил ему, чтобы он  больше  не пытался ничего сделать с  поездом,
поняв, что и без этого ему грозят большие неприятности, из которых он, воз-
можно, не сможет выпутаться, если случится катастрофа?
      Но Джонсон так  взялся за дело,  что остановить его  уже  невозможно.
"Сдвинуть поезд  под уклон легче,  чем потом его остановить, а?" Задиристый
Джонсон, бывший железнодорожник, драчун и наемный шантажист.
      Наверное, километр уже есть и даже больше, подумал я. Хотя это не так
уж  и  много  - сам поезд занимает чуть ли не полкилометра. Я остановился и
посмотрел на часы. "Канадец" должен появиться  через какие-нибудь несколько
минут. Впереди еще один поворот. Надо успеть вовремя убраться с пути.
      Я побежал быстрее и миновал поворот. Метрах в ста впереди  путь снова
сворачивал, но  сойдет и  здесь. Я поставил фонарь на  землю рядом с путем,
сильно чиркнул  верхним концом одного из  фальшфейеров о рельс  и взмолился
про себя, чтобы он зажегся.
      Он ярко  вспыхнул красным пламенем, и от неожиданности  я его чуть не
выронил. Потом я с размаху воткнул его нижний, острый конец в шпалу.
      Ослепительное алое пламя можно было бы видеть больше чем за километр,
если бы только путь шел прямо.
      Я подхватил фонарь и побежал к следующему повороту. От красного огня,
горевшего позади,  весь снег на земле  стал розовым. За  поворотом оказался
прямой участок пути, на этот раз гораздо длиннее.
      Я пробежал подальше,  остановился  и зажег второй фальшфейер, воткнув
его, как и первый, в шпалу.
      "Канадец" должен был  вот-вот появиться. Я потерял счет времени. Сей-
час я увижу его мощные прожектора, машинист увидит фальшфейер и остановится
на безопасном расстоянии от нашего поезда.
      Где-то вдалеке я увидел крохотные огоньки. Я не знал, есть  ли побли-
зости какое-нибудь жилье.  Потом я понял, что огоньки движутся, приближаясь
ко мне.  Сначала казалось, что "Канадец" едва ползет,  потом он стал надви-
гаться все быстрее и быстрее... но  он не останавливался! Я не слышал скре-
жета тормозов при экстренной остановке.
      Охваченный страшным предчувствием, я  изо  всех сил чиркнул по рельсу
третьим фальшфейером, чуть не сломав его  пополам,  услышал,  как  зашипело
пламя, и встал, размахивая им, рядом с путем, возле того огня, который вот-
кнул в шпалу.
      "Канадец" шел и  шел  вперед. Это невероятно, я  не  верил своим гла-
зам...
      Забросить фальшфейер в  окно локомотива почти немыслимо - оно слишком
маленькое,  расположено  слишком высоко и движется со скоростью  пятидесяти
километров в час. Я почувствовал себя какимто пигмеем перед огромной, реву-
щей, неумолимо растущей на глазах желтой махиной локомотива с его слепящими
прожекторами и безмозглой головой.
      Вот он уже рядом. Сейчас или никогда. Из кабины никто  не выглядывал.
Я отчаянно завопил: "Стойте!", но мой крик отнесло куда-то в сторону волной
расступающегося воздуха.
      Я швырнул фальшфейер. Швырнул высоко и слишком рано - в пустое черное
окно он не попал.
      Он пролетел слишком далеко впереди, ударился снаружи в лобовое стекло
и свалился на какой-то выступ, торчавший вперед из локомотива. И тут же ис-
чез из вида -  мимо меня с прежней скоростью несся длинный,  тяжелый сереб-
ристый поезд, сотрясая землю и подмяв под себя второй фальшфейер, который я
поставил у него на пути.  Безмозглое  чудище пронеслось мимо и скрылось  за
поворотом.
      Я чувствовал себя опустошенным и совершенно  выдохшимся. Ощущение не-
удачи нахлынуло на меня, а вместе с ним - боль, на которую я до  сих пор не
обращал внимания. Еще немного - и поезда столкнутся, вагоны сомнутся в гар-
мошку, все  перемешается в смертоносном  хаосе... В отчаянии я подобрал фо-
нарь и через силу побежал вслед  за "Канадцем". Я должен видеть то, чего не
смог предотвратить... должен прийти  на  помощь, несмотря на острое чувство
собственной вины... Я изо всех сил  отгонял от себя мысль о том, как "Кана-
дец" врежется в вагон Лорриморов... Но ведь ктонибудь должен же был их пре-
дупредить... О боже, боже!.. Кто-нибудь наверняка предупредил Лорриморов...
и  всех  остальных. Наверное, все уже  сошли  с поезда, отошли подальше  от
рельсов... Нелл... Зак... все остальные...
      Я бегом  миновал поворот. Впереди,  рядом с рельсами, валялся все еще
горящий фальшфейер, который я бросил. Который свалился с локомотива. Первый
фальшфейер, который я поставил в сотне метров отсюда  перед следующим пово-
ротом, исчез вообще, подмятый под себя "Канадцем". Ничего не было ни видно,
ни слышно. Никаких  звуков,  кроме вздохов ветра. Я  не  знал, когда услышу
грохот крушения.  Я не имел представления,  на каком расстоянии  отсюда наш
поезд, далеко ли я успел от него отбежать.
      Начиная замерзать, еле передвигая отяжелевшие  ноги,  я  прошел  мимо
упавшего фальшфейера, потащился  дальше, миновал поворот и вышел на длинную
кривую, которая тянулась за ним. Скрежета металла, врезающегося в металл, я
так и не слышал, но этот скрежет неумолчно звучал у  меня  в голове. Навер-
ное, они все же предупредили Лорриморов, должны были предупредить... Я весь
дрожал, и  не только от  леденящего холода, которым дышали заснеженные горы
вокруг.
      Далеко впереди на путях я увидел  два красных огня. Они не горели яр-
ким пламенем,  как фальшфейеры, а  были крохотными и едва заметными, словно
какие-то отраженные блики. Я тупо удивился, что бы это могло быть, и, толь-
ко пройдя  еще шагов  пять, понял, что это не  отражения, а неподвижные ог-
ни... Я снова побежал быстрее, не осмеливаясь надеяться,  но вскоре увидел,
что это действительно хвостовые огни поезда... Поезда! Это  мог быть только
один поезд... Грохот крушения, раздирающий ночь в клочья, так и  не прозву-
чал! "Канадец" остановился.  Меня  охватило чувство огромного облегчения, я
еле дышал и чуть не плакал. Он остановился! Столкновения не  было! Трагедии
не произошло! Он остановился!
      Я побежал к огням, за которыми в свете своего фонаря уже видел грома-
ду поезда, - побежал, испытывая непонятный страх, что он вотвот  снова тро-
нется и, набирая скорость, помчится дальше.  Я бежал и бежал, пока не смог,
задыхаясь, дотронуться до поезда рукой. Тогда я сломя голову помчался вдоль
поезда, спеша сказать им, чтобы не трогались с места.
      На земле возле  локомотива стояли несколько человек. Они увидели, что
кто-то бежит к ним с фонарем,  и, когда я был уже близко, один повелительно
крикнул: "Войдите обратно в вагон, выходить никому не  нужно!" Совсем запы-
хавшись, я перешел на шаг.
      - Я... Я с того поезда, который  впереди вас! - крикнул я, махнув ру-
кой вдаль, куда  уходили  рельсы, - насколько можно  было  видеть при свете
прожекторов "Канадца", они были свободны.
      - С какого поезда? - спросил кто-то, когда я наконец подошел к ним.
      - Со Скакового поезда,  -  с трудом  переводя  дыхание, ответил я.  -
Трансконтинентального... скакового... поезда... с таинственными приключени-
ями.
      Наступило молчание. Потом один из них сказал:
      - Он должен быть в тридцати пяти минутах впереди нас.
      - У него... - Я хватал воздух ртом. - У него загорелась букса.
      Это многое для них означало - они сразу все поняли.
      - Ого! - Тут они заметили мою форменную одежду. - Это вы зажгли огни?
      - Да.
      - Далеко тот поезд?
      - Не знаю... Не помню... сколько я пробежал.
      Они посовещались. Один, судя по его  форменной  одежде,  был  главным
кондуктором. Двое, судя по тому, что  были без формы, - машинистами. С ними
стоял еще какой-то человек  -  может быть, заместитель главного кондуктора.
Они решили - то есть кондуктор  и машинист решили, - что надо медленно дви-
нуться вперед. Они сказали, что мне лучше сесть с ними в кабину.
      Уже почти  отдышавшись, я с  благодарностью залез наверх и стоял там,
глядя, как машинист отпустил  тормоза,  включил двигатель, и поезд тронулся
со скоростью пешехода, освещая прожекторами пустые рельсы перед собой.
      - Вы действительно бросили один огонь? - спросил меня машинист.
      - Я думал, что вы не остановитесь. Это прозвучало  как-то прозаично и
слишком спокойно.
      - Нас не было в кабине, - сказал он. - Тот огонь, который вы бросили,
ударился о лобовое стекло, и свет от него я увидел там, в машине, где регу-
лировал клапан. Хорошо, что вы его бросили... Я сломя голову кинулся сюда -
как раз вовремя, чтобы заметить тот, который вы поставили на рельсах, преж-
де чем мы на него наехали. Повезло, знаете ли.
      - Да.
      Действительно, повезло... Теперь я избавлен от угрызений совести, ко-
торые мучили бы меня всю жизнь.
      - А почему  кондуктор не сообщил  по рации? - недовольно спросил кон-
дуктор.
      - Она не работает.
      Он прищелкнул  языком. Мы медленно  двигались вперед. Еще немного - и
будет поворот.
      - По-моему, мы уже рядом, - сказал я. - Недалеко.
      - Ладно.
      Поезд еще замедлил ход.  Машинист  очень осторожно миновал поворот, и
правильно сделал, потому что после того как он тут же нажал на тормоза и мы
остановились, от желтого локомотива "Канадца" до начищенных медных поручней
на задней площадке вагона Лорриморов оставалось всего метров двадцать.
      - Ну-ну, -  флегматично заметил машинист. - Не хотел  бы я вдруг уви-
деть такое сразу за поворотом.
      Только теперь я вспомнил, что где-то сзади, рядом с рельсами, остался
Джонсон. Я точно знал, что на обратном пути не видел  его  лежащим на земле
без сознания или мертвым;  не видел его, очевидно, и никто из  бригады "Ка-
надца". Я подумал  было: куда он мог деться, но в тот момент мне было не до
него. Все, кто был в  кабине  "Канадца", спустились на землю и  направились
вперед, навстречу своим коллегам.
      Я пошел с ними. Две кучки людей встретились и довольно  спокойно поз-
доровались. Те,  кто пришел с нашего поезда, как  будто не сомневались, что
"Канадец" остановится вовремя. И заговорили они не о фальшфейерах, а  о го-
рящей буксе.
      Перегрелась букса самой задней из шести осей вагона с лошадьми, а пе-
регрелась она  из-за того,  что из нее почему-то вытекла  смазка - к такому
выводу они  пришли. Обычно так оно и  случается. Они  ее еще не  вскрывали.
Букса  была  уже не раскалена докрасна,  но  все еще настолько горяча,  что
притронуться к ней было невозможно. Ее все время охлаждали снегом.  Еще ми-
нут десять, наверное.
      - Где Джордж Берли? - спросил я. Проводник багажного вагона Скакового
поезда сказал,  что его никто не может найти,  но двое проводников спальных
вагонов все  еще заняты поисками. Он сказал, что  сам, к счастью, находился
как раз  в вагоне для лошадей. Он почувствовал  запах горящей буксы. Как-то
однажды ему уже довелось познакомиться с таким запахом. Ужасный запах, ска-
зал он. Он сразу прошел вперед и сказал машинисту, чтобы тот остановился.
      - Иначе ось переломилась бы, и поезд мог сойти с рельсов.
      Все кивнули. Им это было прекрасно известно.
      - Вы предупредили кого-нибудь из пассажиров? - спросил я.
      - Что? Нет-нет, не стоило их будить.
      - Но... Но "Канадец" мог не остановиться...
      - Никак не мог, ведь он увидел бы огни.
      Их наивная вера  изумила и испугала меня. Главный кондуктор "Канадца"
сказал, что свяжется по радио с ближайшей станцией - Камлупсом, и оба поез-
да остановятся  там, потому что  там есть  боковые пути, а  не только  один
этот. Наверное, в Камлупсе  скоро  начнут беспокоиться, почему не прибывает
Скаковой поезд. И он отправился говорить с ними.
      Я прошел назад,  миновал  вагон с лошадьми, забрался  в  свой поезд и
почти сразу же столкнулся с заместителем Джорджа, который  шел вдоль поезда
вперед.
      - Где Джордж? - спросил я тревожно.
      - Не могу его найти.
      В его голосе прозвучало беспокойство.
      - Есть одно  место, где он может быть. - И дай бог, чтобы он был там,
подумал я. Дай бог, чтобы он  не лежал страшно изувеченным рядом с рельсами
за много километров позади.
      - Где? - спросил он.
      - В одном купе. Посмотрите по списку. В купе Джонсона.
      - Кого?
      - Джонсона.
      Тут появился другой проводник.