ьма здесь быть  не  должно,
но я слишком устал, чтобы разгребать доновы конюшни.
   - А почему мусора так много, а?
   - Да мне плевать, много его там или нет…
   Лоренс  внезапно  замолчал.  Наши  взгляды  в  зеркале   темного   стекла
встретились.  Воцарилась  тягостная  тишина.   Нарушил   ее   Кевин,   вдруг
принявшийся скрести ногами цементный пол.
   - Что ж, - прошептала я. - Полагаю, нам нужно выйти и взглянуть.
   Ключ торчал в двери. Наши взгляды словно приклеились к нему.
   - А как же отпечатки пальцев? - провидчески спросил Лоренс.
   Я пожала плечами.
   - А что мы можем сделать? Проверить-то надо.
   Лоренс отыскал у раковины грязную  тряпку  и  через  нее  повернул  ключ.
Раздвижная дверь отъехала в сторону. Ночной воздух был едва ли холоднее, чем
в подвале. Я первая прошла во дворик, опустилась на колени рядом с грудой  и
осторожно оттянула черный пластик.
   - Да это обычный мусор, - проблеял сзади Кевин. - Руки не дошли выкинуть,
вот и бросили здесь.
   Только один мешок был полным,  остальной  мусор  поглубже  запихнули  под
навес и прикрыли сверху пустыми мешками.  Я  решительно  сгребла  в  сторону
черную пленку.
   - О, черт, - прошептал Лоренс. - О, черт!
   Это восклицание было ничем  не  хуже  любого  другого.  На  нас  смотрело
синеватое лицо Дона. Кевин быстро отступил назад. Золотистый  свет  из  окон
второго этажа,  отбрасывал  на  землю  вытянутые  скошенные  прямоугольники,
придавая сцене неуместную уютность. В первые секунды мне почудилось, что шею
Дон обвивает кожаная лента. Я осторожно опустила  голову  Дона  на  бетон  и
поняла, что это не кожаная лента. Шею пересекал длинный и узкий кровоподтек,
такой аккуратный, словно его провели фломастером. Нечто подобное привиделось
мне несколько часов  назад  в  наркотическом  бреду.  Но  реальность  внесла
маленькую поправку: полоска была не красной, а черной от запекшейся крови.
   - О, черт! - тихо повторил Лоренс.
   За  его  спиной  раздался  судорожный  всхлип.   Я   оглянулась.   Кевина
выворачивало у стены.

Глава шестнадцатая

   - Вы обладаете редкой проницательностью, мисс Джонс.
   Детектив Фрэнк откинулся на спинку стула и улыбнулся. Улыбка была  вполне
дружелюбной. Радушие  особенно  впечатляло  на  фоне  зарешеченного  окна  и
душераздирающих плакатов с портретами наркоманов и смертельно раненых. Отпив
коричневую  бурду,  ржавый  вкус  которой  наводил  на  мысли  о  кофеварке,
сделанной из консервной банки, я смиренно сказала:
   - Спасибо за комплимент.
   - И голову не теряете, да? Сначала позвали свидетелей, а уж  потом  вышли
во дворик проверить, что находится в мешке. И при этом даже не блеванули. Не
то что некоторые.
   - Настоящая мисс Марпл, - заметила Тербер.
   Я  с  ужасом  поняла,  что  ее  безжизненный   голос   напоминает   голос
андроида-параноика, детально описанный в  книге  "Автостопом  по  Галактике"
. Не  удивительно,
что до этого на ум пришло  сравнение  с  "Радиохэд".  К  горлу  непристойным
бульканьем подступил смех  и,  несмотря  на  все  мои  усилия,  вырвался  на
свободу. Я торопливо глотнула ржавое пойло и сделала вид, что закашлялась.
   - Может, все дело в том, что с вами такое случается не в первый раз,  да?
- продолжала Тербер.
   - Обычно я действительно не теряю головы, - ответила я, глядя ей прямо  в
глаза. - А вандализм в галерее не имеет ко мне никакого отношения.
   Уловка не сработала. Тербер опустила взгляд на стопку бумаг,  лежащих  на
письменном столе.
   - А это не вы сломали шею одному парню несколько лет  назад?  Я  тебе  об
этом говорила, Рэй?
   - Ага, упоминала, - подтвердил Фрэнк, увлеченно раскачиваясь на стуле.  -
Весьма впечатляет, не так ли?
   - Вам виднее. Я так не считаю. Я действовала в  целях  самообороны.  Дело
даже до суда не дошло.
   - Конечно, конечно. Ведь вы же его не задушили, -  добродушно  согласился
Фрэнк. - Но мы не могли не заинтересоваться.
   - Так что мы имеем по нашему делу? - спросила Тебрер, словно обращаясь ко
мне.
   Я прикусила язык. Самое сложное во время допроса в  полиции  -  заставить
себя заткнуться.
   Тербер шуршала бумагами. Вперемешку с  различными  документами  на  столе
лежало несколько черно-белых фотографий крупного  формата.  Я  не  могла  их
разглядеть, но предположила, что на снимках запечатлен мертвый Дон.
   - Мы ведем расследование двух убийств, - продолжала мадам Тербер, - а  вы
нам не помогаете.
   - Я нашла второе тело, - вежливо напомнила я. - Это не в счет?
   Тербер метнула в мою сторону взгляд, давая понять, что наше общая  любовь
к "Манкиз" на время забыта.
   - Где вы были вчера вечером?
   Игра в вопросы-ответы обычно  длится  не  очень  долго.  Они  еще  дважды
зададут этот вопрос, прежде чем отпустят меня. А мне лучше отвечать  одно  и
то же. Я глубоко вздохнула.
   - Дома. У меня остановился друг.
   - Какого пола?
   - Мужского.
   - Он остался?
   Я недоуменно заморгала.
   - Он остался на всю ночь, если вы это имеете в виду.  Но  он  мне  просто
друг. - Я не хотела, чтобы поползли слухи. - Один  из  тех  художников,  что
выставляются вместе со мной в "Бергман  Ла  Туш".  Мы  познакомились  еще  в
Лондоне.
   Тербер взяла ручку.
   - Его полное имя, и как с ним можно связаться?
   Я назвала имя Лекса.
   - Где он сейчас, я не знаю.
   Кто ведает, может теплая компания  еще  добавила  и  сейчас  пребывает  в
полной отключке, и если туда нагрянет полиция,  то  допрос  с  пристрастием,
который наверняка учинят Тербер и Фрэнк, окажется той последней каплей,  что
доведет их до безумия.
   - Почему бы нам не позвонить в вашу квартиру? - предложила Тербер,  мигом
смекнувшая, что я чего-то не договариваю.
   К моему большому облегчению сработал автоответчик. Тербер повесила трубку
и посмотрела на меня.
   - Где он может быть?
   - Уверена, что Лекс со мной свяжется, - непринужденно ответила  я.  -  Он
человек вольный. До сегодняшнего дня Лекс кочевал по знакомым.
   - А вы знаете кого-нибудь из его друзей?
   Я подошла к опасной черте.
   - Он просто позвонил мне вчера вечером и сказал,  что  ему  нужно  где-то
переночевать.
   - Как он узнал ваш телефон?
   - Я еще в Лондоне дала ему номер.
   - Он тогда не говорил, у кого собирается остановиться?
   Тербер пристально смотрела на меня. Мне сделалось не по себе.
   - Как вы думаете, сегодня вечером он вернется к вам?
   - Лекс - человек непредсказуемый. Может, вернется, а, может, и  нет.  Как
только я его увижу, попрошу его связаться с вами.
   - Непременно. А где он спал этой ночью?
   В ее вопросе не было и следа досужего любопытства.
   - В гостиной на диване.
   - Квартира большая?
   - Не очень. Большая гостиная, совмещенная с кухней, спальня и ванная.
   - Если бы вы ночью захотели выйти из квартиры, он заметил бы?  -  спросил
Фрэнк.
   - Ну, возможно, он услышал бы, как  хлопнула  входная  дверь.  Там  очень
шумные замки. Впрочем, диван находится в алькове, так что  Лекс  вполне  мог
ничего не заметить. Кстати, а речь идет именно о ночи? - задала я  встречный
вопрос. - Когда убили Дона?
   Глаза Тербер превратились в щелочки.
   - Вы весь вечер провели с этим человеком? - отрывисто спросила она.
   - Мы встретились около семи и весь вечер не расставались.
   - Тогда зачем вам знать?
   Я развела руками.
   - Просто любопытно. Все, что вы скажете.
   Краем глаза я заметила, как Фрэнк быстро взглянул на Тербер. Ясно, что  в
их танго ведет она.
   - Мы ищем того же самого преступника, если вас  это  интересует,  -  сухо
ответила Тербер. - Второй человек задушен  такой  же  удавкой,  что  и  Кейт
Джейкобсон. Насколько мы можем судить.
   - Не так-то легко застать Дона врасплох,  -  заметила  я.  -  При  его-то
габаритах. Он был пьян?
   - А то вы  не  знаете,  -  почти  дружески  усмехнулась  Тербер.  -  Ведь
наверняка почуяли запах бурбона, когда открывали мешок.
   - Верно.
   Интересно, какую игру она ведет?
   - Возможно, не только алкоголь, - продолжала Тербер. - Мы еще не получили
результаты экспертизы. Но я почти уверена, что в бурбон что-то подмешали.
   - Дон любил пиво, - сказала я, вспомнив пивную кружку рядом с креслом.  -
Наверное, ему предложили кое-что получше. Я  знаю,  что  он  задерживался  в
галерее допоздна. Творил свою живопись.
   - Ага, и натворил он немало, говорят. - Тербер в упор взглянула на  меня.
- Нам нужно побеседовать с этим Лексом Томпсоном. Если все, что вы говорите,
правда, то у вас есть алиби. Верно?
   - Верно.
   - Еще есть швейцар, - вставил Фрэнк.
   - Только не это, - уныло пробормотала я. - Вы  же  не  собираетесь  снова
расспрашивать его?
   - Боюсь, придется, - подтвердил Фрэнк тоном кондуктора автобуса,  который
сообщает пассажирам, что машина сломалась.
   Тербер расстегнула куртку и сунула  руку  во  внутренний  карман.  Тускло
блеснул пистолет.
   - Вот, пожалуйста, - она протянула мне визитку с именем и многочисленными
номерами телефонов. - Пусть ваш приятель позвонит как можно быстрее.  Это  в
ваших интересах, равно как и в его.
   - Понимаю… Передам, как только объявится.
   - Непременно, - протянул Фрэнк, - непременно скажите.
   По непроницаемому лицу Тербер мелькнуло подобие улыбки.
   - Это "глок". С керамическими  пулями.  -  Она  похлопала  по  пистолету.
Только теперь я сообразила, что последнюю минуту пялюсь на оружие. -  Калибр
девять миллиметров. Наверняка у ваших копов вы таких не видели, да?
   - Они там вообще оружие при себе не носят, - встрял Фрэнк.
   - Господи! - Узкие глаза Тербер округлились, словно я приехала из страны,
где цивилизация только-только изобрела колесо. - Неужели правда? - Впервые в
ее голосе слышалось настоящее чувство.
   - Да, мэм, - вырвалось у меня.
   По лицу Тербер снова скользнула мимолетная улыбка. Никто  не  пугал  меня
так, как эта женщина. И дело вовсе не в  пистолете.  Дело  в  этой  странной
улыбке.

***

   Прежде, чем я убралась восвояси, пришлось  еще  несколько  раз  повторить
свой рассказ. В Британии мне доводилось подвергаться  допросу,  но  тамошняя
процедура не имеет ничего общего с Тербер и Фрэнком. Возможно,  все  дело  в
том, что допрашивают здесь прямо в общем  зале  переполненного  полицейского
участка - вокруг снуют люди, гудят компьютеры, трещат допотопные принтеры. А
потому наша беседа выглядела почти неофициальной. Когда один особенно шумный
подозреваемый начал орать во все горло, мы обменялись взглядами, означавшими
"достал", и, словно заговорщики, сели теснее - чтобы слышать друг  друга.  В
Англии мы, скорее всего, сидели бы в маленькой комнатке  для  допросов,  над
головой светила бы одинокая  яркая  лампа,  а  на  пластиковом  столе  лежал
магнитофон, фиксируя косноязычное бормотание подозреваемых.
   Но самое главное заключалось в том, что Тербер и Фрэнк превосходно  знали
свою работу. Мне никогда не приходилось  так  за  собой  следить.  Может,  я
насмотрелась полицейских сериалов, но у меня  возникло  чувство,  будто  эта
парочка действительно все знает наперед. Они выглядели больше  уставшими  от
жизни, чем А. Э. Хаусман  в
плохой день.  Или,  если  брать  современные  аналогии,  то  они  напоминали
мизантропических "Портисхэд", вышедшим на подмену жизнерадостным  панкам  из
"Джой Дивижн".
   Полицейский участок буквально кишел  людьми.  Многие  осторожно  несли  в
руках  пластмассовые  стаканчики  с  ржавым  кипятком.  По  части   кофе   у
американцев очень странные вкусы. Они пьют либо разведенную в воде ржавчину,
постоявшую по соседству с кофейным автоматом, либо отправляются в  элитарные
кофейни, где за бешеные деньги прихлебывают  все  ту  же  коричневую  бурду.
По-моему, для получения этой загадочной  жидкости  требуется  приблизительно
одно кофейное зерно, три литра соевого соуса и небольшой ядерный реактор.
   Я протиснулась мимо группы полицейских -  пистолеты  теперь  бросались  в
глаза, куда бы я ни посмотрела -  и  наконец  добралась  до  выхода.  Фрэнк,
сопровождавший  меня,  открыл  стеклянную  дверь  и  жестом  предложил   мне
проходить.
   - Я с вами еще свяжусь, - сухо сказал  он,  и  плотно  закрыл  дверь.  На
скамейке у стены сидели Барбара Билдер и Джон Толбой.
   При моем появлении они вскочили.
   - Сэм! - воскликнула Барбара, обнимая меня.
   Мои сбитые с толку инстинкты требовали оттолкнуть лицемерку, но я  сумела
вырваться из объятий без  скандала.  От  Барбары  пахло  духами,  легкими  и
воздушными,  как  только   что   накрахмаленное   белье.   Этот   запах   не
соответствовал ее наряду женщины из затерянного тибетского племени.
   - С вами все в порядке? - повторяла Барбара. -  Бедняжка,  вы,  наверное,
пережили такое потрясение.
   - Безусловно! А еще, наверное, умирает с голода, - добавил Джон.
   Его слова показались мне загадочными и даже оскорбительными. До  меня  не
сразу дошло, что Джон сам хочет есть.
   - Почему бы вам не перекусить у нас?  -  предложила  Барбара.  -  Мы  вас
ждали. Кэрол сказала, что вы остановились в Верхнем Вест-Сайде.
   - Да, - беспомощно ответила я.
   - Ну и отлично! - обрадовалась Барбара. - Мы живем  неподалеку,  так  что
после ужина вы быстро доберетесь до дома.
   Похоже, они все  спланировали  заранее.  Впрочем,  ничего  другого  я  от
Барбары  и  не  ждала.  Супруги  Билдер  (формально  их  следовало  называть
супругами Толбой, но язык не поворачивался) жили в роскошном доме  на  тихой
улице между Бродвеем и Амстердам-авеню. По одну сторону улицы росли деревья,
а по другую выстроились дома с длинными  каменными  лестницами,  ведущими  к
парадному входу. Несмотря на внешнюю элегантность дома, в  вестибюле  воняло
тушеной капустой, ковровые  дорожки  на  лестницах  вытерлись,  а  некоторые
почтовые ящики висели криво. Убранство напоминало  запущенные  меблирашки  в
Южном Кенсингтоне. Пока Барбара не открыла дверь квартиры, я никак не  могла
решить, призвана ли такая  обветшавшая  изысканность  ввести  в  заблуждение
грабителей, или дом действительно в запустении.
   Оказалось, что  первое.  На  отделку  ушло,  наверное,  целое  состояние.
Мешковатые юбки Барбары и потертый  вельветовый  пиджак  Джона  наводили  на
мысль, что они живут в уютной квартирке, обставленной  старомодной  мебелью.
Но в их жилище царил изящный и дорогой минимализм.  Полированные  деревянные
полы; белые стены, картины; стеклянные журнальные столики; стулья из кожаных
полосок на хромированном каркасе.
   Барбара прошла прямо в крохотную кухоньку и  начала  шуровать  в  ящиках.
Только тут я осознала, что действительно проголодалась. Ничего удивительного
- после дармового супа я ничего не ела.
   - Чего вам хочется, Сэм? - радушно спросила Барбара.
   - Только не стоит затевать возню, - всполошилась я.
   - Нет, правда, чего бы вам хотелось? Вы только скажите.
   Барбара  походила  скорее   на   домохозяйку   из   комедийного   сериала
пятидесятых, чем на всемирно  известную  художницу.  Меня  так  и  подмывало
заказать омара под  сырным  соусом,  а  впридачу  картофель  фри  и  тройной
шоколадный мусс. А потом закатить скандал, когда мне скажут, что этого нет в
меню.
   - Ну… - начала я, трусливо отказавшись от омара.
   - Китайская, итальянская, мексиканская, тайская, вьетнамская,  эфиопская,
японская…
   Барбара вышла из кухни с пачкой ресторанных меню.
   - Как насчет китайской? Китайскую ведь все любят?
   - Спасибо, замечательно, - с облегчением ответила я.
   - В Нью-Йорке никто сам не готовит, - пояснил Джон. -  Здесь  так  хорошо
налажена доставка на дом, что не стоит возиться с готовкой.
   - В самый раз для меня городишко.
   - Мы очень любим Нью-Йорк, не так ли, милая?  -  Джон  ласково  улыбнулся
жене.
   - Конечно, - нежно ответила она. - Джон, может, ты  нальешь  Сэм  вина  и
покажешь ей квартиру, пока я заказываю еду?
   Экскурсия по квартире на самом  деле  означала  экскурсию  по  творчеству
Барбары. Других картин на стенах  не  было.  Я  двигала  челюстью,  шевелила
языком, извлекая глубокомысленные звуки, пока Джон разглагольствовал о  том,
как  хорошо  уходят  творения  его  ненаглядной  и  какие  преданные  у  нее
поклонники. Я так и ждала, что он  вот-вот  похвастается,  что  имя  Барбары
Билдер зарегистрировано как товарный знак.
   - У моей Барби получается все лучше и лучше,  -  довольно  сказал  он.  -
Упорная, как скала.
   Эта влюбленная восторженность начала меня утомлять. Воспользовавшись тем,
что мы перешли в кабинет,  где  Барбара  не  могла  нас  слышать,  я  решила
остудить любовный пыл Джона ушатом холодной воды.
   - Я уже встречалась с Ким.  Спасибо  за  телефонный  номер.  Она  чудесно
выглядит.
   Джон испуганно посмотрел на меня.
   - Правда? Это хорошо. В смысле, я ее не видел… мы не виделись уже  давно.
Наверное, Ким очень занята.
   Он скорчил гримасу, мотнул головой в сторону двери и прошептал:
   - Ох, Сэм, мне так нелегко приходится!  Тяжкое  дело.  Барбара,  конечно,
любит Ким. Но все же… Знаешь, женщины бывают такими... Трудными.
   - А я не знала,  что  в  нынешней  Америке  позволено  так  рассуждать  о
женщинах, Джон, - любезно ответила я. - Наверняка есть  служба,  куда  можно
пожаловаться на нераскаявшихся апологетов мужского шовинизма.
   Джона обмяк в замешательстве. И взглянула Сэм на труды  свои  и  увидела,
что это хорошо.
   - А что случилось, когда Ким прилетела в Штаты? - спросила я, нанося удар
с тыла. - Вы помогли ей с художественной школой?
   - Знаешь, туда не протолкнуться, - проблеял Джон.  -  Так  много  молодых
художников пытаются пробиться…
   Барбара просунула голову в дверь.
   - Ужин в  пути,  -  поведала  она.  -  Что  вы  там  говорили  о  молодых
художниках?
   - Что им очень трудно, - беспомощно сказал Джон, цепляясь за  это  слово,
как за спасательный пояс. - Молодые художники… начинающие…
   - О боже, ну конечно! Уж мне-то можешь не рассказывать… Почему бы нам  не
вернуться в гостиную? Сэм, вы должны  рассказать  нам,  как  вам  здесь.  Вы
впервые в Нью-Йорке?
   - Да, - ответила я, усаживаясь в кресло. - Хотя мне казалось, что уровень
убийств упал. Вот и верь после этого газетам.
   На мгновение повисла тишина. Затем  Барбара  кивнула  Джону,  и  по  этой
молчаливой команде он сложил свое долговязое тело в  другое  кресло,  словно
схлопнул  складную  линейку.  Барбара   опустилась   в   шезлонг   напротив,
старательно  расправив  складки  на  юбке.  И  я  снова  ощутила  загадочный
магнетизм, исходивший от  этой  невзрачной  женщины.  Барбара  очень  удачно
выбрала место - сразу стала главным действующим лицом в комнате, как опытная
актриса становится центром мизансцены.
   - Ох, я почти и забыла об этом ужасе… Это же  безумие!  Это  же  безумие,
милый? - Джон мрачно кивнул. - Ужасно, что все это случилось как раз  в  ваш
приезд. Впрочем, Нью-Йорк в последнее время действительно стал безопаснее.
   - Но не для работников галереи "Бергман  Ла  Туш",  -  заметила  я.  -  И
художников, выставляющихся там.
   Последовала еще одна неловкая пауза.
   - Я так рада, что реставратор сумела  отчистить  картины,  -  нарушила  я
молчание. - Дон сказал, что они совсем как новенькие.
   Ой… Похоже, я помянула Дона. Барбара вздрогнула. Джон храбро бросился  на
амбразуру:
   - Увы, не совсем, но почти.
   - Сэм, расскажите о своей работе, - улыбнулась  Барбара.  -  Мы  в  вашем
возрасте не становились знаменитыми  в  одночасье.  Что  ж,  ныне  рекламные
кампании все ускорили. Но лучше следить за тем,  чтобы  карьера  развивалась
постепенно. Слишком легко оказаться калифом на час.
   - Ну, я вряд ли стала знаменитой.  Эта  выставка  -  моя  первая  крупная
удача.
   - И тут происходит такое! Как некстати все  эти  убийства!  -  посетовала
Барбара. - И так изуродовать мою выставку... Хотелось бы думать, что полиция
поймает негодяя. Наверное, кто-то очень мне завидовал, вы не  находите?  Или
преследовал корыстные цели? - Барбара послала мне  долгий  взгляд,  значения
которого я не поняла.
   - Это ведь случилось в ту