Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
ые две недели. В Фонтенбло, по сравнению с Море, был больший выбор магазинов, химчисток, где можно вычистить замшевые пиджаки, лавок, где есть батарейки для транзисторного радиоприемника и всякие необходимые вещи, которые мадам Анкет хотела бы иметь на кухне. В магазине у Треванни был телефон, что Том отметил, заглянув в справочную книгу, а в доме на улице Сен-Мерри телефон, очевидно, отсутствовал. Том попытался было выяснить номер дома, но решил, что и так узнает дом, когда увидит. К концу марта ему захотелось из любопытства еще раз взглянуть на Треванни, разумеется, со стороны, поэтому, приехав в Фонтенбло как-то в пятницу утром, в базарный день, чтобы купить два круглых терракотовых горшка для цветов, Том положил их в багажник "рено" и прошелся по улице Саблон, где находился магазин Треванни. Близился полдень.
Магазин Треванни явно нуждается в покраске, подумал Том, и смотрится уж больно непритязательно, будто его хозяин - старик. Том никогда не пользовался услугами Треванни, потому что ближе, в Море, работал хороший мастер по изготовлению рам. Небольшой магазинчик с деревянной вывеской над дверью, на которой выцветшими красными буквами было выведено "Encadrement" <Рамы для картин (фр.).>, соседствовал с другими заведениями - прачечной, сапожной мастерской, скромным бюро путешествий. Дверь в магазин находилась слева, а справа - квадратное окно, в котором были выставлены рамы разных размеров и две-три картины с прикрепленными к ним бирками с ценой. Том небрежно пересек улицу, заглянул в магазин и увидел высокую, как у скандинава, фигуру Треванни, стоявшего за прилавком футах в двадцати от Тома. Треванни, показывая покупателю рамку, постукивал ею по ладони и при этом что-то говорил. Потом он посмотрел в окно, взглянул на Тома и продолжил разговор с покупателем. В лице его не произошло никакой перемены.
Том отправился дальше. Он понял, что Треванни его не узнал. Том повернул налево, на улицу Франс, следующую по значению после улицы Гранд, и продолжил свой путь до улицы Сен-Мерри, где повернул направо. Или к дому Треванни идти налево? Нет, направо.
Ну да, вот и он, разумеется, - узкий, с виду тесноватый, серый дом с тонкими черными перилами на лестнице, ведущей к двери. По бокам ступеньки зацементированы, и на них даже горшков с цветами не поставили, чтобы хоть как-то скрасить подход к дому. Однако Том вспомнил, что за домом есть сад. Неровно повешенные занавески закрывали сверкавшие чистотой окна. Да, именно сюда он и приходил по приглашению Готье в тот февральский вечер. Вдоль левой половины дома тянется узкий проход, который, по-видимому, ведет в сад. Проход упирается в железную калитку, запертую на висячий замок, а перед ней стоит зеленый пластмассовый бак для мусора. Том подумал, что обитатели дома обычно выходят в сад через дверь кухни - ее он помнил.
Том медленно шел по противоположной стороне улицы, стараясь не привлекать к себе внимания, поскольку не был уверен в том, что жена Треванни или кто-то другой не смотрит в окно.
Что бы ему купить? Цинковые белила. Они почти кончились. А для этого нужно зайти к Готье, торгующему всем, что необходимо художнику. Том ускорил шаг, поздравив себя с тем, что цинковые белила ему действительно нужны, так что в магазин Готье он придет с определенной целью, а заодно и удовлетворит любопытство.
Готье был один.
- Bonjour <Добрый день (фр.).>, мсье Готье! - сказал Том.
- Bonjour, мсье Рипли! - улыбнувшись, отвечал Готье. - Как дела?
- Очень хорошо, благодарю вас, а вы как? Мне тут понадобились цинковые белила.
- Цинковые белила. - Готье выдвинул плоский ящичек из стоявшего у стены шкафа. - Вот. Вы, помнится, предпочитаете краски фирмы "Рембрандт"?
У Готье имелись и белила, и другие краски производства "Дерватт лимитед". Тюбики с автографами Дерватта, размашистыми, черного цвета, идущими наискось. Но Тому почему-то не хотелось заниматься дома живописью, если фамилия "Дерватт" будет попадаться на глаза всякий раз, когда ему понадобится тюбик с краской. Том расплатился. Протягивая ему сдачу и пакетик с цинковыми белилами, Готье сказал:
- Кстати, мсье Рипли, вы помните мсье Треванни, изготовителя рам для картин с улицы Сен-Мерри?
- Да, конечно, - ответил Том, который как раз размышлял над тем, как бы завести разговор о Треванни.
- Так вот, слухи о том, что он скоро умрет, несколько преувеличены. - При этом Готье улыбнулся.
- Вот как? Что ж, очень хорошо! Рад это слышать.
- Так-то. Мсье Треванни даже к врачу сходил. По-моему, он немного расстроен. А кто бы на его месте не расстроился, а? Ха-ха! Но вы, кажется, сказали, что вам кто-то об этом говорил, не так ли, мсье Рипли?
- Да. Один человек, который был тогда на вечеринке - в феврале. На дне рождения мадам Треванни. Вот я и решил, что это правда, и все об этом знают.
Готье, казалось, задумался.
- А вы разговаривали с мсье Треванни? - спросил Том.
- Нет. Нет, не разговаривал. Но как-то вечером я беседовал с его лучшим другом, это было во время другого приема в доме у Треванни, в этом месяце. Кажется, он говорил с мсье Треванни. Как быстро разносятся слухи!
- С лучшим другом? - с невинным видом переспросил Том.
- Англичанин. Ален... фамилию не помню. Он собирался в Америку на следующий день. А вы, мсье Рипли, помните, кто вам об этом сказал?
Том медленно покачал головой.
- Ни фамилии не помню, ни даже как он выглядел. В тот вечер было столько народу.
- Дело в том... - Готье приблизился к Тому и заговорил шепотом, будто кто-то мог их услышать. - Видите ли, мсье Треванни спросил у меня, кто мне об этом рассказал, и я, конечно же, ему вас не назвал. Ведь в таких случаях можно все не правильно понять. Мне не хотелось, чтобы у вас были неприятности, ха-ха!
Сверкающий стеклянный глаз Готье не рассмеялся, но вызывающе уставился на Тома, словно этим глазом руководил отдельный участок мозга Готье, запрограммированный кем-то на то, чтобы знать все наперед.
- Спасибо вам за это, нехорошо ведь делать замечания о здоровье другого человека, да еще искажающие истинную картину, правда?
Том улыбался во весь рот. Перед тем как уйти, он прибавил:
- Но вы, кажется, говорили, что у мсье Треванни с кровью что-то не так?
- Говорил. По-моему, у него лейкемия. Но ведь он с ней живет. Он как-то сказал мне, что эта болезнь у него уже несколько лет.
Том кивнул.
- В любом случае, я рад, что он вне опасности. A bientot <До скорой встречи (фр.).> мсье Готье. Большое спасибо.
Том направился к своей машине. Шок, испытанный Треванни, - состояние это, возможно, продолжалось лишь несколько часов, пока он не проконсультировался со своим врачом, - не мог хотя бы слегка не поколебать его самоуверенность. Нашлись люди - среди них, наверное, и сам Треванни, - поверившие, что он не проживет и несколько недель. И все потому, что возможность эта не исключается, когда речь идет о такой болезни, как у Треванни. Жаль, что он успокоился, но Ривзу, должно быть, хватит и того, что Треванни на какое-то время засомневался. Теперь игра входит во вторую стадию. Скорее всего, Треванни скажет Ривзу "нет". В этом случае игра закончится. С другой стороны, Ривз поведет с ним разговор как с человеком обреченным. Вот будет забавно, если Треванни даст слабину. В тот же вечер, пообедав с Элоизой и ее парижской приятельницей Ноэль, которая собиралась у них переночевать, Том оставил дам и напечатал на машинке письмо Ривзу.
"28 марта 19..
Дорогой Ривз!
У меня есть для тебя кое-что на случай, если ты еще не нашел того, кого ищешь. Его зовут Джонатан Треванни, лет тридцати с небольшим, англичанин, торговец рамами для картин, женат на француженке, у них маленький сын. (Далее Том написал домашний адрес Треванни, адрес и телефон магазина.) Деньжата, ему, кажется, не помешали бы, хотя это и не совсем тот человек, который тебе нужен. На вид он - сама порядочность и невинность, но что для тебя немаловажно, так это то, что, как я узнал, жить ему осталось лишь несколько месяцев или недель. У него лейкемия, и совсем недавно на него свалилась плохая новость. Возможно, он захочет взяться за какую-нибудь опасную работу, чтобы заработать немного денег.
Сам я с Треванни не знаком и не горю желанием познакомиться, так же как не хочу, чтобы ты ссылался на меня. Если хочешь прощупать его, предлагаю следующее: приезжай в Фонтенбло, остановись на пару дней в чудесном заведении под названием "Черный орел", свяжись с Треванни по телефону, назначь встречу и переговори обо всем. Наверное, мне не нужно тебе напоминать, чтобы ты не называл свое настоящее имя".
Затея вдруг вызвала у Тома воодушевление. Он рассмеялся, представив себе Ривза, который с обезоруживающим видом неуверенности и тревоги - как бы на ощупь - выкладывает эту идею Треванни, а тот сидит недвижимо, как дух святой. Не заказать ли столик в ресторане или баре "Черного орла", когда Ривз будет встречаться там с Треванни? Нет, это уже чересчур. Тут Том вспомнил кое-что еще и сделал приписку:
"Когда приедешь в Фонтенбло, ни в коем случае не звони мне и не присылай записок. Письмо это прошу уничтожить.
Всегда твой, Том".
4
В пятницу, 31 марта, днем, в магазине Джонатана зазвонил телефон. Он в это время приклеивал коричневую бумагу к задней стороне большой картины и, прежде чем снять трубку, ему пришлось отыскать подходящие тяжелые предметы - старый камень с надписью "Лондон", баночку с клеем, деревянный молоток.
- Алло?
- Bonjour, мсье. Мсье Треванни?.. Вы, кажется, говорите по-английски? Меня зовут Стивен Уистер. У-и-с-т-е-р. Я приехал в Фонтенбло на пару дней. Не могли бы вы уделить мне несколько минут для разговора - я думаю, он вас заинтересует.
У говорившего был американский акцент.
- Я не покупаю картин, - ответил Джонатан. - Я делаю рамы.
- То, о чем я собираюсь говорить с вами не имеет отношения к вашей работе. Речь о другом, но это не телефонный разговор. Я остановился в "Черном орле".
- И что же?
- У вас не найдется несколько минут сегодня вечером после того, как вы закроете магазин? Часов в семь? Полседьмого? Мы могли бы что-нибудь выпить или посидеть за чашечкой кофе.
- Но... мне бы хотелось знать, зачем я вам нужен.
В магазин вошла женщина - мадам Тиссо, кажется. Она пришла за своей картиной. Джонатан улыбнулся ей, как бы извиняясь.
- Я вам все объясню, когда мы увидимся, - мягко, но настойчиво произнес незнакомец. - Это займет минут десять. Скажем, в семь вас устроит?
Джонатан заколебался.
- Лучше полседьмого.
- Я встречу вас в вестибюле. На мне будет серый клетчатый костюм. Я предупрежу швейцара. У вас не будет проблем.
Джонатан обычно закрывался около половины седьмого. В 18.15 он стоял у раковины и мыл руки под холодной водой. Погода стояла теплая, и Джонатан был в тонком свитере с высоким воротником и старом бежевом вельветовом пиджаке - не слишком подходящая одежда для "Черного орла", но еще хуже его поношенный плащ. Впрочем, какая разница? Тот человек хочет ему что-то продать. Другого повода для встречи нет.
Гостиница находилась всего в пяти минутах ходьбы от магазина. Небольшой дворик перед ней был отгорожен от улицы высокими железными воротами, к главному входу вело несколько ступеней. Джонатан заметил, что к нему несколько неуверенно приближается худощавый мужчина, стриженный под "ежик"; держался он скованно.
- Мистер Уистер? - спросил Джонатан.
- Да. - Ривз напряженно улыбнулся и протянул руку. - Выпьем чего-нибудь в баре или вы предпочитаете посидеть в другом месте?
В баре было уютно и тихо. Джонатан пожал плечами.
- Как угодно.
Он увидел ужасный шрам во всю щеку на лице Уистера.
Они вошли в широкую дверь гостиничного бара. Там было пусто, лишь за одним из столиков сидели мужчина и женщина. Уистер повернул назад, точно его спугнула тишина, и предложил:
- Пойдемте куда-нибудь в другое место.
Они вышли из гостиницы и повернули направо. Джонатан знал еще один бар - кафе "Спорт", что-то вроде того, где в этот час молодые люди крутятся возле китайского бильярда, а рабочие сидят у стойки, но едва они оказались на пороге бара-кафе, как Уистер остановился, точно оказался вдруг на поле брани в самый разгар сражения.
- Вы не против, - спросил он, повернувшись к Джонатану, - если мы поднимемся ко мне в номер? Там тихо, и нам принесут все, что мы закажем.
Они возвратились в гостиницу, поднялись по лестнице и вошли в симпатичную комнату в испанском стиле - чугунное литье, покрывало малинового цвета, бледно-зеленый ковер. О том, что номер обитаем, свидетельствовал лишь чемодан на полке. Уистер открыл дверь, не воспользовавшись ключом.
- Что будем пить? - Уистер подошел к телефону. - Виски?
- Отлично.
Уистер на ломаном французском заказал виски. Он попросил принести целую бутылку и побольше льда.
После этого наступила тишина. "Почему он нервничает?" - подумал Джонатан. Джонатан стоял возле окна, через которое его увидел Уистер. Очевидно, тот не хотел начинать разговор до тех пор, пока не принесут бутылку. Джонатан услышал, как в дверь осторожно постучали.
В номер вошел официант в белой куртке, с подносом в руках и любезной улыбкой на лице. Стивен Уистер щедро разлил виски.
- Хотите заработать денег?
Джонатан улыбнулся. Он сидел в удобном кресле, держа в руке стакан с огромной порцией виски со льдом.
- А кто не хочет?
- У меня есть опасная работа - лучше сказать, важная, - за которую я готов хорошо заплатить.
Джонатан подумал о наркотиках: наверное, этот человек хочет кое-что переправить или припрятать на время.
- Чем вы занимаетесь? - вежливо поинтересовался Джонатан.
- У меня разные интересы. Один из них можно назвать так - азартные игры. Вы любите рисковать?
- Нет, - улыбнулся Джонатан.
- Я тоже. Но не в этом дело.
Он поднялся с кровати, на краю которой сидел, и медленно прошелся по комнате.
- Я живу в Гамбурге.
- И что?
- В городской черте азартные игры незаконны, но в частных клубах они в ходу. Не в том, однако, дело, законны они или нет. Мне нужно устранить одного человека, может, двух, а может, придется и украсть кое-что. Итак, я выложил карты на стол.
Он серьезно посмотрел на Джонатана; во взгляде его светилась надежда.
Значит, надо кого-то убить. Джонатана охватил было страх, но потом он улыбнулся и покачал головой.
- Интересно, откуда вы обо мне узнали? Стивен Уистер не улыбался.
- Это неважно.
Он продолжал ходить взад-вперед по комнате со стаканом в руке, посматривая время от времени своими серыми глазами на Джонатана.
- Девяносто шесть тысяч долларов - это вам интересно? Это сорок тысяч фунтов или около четырехсот восьмидесяти тысяч франков - новых франков. За убийство только одного человека, может, двух - там видно будет. Дело верное и надежное, вам опасаться нечего. Джонатан снова покачал головой.
- Не знаю, откуда вы взяли, что я... убийца. Вы меня за кого-то другого принимаете.
- Нет. Вовсе нет.
Уистер столь пристально смотрел на Джонатана, что улыбка сошла с его лица.
- Тут какая-то ошибка... Может, скажете, почему вы позвонили именно мне?
- Дело в том, что... - Взгляд Уистера стал еще более серьезным. - Вам осталось жить не больше нескольких недель. Вы это знаете. А у вас жена и маленький сын, не так ли? Неужели вы не хотите оставить им кое-что после того, как вас не станет?
Джонатан почувствовал, как краска сходит с его лица. Откуда Уистеру все это известно? Потом он понял, что все взаимосвязано, что тот, кто сказал Готье о его скорой смерти, знает этого человека, каким-то образом с ним связан. Джонатан не собирался упоминать Готье. Тот честный человек, а Уистер - проходимец. Джонатану вдруг показалось, что виски не так уж и хорошо на вкус.
- Это просто какие-то глупые сплетни... кто-то распустил их недавно...
На этот раз головой покачал Уистер.
- Это не глупые сплетни. Дело, скорее, в том, что ваш врач не сказал вам всей правды.
- А вам известно больше, чем моему врачу? Мой врач мне не лжет. Да, у меня болезнь крови, но... состояние мое сейчас не хуже...
Джонатан умолк.
- Боюсь, что не смогу вам помочь, мистер Уистер, и это самое главное.
Уистер покусывал нижнюю губу, при этом его длинный шрам отвратительно шевелился, точно червяк.
Джонатан отвернулся. Может быть, доктор Перье все-таки ему лгал? Джонатан подумал, что надо бы завтра же утром позвонить в парижскую лабораторию и задать несколько вопросов, а то и просто съездить в Париж и потребовать дополнительных разъяснений.
- Мистер Треванни, мне жаль, но, скорее всего, именно вы недостаточно осведомлены. До вас же дошло то, что вы называете глупыми сплетнями, и не я принес вам дурные вести. Вы вольны сделать свой выбор, но в нынешних обстоятельствах, как мне кажется, столь значительная цифра звучит весьма неплохо. Вы могли бы бросить работу и наслаждаться жизнью... ну, скажем, отправиться с семьей в кругосветное путешествие, и все равно жене останется...
Джонатан ощутил легкую слабость. Он поднялся и глубоко вздохнул. Ощущение слабости прошло, но он остался стоять. Уистер продолжал говорить, однако Джонатан едва его слушал.
- ...в этом и заключается моя идея. В Гамбурге есть несколько человек, которые внесут свой вклад в сумму девяносто шесть тысяч долларов. Тот - или те, - кого нам нужно убрать с дороги, принадлежат к мафии.
Джонатан так и не пришел полностью в себя.
- Спасибо, я не убийца. Оставим этот разговор.
- Прежде всего нам нужен человек, не связанный ни с кем из нас и не живущий в Гамбурге. Хотя первый мафиозо, рядовой член мафии, должен быть застрелен в Гамбурге. Нам бы хотелось, чтобы полицейские думали, будто две мафиозные группировки в Гамбурге враждуют одна с другой, вот в чем дело. А вообще мы хотим, чтобы полиция выступила на нашей стороне.
Он продолжал расхаживать взад-вперед, глядя больше в пол.
- Первый мафиозо должен быть застрелен в толпе, в метро, которое у нас называется у-баном . Револьвер тут же выбрасывается, и... стрелявший смешивается с толпой и исчезает. Револьвер итальянский, отпечатков пальцев нет. Значит, нет и улик.
Он опустил руки, словно дирижер, закончивший дирижировать.
Джонатан почувствовал, что ему нужно передохнуть хотя бы немного, и снова опустился в кресло.
- Извините, нет.
Как только силы вернутся к нему, он встанет и уйдет.
- Завтра я здесь весь день и, вероятно, пробуду до воскресенья. Подумайте о моем предложении, прошу вас. Еще виски? Оно вас взбодрит.
- Нет, спасибо. - Джонатан заставил себя подняться. - Я пойду.
Уистер кивнул. Вид у него был разочарованный.
- И спасибо за угощение.
- Не стоит.
Уистер открыл дверь, пропуская Джонатана.
Джонатан вышел из номера. Он ожидал, что Уистер сунет ему в руку карточку со своей фамилией и адресом. Джонатан был рад, что тот этого не сделал.
На улице Франс зажглись уличные фонари. Вечер, на часах 19.22. Не просила ли Симона чего-нибудь купить? Может, хлеба? Джонатан зашел в boulangerie <Булочную (фр.).> и купил длинный батон. Как приятно снова заняться повседневными делами.
На ужин был овощной суп, пара остававшихся со вчерашнего дня кусочков fromage de tete <Сыр (фр.).>, салат из помидоров и лука. Симона рассказала о распродаже обоев в магазине, который находился недалеко от ее работы. За сотню франков они могли бы оклеить всю спальню. Она присмотрела красивые обои с розовато-лиловым и зеленым рисунком, очень светлые, в духе art nouveau <"Ар нуво" (фр.) - стилевое направление в европейском и американском искусстве конца XIX - начала XX в., то же, что "модерн".>.
- Ты же знаешь, Джон, в спальне только одно окно, и там очень темно.
- Звучит заманчиво, - ответил Джонатан. - Осо