и скрылся с драгоценностями, сданными в заклад, и мы не можем его выследить. Так?
     - Да, сэр, - ответил Чи.
     - Мушкет, если не ошибаюсь? Джозеф Мушкет. Освобожден под честное слово из тюрьмы в Санта-Фе, штат Ныо-Мексико. Правильно? И похищенное серебро до сих пор нигде не поступало в продажу. И никто не видел этого Мушкета? - Ларго пытливо смотрел на Джима Чи. - Так? Ты в курсе дела?
     - В курсе, - отозвался Чи.
     Тогда - это было в середине лета - он всего полтора месяца как перешел в Тьоба-Сити из Кроунпойнта и еще плохо знал капитана Ларго. Теперь лето на исходе, но Чи так и не научился понимать капитана.
     - Странное дело, - нахмурился Ларго. - Куда он дел краденое? Почему не пытается сбыть? И куда подевался сам? Может, его уже нет в живых?
     Эти же вопросы Чи задавал себе с той самой минуты, как ему поручили дело о пропавшем закладе. Ответов у него не было, и капитан это знал.
     Ларго вздохнул и снова взялся за папку.
     - Как насчет подпольной торговли спиртным? - спросил он, не поднимая головы. - Удалось накрыть Присциллу Бисти?
     - Осечка вышла, - сказал Чи. - Она и ее парни успели выгрузить вино из машины раньше, чем мы подоспели. И никак не докажешь, что это их товар.
     Ларго смотрел на него, поджав губы. Большие пальцы рук, сцепленных на животе, неторопливо шевелились.
     - Да, старуху Присциллу так просто не возьмешь, тут голова нужна, - кивнул Ларго, как бы соглашаясь сам с собой. - Хорошая голова.
     Чи промолчал.
     - Ну, а как насчет слухов о колдовстве в районе Черной месы? - спросил капитан. - Что-нибудь прояснилось?
     - Ничего определенного, - ответил Чи. - Вроде бы колдунов стало больше, чем обычно. Скорее всего, потому, что очень многих будут выселять оттуда, освобождать место для хопи. Проблема в том, что я тут еще новичок, кто же станет рассказывать мне про колдунов.
     Он счел нужным напомнить об этом капитану. Нечестно со стороны Ларго требовать, чтобы именно Чи, все еще чужак, знал что-нибудь о местных колдунах. Кланы северо-западной резервации еще не познакомились с ним поближе. По их представлению, он и сам мог оказаться ?кожерезом? - колдуном, который готовит магические порошки из человеческой кожи.
     Ларго не стал развивать эту тему. Он придвинул другую папку.
     - Может быть, тебе больше повезет вот с этим, - сказал он. - Кому-то ветряки стали поперек горла.
     Он вытащил из папки лист бумаги и протянул Чи.
     Читая письмо из Уиндоу-Рок, Чи размышлял о капитане. У навахо сложная система родства, и по клановым связям Ларго приходился ему родичем. Для Чи главным был клан его матери - ?клан, породивший его?, - Народ Говорящих Медленно. Что же до клана отца - ?клана, принявшего его?, - то он назывался Народом Горькой Воды. Ларго был порожден Народом Стоящей Скалы, а принял его Народ Краснолобых, и этот же клан был вторичным приемным кланом для отца Джима Чи. Стало быть, Чи и Ларго пусть дальние, но все же родственники, а у навахо семья всегда играла первостепенную роль, и родственные обязательства ставились превыше всего. Пробегая глазами письмо, Чи размышлял о родстве. Он хорошо помнил, как один из братьев отца надул его при покупке подержанного холодильника; помнил также, что самую большую в жизни трепку получил в школе-интернате Двух Серых Холмов от двоюродного брата по материнской линии. Он молча вернул письмо капитану.
     - Обычно, когда в Объединенной резервации случаются какие ни то происшествия, ищи виновных в семействе Гиши, - произнес Ларго. - Или кого-нибудь из Яззи. - Подумав, он добавил: - А может, это семейство Неунывай. С ними тоже много хлопот.
     Капитан положил письмо обратно в папку и протянул ее Чи.
     - Вариантов хоть отбавляй, - заключил он. - Так или иначе, разберись с этим делом.
     Чи взял папку.
     - Слушаюсь, сэр.
     Ларго снисходительно посмотрел на него:
     - Действуй. Нельзя позволять, чтобы кто-то калечил этот ветряк. Когда хопи переберутся на наши земли, им понадобится вода для коров.
     - Вы кого-нибудь подозреваете?
     Капитан Ларго поджал губы.
     - Нам предстоит переселить оттуда около девяти тысяч навахо. Значит, подозреваемых не больше девяти тысяч.
     - Спасибо, - отозвался Чи.
     - Рад помочь. Начинай с этой цифры и сведи ее к единице. - Ларго улыбнулся, показав кривые белые зубы. - Вот такое тебе задание: свести количество подозреваемых к единице и поймать ее.
     Именно этим и занимался Чи в ту долгую ночь. Самолет скрылся, а если кто-то и шевелился у ветряка, Чи не видел его и не слышал. Он зевнул, вынул из кобуры пистолет и почесал стволом спину между лопатками, куда не мог дотянуться рукой. Луна зашла, яркие звезды беспрепятственно сверкали на черном небе. Внезапно похолодало. Чи поднял одеяло, отцепил его от шипов мимозки и натянул себе на плечи. Он думал о ветряке, о том, что же заставило человека ломать его, и спрашивал себя, почему злоумышленник не распределил свои козни равномерно между всеми ветряками, с 1 по 8. Еще он думал о непонятном деле Джозефа Мушкета, который украл больше тридцати килограммов драгоценностей - пояса с серебряными раковинами, ожерелья из серебряных цветов тыквы, браслеты и другие украшения - и не помышляет о том, чтобы сбыть краденое. Чи уже столько раз прокручивал в уме это дело, что, кажется, все подшипники стер. Однако снова принялся размышлять - не упустил ли чего-нибудь?
     Почему Джейк Вест нанял Мушкета? Потому что Мушкет - приятель его сына. Почему Вест уволил его? Потому что заподозрил Мушкета в воровстве. Вполне логично. Затем Мушкет на другую ночь после увольнения возвращается на факторию Горелой Воды и освобождает кладовку от сданных в залог драгоценностей. Тоже логично. Но краденые ценности непременно где-нибудь всплывают. Их дарят подружкам. Их продают. Их закладывают в других факториях, сбывают в Альбукерке, Финиксе, Дуранго, Фармингтоне или же в ювелирной лавке любого из городков, разбросанных вокруг резервации. Это настолько логично, неизбежно и предсказуемо, что по всему Юго-Западу у полиции разработана стандартная процедура расследования подобных дел. Рассылают описания похищенного и ждут. И когда что-то начинает появляться, идут по следу. Почему же на этот раз все пошло по-другому? Чем Мушкет отличается от других воров? Чи перебрал в памяти все, что рассказал про него сотрудник тюремной администрации, выпустивший Мушкета под честное слово. Даже прозвище его - загадка: Железные Пальцы. У навахо принято давать прозвища по внешности. Стройную девушку так и назовут - Стройная Девушка, мужчину с тонкими усиками - Маленькие Усы. С какой стати молодого парня прозвали Железные Пальцы? И вообще - жив ли он еще? Ларго тоже задал этот вопрос. Если Мушкет мертв, отпадут все вопросы.
     За исключением одного: почему он мертв. Чи вздохнул, кутаясь в одеяло, и поймал себя на том, что мысли его уже переключились на другое дело. Неопознанный труп. Причина смерти - огнестрельная рана в области виска от пули тридцать восьмого калибра. Рост покойника - сто семьдесят сантиметров. Предположительный вес - семьдесят килограммов, судя по тому, что осталось, когда Чи и Ковбой Дэши привезли труп в морг. Кто такой? А черт его знает. Вероятно, навахо. Вероятно, уже не юноша. Несомненно, мужского пола. С этого дела началось знакомство Чи с округом Тьоба-Сити . В первый же день после перевода сюда из Кроунпойнта. ?Езжай изучать свой участок?, - приказал Ларго, но уже в нескольких километрах к западу от Моуэнкопи Чи услышал по рации голос диспетчера - ему приказано было направляться в Объединенную резервацию.
     - Из фактории Горелой Воды поступила информация о мертвом теле, - сообщил диспетчер. - Повидайся с помощником шерифа Дэши. Он встретит тебя.
     - В чем дело? - спросил Чи. - Разве это теперь наша территория?
     Диспетчер не смог ничего толком объяснить, но когда Чи добрался до фактории Горелой Воды и встретился с помощником шерифа Альбертом Дэши по прозвищу Ковбой, тот все ему растолковал.
     - Жмурик - навахо, - сказал он. - Так, по крайней мере, нам сообщили. Предполагают, что его застрелили, и кто-то решил, что надо обратиться в ваше отделение.
     Когда они наконец добрались до трупа, то не могли понять, как этот кто-то определил пол покойника и из какого он племени. Труп уже почти разложился, да и падальщики поработали - звери, птицы и насекомые. Остался, можно сказать, мешок с костями, жилами, хрящами и ошметками мышц. Они постояли, поглядели, соображая, зачем кому-то понадобилось снимать сапоги с убитого и ставить их на тропу. Поискали - без успеха - хоть что-нибудь, что помогло бы установить личность покойника или объяснить пулевое отверстие в черепе. А потом Ковбой Дэши сделал то, чего Чи от него никак не ожидал, - он совершил, можно сказать, акт дружелюбия.
     Ковбой приготовил мешок для останков, который они привезли с собой, и, когда Чи наклонился, чтобы помочь, только лишь отмахнулся.
     - У нас, у хопи, есть свои заскоки, - сказал он, - но в отличие от вас, навахо, мы спокойно обращаемся с мертвыми.
     С этими словами Дэши затолкал останки в мешок, а Чи оставалось только выяснить личность убитого и установить, кто его убил и почему потом разул.
     Какой-то далекий звук вернул Чи к действительности. Звук донесся оттуда, где на дне ущелья остановилась машина; похоже на удар металла о металл, но слишком глухо и далеко, чтобы определить точно. Затем Чи вновь услышал гул мотора. На этот раз самолет находился к югу от него и летел на восток. Видимо, описывал круг. Отблеск закатившейся луны увенчал оранжевым ореолом гребень Большой горы. На мгновение самолет поднялся так высоко, что одно крыло отразило лунный свет. Он возвращался, завершая круг. Снова пошел почти прямо на Чи,. погружаясь во мрак. Сквозь низкий гул мотора донеслось какое-то звяканье. Выпустил шасси? Слишком темно, не рассмотреть. Самолет пронесся в каких-нибудь двухстах метрах. Он снижался и был уже чуть ли не на уровне глаз Чи. Прошел над ущельем Вело и пропал.
     Тут же гул мотора стих. Чи нахмурился. Пилот выключил двигатель? Нет, мотор опять заработал еле слышно.
     За пять секунд звук распространяется примерно на полтора километра. Даже с такого расстояния и даже после пяти секунд, значительно убавивших громкость, новый звук произвел впечатление раската грома. Или взрыва. Как если бы несколько тонн металла врезались в камень.
     Секунду или две, может быть, три царила тишина. Потом до слуха Чи донесся резкий, отрывистый звук - тоже на расстоянии около полутора километров, но слишком характерный, чтобы спутать его с чем-то другим. Звук выстрела.

4

     Джимми Чи ощутил острый запах бензина. Тяжело дыша, он остановился и осветил фонариком сухое дно ущелья впереди, высматривая источник запаха. Полтора километра от зарослей мимозки он одолел меньше чем за пятнадцать минут, где бегом, где карабкаясь по сухим склонам, огибая кусты и кактусы; гребень горы на фоне лунного сияния возвышался впереди слева. Уже перед самым краем скалы, за которой простиралось ущелье Вепо, он услышал дробный звук стартера, приводящего в движение мотор, и затем вниз по ущелью покатила, удаляясь, машина. Свет фар осветил крутой склон и тут же исчез. В тот момент Чи больше ничего не успел рассмотреть. Теперь луч его фонарика отразился от груды металла, дальше еще одна груда, куда больше. Чи внимательно оглядел ее. Сквозь шум его собственного натужного дыхания пробился посторонний звук. Сверху посыпались комья глины. Кто-то карабкался по скале, торопясь покинуть ущелье. Чи направил фонарик в сторону звуков. Облачко пыли - больше ничего. Тот, кто поднял ее, успел скрыться.
     Чи осторожно подошел к обломкам. Очевидно, когда самолет напоролся на скалу, которую круто огибало сухое русло, удар пришелся на левое крыло. Часть крыла смялась, из-за чего самолет развернуло,- и он с маху врезался в скалу под углом около сорока пяти градусов. Луч фонарика отразился от уцелевшего окна кабины. Чи заглянул внутрь и увидел голову курчавого блондина. Голова была наклонена, словно блондин спал. Никаких следов крови, хотя вся передняя часть кабины глубоко въехала внутрь. Там, где полагалось быть грудной клетке, поблескивал металл. Рядом с этим человеком Чн рассмотрел второго, в пилотском кресле. Темные волосы с проседью. На лице кровь. Голова дернулась!
     Протиснувшись в рваную дыру на месте дверцы, Чи сдвинул в сторону сломанное пассажирское кресло и добрался до пилота. Он как будто еще дышал. Изгибаясь, чтобы не порезаться о металлические зазубрины, Чи дотянулся и расстегнул влажный и теплый от крови привязной ремень. Пролез дальше между креслами, чтобы посмотреть, что с пилотом. Справа на шее у цего была рваная рана. Судя по всему, кровопотеря велика, хотя теперь кровь еле сочилась. Накладывать жгут поздно. Сердцу нечего больше качать...
     Чи присел на корточки, обдумывая положение. Пилот умирает. Будь здесь не сплющенная кабина, а операционная с хирургом и аппаратом искусственного кровообращения, этого человека еще можно было бы спасти. По Чи ничем не мог ему помочь.
     Однако ничего не делать тоже нельзя. Чи приподнял пилота, вытащил обмякшее тело наружу и осторожно положил его на плотный песок лицом вверх. Поискал пульс на запястье. Пульса не было. Чи выключил фонарик.
     В отсутствие луны на дне ущелья Вепо царила кромешная тьма. В черном пространстве над головой мерцали мириады звезд. Жизнь пилота оборвалась. Его чинди воспарила во мраке - еще один призрак, который будет заражать Народ болезнями и делать ночи опасными. Но Чи давно, еще подростком в школе-интернате, перестал бояться призраков.
     Привыкая к темноте, глаза сперва различили контуры гребня, отделяющего звездные россыпи от сплошной черноты. Затем проступили очертания вздернутого вверх уцелевшего крыла и базальтовой скалы, о которую разбился самолет. Рукам стало холодно, и Чи засунул их в карманы куртки. Подойдя вплотную к скале, он обогнул ее, размышляя. Чи думал об уехавшей машине, о человеке или людях, сидевших в ней. О людях, которые бросили пилота умирать в одиночестве посреди ночи. В свете звезд ущелье обретало очертания, обозначилась грань между песчаным дном и скальными стенами, угадывался кустарник вдоль подножия скал. Всюду полное безветрие и глухая тишина.
     Джим Чи прислонился к базальту, достал из кармана сигарету и спичку. Чиркнул спичкой о камень. Желтая вспышка осветила сероватый песок у ног Чи, лоснящийся черный базальт и белую рубашку еще одного человека. Человек в рубашке сидел на песке раскинув ноги, и пламя спички отразилось в стеклах его очков.
     Джим Чи выронил спичку, попятился, вытащил дрожащей рукой фонарик. Сидящий мужчина был одет в темно-серую тройку с аккуратно повязанным синим галстуком. Когда его волокли, каблуки прочертили дорожки на песке, при этом штанины задрались, и над черными носками белела кожа. В свете фонарика покойник выглядел лет на сорок пять - пятьдесят, но смерть и желтый свет старят лица. Руки свисали по бокам, упираясь кистями в песок. Между большим и указательным пальцами правой руки был зажат кусочек белого картона. Опустившись на колени, Чи посветил на него. Это была членская карточка Культурного центра хопи. Держа карточку за самый краешек, Чи высвободил ее из пальцев трупа и перевернул. На обратной стороне было написано: ?Хочешь получить товар - обратись сюда?.
     Чи снова вложил карточку в пальцы мертвеца. Это дело для федеральных властей. И только для федеральных. Совсем не для Джима Чи.

5

     Капитан Ларго стоял у настенной карты и прикидывал расстояния.
     - Самолет находился здесь. - Он ткнул в карту коротким пальцем. - А ты оставил свою машину здесь? - Новый жест. - Около трех километров. Или чуть меньше.
     Джим Чи молчал. Ему уже стало ясно, что происходит нечто необычное.
     - Первый доклад от вас поступил в двадцать минут шестого, - произнес человек по фамилии Джонсон. - Допустим, чтобы дойти до машины, вам понадобилось минут сорок. Остаются еще пятьдесят минут с того времени, когда, по вашим словам, разбился самолет.
     Джонсон был высокий худой мужчина, рыжий, лицо усеяно веснушками. Джинсовый костюм, черные ковбойские сапоги из какой-то особенной кожи. Холеные светлые усики. Голубые глаза пристально изучали Чи. Они изучали его с самой первой минуты, едва только Чи вошел в участок. Привычку к такому взгляду - холодному, безличному, немигающему - вырабатывают у себя многие полицейские. Чи мысленно напомнил себе, что это одна из тех профессиональных черт, которых ему следует избегать.
     - Пятьдесят минут, - сказал Чи. - Ага. Пожалуй что так.
     Молчание. Ларго пристально рассматривал карту. Джонсон сидел, откинувшись на стуле к стене, положив руки на затылок и не сводя глаз с Чи. Когда он пошевелился, стул скрипнул.
     - Пятьдесят минут - немало времени, - произнес Джонсон.
     ?Немало - для чего?? - подумал Чи. Но промолчал.
     - Вы говорите, прежде чем подойти к месту аварии, вы слышали, как машина - может быть, пикап - завелась и отъехала. И когда вы пришли туда, слышали, как кто-то карабкался по склону.
     В голосе Джонсона звучали вопросительные потки.
     - Именно так, - ответил Чи.
     Он поймал многозначительный взгляд Ларго.
     - Наши люди представили доклад, во многом совпадающий с вашим, - продолжал Джонсон. - Свои следы вы, естественно, не брали в расчет, а потому заметили следы четырех человек, тогда как наши насчитали пять разных следов. Следы неизвестного, который, по вашим словам, выбрался из ущелья. - Джонсон выпрямил один палец. - Затем остроносые, с гладкой подметкой, ботинки мертвеца. - Он выпрямил второй палец. - Далее, рифленые подметки и ковбойские сапоги. - К двум первым пальцам добавились еще два. - И наконец, сапоги, которые, как мы теперь знаем, были на вас.
     Он разогнул большой палец - итого пять - и уставился на Чи, ожидая подтверждения.
     - Верно, - сказал Чи, глядя в холодные голубые глаза Джонсона.
     - По мнению наших людей, я имею в виду ФБР, ковбойские сапоги несколько раз прошлись по вашим следам, а кое-где вы наступали па их следы, - продолжал Джонсон. - То же самое и с рифлеными подметками.
     Чи поразмыслил секунд пять над этими словами.
     - Значит, получается, что нас там одновременно было трое, - сказал он.
     - Ага, трое, - кивнул Джонсон. - До кучи.
     Чи подумал, что сейчас его обвинили в преступлении. Еще он вспомнил чьи-то слова о том, что неполное знание - опасная вещь. Аксиома, которая как нельзя лучше подходит к чтению следов. Даже следопыты иногда забывают, что человек нередко наступает на собственные следы. От этого Чи предостерегал и именно это учил примечать его дядя, брат матери.
     - Вы можете как-нибудь это объяснить? - спросил Джонсон.
     - Нет, - ответил Ч и.
     - Вы хотите сказать, что не были там одновременно с теми двумя?
     - А вы хотите сказать, что так оно и было? - отозвался Чи. - Из ваших слов получается только, что ФБР не повезло со следопытами.
     Глаза Джонсона не выразили ни тени смущения. Чи с любопытством рассматривал его. Лицо твердое, умное, жесткое. Самоуверенное. Чи насмотрелся в жизни таких лиц. Точно такое было у парня из племени хопи, который поставил рекорд Аризонской школы во время марафона в Флагстаффе, и у ковбоя, завоевавшего почетный пояс на родео в Уиндоу-Рок, вообще у всех, кто отлично знал свое дело и отдавал себе в этом отчет и чьи глаза выражали этакую высокомерную самонадеянность. Встречи Джима Чи с федеральной полицией не оставили у него никаких иллюзий насчет ее компетентности. Однако с Джонсоном дело обстояло иначе. Не дай Бог быть преступником, за которым охотится Джонсон...
     - Стало быть, вы настаиваете на своем докладе, - заключил Джонсон. - Может, что-нибудь добавите, что могло бы нам помочь?
     - Помочь в чем? - спросил Чи. - Разве что научить ваших людей читать следы.
     Передние ножки стула с треском опустились на пол. Джонсон опустил руки и встал.
     - Рад был познакомиться, парни, - сказал он. - Возможно, мне еще придется потолковать с вами, мистер Чи. Я смогу вас застать здесь?