то сделать?
     - Кое-какие мелочи. - Господи, неужели женщине надо объяснять, как важны бывают кое-какие мелочи?
     - А они не могут подождать до утра?
     - Утром может явиться инспектор Уэбстер. Иди, дорогая. Ты не успеешь раздеться, как я уже буду с тобой. - Он поднял ее с кресла. Она не сопротивлялась - стало быть, не сердилась на него. - А что нового у Papa?
     Элоиза разразилась целой тирадой на французском, смысл которой сводился к тому, что все новости Papa не идут ни в какое сравнение со смертью двух художников в Зальцбурге.
     - Или одного? А может быть, вообще никто не умирал, cheri?
     Том рассмеялся, видя, что Элоиза придает всему этому не больше значения, чем он сам. Она лишь притворялась примерной девочкой - в противном случае она не вышла бы за него замуж.
     Когда Элоиза ушла к себе, Том достал из своего чемодана дневник и альбом Бернарда и аккуратно пристроил их на письменном столе. Еще в Зальцбурге он выкинул брюки и рубашки Бернарда в один из мусорных ящиков, а его рюкзак - в другой. Он скажет, что Бернард попросил его взять его вещи на время, пока он не подыщет какую-нибудь гостиницу. А когда Бернард так и не вернулся, Том оставил только то, что представляло ценность. Затем Том достал из шкатулки с запонками мексиканское кольцо, которое надевал в Лондоне, когда представлялся Дерваттом в первый раз. Босиком он торжественно отнес кольцо в столовую и положил его в камин среди еще не угаснувших угольков. Наверное, кольцо расплавится и станет шариком - мексиканское серебро было мягким, высокой пробы. Тогда Том положит его вместе с останками Бернарда - или Дерватта, - ведь что-то еще должно от него остаться. Надо будет подняться завтра пораньше, пока мадам Аннет не выгребет пепел из камина.
     Элоиза курила в постели. Ее сигареты Тому не нравились, но нравилось вдыхать запах дыма, когда она курила. Выключив свет и крепко обняв Элоизу, Том вспомнил, что не сжег паспорт Роберта Маккея. О господи, ни минуты покоя.

25

     Том высвободился из объятий спящей Элоизы, вытащив руку из-под ее шеи, осторожно повернул ее и поцеловал в грудь, после чего выбрался из постели. Элоиза проснулась лишь наполовину и, скорее всего, решила, что ему понадобилось в туалет. Том босиком прошел к себе в комнату и достал паспорт Маккея из кармана пиджака.
     Он спустился на первый этаж. Часы возле телефона показывали без четверти семь. В камине был белый пепел, но он, несомненно, еще не остыл. Том поковырял в куче пепла прутиком в поисках кольца, в то же время пряча в руке зеленый паспорт на случай, если вдруг войдет мадам Аннет. Кольцо почернело и отчасти утратило свою форму, но не до конца, как он ожидал. Он положил его на плиту под очагом, помешал покрытые пеплом угольки и разорвал паспорт на несколько частей, после чего сжег его, подбрасывая спички для ускорения процесса. Затем он отнес кольцо в свою комнату и положил его в зальцбургский чемоданчик из свиной кожи вместе с находившейся там бесформенной черно-красной массой.
     Зазвонил телефон, и Том поспешил схватить трубку.
     - А, инспектор Уэбстер, здравствуйте!.. Все в порядке, я уже встал.
     - Если я правильно понял мистера Константа, мистер Дерватт умер?
     Пока Том подыскивал ответ, инспектор добавил:
     - Мистер Констант позвонил вчера вечером в управление и оставил для меня это сообщение.
     - Он покончил с собой в Зальцбурге, - сказал Том. - Я только что вернулся оттуда.
     - Мне нужно повидаться с вами, мистер Рипли, и звоню я так рано потому, что хотел бы успеть на девятичасовой самолет. Вы не возражаете, если я подъеду к вам часам к одиннадцати?
     Том охотно согласился.
     Затем он вернулся к Элоизе. Через час - если он уснет - мадам Аннет разбудит их, принеся чай для Элоизы и кофе для него. Мадам Аннет частенько обнаруживала их вместе в одной из двух спален. Уснуть Тому не удалось, но и отдых рядом с Элоизой восстанавливал силы не хуже сна.
     Мадам Аннет явилась в половине девятого. Том жестом показал ей, что он кофе выпьет, а мадам Элоиза еще немного поспит. Потягивая кофе, он думал, как ему следует держаться с Уэбстером, что говорить. Самое главное - честность. Дерватт позвонил в Бель-Омбр, так как очень беспокоился в связи с исчезновением Мёрчисона. (Подобная чрезмерная озабоченность выглядела странно, но часто именно чье-то нелогичное поведение, неожиданная реакция не вызывали у людей подозрений.) Дерватт хотел повидаться с Томом, и Элоиза сказала ему, что Том уехал в Зальцбург на поиски Бернарда Тафтса. Да, надо, чтобы Элоиза назвала Уэбстеру имя Бернарда. Он был старым другом Дерватта, и художник не мог оставить это сообщение без внимания. В Зальцбурге же их с Дерваттом интересовала в первую очередь судьба Бернарда, а не исчезновение Мёрчисона.
     Когда Элоиза зашевелилась, Том спустился к мадам Аннет и попросил ее заварить Элоизе свежий чай. Была уже половина десятого.
     Том сходил в лес проведать бывшую могилу Мёрчисона. С тех пор как он видел ее в последний раз, прошло несколько дождей. Он не стал трогать ветки, упавшие на могилу, - они лежали естественно, а не так, будто кто-то пытался замаскировать могилу. Да и с какой стати ему маскировать работу полицейских?
     Около десяти мадам Аннет отправилась за покупками.
     Том сказал Элоизе, что приезжает инспектор и что он хотел бы, чтобы она присутствовала при их разговоре.
     - Ты можешь совершенно правдиво сообщить ему, что я отправился в Зальцбург искать Бернарда.
     - Мсье Уэбстер может обвинить тебя в чем-нибудь?
     - Ему не в чем меня обвинять, - ответил Том с улыбкой.
     Уэбстер приехал без четверти одиннадцать. Он вошел со своим чемоданчиком деловитой походкой, как доктор, прибывший к больному.
     - Вы уже встречались с моей женой, - сказал Том, принимая у инспектора пальто.
     Инспектор устроился на диване. Прежде всего он записал все даты. Когда Том в первый раз беседовал с Дерваттом? Том ответил, что вроде бы в воскресенье, третьего ноября.
     - Сначала он позвонил сюда и говорил с моей женой - я был уже в Зальцбурге.
     - Так вы разговаривали с Дерваттом? - обратился инспектор к Элоизе.
     - Да. Ему нужен был Тоом, но я сказала ему, что Тоом уехал в Зальцбург, чтобы найти Бернарда.
     - Так-так... А где вы останавливались в Зальцбурге? - спросил инспектор Тома со своей обычной приятной улыбкой. По веселому выражению его лица трудно было сказать, что речь идет о чьей-то неожиданной смерти.
     - В отеле "Гольденер Хирш", - ответил Том. - Но сначала я отправился наугад искать Бернарда Тафтса в Париже, а уже потом поехал в Зальцбург, потому что он упоминал его в разговоре. Он говорил, что хотел бы побывать там еще раз. Зальцбург - небольшой город, и человека там нетрудно найти. Во всяком случае, я нашел Бернарда уже на следующий день после приезда.
     - Кого вы встретили первым - Бернарда или Дерватта?
     - Бернарда конечно, - я ведь искал его, а о том, что Дерватт в Зальцбурге, я даже не знал.
     - А как... Но продолжайте, - сказал Уэбстер.
     Том наклонился вперед, упершись руками в колени.
     - Ну, сначала раз или два я виделся с Бернардом и с Дерваттом по отдельности, а затем мы встречались несколько раз вместе. Они были старыми друзьями. Мне казалось, что Бернард угнетен даже больше Дерватта. Его лондонская знакомая, Цинтия, отвергла его. А Дерватт... - Том поколебался. - Было такое впечатление, что Дерватта больше заботит состояние Бернарда, нежели свое собственное. У меня, кстати, есть пара блокнотов Бернарда - надо, наверное, показать их вам. - Он поднялся, но Уэбстер остановил его:
     - Давайте сначала проясним кое-какие факты. Каким образом Бернард покончил с собой?
     - Просто исчез. Сразу после самоубийства Дерватта. Судя по записям в его дневнике, он мог утопиться в реке. Но я не был в этом уверен, и потому не стал сообщать об этом местной полиции - сначала я хотел поговорить с вами.
     У инспектора был несколько озадаченный вид, и это не удивляло Тома.
     - Да, конечно, меня очень интересуют дневники Бернарда, но давайте сначала выясним вопрос с Дерваттом - что с ним произошло?
     Том взглянул на Элоизу.
     - Ну, мы втроем встретились в десять утра во вторник. Дерватт сказал, что он принял снотворное. Он уже и до этого высказывал намерение покончить с собой и просил нас - Бернарда и меня - кремировать его. Сначала я не принял это всерьез, но во вторник было видно, что он наглотался таблеток, и пока мы ходили вместе, он принял еще несколько. Он был в шутливо-беспечном настроении. Дерватт настоял, чтобы мы отправились в лес. - Том обратился к Элоизе:
     - Если ты не хочешь этого слушать, дорогая, то поднимись наверх. Мне необходимо рассказать эти малоприятные вещи.
     - Я хочу услышать это. - Элоиза на секунду закрыла лицо руками, затем отняла их и встала. - Я попрошу мадам Аннет приготовить чай, ладно?
     - Замечательно, - отозвался Том. - Дерватт спрыгнул с утеса на камни, - сообщил он инспектору. - Он, можно сказать, дважды покончил с собой - приняв снотворное и прыгнув с утеса, - а потом был еще и сожжен. Но к тому моменту он, разумеется, был уже мертв. Умер он в результате падения. Мы с Бернардом вернулись на это место на следующий день и сожгли труп, насколько это было возможно, а останки похоронили.
     Элоиза вернулась в гостиную.
     - Значит, на следующий день, - сказал Уэбстер, делая записи, - в среду, шестого ноября. А где Бернард останавливался в Зальцбурге?
     Том назвал "Голубое что-то" на Линцергассе, но сказал, что не уверен, оставался ли Бернард там же после среды. Когда и где они достали бензин? В среду, в полдень, но точное место Том не смог бы назвать. Где проживал Дерватт? Этого Том даже и не пытался выяснить.
     - Мы договорились с Бернардом встретиться в половине десятого в четверг у Старого рынка. Накануне вечером Бернард дал мне свой рюкзак и попросил подержать его у себя, пока он не найдет какую-нибудь другую гостиницу. Я предложил ему поселиться в моем отеле, но он не захотел. Утром в четверг он не пришел на встречу; я прождал его целый час. Больше я его так и не видел. Никаких записок для меня в "Гольденер Хирше" он не оставил. Я подозревал, что он не хотел меня видеть и, возможно, покончил с собой - может быть, прыгнул с моста. Я пошел к себе в отель.
     Уэбстер несколько медленнее обычного раскурил сигарету.
     - Вы договорились, что его рюкзак останется у вас до четверга?
     - Нет, не обязательно. Бернард знал, как меня найти, и я ожидал, что он зайдет за вещами в среду вечером, но на всякий случай сказал, что если он не придет, то мы встретимся утром.
     - Вы не справлялись о нем вчера утром в гостиницах?
     - Нет... Я был расстроен и, в общем-то, уверен, что он покончил с собой.
     Мадам Аннет подала им чай, обменявшись приветствием с Уэбстером.
     - За несколько дней до этого, - сказал Том, - Бернард символически повесился в моем погребе, в виде собственного манекена - прицепил с помощью ремня свой костюм к потолку и оставил записку. Его обнаружила моя жена, и это было для нее настоящим шоком. - Он взглянул на Элоизу. - Прости, дорогая.
     Элоиза прикусила губу и пожала плечами. Ее реакция была искренней. Да, все так и произошло, но воспоминания об этом не доставляли ей никакого удовольствия.
     - У вас сохранилась эта записка? - спросил инспектор.
     - Да. Кажется, она в кармане моего халата. Принести вам ее?
     - Да, пожалуйста, но сначала скажите, - на лице Уэбстера опять появилась было улыбка, но он ее прогнал, - зачем вы все-таки поехали в Зальцбург?
     - Я беспокоился о Бернарде. Он говорил, что хочет съездить туда, и я боялся, что он подумывает о самоубийстве. Я спрашивал себя, с чего вдруг ему захотелось приехать ко мне. Он знал, что у меня есть две картины Дерватта, но мы, собственно, даже не были знакомы. Однако, приехав сюда, он говорил со мной очень откровенно, и мне казалось, что я смогу помочь ему. А потом случилось это - они оба покончили с собой. В таких случаях как-то боишься вмешиваться - по крайней мере, когда имеешь дело с таким человеком, как Дерватт. Это представляется не правильным... - ну, не совсем не правильным, конечно, - я имею в виду, ты чувствуешь, что бесполезно отговаривать человека, он все равно сделает по-своему, если уж решился на это. Я считаю, что нельзя винить человека за то, что он не сказал чего-либо, раз он знал, что это бессмысленно. - Том сделал паузу.
     Уэбстер слушал очень внимательно.
     - После того символического самоубийства в погребе Бернард уехал - по всей вероятности, в Париж, - а потом опять вернулся. На этот раз тут уже была Элоиза.
     Инспектор спросил, какого числа Бернард вернулся в Бель-Омбр. Насколько Том помнил, это было 25 октября.
     - Я пытался успокоить Бернарда и сказал ему, что его подружка Цинтия, возможно, помирится с ним. Правда, я сам сомневался в этом, судя по тому, что он говорил. Но надо было как-то отвлечь его от мрачных мыслей. Наверное, Дерватт тоже старался сделать это. Я уверен, что в Зальцбурге они встречались несколько раз вдвоем. Дерватт относился к Бернарду с большой теплотой. Ты понимаешь, что я говорю, дорогая? - обратился он к Элоизе.
     Элоиза кивнула. Возможно, она действительно хорошо понимала его.
     - А чем был так подавлен сам Дерватт? Том задумался.
     - Его угнетала вся наша действительность, весь мир. Я не знаю, может быть, у него были для этого и личные причины - что-нибудь в Мексике. Он упоминал какую-то мексиканскую девушку, которая вышла замуж и уехала. Не знаю, насколько это было для него важно. Было похоже, что он расстроен также в связи со своим приездом в Англию. Он сказал, что это было ошибкой.
     Уэбстер наконец покончил со своими записями.
     - Может быть, поднимемся теперь в вашу комнату?
     Том проводил инспектора к себе и достал из шкафа чемоданчик.
     - Я не хочу, чтобы жена это видела, - сказал он, открывая чемоданчик.
     Останки были завернуты в австрийские и немецкие газеты, купленные Томом. Он заметил, что Уэбстер взглянул на даты выпуска газет, прежде чем вытащить сверток и положить его на ковер. На всякий случай он подложил под него еще газет, но Том знал, что сверток не оставляет следов. Инспектор развернул газеты.
     - М-да. Господи, прости. И что Дерватт просил вас сделать с этим?
     Том пожал плечами, нахмурившись.
     - Да ничего. - Том подошел к окну и слегка приоткрыл его. - По правде говоря, я и сам не знаю, зачем я взял это с собой. Я был расстроен, как и Бернард. Может быть, он сказал, что мы должны отвезти останки в Англию, - я не помню. Мы, правда, ожидали, что это будет прах, пепел. Во всяком случае, вот, - я привез это...
     Уэбстер ковырялся в останках концом шариковой ручки. Он выудил из них серебряное кольцо.
     - Кольцо я взял специально, - сказал Том. Он знал, что две змеи на нем еще различимы.
     - Я возьму это с собой в Англию, - сказал инспектор. - У вас не найдется какой-нибудь коробки?
     - Да, конечно, - ответил Том, направляясь к двери.
     - И вы говорили о дневниках Бернарда Тафтса.
     - Да-да. - Том вернулся и показал инспектору блокнот и альбом, лежавшие на письменном столе. - Вот. Сейчас я достану его записку. - Он прошел в ванную и вытащил из кармана халата записку Бернарда. "Я символически повесился в твоем доме..." Отдав записку Уэбстеру, Том спустился по лестнице.
     Мадам Аннет никогда ничего не выбрасывала, и у нее всегда была под рукой коллекция коробок самого разного размера.
     - Вам для чего она нужна? - спросила она, желая выбрать подходящую.
     - Вот эта подойдет, - ответил Том, снимая одну из коробок со шкафа. В ней оказалось несколько мотков шерсти для вязания. Том вынул их и вручил мадам Аннет с улыбкой. - Благодарю вас. Вы просто бесценны.
     Уэбстер разговаривал в гостиной по телефону. Элоиза, очевидно, была у себя в спальне. Том отнес коробку наверх, положил в нее останки и скомкал несколько газет, чтобы заполнить пустоты. Это была коробка из-под обуви. Том взял в мастерской шпагат, обвязал коробку и спустился с ней в гостиную.
     Уэбстер все еще сидел у телефона. Том подошел к бару, налил себе небольшую порцию виски и задержался возле бара на случай, если инспектору захочется дюбонне.
     - ...в Бакмастерской галерее? - говорил Уэбстер. - Подождите до моего возвращения, хорошо?
     Том решил, что лучше сходить на кухню за льдом для дюбонне. На кухне была мадам Аннет. Достав лед, Том попросил ее приготовить инспектору напиток и не забыть лимонной цедры.
     - Я позвоню вам примерно через час, - говорил Уэбстер, - так что никуда не уходите... А пока никому ни слова... Я еще не уверен.
     Тому стало не по себе. Увидев Элоизу на лужайке, он вышел к ней, хотя и предпочел бы остаться в гостиной.
     - Я думаю, надо предложить инспектору пообедать или хотя бы какие-нибудь бутерброды. Ты не возражаешь? - спросил он.
     - Ты отдал ему останки? Том поежился.
     - Да, в коробке, - ответил он, испытывая неловкость. - Они завернуты. Не думай об этом. - Взяв Элоизу за руку, он повел ее к дому. - Я думаю, это правильно, если будут считать, что это останки Дерватта.
     Возможно, она понимала, что он имеет в виду. Она знала, что произошло, но Том не рассчитывал, что она поймет Бернарда, его преклонение перед Дерваттом. Том попросил мадам Аннет приготовить бутерброды из консервированных омаров или что-нибудь вроде этого. Элоиза взялась помочь ей, а Том вернулся к инспектору.
     - Мистер Рипли, - сказал Уэбстер, - вы не могли бы показать мне свой паспорт - просто для соблюдения формальностей?
     - Разумеется, - ответил Том и тут же принес инспектору паспорт.
     Уэбстеру к этому времени уже подали дюбонне. Он медленно перелистал паспорт Тома. Записи месячной давности, похоже, интересовали его ничуть не меньше недавних.
     - Австрия... Так-так...
     Том еще раз с удовлетворением подумал, что там нет отметок о его пребывании в Лондоне во время вторичного появления там Дерватта - он ездил с чужим паспортом. Том устало опустился на один из стульев. Он и должен был выглядеть уставшим и подавленным после вчерашних событий.
     - Что стало с вещами Дерватта?
     - С вещами?
     - С его чемоданом, например.
     - Не знаю. Я ведь не знал, где Дерватт остановился. И Бернард тоже - я спросил его об этом, после того как мы... после смерти Дерватта.
     - Вы полагаете, он оставил все в каком-нибудь отеле, где останавливался?
     Том покачала головой.
     - Нет, Дерватт так не поступил бы. Бернард считал, что Дерватт, по-видимому, уничтожил все следы своего пребывания в Зальцбурге. Выписался из отеля и как-то избавился от своих вещей... - даже не знаю, как это можно сделать, - может быть, выкинул их в мусорный бак или бросил вместе с чемоданом в реку. В Зальцбурге это нетрудно - особенно если он сделал это в ночь перед самоубийством, когда было темно.
     Инспектор помолчал.
     - Вы не думали, что Бернард мог пойти в лес на то же место и броситься с того нее утеса, что и Дерватт?
     - Да, думал, - ответил Том. Такая возможность действительно приходила ему в голову. - Но вчера я не мог заставить себя вернуться туда. Может быть, и надо было это сделать. Может быть, надо было как следует поискать Бернарда в городе. Но я не верил, что найду его, я был убежден, что он покончил с собой.
     - Но все это означает, что Бернард Тафтс, вполне возможно, еще жив, не так ли?
     - Да, разумеется.
     - У него были при себе деньги?
     - Если и были, то очень немного. Я предложил ему взять сколько-нибудь у меня в долг три дня назад, но он отказался.
     - Что Дерватт сказал вам по поводу исчезновения Мёрчисона?
     Том подумал.
     - Это беспокоило его. Он говорил о том, что быть знаменитым - это тяжкая ноша. Он не любил славу и считал, что именно она послужила причиной смерти человека - Мёрчисона.
     - А к вам Дерватт относился по-дружески?
     - Да. По крайней мере, я не чувствовал никакой враждебности. Правда, мы были наедине с ним всего раз или два, и очень недолго.
     - Он знал,