Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Хеллер Джозеф. Уловка-22 -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  -
Джозеф Хеллер. Уловка-22 --------------------------------------------------------------- Изд. "Трамвай"-Киев-1995г. OCR & Spellcheck : Валентин Мачулис. --------------------------------------------------------------- 1. Техасец. Йоссариан лежал в госпитале с болями в печени. Подозрение падало на желтуху. Однако для настоящей желтухи чего-то не хватало, и это ставило врачей в тупик. Будь это желтуха, они могли бы начать лечение. Но болезни не хватало самой малости, чтобы стать настоящей полноценной желтухой, и это все время смущало врачей. Выписать же Йоссариана из госпиталя они не решались. Каждое утро они делали обход -- трое серьезных энергичных мужчин. Твердо сжатые губы выражали уверенность, которой явно недоставало их глазам. Врачей сопровождала такая же серьезная и энергичная сестра Даккит, как и другие палатные сестры, недолюбливавшая Йоссариана. Доктора просматривали висящий на спинке кровати температурный, лист и нетерпеливо расспрашивали Йоссариана о болях в печени. Казалось, их раздражало, что изо дня в день он отвечал одно и то же. -- И по-прежнему не было стула? -- допытывался медицинский полковник. Каждый раз, когда больной отрицательно качал головой, врачи переглядывались. -- Дайте ему еще одну таблетку. Сестра Даккит записывала, что Йоссариану нужно дать еще одну таблетку, и все четверо переходили к следующей койке. Медсестры недолюбливали Иоссариаиа. На самом деле боли в печени давно прошли, но Йоссариан скрывал это от врачей, и они ни о чем не догадывались. Они лишь подозревали, что он тайком бегает в уборную. В госпитале у Йоссариана было все, что душе угодно. Кормили недурно, к тому же еду подавали прямо в постель. В дневной рацион входила дополнительная порция превосходного мяса, а в полдень, в самую жару, ему, как и другим, приносили охлажденный фруктовый сок или шо- коладный напиток. Если. не считать врачей и сестер, его никто не беспокоил. Правда, по утрам часок-другой ему приходилось выполнять обязанности почтового цензора, зато все остальное время он был предоставлен самому себе и валялся до самого вечера, нисколько не мучась угрызениями совести. Жизнь в госпитале была удобна и приятна. Ему не стоило большого труда оставаться здесь и дальше, потому что температура у него держалась всегда одна и та же -- тридцать восемь и три десятых. Ему было намного лучше, чем, скажем, Данбэру, которому, чтобы заставить сестер приносить обед в постель, приходилось то и дело грохаться на пол и расквашивать себе физиономию. Решив потянуть так время до конца войны, Йоссариан написал всем знакомым, что находится в госпитале, не уточняя, однако, почему именно. А потом ему пришла в голову еще более удачная мысль. Он оповестил всех знакомых, что его посылают на особо опасное задание. "Требовались добровольцы. Дело рискованное, но кому-то ведь надо идти и на рискованные дела. Как только вернусь -- черкану". И с тех пор никому не написал ни строчки. Всех офицеров из палаты Йоссариана заставляли цензуровать письма больных из рядового и сержантского состава, которые лежали в отведенных для нижних чинов палатах. Это было нудное занятие, и Йоссариан, читая письма, с разочарованием убедился, что жизнь рядовых и сержантов лишь немногим интереснее жизни офицеров. Уже на второй день он утратил всякий интерес к солдатским письмам, но, чтобы работа не казалась слишком скучной, он изобретал для себя всякие забавы. "Смерть определениям!" -- объявил он однажды и начал вычеркивать из каждого письма, проходившего через его руки, все наречия и прилагательные. Назавтра Йоссариан объявил войну артиклям. Но особую изобретательность он проявил на следующий день, вымарав в письмах все, кроме определенных и неопределенных артиклей. С его точки зрения, стиль после такой операции становился более энергичным и письма обретали более широкий смысл. Вскоре он начал сражаться с обращениями и подписями, а текст письма оставлял нетронутым. Однажды он вымарал все, кроме обращения "Дорогая Мари", а внизу приписал: "Тоскую по тебе ужасно! А.Т.Тэппман, капеллан армии Соединенных Штатов". А.Т.Тэппман был капелланом их авиаполка. Когда фантазия Йоссариана истощилась ,все возможности поиздеваться над письмами были исчерпаны,он начал атаковать фамилии и адреса на конвертах.Он отправлял в небытие дома и улицы и,словно господь бог, небрежным мановением руки стирал с лица земли целые столицы. Инструкция требовала, чтобы на каждом проверенном письме значилась фамилия цензора. Большинство писем Йоссариан не читал вообще и спокойно подписывал их своей фамилией. А на тех, которые читал, выводил: "Вашингтон Ирвинг". Когда ему и это надоело, он стал подписываться: "Ирвинг Вашингтон". Его цензорские шалости на конвертах привели к серьезным последствиям. Некие высокопоставленные военные чины обеспокоенно наморщили лбы и решили послать в госпиталь сотрудника контрразведки. Под видом больного он вскоре появился в палате Йоссариана. Но очень скоро здесь все раскусили, что перед ними контрразведчик, потому что он без конца выспрашивал,об офицере по имени не то Ирвинг Вашингтон, не то Вашингтон Ирвинг, а также потому, что уже на второй день он позволил себе бросить проверку почты, сочтя это занятие слишком уто- мительным. На сей раз Йоссариан лежал в отличной палате, пожалуй, лучшей из всех, в которых ему с Данбэром приходилось когда-либо вкушать блаженство. Рядом лежал двадцатичетырехлетний капитан истребительной авиации -- молодой человек с жиденькими золотистыми усиками. Он был сбит над Адриатическим морем зимой, в самые холода, -- и даже не простудился. А теперь, когда на дворе стояла жара я никто не сбивал его над холодным морем, капитан утверждал, что болен гриппом. Справа от Йоссариана, томно распластавшись на животе, лежал уоррэнт-офицер ( Уоррэнт-офнцер -- в американской армии звание, промежуточное между сержантским и офицерским. -- Ред.), напуганный единственным комариным укусом в зад и микробами малярии в крови. Напротив, через проход между койками, лежал Данбэр, а рядом с ним -- артиллерийский капитан, с которым Йоссариан до недавнего времени часто играл в шахматы. Артиллерист был прекрасным шахматистом и разыгрывал интересные комбинации, до того интересные, что Йоссариану надоело постоянно чувствовать себя идиотом, и он бросил играть. Самой заметной фигурой в палате был шибко образованный техасец, похожий на героя цветного боевика. Он мыслил как патриот и утверждал, что состоятельные люди -- публика приличная и поэтому должны иметь больше голосов на выборах, чем разные бродяги, проститутки, преступники, дегенераты, безбожники и всякая прочая неприличная публика, не имеющая ломаного гроша за душой. Когда в палату внесли техасца, Йоссариан был занят тем, что вымарывал из писем рифмующиеся слова. Это был обычный жаркий и безмятежный день. Зной тяжело давил на. крыши домов. Стояла тишина. Данбэр, как всегда, лежал на спине, уставившись в потолок неподвижным взглядом куклы. Он изо всех сил старался продлить свою жизнь, считая, что скука -- лучшее средство для достижения этой цели. Данбэр так усердно скучал, что Йоссариан подумал: "Уж, часом, не отдал ли он богу душу?" Техасца уложили на кровать посредине палаты, и он сразу же приступил к обнародованию своих взглядов. Послушав его, Данбэр подскочил, словно подброшенный пружиной. -- Ага! -- возбужденно заорал он. - Я все время чувствовал, что нам чего-то не хватает. Теперь я знаю чего. -- И, стукнув кулаком по ладони, изрек: -- Патриотизма! Вот чего! -- Ты прав! -- громко подхватил Йоссариан. -- Ты прав, ты прав, ты прав! Горячие сосиски, "Бруклин доджерс" ("Бруклин доджерс"-- название нью-йоркской бейсбольной команды.- Ред.), мамин яблочный пирог --вот за что все сражаются. А кто сражается за приличных людей? Кто сражается за то, чтобы приличные люди имели больше голосов на выборах?.. Нет у нас патриотизма! И даже патриотизма нет! На уоррэнт-офицера, лежавшего справа от Йоссариана, эти крики не произвели никакого впечатления. -- Дерьмо это все... -- проворчал он устало и повернулся на бок, намереваясь уснуть. Техасец оказался до того душкой, до того рубахой- парнем, что уже через три дня его никто не мог выносить. Стоило ему раскрыть рот -- и у всех пробегал по спине холодок ужаса. Все удирали от неге, кроме солдата в белом, у которого все равно не было пути к отступлению: солдат был упакован с головы до пят в марлю и гипс и не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Его сунули в палату ночью контрабандой. Проснувшись утром, обитатели палаты увидели на пустовавшей койке странно вздыбленные к потолку руки. Все четыре конечности поддерживались в таком состоянии неподвижными свинцовыми противовесами, темневшими над головой сол- дата. Его положили рядом с техасцем, и тот, повернувшись к новому соседу, целыми днями о чем-то прочувствованно вещал ему. Солдат не отвечал, но техасца это не смущало. Температуру мерили дважды. Рано утром и к вечеру в палату входила сестра Крэмер с банкой градусников и раздавала их, чинно шествуя сначала вдоль одного ряда коек, затем вдоль другого. Солдату в белом она всовывала градусник в отверстие в бинтах, под которыми угадывался рот. Затем она возвращалась к первой койке, брала градусник, записывала температуру больного, шла к следующему и так снова обходила всю палату. Однажды днем, вернувшись, чтобы собрать градусники, она взглянула на градусник солдата в белом и обнаружила, что солдат мертв. -- Убийца, -- спокойно произнес Данбэр. Техасец младенчески невинно посмотрел на него. -- Душегуб, -- сказал Йоссариан. -- О чем вы, ребята? -- не понял техасец. -- Это ты убил его, -- сказал Данбэр. -- Это ты отправил его на тот свет, -- сказал Йоссариан. Техасец отпрянул: -- Вы что, ребята, спятили? Я и пальцем его не тронул. -- Это ты его замучил, -- твердил Данбэр, -- Я слышал, как ты его убивал, -- сказал Йоссариан. -- Ты убил его потому, что он... черномазый, -- сказал Данбэр. -- Вы рехнулись, ребята! -- закричал техасец. -- Черномазых класть сюда не разрешается. Для черномазых у них специальная палата. -- Сержант положил его тайком, -- возразил Данбэр. -- Сержант -- коммунист, - сказал Йоссариан. -- И ты об этом знал, -- сказал Данбэр. Только на уоррэнт-офицера, лежавшего слева от Йоссариана, все случившееся не произвело никакого впечатления. Он вообще почти никогда не разговаривал, а если когда и открывал рот, то лишь затем, чтобы излить на кого-нибудь свое раздражение. ...За день до того, как Йоссариан встретился с капелланом, в столовой взорвалась печь. Огонь перекинулся в кухню, и раскаленный воздух хлынул в соседние палаты. Даже в палате Йоссариана, расположенной довольно далеко от столовой, было слышно, как бушевало пламя и сухо потрескивали пылавшие балки. За окнами в оранжевых отблесках валили клубы дыма. Вскоре к месту пожара прибыли аварийные машины с аэродрома. Целых полчаса пожарники работали как сумасшедшие, и все без толку. Наконец они стали брать верх над огнем. Но тут послышался хорошо знакомый монотонный гул бомбардировщиков, возвращавшихся с задания. Пожарникам пришлось свернуть шланги и поспешить на аэродром: вдруг какой-нибудь самолет разобьется при посадке и загорится.Однако самолеты приземлились благополучно. Как только сел последний,пожарники развернули свои машины и помчались обратно к госпиталю,чтобы возобновить борьбу с огнем. Когда же они приехали, пожар совсем стих.Пламя погасло само по себе, не осталось ни одной даже тлеющей головешки. Разочарованные пожарники посидели на кухне, попили тепловатого кофе и долго еще слонялись вокруг в надежде потискать медсестричек. Капеллан появился в госпитале на следующий день после пожара в то самое время, когда Йоссариан искоренял в письмах все, что не относилось к любви. Капеллан сел на стул в проходе между койками и спросил, как он себя чувствует. Священник сидел к Йоссариану боком, так что из его знаков различия можно было рассмотреть только капитанские полоски на воротнике рубашки. Йоссариан и понятия не имел, кто перед ним. Он решил, что это или новый доктор, или очередной псих. -- О, вполне прилично, -- ответил он. -- У меня побаливает печень, наверное оттого, что в последнее время я не очень-то соблюдал режим. А в общем чувствую себя сносно. - Это хорошо, -- сказал капеллан. -- Да, -- согласился Йоссариан, -- это хорошо. -- Я бы пришел сюда раньше, -- проговорил капеллан, -- но, честно говоря, немного прихворнул. -- Это очень плохо, -- сказал Йоссариан. -- Просто немного простудился, -- поспешно пояснил капеллан. -- А у меня повышенная температура, тридцать восемь и три, -- так же поспешно добавил Йоссариан. -- Это очень плохо, - посочувствовал капеллан. -- Да, -- согласился Йоссариан, -- очень плохо. Капеллан нервно заерзал на стуле и, помолчав, спросил: -- Могу ли я для вас что-нибудь сделать? -- Нет, нет, -- со вздохом ответил Йоссариан, -- врачи делают все, что в человеческих силах. -- Я не об этом... -- мягко возразил капеллан. -- Я имел в виду совсем другое. Игрушки, шоколад, жевательную резинку... или... может быть, книги. -- Нет, нет, спасибо, -- ответил Йоссариан. -- У меня есть все, что нужно. Все, кроме здоровья. -- Это очень плохо. -- Да, -- согласился Йоссариан, -- очень плохо. Капеллан опять заерзал на стуле. Он несколько раз оглянулся по сторонам, посмотрел на потолок, на пол. Затем глубоко вздохнул: -- Лейтенант Нейтли передает вам привет. Йоссариану не понравилось,что у них оказался общий знакомый: чего доброго, это могло послужить поводом для дальнейшего разговора. -- Вы знакомы с лейтенантом Нейтли? -- спросил он с ноткой сожаления. -- Да, я знаю лейтенанта Нейтли довольно близко. -- У него, кажется, того... кое-каких винтиков не хватает, а? Капеллан смущенно улыбнулся: -- Затрудняюсь сказать. Я знаю его не настолько хорошо, чтобы судить об этом... -- Уж можете мне поверить! -- сказал Йоссариан. Наступила мучительная для капеллана пауза, которую он нарушил внезапным вопросом: -- Ведь вы капитан Йоссариан? -- Нейтли не повезло с самого начала. Он из слишком приличной семьи. -- Прощу извинить меня, -- робко произнес капеллан. -- Возможно, произошло ужасное недоразумение. Вы ведь капитан Йоссариан? -- Да, -- признался Йоссариан. -- Я капитан Йоссариан. -- Из двести пятьдесят шестой эскадрильи? -- Да, из двести пятьдесят шестой боевой эскадрильи. Мне не приходилось слышать ни о каких других капитанах с такой фамилии. Насколько мне известно, я -- единственный капитан Йоссариан. Но мне известно далеко не все, -- Понимаю, -- печально произнес капеллан. -- Держу пари, вы собираетесь написать о нашей эскадрилье героическую поэму. -- Нет, -- пробормотал капеллан, -- я не собираюсь писать о вашей эскадрилье героическую поэму. Йоссариан резко выпрямился. Только сейчас он заметил на воротнике у капеллана тонкий серебряный крестик. Он был крайне удивлен -- еще ни разу в жизни ему не доводилось разговаривать с капелланами. -- Вы капеллан? -- воскликнул он восторженно. -- А я и не знал, что вы капеллан! -- Ну разумеется, -- ответил капеллан. -- Неужели вы не знали? -- Конечно же нет. Понятия не имел, что вы капеллан... -- Йоссариан завороженно смотрел на него, широко улыбаясь. -- Честно говоря, я еще ни разу в жизни не видел настоящего капеллана. Капеллан вспыхнул и принялся разглядывать свои руки. Это был человек хрупкого сложения, лет тридцати двух, с рыжеватыми волосами и робким взглядом карих глаз, с лицом узким и бледным. На щеках его розовели ямки, оставшиеся от былых прыщей. Йоссариану стало почему- то жаль капеллана. - Не могу ли я все же что-нибудь сделать для вас? -- повторил капеллан. Йоссариан, по-прежнему ухмыляясь, покачал головой: -- Нет, вы знаете, у меня есть все, что нужно. Мне очень хорошо. Честно говоря, я даже и не болен. -- Это хорошо, -- произнес капеллан и тут же пожалел о сказанном. Он прикрыл рот двумя пальцами и нервно хихикнул. Йоссариан молчал. -- Мне нужно еще навестить других больных из нашего полка, -- виновато сказал священник. -- Я к вам еще зайду. Может быть, даже завтра. -- Пожалуйста, заходите. -- Я приду, если вы действительно хотите, -- проговорил капеллан, скромно наклонив голову. -- Я заметил, что многим как-то не по себе в моем присутствии. Йоссариан горячо запротестовал: -- А мне как раз хочется, чтобы вы зашли. Вы меня нисколько не стесняете. Капеллан весь засветился благодарностью. Затем скосил глаза на листок бумаги, который все это время прятал в руке. Шевеля губами, он сосчитал койки в палате, и взгляд его нерешительно остановился на Данбэре. -- Разрешите узнать, -- прошептал он тихо, -- это не лейтенант Данбэр? -- Да, -- ответил Йоссариан громко, -- это лейтенант Данбэр. -- Спасибо, - прошептал капеллан, -- большое спасибо. Мне надо с ним поговорить. Я должен проведать в госпитале всех наших однополчан. -- И в других палатах тоже?.. -- Да, и в других тоже. -- Будьте осторожны в других палатах, отец, -- предупредил Йоссариан. -- Там держат людей с психическими расстройствами. Там полно сумасшедших. -- Можете не называть меня отцом. Я анабаптист, -- пояснил капеллан. -- Я не шучу насчет других палат, -- мрачно продолжал Йоссариан. -- Там вам не поможет и военная полиция. Там собраны отъявленные психопаты. Я проводил бы вас, но сам чертовски боюсь. К тому же безумие заразно. Тут во всем госпитале одни мы нормальные. Кроме нас, все идиоты. Может быть, наша палата -- единственная в мире, где лежат нормальные. Капеллан поспешил подняться. Отойдя от Йоссариана, он примирительно кивнул головой и пообещал вести себя с подобающей осторожностью. -- А теперь мне надо поговорить с лейтенантом Данбэром, -- сказал он, переминаясь с ноги на ногу. -- Как поживает лейтенант Данбэр? -- Хорошо, насколько это возможно в его состоянии, -- заверил его Йоссариан. -- Истинный принц! Один из прекраснейших, хотя и наименее преданных богу людей на свете. -- Я не об этом, -- возразил капелла", снова переходя на шепот. -- Он очень болен? -- Нет, он не очень болен. Строго говоря, он вообще здоров. -- Это хорошо, -- с облегчением вздохнул капеллан. -- Да, -- согласился Йоссариан. -- Да, это хорошо... -- От это капеллан! -- сказал Данбэр, когда священник, поговорив с ним, ушел. -- Видел ты что-нибудь подобное? Настоящий капеллан! -- Приятный человек, а? Может быть, вот таким и будут предоставлять по три голоса на выборах?.. -- Кто это ему предоставит? --, подозрительно переспросил Данбэр. ...За каких-нибудь десять дней техасец произвел в палате полное опустошение. Первым не выдержал артиллерийский капитан. После этого смылись все. Данбэр, Йоссариан и капитан истребительной авиации сбежали на следующее же утро. У Данбэра прекратились головокружения, у капитана истребительной авиации очистилась носогло

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору