сейчас, потому что, судя по твоему виду, ты вот- вот грохнешься
на пол.
    Йоссариан  и  вправду чувствовал, что вот-вот грохнется на пол. Он
обернулся  к  соседу  Данбэра, пожилому человеку с морщинистым лицом и
впалыми щеками, ткнул пальцем через плечо и сказал:
    -- Сгинь, мразь!
    Человек оцепенел от ярости и выпучил глаза.
    --  Он майор, -- пояснил Данбэр. -- Почему бы тебе не поставить перед
собой  более  скромную цель и не попытаться стать на некоторое время
уоррэнт-офицером  Гомером  Ламли? Кстати, в этом случае отец у тебя
будет губернатором штата, а сестра -- невестой чемпиона по лыжам. Скажи
ему просто, что ты капитан.
    Йоссариан повернулся к опешившему больному, на которого указал ему
Данбэр.
      --  Я  капитан. Сгинь, мразь! -- сказал он, ткнув большим пальцем
через плечо.
    Опешивший  больной,  услышав  команду  Йоссариана,  выпрыгнул из
постели   и   убежал.   Йоссариан   влез   на   его   кровать  и  стал
уоррэнт-офицером Гомером Ламли, который страдал от приступов тошноты и
внезапных  приливов  пота.  Йоссариан проспал добрый час, после чего
ему  снова  захотелось  стать  Йоссарианом.  Оказалось,  что  иметь
отца-губернатора  и сестру -- невесту чемпиона по лыжам не бог весть
как  интересно.  Данбэр  вернулся  в палату Йоссариана, где выкинул из
кровати   А.Фортиори,  предложив  ему  некоторое  время  снова  побыть
Данбэром.  Здесь  не  было и следов уоррэнт-офицера Гомера Ламли. Зато
появилась  сестра  Крэмер и в приступе ханжеского возмещения зашипела,
как  сырое полено в огне. Она приказала Йоссариану немедленно лечь в
постель,  но, поскольку она преградила ему дорогу, он не мог выполнить
этого  приказания.  Ее  хорошенькое  личико выглядело, как никогда,
противным.   Сестра   Крэмер   была   мягкосердечным,  сентиментальным
созданием.  Она  совершенно  бескорыстно  радовалась известиям о чужих
свадьбах,  помолвках,  днях  рождения,  юбилеях,  даже если была вовсе
незнакома с людьми, о которых шла речь.
    --   Вы   с  ума  сошли!  --  распекала  она  Йоссариана  и  Данбэра
добродетельным   тоном  и  негодующе  махала  пальцем  перед  носом
Йоссариана. -- Вам что, жизнь не дорога?
    -- Жизнь-то моя, - напомнил Йоссариан.
    -- Мне кажется, вы совершенно не боитесь потерять ногу!
    -- Так нога-то моя.
    --   Не  только  ваша,  --  возразила  сестра  Крэмер.  --  Эта  нога
принадлежит   правительству   Соединенных   Штатов.   Все   равно  как
какой-нибудь  тягач  иди ночной горшок. Военное министерство вложило в
вас  массу денег, чтобы сделать из вас пилота, и вы не имеете права не
слушаться врачей.
    Йоссариан не был в восторге от того, что в него вкладывают деньги.
Сестра  Крэмер  все  еще  стояла перед ним, так что он не мог пройти к
постели. Голова у него раскалывалась. Сестра Крамер о чей-то его
спросила, но он не понял вопроса.  Он  ткнул  большим  пальцем  через
плечо  и сказал: "Сгинь,мразь!"
    Сестра  Крэмер  влепила  ему такую пощечину, что чуть не сбила его
наземь.  Йоссариан  отвел кулак, намереваясь двинуть сестру в челюсть,
но  нога  его  подломилась,  и  он начал падать. Сестра Даккит вовремя
шагнула вперед и подхватила его под руки.
    --  Что здесь происходит? -- спросила она жестким тоном, обращаясь к
сестре Крэмер и Йоссариану.
    -- Он не желает ложиться в постель, -- отрапортовала обиженным тоном
сестра Крэмер. -- Он сказал мне нечто совершенно ужасное, Сью Энн. Я не
могу даже повторить.
    -- А она обозвала меня тягачом, -- проворчал Йоссариан.
    Сестра Даккит не проявила сочувствия.
    --  Вы  сами  пойдете  в постель или мне взять вас за ухо и отвести
силой? -- спросила она.
    --  Возьмите  меня  за  ухо и отведите силой, -- вызывающе ответил
Йоссариан.
    Сестра Даккит взяла его за ухо и повела в постель.

        27. Сестра Даккит.

    Сестра Сью Энн Даккит была высокой, поджарой женщиной с прекрасной
осанкой  и угловатым, аскетическим, типичным для уроженок Новой Англии
лицом,  которое  можно  было одновременно назвать весьма привлекатель-
ным  и весьма невыразительным. У нее была бело-розовая кожа, небольшие
глаза, острые и изящные нос и подбородок. Способная, исполнительная,
строгая  и  умная, с большим чувством ответственности, она не теряла
головы   в  любой  трудной  ситуации.  Она  была  вполне  сложившимся,
уверенным в себе человеком. Йоссариану стало жаль ее.
    На   следующее  утро,  когда  она  склонилась  над  его  постелью,
расправляя  у  него в ногах простыню, он проворно залез ей рукой под
юбку.  Сестра  Даккит взвизгнула и подпрыгнула до потолка, но этого ей
показалось мало,и она добрых пятнадцать секунд извивалась, скакала и
раскачивалась взад-вперед,   изгибая   свой   божественный  стан, пока
наконец  с посеревшими,  дрожащими  губами не отступила в проход между
койками.Но  она  отступила  слишком  далеко, и Данбэр, наблюдавший с
самого начала  за  этой сценой, приподнялся на кровати и, не говоря ни
слова,набросился на нее  сзади,  ухватив обеими руками за грудь. Издав
еще один  вопль,  она  высвободилась и отскочила от Данбэра, но опять-
таки слишком далеко, так что Йоссариан сделал выпад и облапил ее еще
раз. Сестра Даккит снова сиганула через проход, словно мячик для пинг-
понга на двух ногах. Данбэр зорко, как тигр, следил за ней, готовый к
новому броску, но она  вовремя о  нем вспомнила и отпрыгнула не назад,
а в сторону.  Данбэр  промазал и, пролетев мимо, приземлился на пол,но
не на три точки, а на одну -- на голову.
    Когда  он  пришел  в  себя,  из  носа  у него текла кровь и голова
раскалывалась от такой же ужасной боли, какую он до этого симулировал.
В  палате стоял невообразимый шум. Сестра Даккит обливалась слезами, а
Йоссариан, сидя рядышком с ней на кровати, виновато ее утешал. Разгне-
ванный  начальник  госпиталя  кричал на Йоссариана, что не потерпит со
стороны больных никаких вольностей по отношению к сестрам.
    --  Чего  вы от него хотите? -- жалобным тоном спросил Данбэр, лежа
на  полу  и морщась от сверлящей боли в темени. Даже звук собственного
голоса причинял ему страдания. -- Он ничего такого не сделал.
    --  Я  говорю  о вас! -- взревел во весь голос тощий, величественный
полковник. -- Вы будете за это наказаны!
    --  Чего  вы  от  него  хотите?  -- подал голос Йоссариан. - Человек
шлепнулся головой об пол -- только и всего.
    -- Я говорю и о вас тоже! -- обрушился полковник на Йоссариана. -- Вы
у меня еще пожалеете, что схватили сестру Даккит за грудь.
    -- А я не хватал сестру Даккит за грудь, -- сказал Йоссариан.
    -- Это я схватил ее за грудь, -- сказал Данбэр.
    --  Вы  что,  оба  с  ума сошли? -- пронзительно закричал доктор. Он
побледнел и отпрянул в замешательстве.
    --  Так  точно,  доктор,  --  заверил  его  Данбэр.  --  Он и вправду
сумасшедший.  Каждую  ночь  ему  снится,  будто он держит в руке живую
рыбу.
    Доктор  застыл  на  месте,  изящно  изогнув бровь. В палате стало
совсем тихо.
    -- Снится что?.. -- спросил он с отвращением.
    -- Ему снится, что он держит в руке живую рыбу.
    -- Какую рыбу? -- резко спросил, доктор.
    -- Не знаю, -- ответил Йоссариан. -- Я плохо разбираюсь в рыбах.
    -- А в какой руке вы ее держите?
    -- То в той, то в этой, -- ответил Йоссариан.
    -- Все зависит от рыбы, -- поспешил ему на помощь Данбэр.
    Полковник  обернулся  и,  подозрительно  сощурившись, уставился на
Данбэра.
    -- Да? А вы-то откуда знаете?
    -- Так ведь это сон-то мой, -- ответил Данбэр без тени улыбки.
    Полковник  побагровел.  Он уставился на обоих холодным, жестким,
неприязненным взглядом.
    --  Встаньте с пода и отправляйтесь в постель, -- процедил он сквозь
зубы.  --  Я  не желаю больше слушать ни слова об этих снах. У нас есть
специалист, чтобы выслушивать такую отвратительную чепуху...
    --  А  как вы считаете, -- осторожно, с мягкой, вкрадчивой улыбкой
спросил  майор Сэндерсон, штатный психиатр, присланный полковником к
Йоссариану,    --    почему   полковник   Ферридж   нашел   ваши   сны
отвратительными?
    --  Наверное,  что-то отвратительное действительно есть или в самом
этом  сне,  или,  может  быть,  а  полковнике  Ферридже, -- почтительно
ответил Йоссариан.
    --   Неплохо   сказано,   --   одобрил  майор  Сэндерсон.  Он  носил
поскрипывающие  солдатские  ботинки,  а  его черные, как смоль, волосы
стояли  дыбом.  --  Полковник Феррндж, -- признался он, -- напоминает мне
морскую чайку. Он ни в грош, знаете ли, не ставит психиатрию.
    -- А вы, наверное, не любите морских чаек? -- спросил Йоссариан.
    --  Да,  не  очень,  -- признался майор Сэндерсон с колючим, нервным
смешком. -- По-моему, ваш сон просто  очарователен.  Я  надеюсь, что он
будет часто повторяться и мы еще сможем  не  раз  его  обсудить.  Не
хотите  ли сигаретку?
     Йоссариан покачал головой, и майор улыбнулся. -- Как вы объясните,
-- спросил он многозначительно,  --  почему вы испытываете такое сильное
нежелание взять у меня сигарету?
    --  Потому  что  я  только что одну выкурил. Вот она, еще дымится в
пепельнице. Майор Сэндерсон хохотнул.
    --  Ну  что  ж,  весьма  искреннее объяснение. Но я надеюсь, что мы
скоро докопаемся до истинной причины. -- Завязав бантиком развязавшийся
шнурок  ботинка,  он  взял со стола блокнот желтой линованной бумаги и
положил  его  на  колени.  --  Итак,  рыба, которую вы видите во сне...
Давайте о ней побеседуем. Это всегда одна и та же рыба?
    -- Не знаю, -- ответил Йоссариан. -- Я плохо разбираюсь в рыбах.
    -- А что напоминает вам эта рыба?
    -- Другую рыбу.
    -- А что напоминает вам другая рыба?
    -- Другую рыбу.
    Майор Сэндерсон разочарованно откинулся на спинку стула:
    -- А вы любите рыбу?
    -- Не особенно.
    -- Так почему же вы считаете, что у вас патологическое отвращение к
рыбам? -- спросил с триумфом майор Сэндерсон.
    --  А  потому  что  они слишком скользкие, -- ответил Йоссариан. -- И
костлявые.
    Майор  Сэндерсон  понимающе  кивнул  головой,  улыбаясь  приятной,
фальшивой улыбкой.
    --  Очень  интересное  объяснение.  Но  я  полагаю,  что  скоро  мы
докопаемся  до  истинной  причины.  А в частности, та конкретная рыба,
которую вы держите во сне, вам нравится?
    -- Признаться, я не испытываю к ней никаких особых чувств.
    --  Следовательно,  вам  не нравится эта рыба? А не питаете ли вы к
ней враждебное, агрессивное чувство?
    -- О, нисколько. В сущности, она мне даже нравится.
    -- Следовательно, на самом деле вы любите эту рыбу?
    -- О нет. Я не испытываю к ней никаких особых чувств.
    --  Но  вы  только  что  сказали,  что  рыба вам нравится, а теперь
заявляете,  что  не  испытываете  к ней никаких чувств. Я уличил вас в
противоречии. Вот видите?
    -- Да, сэр, кажется, вы уличили меня в противоречии.
    Толстым черным карандашом   майор  Сэндерсон с гордостью начертал
в  блокноте:"Противоречие".Закончив писать, он поднял голову и сказал:
    --  Как  вы  объясните,  что  вы  сделали  два  взаимоисключающих
заявления, выражающих ваши противоречивые эмоции по отношению к рыбе?
    --  Я  думаю,  это  оттого,  что  у  меня  к  рыбам  двойственное
отношение.
    Услышав слова "двойственное отношение", майор Сэндерсон радостно
вскочил:
    --  Вы же все понимаете! -- воскликнул он, ломая в экстазе пальцы. --
О,  вы  даже  не представляете себе, как я одинок: ведь изо дня в день
мне  приходится  разговаривать  с  пациентами,  которые не имеют ни
малейшего  понятия  о  психиатрии.  Мне  приходится  лечить людей, со-
вершенно  равнодушных к моей работе. От этого у меня возникает ужасное
ощущение  собственной  никчемности.  --  Тень  озабоченности на секунду
легла на его лицо. -- И я не могу избавиться от этого ощущения.
    --  В  самом деле? -- спросил Йоссариан, не зная, что еще сказать. --
Но зачем корить себя за пробелы в чужом образовании?
    Я  сам понимаю, что это глупо, -- с тревогой в голосе ответил майор
Сэндерсон.  --  Но  меня  всегда  волновало, что обо мне подумают люди.
Видите  ли,  в  половом  отношении  я  созрел несколько позже своих
сверстников. И на этой почве у меня возник психический комплекс, я бы
даже  сказал, уйма комплексов. Я бы с удовольствием обсудил с вами мои
комплексы.  Мне так не терпится это сделать, и я с величайшей неохотой
возвращаюсь  к  вашему  комплексу.  Что  поделаешь -- обязан. Полковник
Ферридж  рассердится,  если узнает, что мы потратили время на меня.
Мне  бы  хотелось  показать вам набор чернильных клякс и выяснить, что
они вам напоминают формой и цветом.
    -- Не затрудняйтесь понапрасну, доктор. Мне все напоминает о сексе.
    -- Правда? -- пришел в восторг майор Сэндерсон, словно не веря своим
ушам.  --  Вот  теперь  мы  действительно добрались до главного. А не
снятся ли вам настоящие сексуальные сны?
    --  А  как  же! Конечно снятся. Вот этот мой сон с рыбой -- это ведь
сексуальный сон.
    -- Нет, я имею в виду настоящий секс, -- горячо перебил его майор.
    --  Бывает.  Вот, например, про рыбу...
      Майор Сэндерсон отшатнулся,будто ему дали пощечину.
    --  Да,  конечно,  -- согласился он ледяным тоном. Отношение его к
Йоссариану  разом  переменилось,  став настороженно-враждебным. -- На
сегодня  достаточно. Весьма желательно, чтобы вам приснились ответы на
некоторые  поставленные  мною  вопросы.  Поверьте,  что  наши  занятия
доставляют мне так же мало удовольствия, как и вам.
    -- Я передам это все Данбэру, -- ответил Йоссариан.
    -- Данбэру?
    -- Конечно, ведь это он все затеял. Сон-то ведь его.
    --  Ах,  Данбэр! -- усмехнулся майор Сандерсон. К нему вернулась его
уверенность.  --  Держу  пари,  что этот зловредный Данбэр творит все
безобразия, за которые попадает вам.
    -- Не такой уж он зловредный.
    -- И вы готовы положить за него голову на плаху?
    -- Ну, так уж далеко я не зайду.
      Майор Сэндерсон ехидно улыбнулся и записал в блокноте: "Данбэр".
    --  А  почему  вы хромаете? -- отрывисто спросил он, когда Йоссариан
направился  к  дверям. -- И за каким чертом у вас повязка на ноге? Вы --
психический больной или нет?
    -- Я ранен в ногу. Поэтому я в госпитале.
    --  О  нет,  не  поэтому  вы  в  госпитале, -- злорадно сказал майор
Сэндерсон. -- Вас уложили в госпиталь с камнем в слюнной железе. Хитрец
из вас плохой. Вы даже не знаете, с чем вы попали в госпиталь.
    -- Я попал в госпиталь с раненой ногой, -- стоял на своем Йоссариан.
    Майор Сэндерсон пропустил это объяснение мимо ушей и саркастически
рассмеялся.
    --  В  таком  случае  передайте  вашему другу Данбэру мои наилучшие
пожелания и скажите, чтобы ему почаще снились сексуальные сны.
    Но Данбэр страдал от приступов тошноты и головокружений, которые
сопровождались  постоянными  головными  болями,  и  не  был расположен
сотрудничать  с  майором  Сэндерсоном.  Даже  Заморыш  Джо, у которого
кошмаров   было   хоть  отбавляй,  потому  что  он  сделал  положенные
шестьдесят  боевых  вылетов  и  опять  ждал  отправки  домой, не желал
делиться  своими  кошмарами,  когда  приходил  в  госпиталь  проведать
друзей.
    --  Нет  ли  у кого-нибудь подходящих снов для майора Сандерсона? --
спросил  Йоссариан.  --  Мне  было бы больно его огорчить. Он чувствует
себя отщепенцем.
    --  После  того  как  вас  ранили,  мне  стал сниться один и тот же
странный  сон,  --  признался  капеллан.  -- Прежде я обычно каждую ночь
видел,  как  убивают  мою жену или как душат моих детей. Теперь же мне
снится,  что  я плаваю под водой и акула кусает меня за ногу как раз в
том месте, где у вас повязка.
    -- Чудесный сон! -- воскликнул Данбэр. -- Пальчики оближешь! Клянусь,
что майору Сэндерсону он придется по душе.
    --  Да  это же ужасный сон! -- закричал майор Сэндерсон. -- В нем и
боль, и увечье, и смерть. Я уверен, что он вам приснился назло мне. Я,
знаете ли, сильно сомневаюсь, имеет ли право человек с такими гнусными
снами служить в армии.
    Перед Йоссарианом мелькнул луч надежды.
    --  А  может,  вы и правы, сэр, -- лукаво согласился он. -- Наверное,
меня надо списать на землю и вернуть в Штаты.
    --  Не  приходило  ли  вам  в  голову, что ваша неразборчивость в
женщинах  --  это  просто  попытка подавить подсознательный страх перед
половым бессилием?
    -- Да, сэр, это верно.
    -- Тогда зачем же вы это делаете?
    -- Чтобы подавить страх перед половым бессилием.
    -- А почему бы вам не найти себе подходящее хобби?
    --  участливо  спросил майор Сэндерсон. -- Например, рыбную ловлю.
Вы действительно находите сестру Даккит привлекательной? По-моему, она
довольно костлява. Костлявая и скользкая. Как рыба.
    -- Я почти незнаком с сестрой Даккит.
    -- Тогда зачем же вы ее хватаете за грудь? Только потому, что у нее
есть грудь?
    -- Это все Данбэр.
    --  Э,  вы  опять  за старое! Сколько можно?.. -- воскликнул майор
Сэндерсон  с  кислой,  презрительной  усмешкой  и  брезгливо  отбросил
карандаш. -- Вы что, действительно думаете, что вам все будет сходить с
рук,  если  вы  будете прикрываться чужими фамилиями? Что-то вы мне не
нравитесь, Фортиори, совсем не нравитесь...
    Предчувствие  опасности  сырым холодным сквознячком прошмыгнуло по
спине Йоссариана.
    -- Я вовсе не Фортиори, сэр.-- робко проговорил он. -- Я -- Йоссариан.
    -- Кто?
    --  Моя  фамилия  Йоссариан,  сэр,  и я попал в госпиталь с раненой
ногой.
    --  Ваша  фамилия  Фортиори,  --  воинственно  отпарировал  майор
Сэндерсон. -- Вы попали в госпиталь с камнем в слюнной железе.
    --  Бросьте,  майор!  --  взорвался Йоссариан. -- Уж я то знаю, кто я
такой.
    --   А   я  берусь  это  доказать  с  помощью  официальных  военных
документов, -- возразил майор. -- Советую вам:уймитесь,  пока не поздно.
Сначала вы были Данбэром, теперь вы --Йоссариан,  а потом заявите, что
вы Вашингтон Ирвинг. Знаете, чем вы страдаете? У вас раздвоение
личности, вот в чем ваша трагедия.
    -- Может, вы и правы, -- дипломатично согласился Йоссариан.
    --  Я  в этом уверен. У вас мания преследования в тяжелой форме. Вы
считаете, что люди стараются причинить вам зло.
    -- Люди действительно стараются причинить мне зло.
    --  Вот видите! Вы не признаете авторитетов и не уважаете традиций.
Вы  --  опасный  и  развращенный  субъект, которого нужно поставить к
стенке и расстрелять.
    -- Это вы серьезно?
    -- Вы -- враг народа.
    -- Вы что -- псих? -- закричал Йоссариан.
    --  ...Нет,  я  не псих! -- яростно ревел Доббс в палате, воображая,
что  говорит приглушенным шепотом. -- Я вам говорю, что Заморыш Джо сам
их   вчера   видел,   когда   летал  в  Неаполь  на  черный  рынок  за
кондиционерами  для  фирмы  полковника  Кэткарта.  А в Неаполе -- центр
подготовки  пополнений.  Так  вот  там  по  пути домой собрались сотни
пилотов,  бомбардиров  и  стрелков. Ведь они выполнили всего только по
сорок  пять  боевых заданий -- и все. А несколько человек, награжденных
"Пурпурными     сердцами"
(Медаль,    выдаваемая    американскому военнослужащему  за  ранение,
полученное  в  ходе  военных  действий. --Ред.)
 --  и  того  меньше.  В другие бомбардировочные полки из Штатов
потоком   вливаются  пополнения.  Правительство  хочет,  чтобы  каждый
военнослужащий,  даже  из  административного  состава, побывал хоть
разок  за  океаном.  Вы что, газет не читаете? Теперь-то уж мы обязаны
его убить.
    --  Тебе  осталось  отлетать  всего два задания, -- урезонивал его
Йоссариан вполголоса. -- Почему бы тебе не попробовать выполнить норму?
    --  Двух  боевых  вылетов  тоже  вполне  достаточно,  чтобы сложить
голову, -- ответил Доббс дрожащим от возбуждения голосом. -- Мы должны
кокнуть  его завтра утром, когда он будет возвращаться с фермы. У меня
с собой пистолет.
    Йоссариан  вытаращил  глаза  от удивления, когда Доббс выхватил из
кармана пистолет и помахал им в воздухе.
    -- Ты сошел с ума! -- исступленно прошипел Йосса