зда. Здравствуйте, это ипподром?..
      Я слушал, как она договаривается о порядке допуска  владельцев на ип-
подром.
      - Да, мы выдаем им всем  специальные  клубные  пропуска... Да, другие
пассажиры поезда будут платить сами за себя, но мы предлагаем доставить всю
группу... -  Вскоре она положила  трубку и вздохнула: - Столько болельщиков
просило нас  забронировать для них  недорогие отели и обеспечить автобусы -
это почти то же самое, что  организовать еще один тур. Вы можете подождать,
пока я сделаю еще один звонок... ну, два?
      Когда мы через час покидали зал,  там уже были погашены почти все ог-
ни. И даже тогда она все  еще перечисляла про себя дела, которые нужно сде-
лать, невнятно бормоча: "Не забыть вместе с бинтами для Рикки положить нож-
ницы и зажимы..." Мы дошли  пешком  до  расположенного поблизости ресторана
"Племя тесаных камней", в  котором она бывала раньше и меню которого  я уже
изучил заранее.  Ресторан был не очень большой, во  всех уголках его тесни-
лись столики, тускло освещенные свечами под абажуром.
      - А что это вообще за племя тесаных камней? - спросил я.
      - Бог его знает, - ответила Нелл. Официант, которого, вероятно, спра-
шивали об этом уже тысячу раз, объяснил, что такое племя жило в этих местах
десять тысяч лет назад. "Нам до них дела нет", - сказал он.
      Нелл рассмеялась, а я подумал о том, что десять тысяч лет - не так уж
мало, и о том, кто будет жить здесь еще через десять тысяч лет. Как выясни-
лось, тесаные камни - это кремневые орудия, которыми  пользовались тогда на
большей части континента; интересно, как потомки будут называть  нас - пле-
менем ножей и вилок?
      - Честно говоря,  мне все равно, - ответила Нелл,  когда я спросил ее
об этом. - Я живу здесь сегодня, и я очень хочу есть.
      Мы тут же приняли меры в виде жареной лососины, за которой последова-
ло жаркое из перепелов.
      - Надеюсь, все эти расходы будут вам оплачены, - сказала она довольно
равнодушно, когда я заказал вина, и я, покривив душой, ответил:
      - Ну конечно.
      При этом я  подумал:  какой смысл иметь деньги,  если  не получать от
этого удовольствия?
      - Завтра будем питаться гамбургерами, - сказал я. - Чтобы уложиться в
смету.
      Нелл кивнула, словно это было  для  нее привычно и понятно, и  вдруг,
встрепенувшись, сказала,  что забыла заказать Лорриморам персональный лиму-
зин для разъездов по Виннипегу.
      - Сделаете это завтра, - сказал я. - Никуда они не денутся.
      Озабоченно нахмурившись, она нерешительно посмотрела на меня, окинула
взглядом уютный маленький ресторан, освещенный свечами, потом опустила гла-
за на сверкающий хрусталем и серебром стол, снова посмотрела на меня и, пе-
рестав хмуриться, весело улыбнулась:
      - Ладно. Завтра. Может быть,  Лорриморы  и украшение этой поездки, но
хлопот с ними много.
      - А  кто  такие  Лорриморы?  - поинтересовался я. Она  с  недоумением
взглянула на меня и вместо ответа спросила: - Где это вы живете?
      - Ах, вот оно что? - сказал я. - Если бы я жил здесь, то знал бы, кто
такие Лорриморы?
      - Уж конечно не стали бы спрашивать, кто они такие.
      - Но я живу в Лондоне, - сказал я. - Поэтому скажите мне, пожалуйста.
      Она была  одета, как многие деловые  женщины, в темно-синий  костюм и
такую простенькую белую блузку, что невольно закрадывалось сомнение, скрыто
ли под всем  этим хоть сколько-нибудь  душевного тепла. Когда  женщина  так
строго одевается, подумал я вопреки всякой логике, это, наверное, означает,
что она не слишком уверена в себе.
      - Лорриморы, - начала Нелл тем не менее без малейших признаков неуве-
ренности, - это одно из самых богатых семейств в Торонто. В провинции Онта-
рио. Да и вообще в Канаде. Они не сходят с обложек светских журналов. Зани-
маются банковскими операциями и добрыми делами.  Владеют особняками, делают
пожертвования в пользу художественных  музеев,  открывают благотворительные
балы и принимают у себя глав государств. Их довольно много - братья, сестры
и так далее, и мне говорили, что стоит Мерсеру Лорримору принять ваше приг-
лашение и нанести вам визит, как  вам на всю жизнь обеспечено прочное поло-
жение в  обществе. - Она сделала паузу и улыбнулась. - А кроме того, у него
замечательные  скаковые  лошади, он, естественно, - столп Жокейского  клуба
Онтарио и имеет этот свой собственный железнодорожный вагон, который у него
регулярно заимствуют политики  для какой-нибудь кампании. - Она снова оста-
новилась и перевела дух. -  Вот  он  и  оказал нам честь - Мерсер Лорримор,
главный  вождь  всего  клана, а также его жена Бемби, их сын Шеридан и дочь
Занте. Что еще я забыла сказать?
      Я рассмеялся:
      - Разве не положено вам при этом сделать реверанс?
      - Да, пожалуй. Вообще-то,  честно говоря, хотя Мерсер Лорримор был по
телефону со мной очень любезен, я еще ни разу с ним не виделась, да и с ос-
тальными тоже. И он звонит мне сам. Никаких секретарш.
      - Значит, - сказал я, - если Мерсер Лорримор едет с нами, то это осо-
бенно хорошая реклама на всю страну, от побережья до побережья?
      Они кивнула:
      - Он едет с нами "ради блага канадского скакового спорта" - в реклам-
ной брошюре Жокейского клуба это напечатано большими буквами.
      - И он будет обедать в вагоне-ресторане? - спросил я.
      - Только не это! - Она в притворном ужасе закатила глаза. - Вообще-то
предполагается, что будет. Все должны там обедать. Но,  возможно, они захо-
тят уединиться у себя. Если они  будут оставаться в своем вагоне, то мест в
ресторане только-только хватит, чтобы рассадить всех остальных. А иначе мо-
жет выйти  скандал, и все потому, что  мой босс  сам продал лишние  билеты,
хоть и знал, что свободных мест  нет. - Она покачала головой, но явно снис-
ходительно. По-видимому, к своему боссу она питала немалую симпатию.
      - А кому  он их продал? - спросил  я. -  Так, просто каким-то  людям.
Двум своим приятелям. И какому-то мистеру Филмеру, который предложил запла-
тить двойную цену, когда узнал, что мест нет. От таких денег никто не отка-
жется. - Она энергично отломила  кусок  булочки, вложив в это движение  всю
свою досаду.  - Если бы в вагоне-ресторане  было больше  мест, мы могли  бы
продать по крайней мере еще шесть билетов.
      - Дэвид... то  есть Зак,  сказал, что сорок восемь мест  - и без того
слишком много, актерам  приходится до предела напрягать голос, чтобы перек-
рыть стук колес.
      - Это всегда  проблема. - Она поглядела на меня  поверх абажура. - Вы
женаты?
      - Нет. А вы замужем?
      - В общем,  нет, - ответила она  несколько уклончиво, но  улыбаясь. -
Был тут у меня один человек, только все кончилось ничем.
      - И давно это случилось?
      - Достаточно давно - я это уже пережила.
      Я подумал, что этот короткий  диалог  прояснил  ситуацию и, возможно,
установил некие правила. Найти еще одного человека, с  которым все кончится
ничем, она  не стремится. Ну а как  насчет легкого  флирта? Что ж,  посмот-
рим...
      - О чем вы думаете? - спросила она.
      - О жизни.
      Она недоверчиво взглянула на меня, но тут же  снова перевела разговор
на почти  столь же  увлекательную тему - о поезде.  Через некоторое время я
задал ей вопрос, который не давал мне покоя весь день:
      - А кроме специальных пропусков на гонки и прочего,  есть еще что-ни-
будь такое, на что  имеет право владелец лошади? То есть владелец  одной из
лошадей, которых везут в поезде?
      - Что вы имеете в виду? - озадаченно спросила она.
      - Имеют они какие-то привилегии, которых не имеют остальные, кто при-
писан к специальному вагону-ресторану?
      - Не думаю. - Она на мгновение  наморщила лоб. - Разве что могут вхо-
дить в вагон для лошадей, если это то, что вас интересует.
      - Да, это я знаю. И больше ничего?
      - Ну, на ипподроме  в Виннипеге собираются сделать групповое фото од-
них только владельцев, и это будут показывать по телевидению. - Она задума-
лась. - Каждый из них получит  памятный значок Жокейского клуба, когда мы в
Банфе снова вернемся в поезд после  двух дней в горах. - Она снова помолча-
ла. - А если  лошадь, которую везут в поезде, выиграет один  из специальных
заездов, ее владелец  бесплатно становится пожизненным членом клуба на всех
трех ипподромах.
      Для канадца это последнее  и  было, возможно, серьезной приманкой, но
заинтересовать Филмера само по себе, безусловно, не могло.  Я вздохнул. Еще
одной хорошей идеей меньше. По-прежнему  оставались  два  главных вопроса -
зачем Филмер отправился в эту поездку и почему он приложил  столько усилий,
чтобы стать владельцем. И ответы на  них были одинаковые: не знаю, не знаю.
Очень полезная информация.
      Мы не спеша выпили  кофе, непринужденно болтая о том о сем.  Она рас-
сказала, что  когда-то хотела стать  писательницей и устроилась на работу в
издательство  ("чего  настоящие писатели, как выяснилось, никогда не  дела-
ют"), но организовывать детективные  представления  в фирме "Мерри и компа-
ния" ей нравится гораздо больше.
      - Мои родители, - сказала она, - практически с  самого рождения гово-
рили мне, что я стану  писательницей, что  это у нас в крови, и я выросла с
этой  мыслью.  Но  они ошиблись, хотя я долго старалась, а потом еще жила с
этим человеком, который более или менее заставлял меня  писать. Но, знаете,
когда в один прекрасный день, после того как мы расстались  и  слезы у меня
высохли, я сказала себе, что никакая я не писательница и никогда ей не ста-
ну, а лучше займусь чем-нибудь другим, - это было такое облегчение! Я вдруг
почувствовала себя свободной и такой счастливой, какой еще никогда не была.
Теперь, задним числом, это выглядит довольно глупо - что я  столько времени
не могла понять, чего  хочу. Мне, можно сказать, внушили, что я  должна пи-
сать, и мне казалось, что мне  самой этого хочется, но когда дошло до дела,
это оказалось мне не по плечу, и я так долго по этому поводу сокрушалась...
- Она усмехнулась. - Наверное, вы решите, что я ненормальная.
      - Конечно, нет. А что вы писали?
      - Какое-то время сотрудничала  в одном еженедельнике для женщин - бе-
седовала с людьми и описывала их жизнь, а иногда и сочиняла биографии, если
за неделю  мне ни разу не попадался какойнибудь  интересный или яркий чело-
век. Не будем об этом говорить. Это было ужасно.
      - Я рад, что вы от этого избавились.
      - И я тоже, - от всей души согласилась она. - Теперь я иначе выгляжу,
иначе себя чувствую, и здоровье у  меня стало лучше. Раньше я постоянно бо-
лела - всякие насморки, грипп и все такое, а теперь  ничего  такого со мной
не бывает. -  Ее  глаза весело сверкнули при  свете  свечей, подтверждая ее
слова. - И вы такой же. Беззаботный. По вам сразу видно.
      - Разве?
      - Я права?
      - По-моему, попали в самую точку.
      И нам крупно повезло, подумал  я,  расплачиваясь  по счету. Беззабот-
ность - редкое сокровище в этом мире, слишком богатом горестями, сокровище,
которое недостаточно ценят и которым сплошь и рядом жертвуют ради агрессии,
алчности и нелепых племенных ритуалов. Интересно, было ли беззаботным племя
тесаных камней десять тысяч лет назад? Вероятно, нет.
      Мы с Нелл дошли пешком до ее машины, оставленной на  стоянке недалеко
от офиса "Мерри и компании". Она  сказала, что живет в двадцати минутах от-
сюда, в крохотной квартиру у озера.  На прощание мы поцеловали друг друга в
щечку, и она поблагодарила меня  за  приятный вечер, весело сказав, что  мы
увидимся в воскресенье, если только  она  не сгинет без следа под  бременем
множества дел, которые должна сделать за субботу. Я  провожал взглядом огни
ее автомобиля, пока он не свернул за угол, а потом  пешком  дошел до своего
отеля,  безмятежно  проспал всю ночь, а  на  следующее утро ровно в  десять
явился в отдел общественных связей вокзала Юнион.
      Сотрудница отдела, в высшей степени деловая дама, из разговора с Нелл
поняла, что  я один из актеров, поскольку они  и раньше помогали устраивать
актеров, а разубеждать ее  я не стал. Она развернула меня обратно  и повела
через гулкий центральный  зал  (который, как  она  заметила на ходу,  имеет
семьдесят шесть метров в длину и двадцать пять метров в ширину, а его свод,
крытый черепицей,  возвышается над полом на  двадцать семь метров)  и через
массивную дверь  в цокольный этаж -  точную копию величественного  зала над
ним, только без  всяких украшений. Это было подземное помещение, простирав-
шееся, казалось, до  бесконечности во все  стороны, - здесь  готовили  еду,
стирали белье и  выполняли всевозможные мелкие работы по обслуживанию поез-
дов. Здесь находилась даже маленькая электростанция, и повсюду работали ма-
ляры и плотники.
      - Сюда, - сказала  она, стуча каблучками  впереди меня. -  Вот  отдел
форменной одежды. Они вами займутся. - Она пропустила меня в дверь, сообщи-
ла тем, кто был внутри: "Это тот актер" - и, кивнув, предоставила меня соб-
ственной судьбе.
      Люди, сидевшие в  отделе, оказались дружелюбными и столь же деловыми.
Одна женщина шила на швейной машинке, один мужчина  работал за компьютером,
а другой спросил, какой у меня размер воротничка.
      По стенам комнаты шли полки, где лежали сотни аккуратно сложенных со-
рочек в светлую серо-белую полоску с  такими  же  полосатыми  воротничками,
длинными полосатыми рукавами и манжетами на пуговицах.
      - Манжеты должны быть всегда застегнуты, если только вы  не моете по-
суду.
      Ну уж дудки, мыть посуду вы меня не заставите, подумал я про себя.
      На двух  рядах вешалок висели на  плечиках жилеты цвета  "золото уро-
жая".
      - Жилет должен быть всегда застегнут на все пуговицы.
      Еще там были бесконечные ряды аккуратно развешанных серых брюк и пид-
жаков и множество коробок с серыми, желтыми и коричневыми галстуками  в по-
лоску.
      Мужчина, взявшийся мне помогать,  тщательно  следил за тем, чтобы все
вещи, которые он мне выдает, сидели как можно лучше.
      - Служащий "Ви-Ай-Эй" должен всегда быть безупречно одет и безукориз-
ненно опрятен. Мы подробно инструктируем  каждого,  как  ухаживать за своей
одеждой.
      Он выдал мне серый пиджак, две пары серых брюк, пять сорочек, два жи-
лета, два галстука и серый плащ-дождевик. Каждый раз,  убедившись, что вещь
пришлась мне  по фигуре, он  называл размер мужчине, сидевшему за компьюте-
ром.
      - Мы знаем размеры всех до единого служащих "Ви-Ай-Эй"  по всей Кана-
де.
      Надев сорочку и желтый  жилет, я взгдянул в зеркало и увидел,  что на
меня смотрит оттуда официант Томми. Я улыбнулся своему отражению и подумал,
что вид у этого Томми уж очень самодовольный.
      - Вам удобно? - спросил мужчина, который помогал мне одеться.
      - Очень.
      - Никогда ничего  не меняйте в этой форменной одежде,  - сказал он. -
Стоит что-то изменить, и всем станет ясно, что вы актер. - Спасибо.
      - Эту форму - брюки, сорочку, галстук и жилет - носит  при исполнении
обязанностей весь обслуживающий персонал мужского пола.  То есть проводники
спальных вагонов и бригады вагоновресторанов. Только в ресторанах они иног-
да надевают фартуки.
      - Спасибо, - сказал я еще раз.
      - Старший официант, который распоряжается  в  вагоне-ресторане, носит
серый костюм без жилета и фартука. По этому признаку вы его узнаете.
      - Ясно.
      Он улыбнулся:
      - Что делать, вам скажут. Сейчас мы отведем вам шкафчик, где вы може-
те оставить все это до воскресенья. Перед посадкой заберете одежду  и наде-
нете ее здесь, в раздевалке. Свою одежду вы возьмете с собой в поезд. Когда
наша форма вам будет уже не нужна, прошу вас ее вернуть.
      - Ясно, - сказал я  еще раз. Когда я снова переоделся в  свою одежду,
он по нескольким узким коридорам провел меня в комнату с  тесными шкафчика-
ми, в одном из которых едва поместилась форма Томми. Он запер металлическую
дверцу, отдал мне ключ, вывел в центральный зал вокзала и с улыбкой сказал:
      - Желаю удачи. Не пролейте ничего на брюки.
      - Большое спасибо, - сказал я.
      Вернувшись в отель, я попросил портье заказать мне автомобиль с шофе-
ром, чтобы отвезти меня на  "Вудбайн",  подождать там до вечера и  привезти
обратно. "Никаких проблем", - сказали мне. Стоял прекрасный солнечный осен-
ний день, дождя не обещали, поэтому я подвил волосы и  надел  темные очки и
свитер со скандинавским рисунком, чтобы слиться с толпой на скачках.
      Вообще-то, когда случайно столкнешься с незнакомым человеком, нелегко
потом припомнить его лицо, разве что у вас есть на то особая причина или же
оно чем-то заметно выделяется. Поэтому  я  был более или менее уверен,  что
никто из тех, кто поедет этим поездом, не узнает меня, даже если я нечаянно
окажусь рядом на трибуне. И действительно, я получил наглядное тому доказа-
тельство почти  сразу же, как только протолкался к  паддоку, потому что там
стоял Билл Бодлер, разглядывая входящих зрителей, и его  взгляд, на мгнове-
ние остановившись на мне, скользнул мимо.  Вот ему, с его рыжими волосами и
рубцами на лице, затеряться в толпе трудно, подумал я. Я  подошел  к нему и
сказал:
      - Будьте любезны, вы не скажете, который час?
      Он взглянул на часы, а не  на меня и, ответив своим хрипловатым голо-
сом:  "Час  двадцать  пять", - тут же снова стал смотреть через мое плечо в
сторону входа.
      - Спасибо, - сказал я. - Я Тор Келси.
      Он мгновенно перевел взгляд на меня и едва удержался от смеха.
      - Когда Вэл мне об этом рассказывал, я ему с трудом поверил.
      - Филмер здесь? - спросил я. - Да. Прибыл на обед.
      - Хорошо, - сказал я. - Еще раз спасибо.
      Я кивнул, отошел от  него и купил себе программку, а когда  через се-
кунду-другую оглянулся, он уже исчез.
      Ипподром был полон, и везде были  расклеены  плакаты,  возвещавшие  о
предстоящем  отправлении  Великого трансконтинентального  скакового поезда.
Ради экономии места везде было написано просто: "День  Скакового поезда". В
программке была напечатана великолепная цветная фотография поезда, мчащего-
ся через прерию. Повсюду мелькали красные и белые майки с  надписью "Скако-
вой поезд", лошадиной головой и локомотивом на груди, флаги, платки  и бей-
сболки с такой же надписью. А несколько молодых женщин с лентами через пле-
чо, на которых было написано: "Поддержим канадский скаковой  спорт!" - раз-
давали информационные листовки. Рекламная фирма хорошо  позаботилась о том,
чтобы об этом событии знали все, подумал я.
      Филмера я увидел только перед самым заездом, который так и назывался:
заезд на приз Скакового поезда Жокейского клуба. Я успел прочитать  в прог-
раммке информацию  о лошадях, участвовавших в заезде, и  об их владельцах и
обнаружил, что, хотя все владельцы числились в списке  пассажиров, ни одной
лошади с  поезда заявлено не было. В  Виннипег и  Ванкувер они должны  были
прибыть свежими.
      Филмер среди владельцев в программке назван не был,  но миссис Даффо-
дил Квентин была, и, когда она спустилась вниз, чтобы посмотреть,  как сед-
лают ее скакуна, Филмер был с ней, предупредительный и улыбающийся.
      Даффодил Квентин оказалась дамой средних лет, с ярко накрашенными гу-
бами и пышной копной светлых кудряшек.  На ней было черное платье, а поверх
него - накидка  из полосатой шиншиллы.  Многовато меха для  такого  теплого
дня, подумал я.
      На то, чтобы  опознавать остальных владельцев, времени почти не оста-
лось: со всеми формальностями перед заездом было покончено гораздо быстрее,
чем в Англии. Но Мерсера Лорримора я все-таки высмотрел.
      Мерсер Лорримор, звезда светских журналов, проявил  лояльность и выс-
тавил на  заезд двух лошадей. Человек  среднего роста, среднего  сложения и
средней полноты, он  выделялся среди других главным образом своей аккуратно
подстриженной и  причесанной седой шевелюрой. Лицо  у него было  неглупое и
добродушное, и со своим трен