пал.  А  потом  он  всем
рассказывал бы, что она упала, поскользнувшись на водорослях.  Увы,  она
так хорошо плавает, что могла бы и выплыть.
   Мардж не отрываясь смотрела на шкатулку.
   - Значит, он действительно хотел покончить с собой...
   - Да, если тебе угодно. Эти кольца... пожалуй, они и  впрямь  наводят
на мысль о самоубийстве.
   - Почему же ты раньше ничего об этом не говорил?
   - Я начисто забыл о них. Убрал, чтобы не потерять, и с тех пор мне ни
разу даже в голову не пришло взглянуть на них.
   - Наверняка он либо покончил с собой, либо живет  под  чужим  именем,
да?
   - Боюсь, что так, - твердо, с печалью в голосе подтвердил Том.
   - Надо сообщить об этом мистеру Гринлифу.
   - Разумеется, я расскажу об этом и мистеру Гринлифу, и в полиции.
   - Таким образом, все проясняется, - произнесла Мардж.
   Том теребил в руках ботинок, как обычно теребят перчатки, и в  то  же
время держал его в  боевой  готовности,  потому  что  Мардж  по-прежнему
как-то странно смотрела на него. Она о чем-то размышляла. Уж не  морочит
ли она ему голову? А вдруг обо всем догадалась?
   - Никак не могу представить себе  Дикки  без  его  любимых  колец,  -
серьезно произнесла Мардж, и Том понял: ни о чем не догадалась, ее мысли
потекли совсем по другому руслу.
   У него отлегло от сердца. На негнущихся ногах Том дошел до  дивана  и
принялся сосредоточенно натягивать ботинки.
   - Да, конечно, - машинально согласился он с Мардж.
   - Пожалуй, стоит сейчас же позвонить мистеру Гринлифу. Но уже поздно.
Вероятно, он уже лег. И если я скажу ему об этом сейчас, я  уверена,  он
не заснет всю ночь.
   Том пытался натянуть  второй  ботинок,  но  не  мог  пошевелить  даже
пальцами ног, они совсем онемели. Он изо всех сил  напрягал  свой  мозг,
чтобы сказать хоть что-то вразумительное.
   - Как жаль, что я не сказал об этом раньше, напрочь забыл,  -  сказал
Том проникновенным голосом. - Это был...
   - Да,  и  теперь  приглашение  американского  частного  сыщика  может
выглядеть глупостью со стороны мистера Гринлифа, ведь правда? - Ее голос
дрожал.
   Том посмотрел на нее. Мардж была готова расплакаться. В первый раз до
нее по-настоящему дошло, что Дикки, возможно, уже нет в живых.
   Том медленно подошел к ней.
   - Прости меня, Мардж. Прости,  что  я  раньше  не  рассказал  тебе  о
кольцах.
   Он обнял ее за плечи.  Был  вынужден  сделать  это,  потому  что  она
буквально повисла на нем. Он ощутил  слабый  запах  ее  духов.  Кажется,
"Страдивари".
   - Это одна из причин, почему у меня  появилась  уверенность,  что  он
покончил с собой или, по крайней мере, мог решиться на это.
   - Ты прав, - всхлипывая, совершенно убитым голосом произнесла она.
   Мардж, собственно говоря, не плакала, просто склонилась к нему  своей
опущенной головой. Как всякий, только что  узнавший  о  смерти  близкого
человека. Так оно и было.
   - Хочешь бренди? - нежно спросил Том.
   - Нет.
   - Пойдем, присядь на диван. - Он подвел ее к дивану.
   Она села, а он прошел в другой конец комнаты и  налил  бренди  в  два
фужера. Когда он оглянулся, ее уже не было. Он  успел  только  заметить,
как наверху промелькнул подол ее платья и босые ноги.
   Конечно же ей хочется побыть одной. Он решил было отнести  ей  бренди
наверх, но передумал. Бренди тут не поможет. Можно себе представить, что
она испытывает. Том  торжественно  прошествовал  с  фужерами  обратно  в
буфетную. Вылил содержимое обоих бокалов назад в бутылку и  поставил  ее
на место, рядом с другими. Затем снова расположился на  диване,  вытянул
вперед ногу, пытаясь ее размять, и ощутил такую усталость, что  даже  не
мог снять ботинки. Вдруг его осенило, что таким же усталым он чувствовал
себя после убийства Фредди Майлза и после убийства Дикки в Сан-Ремо. Да,
он только что был на грани  убийства.  В  его  голове  вновь  пронеслись
хладнокровные рассуждения о том, как он осторожным движением,  чтобы  не
рассечь кожу на лице, оглушит Мардж тяжелым деревянным  каблуком,  потом
втащит ее в передний холл, а затем вытащит через  дверь,  предварительно
выключив освещение у подъезда. Он вспомнил и свою  мгновенно  сочиненную
историю о том, что она, вероятно, поскользнулась на ступеньке, а  он  не
бросился за ней в воду и не стал  звать  на  помощь,  будучи  совершенно
уверенным, что она наверняка доплывет до ступеней.
   Он даже  придумал  многие  реплики,  которыми  будет  обмениваться  с
мистером Гринлифом, живо вообразил его, изумленного  и  потрясенного,  и
себя, откровенно взволнованного, но  только  внешне,  а  на  самом  деле
спокойного и уверенного, каким он был после убийства Фредди Майлза,  ибо
его версия происшедшего будет неуязвимой. Такой же, как и версия событий
в Сан-Ремо. Его версии безупречны, потому  что  каждый  придуманный  ход
событий  он  проигрывал  в  своем  воображении  с   такой   максимальной
точностью, что сам начинал верить в его реальность.
   На какое-то мгновение даже почудилось, будто  он  слышит  собственные
слова: "...Я стоял на ступеньках и звал ее, каждую секунду надеясь,  что
она вот-вот приплывет или даже  что  нарочно  меня  разыгрывает...  Я  и
думать не думал, что она могла пораниться. Еще минуту назад стояла  тут,
рядом со мной, в таком хорошем настроении". Он  собрался  с  мыслями.  В
сознании как бы прокручивалась магнитофонная  лента.  Он  никак  не  мог
остановиться,  продолжая   переживать   эту   маленькую   драму,   якобы
разыгравшуюся здесь, у него в гостиной. Видел себя рядом с  итальянскими
полицейскими и мистером Гринлифом у входных дверей  своего  дома.  Видел
себя и слышал свои серьезные доводы. Которым верили.
   Но не эти воображаемые диалоги и даже не отчетливые  до  галлюцинации
ощущения совершенных  во  время  убийства  действий  (он  знал,  что  не
совершил их) внушали ему ужас, а воспоминания о том,  как  он  на  самом
деле  стоял  рядом  с  Мардж,  с  холодной  расчетливостью  готовясь   к
преступлению. А также мысль, что он уже дважды совершил убийство. Те два
раза были фактами, a не фантазиями. Можно сказать, что он не  хотел  тех
убийств, но все-таки совершил их. Он не  собирался  стать  преступником.
Иногда напрочь забывал о своих  преступлениях.  Но  временами,  как  вот
теперь, они не давали покоя. Правда, и сегодня удалось на какое-то время
отключиться, когда с наслаждением размышлял о собственных вещах и о том,
почему ему так нравится жить в Европе...
   Том лег на бок, поджав под себя ноги. Его била дрожь, тело  покрылось
испариной. Что же это с ним? Что, собственно говоря, произошло?  Неужели
он и впрямь завтра при встрече с мистером Гринлифом обрушит на него  всю
эту чушь, что якобы Мардж упала в канал, а он вопил о помощи, а потом  и
сам бросился в воду, но не смог ее там найти? А вдруг он способен впасть
в  транс,  в  присутствии  самой  Мардж  начнет  разыгрывать  весь  этот
спектакль и таким образом предстанет законченным маньяком?
   Завтра  он  должен  будет   предъявить   мистеру   Гринлифу   кольца,
принадлежавшие Дикки. Предстоит повторить  все,  что  он  уже  рассказал
Мардж. Пересказать с еще большими подробностями, дабы история  выглядела
вполне достоверной. Он принялся сочинять. Постепенно его мысли пришли  в
равновесие. Нарисовал в воображении номер в одном из римских отелей, они
с Дикки стоят и беседуют. Дикки снимает с пальцев  оба  своих  кольца  и
протягивает их Тому со словами: "Только, пожалуйста, никому не говори об
этом..."

Глава 27

   На следующее утро,  в  половине  девятого,  Мардж  позвонила  мистеру
Гринлифу и спросила, в какое время ей с Томом удобно  прийти  к  нему  в
отель. По ее голосу мистер Грпнлиф понял, что она очень расстроена.  Том
слышал, как Мардж его же словами пересказала историю с кольцами. Судя по
всему, она поверила в нее, по Том не мог догадаться,  какое  впечатление
все это произвело на мистера Гринлифа. Он  боялся,  что  новое  известие
откроет мистеру Гринлифу глаза и, может статься, их сегодняшняя  встреча
состоится в присутствии полицейских, которые арестуют Тома.  Вероятность
такого поворота событий сводила на пет преимущество того, что о  кольцах
мистер Гринлиф узнал не от Тома, а от Мардж и что ему не пришлось самому
сообщить об этом отцу Дикки.
   - Что он сказал? - спросил Том, когда она повесила трубку.
   Мардж устало опустилась на стул посреди комнаты.
   - У мистера Гринлифа точно такое же впечатление. Сам сказал. Считает,
все выглядит так, будто Дикки заранее готовился к самоубийству.
   Такое впечатление... Но кто знает, ведь до их прихода  у  него  будет
время наедине с собой поразмышлять об услышанном от Мардж.
   - Когда мы должны быть у него?
   - Я сказала, будем не позднее  половины  десятого.  Придем  сразу  же
после кофе. Кофе я уже поставила.
   Мардж поднялась и прошла на кухню. Она была уже одета. На ней был тот
же самый дорожный костюм, в котором она приехала.
   Том рассеянно присел на край дивана и ослабил узел галстука. Он так и
проспал всю ночь одетый на этом диване и проснулся всего несколько минут
назад, когда Мардж спустилась вниз. И как это он умудрился провести  всю
ночь в этой промозглой комнате?  Ему  стало  не  по  себе.  Да  и  Мардж
удивилась, застав его здесь. К тому  же  затекла  шея,  спина  и  правое
плечо. Он чувствовал себя несчастным. Резко поднявшись, крикнул Мардж:
   - Я пойду наверх, мне надо умыться!
   Проходя мимо, заглянул в комнату к Мардж и увидел, что  свой  чемодан
она уже упаковала. Он стоял наготове, закрытый, на полу посреди комнаты.
Том все еще надеялся, что они с мистером Гринлифом  уедут  на  одном  из
утренних поездов. Тем более, что мистер Гринлиф  собирался  встретить  в
Риме американского детектива.
   Том разделся в комнате, соседней с  комнатой  Мардж,  потом  пошел  в
ванную и включил душ. Взглянул на себя в  зеркало,  решил,  что  сначала
следует побриться,  и  вернулся  в  комнату  за  электрической  бритвой,
которую он, когда приехала Мардж,  почему-то  решил  унести  из  ванной.
Когда возвращался с  бритвой  назад,  зазвонил  телефон.  Мардж  подняла
трубку. Том нагнулся над перилами, внимательно вслушиваясь.
   - О да, прекрасно... Не важно, если мы... Да, я скажу ему...  Хорошо,
мы постараемся поскорее... Том сейчас в ванной... О  да,  самое  позднее
через час. До встречи.
   Услышав, что она направляется к лестнице, он отпрянул  назад,  потому
что был совершенно голым.
   - Том! - пронзительно закричала она. - Американский сыщик приехал! Он
только  что  звонил  мистеру  Гринлифу  из  аэропорта  и  сообщил,   что
направляется к нему.
   - Прекрасно, - откликнулся Том и сердито поспешил в ванную.  Выключил
душ и включил электробритву. А что, если бы он все еще стоял под  душем?
Мардж точно так же прокричала бы ему все это,  совершенно  не  заботясь,
услышит он ее или пет. Уж поскорее бы убралась,  хорошо  бы  сегодняшним
утром. Если только они с мистером Гринлифом не вздумают остаться,  чтобы
вместе понаблюдать, как сыщик будет его допрашивать.  Том  понимал,  что
этот американец прибыл в Венецию специально для встречи с ним.  А  иначе
дождался бы мистера Гринлифа в Риме. Интересно, понимает ли  это  Мардж?
Скорее всего, нет. Ведь для этого нужно слегка пошевелить мозгами.
   Том надел костюм и галстук умеренных тонов и  спустился  вниз,  чтобы
выпить с Мардж кофе. После обжигающего душа ему стало лучше. Мардж почти
все время молчала, только заметила, что история с кольцами  представляет
все события в совершенно ином свете как для мистера Гринлифа, так и  для
сыщика, который тоже посчитает, что Дикки покончил  с-собой.  Том  очень
рассчитывал именно на это. Все будет зависеть от того, что за  тип  этот
сыщик. И все будет зависеть от первого впечатления,  которое  произведет
на него он, Том.
   День снова был серым и промозглым. Сейчас, в девять  утра,  дождя  не
было, но он явно недавно кончился и, скорее всего, снова пойдет ближе  к
обеду. Том и Мардж в гондоле доехали до собора Святого  Марка,  а  потом
пошли пешком к "Гритти". Из холла позвонили  мистеру  Гринлифу,  который
сообщил, что мистер Мак-Карон уже прибыл, и  пригласил  их  подняться  к
нему в помер.
   Дверь открыл мистер Гринлиф.
   - Доброе утро, - приветствовал он их, по-отцовски сжав руку Мардж.
   Том вошел вслед за ней. Сыщик стоял у окна. Это был невысокий плотный
мужчина лет  тридцати  пяти.  Лицо  одновременно  и  доброжелательное  и
настороженное. Первое впечатление Тома - в меру умен, но только в меру.
   - Это Алвин Мак-Карон. Мисс Шервуд и мистер Рипли,  -  представил  их
друг другу мистер Гринлиф.
   Они поздоровались.
   Том заметил на кровати новенькую папку, вокруг которой были разложены
какие-то бумаги и фотографии. Мистер Мак-Карон  внимательно  разглядывал
Тома.
   - Насколько я понял, вы - друг Ричарда? - спросил он.
   - Мы оба его друзья, - ответил Том. Пока все рассаживались,  разговор
прервался. Номер мистера Гринлифа  представлял  собой  большую,  солидно
обставленную комнату окнами на капал.  Том  сел  в  красное  кресло  без
подлокотников,  Мак-Карон  устроился  на  кровати,  продолжая  во  время
разговора  рыться  в  бумагах.  Среди  них   были   фотокопии   каких-то
документов.  Кажется,  банковских  чеков  с  подписью  Дикки.   Были   и
фотографии самого Дикки.
   - Вы принесли с собой кольца? - спросил Мак-Карон, переводя взгляд  с
Тома на Мардж.
   - Да, - торжественно произнесла Мардж, вставая. Она вынула кольца  из
своей сумочки и передала Мак-Карону.
   Мак-Карон положил их к себе на ладонь и протянул мистеру Гринлифу.
   - Это его кольца? - спросил он мистера Гринлифа, и тот  кивнул,  едва
взглянув на них. На лице Мардж  появилось  оскорбленное  выражение,  как
будто она хотела сказать: "Мне эти кольца знакомы так же хорошо,  как  и
мистеру Гринлифу, а может быть, даже и лучше".
   Мак-Карон повернулся к Тому:
   - Когда он отдал их вам? - спросил он.
   - В Риме. Приблизительно третьего февраля, всего через несколько дней
после убийства Фредди Майлза, - ответил Том.
   Сыщик  изучающе  смотрел  на  Тома  своими  мягкими  карими  глазами.
Поднятые вверх брови образовывали на лбу грубые  морщины.  У  него  были
темные вьющиеся волосы, коротко остриженные по бокам и  с  пышным  чубом
спереди.  Эдакий  хороший  мальчик  из  колледжа.  Прочесть  его   мысли
совершенно невозможно. Том понял, что в  его  внешнем  облике  все  было
продумано именно с этой целью.
   - Что он сказал вам, отдавая эти кольца?
   - Сказал, что, если с ним что-нибудь случится,  он  хотел  бы,  чтобы
кольца остались у меня. Я спросил, что  же  такое  может  случиться.  Он
сказал, что и сам не знает, но что-то может произойти.  -  Том  выдержал
тщательно продуманную паузу. - Он выглядел  не  более  подавленным,  чем
обычно. Во время этого разговора мне и в голову не пришло, что он  может
покончить с собой. Я знал только, что он собрался уехать, вот и все.
   - Куда?
   - В Палермо, - ответил Том, взглянув на Мардж. -  Кажется,  он  отдал
мне кольца в тот день, когда мы разговаривали с тобой в  Риме,  в  отеле
"Англия". Ты не помнишь числа?
   - Второго февраля, - произнесла Мардж покорно.
   Мак-Карон делал пометки.
   - Что еще вы можете сообщить? - спросил он Тома. - Какое  было  время
дня? Он пил?
   - Нет. Он вообще мало пьет. Кажется, это было днем.  Он  просил  меня
никому не говорить о кольцах, и, естественно, я  обещал.  Потом  спрятал
кольца и совершенно забыл о них, как я уже говорил мисс  Шервуд,  потому
что у меня в сознании прочно засело, что раз  он  просил,  я  не  должен
никому сообщать об этом.
   Том  говорил  откровенным  тоном,  не  задумываясь,   только   слегка
ненароком запинаясь. Ведь  так  и  должен  говорить  всякий  в  подобной
ситуации.
   - Как вы поступили с кольцами?
   - Положил в старую шкатулку, где держу всякие пуговицы и запонки.
   Какое-то время Мак-Карон молча смотрел на Тома, и  Том  прилагал  все
усилия, чтобы во время этой паузы собраться с мыслями. По непроницаемому
и одновременно настороженному ирландскому лицу трудно было прочесть, что
последует: провокационный вопрос или прямое обвинение во лжи. Том  решил
еще более  решительно  отстаивать  свою  версию  и  стоять  насмерть.  В
наступившей тишине слышно было дыхание Мардж и кашель мистера  Гринлифа.
Эти звуки заставили Тома вздрогнуть. Мистер Гринлиф выглядел на редкость
спокойным. Казалось, происходящее даже вызывает  у  него  скуку.  Уж  не
вступили ли они в сговор с Мак-Кароном, чтобы уличить его. Тома, во  лжи
в связи с байкой о кольцах?
   - Мог ли такой человек, как Дикки, одолжить вам  кольца  на  короткое
время, скажем, на счастье? Делал ли он когда-либо что-либо  подобное?  -
спросил Мак-Карон.
   - Нет, - произнесла Мардж прежде, чем Том успел ответить.
   У  Тома  отлегло  от  сердца.  Он  понял:   Мак-Карон   не   способен
проанализировать полученные сведения и ждет, что ответит Том.
   - Бывало, он предлагал мне поносить какую-нибудь его куртку  или  там
галстук. Но кольца конечно же совсем другое дело.
   Он заставил себя сказать это, потому что Мардж наверняка знала о  том
эпизоде, когда Дикки застал его целиком вырядившимся в его одежду.
   - Не могу себе представить Дикки без его колец, - обратилась Мардж  к
Мак-Карону. - Когда он шел купаться, всегда снимал вот этот  перстень  с
зеленым камнем, но потом тотчас снова надевал его. Они были неотъемлемой
его частью.  Вот  почему  я  почти  уверена,  что  он  намеревался  либо
покончить с собой, либо скрыться от всех, переменив имя.
   Мак-Карон кивнул.
   - Как по-вашему, - обратился он к Тому, - могли быть у него враги?
   - Абсолютно никаких. Я тоже думал об этом, - ответил Том.
   - Известна ли вам какая-нибудь причина, в силу которой у  него  могло
возникнуть желание скрыться ото всех или жить под чужим именем?
   Поворачивая свою затекшую шею - очень болели мышцы, -  Том  осторожно
произнес:
   - Все может быть. Но в Европе это почти невозможно. Ему  пришлось  бы
обзавестись чужим паспортом. Ведь в любой стране нужен паспорт  хотя  бы
для того, чтобы поселиться в отеле.
   - А мне вы говорили, что как раз в этом  случае  можно  обойтись  без
паспорта, - сказал мистер Гринлиф.
   - Я говорил это только в отношении очень маленьких гостиниц в Италии.
Конечно, это могло бы стать для нас крохотным лучом  надежды.  Но  после
всех этих газетных публикаций в связи с его  исчезновением  он  вряд  ли
смог бы долго скрываться. Боюсь, за это время его  кто-нибудь  да  выдал
бы.
   - Ну, уехал-то он явно со своим паспортом, -  произнес  Мак-Карон,  -
потому что приезжал на Сицилию и останавливался  там  в  большом  отеле.
Сохранилась регистрационная запись.
   - Да, это так, - согласился  Том.  Мак-Карон  снова  что-то  записал,
потом вновь бросил взгляд на Тома:
   - Ну а вы-то сами, мистер Рипли, как вы все это объясняете?
   Можно сказать, Мак-Карон почти совершенно был сбит с толку. Наверняка
он теперь захочет поговорить с ним наедине.
   - Боюсь, я вынужден согласиться с мисс Шервуд. Похоже, он покончил  с
собой и, вероятно, давно готовился  к  этому.  Я  уже  говорил  об  этом
мистеру Гринлифу.
   Мак-Карон посмотрел на  Гринлифа,  по  тот  ничего  не  сказал,  лишь
выжидательно глядел на мистера Мак-Карона. Том  понял:  теперь  и  сыщик
склонен считать, что Дикки нет в живых, и его приезд сюда - пустая трата
времени и денег.
   - Я просто хочу еще  раз  сверить  все  факты,  -  сказал  Мак-Карон,
продолжая рыться в бумагах. - В последний раз Ричарда видели  четвертого
февраля, когда он сошел с парохода в Неаполе, возвращаясь из Палермо.
   - Это так, - согласился мистер Гринлиф. - Его помнит стюард.
   -  Но  после  этого  совершенно  никаких   признаков   пребывания   в
каком-нибудь отеле.
   Мак-Карон перевел взгляд с мистера Гринлифа на Тома.
   - Да, - подтвердил Том.
   Мак-Карон взглянул на Мардж.
   - Да, - подтвердила Мардж.
   - А когда вы его видели в самый по