- повторил он. - Мое  дело  есть  убийца.  Но  мои
товарищи грызут другие дела. Они имели мужчину, давно,  много  лет  назад.
Мужчина пошел вон и никогда не возвращался. Делала  подлое  дело,  изменял
стране для...
     Г-н Мульгор заколебался, умолк и внимательно  на  нас  посмотрел.  Мы
ждали, сгорая от нетерпения.
     - Это есть тайна, - предостерег он.
     Мы хором поклялись, что никому не скажем.
     - Подлая работа, - продолжал г-н Мульгор с отвращением, - для  плохой
особы в Греции. Наркомания.
     - Ах!.. - выдохнула Алиция, лучше  всех  сориентированная  в  больных
вопросах Скандинавии. - Международная контрабанда наркотиками!
     Г-н Мульгор энергично кивнул головой.
     - Да. Они делали свинские вещи на весь свет.  Мужчина  имеет  помощь.
Какая-то особа напряглась  для  этого.  Но  мужчина  весьма  важный  есть.
Информацию имеем на тему великого милования.
     Это неожиданное сообщение нас совсем захватило врасплох.
     - Великого что?
     - Великого милования. Сантимента. Любить весьма, чрезвычайно.
     - Ну, это уж не Анита! -  выкрикнула  потрясенная  с  ног  до  головы
Алиция. - Это Эва!..
     Г-н Мульгор посмотрел на нее, взял в руки лежащие на столике карточки
с Эвой и конями, перечитал еще раз письмо Эдека и душераздирающе вздохнул.
     - Нет. Джузеппе Грассани не мужчина. Мои товарищи видели его. Другой,
не тот самый. Имеем мы слишком мало...
     Забрал снимки, аккуратно сложил их вместе  с  пленками  и  письмом  и
добавил:
     - Есть это повод  для  подозрения.  Не  наверняка.  Доказательств  не
хватает. Мои товарищи обладают сообщениями, они знают,  особа  убийцы  кто
есть. Я также знаю...
     - Что вы сказали? - невежливо перебила Зося. - Вы знаете, кто убийца?
     - Я знаю, да, - подтвердил г-н Мульгор. -  Все  мои  товарищи  знают.
Хотя особа убийцы малозначащая есть.
     - О господи! - вырвалось у Павла.
     - Боже, смилуйся над нами! - застонала  Зося.  -  Злодей,  пытавшийся
убить восемь человек...
     - Девять, - поправил Павел.
     - ...девять человек, не имеет  значения?!  Так  что  же  тогда  имеет
значение?! О чем тут вообще разговор, кого ищут?! Должен  убить  девяносто
девять?!
     - Нету девяносто девять, - печально  сказал  г-н  Мульгор.  -  Только
пятьдесят восемь. Ужасно пострадавших. Особу знаем, доказательств нет...
     - Как это пятьдесят восемь?..
     Г-н Мульгор  пошел  на  более  подробные  объяснения.  Главной  целью
полиции было накрыть таинственную особу  с  черным  типом,  но  для  этого
требовались  доказательства  их   сообщничества.   Преступника   вычислили
теоретически. Причем известно было, что девять жертв в Аллеред  и  десятая
на автостраде для него просто пара  пустяков.  За  ним  тянулся  хвост  по
крайней мере пятидесяти восьми преступных акций.
     - Невозможно дело закончить,  -  пожаловался  г-н  Мульгор  и  указал
пальцем на Алицию: - Пани что-то знает или что-то имеет! Память! Где она?
     На этот вопрос было несколько вариантов ответа, но сомнительно, чтобы
они удовлетворили г-на Мульгора. От всего этого мы так обалдели, что нам в
голову не пришло спросить, кто убийца.
     - Рехнуться можно! - гневно сказала Зося. - Бред какой-то.  Мало  что
они там знают! Если у них нет доказательств, знают то же, что и мы.  Анита
и Эва. Мы никогда не отцепимся от одной из них?!
     - Это есть наша цель и желание, - торжественно заявил г-н Мульгор.
     - А через того типа? - поинтересовалась я.  -  Он  не  может  нас  на
что-нибудь вывести?
     - Неизвестно, встречался  ли  он  с  Эдеком  в  Варшаве?  -  потеряла
терпение Зося. - Павел никого не узнал!
     - Как мог узнать, если его тут нет? - возмутился Павел.  -  А  может,
есть какие-нибудь снимки? У него такая характерная нижняя губа!
     Г-н Мульгор грустно покачал головой и вздохнул.
     -  Не  обладаем  хорошей   фотографией.   Имеем   крайнюю   бедность.
Таинственная особа украла.
     - Ну, а если ты его узнаешь, что будет? - тревожно рассудила  Алиция.
- Это же не доказательство, что он связан с Эвой или Анитой.
     - Что за великое милование? - мрачно поинтересовалась Зося. - Кого  к
кому?
     - Особа имеет великое милование до мужчины, - пояснил г-н Мульгор.
     -  Значит,  все-таки  Эва,  -  решила  Алиция.  -  Жалко,   что   Эве
понадобилось меня убивать...
     Г-н Мульгор ушел, унося  с  собой  пленки  и  письмо  и  оставив  нас
совершенно сбитыми с толку.
     Во второй половине дня приехала Анита. Мы вспомнили, что о Греции г-н
Мульгор сообщил нам строго конфиденциально. Поэтому рассказали Аните  лишь
о том, что нашлось письмо, и у нас осталось на выбор только она и Эва.
     - Когда же, наконец, вы выберете кого-нибудь из нас? - с любопытством
спросила Анита.
     - Не знаем. Даже если это ты, спи спокойно, - ни у кого  нет  никаких
доказательств.
     - А какие доказательства вам нужны? Может, я смогу помочь?
     - Ну, например, твое знакомство с тем типом, которого Эдек встретил в
Варшаве. У тебя есть какие-нибудь снимки,  где  ты  в  его  объятиях?  Или
любовные письма?
     - К сожалению, нет. Но можно  сделать  фотомонтаж.  У  вас  есть  его
карточка?
     - Ни у кого нет...
     - А вы этого типа знаете?
     - Даже если знаем, то нам ничего об этом не известно.
     - Жаль. Но если у вас снова возникнут вопросы, очень прошу, звоните в
какое-нибудь другое время.
     В понедельник Павла снова вызвали в полицию. Там он провел  несколько
часов,  просматривая  кипу  портретов.  Единственный  снимок,  на  котором
совершенно точно находился искомый индивидуум, представлял  его  сзади,  в
плаще и шляпе.  Между  шляпой  и  плащом  виднелось  ухо,  увеличенное  до
слоновьих размеров. Его-то Павел и должен был опознать.
     - Совсем спятили, - поделился возмущенный Павел. - Что я,  специалист
по ушам? Громадное, во всю стену, ни на что не похожее. Откуда я знаю, чье
оно?
     Во вторник поздним вечером появился загадочный  г-н  Мульгор  и  стал
дожидаться Алицию, которая совещалась  с  Хербертом.  Она  приехала  очень
недовольная:
     - Оказывается, не только у меня склероз, у  Херберта  тоже,  хотя  он
гораздо моложе. Так  было  интересно,  что  в  этой  пачке,  а  оказалось,
хербертовская жена увезла ее в автомобиле. Условились, что привезет завтра
или послезавтра, если снова не забудет. Новости есть?
     - Есть, - сказал г-н Мульгор. - Чужая особа стригла живую изгородь.
     Он вытащил уже знакомую нам фотографию, сделанную в день нападения на
Агнешку. Отдельные части снимка увеличены почти так же, как  ухо,  которое
показывали Павлу.
     - Какая-то мания с этим увеличением, - критически заметила Зося.
     Мы  внимательно  осмотрели  куски  человека  в  рабочем  комбинезоне.
Кустистые брови, слегка затемненные очки и короткая  борода.  Лоб  скрывал
козырек шапки. Комбинезон производил впечатление местами чем-то  набитого.
Сабо были на исключительно толстой подошве. На одном фрагменте видна  была
только пятка, правда, не целиком, но в достаточной степени, чтобы  понять,
что на ней  не  мужской  носок,  а  черные  дамские  колготки.  На  другом
находилась  часть  горла,  согласно  нашей  оценке,  слишком  изящная  для
мужчины. Все остальное было не настолько ясно, чтобы решить,  какому  полу
принадлежит.
     - Во всяком случае, одно известно наверняка, - удовлетворенно сказала
Алиция. - Изгородь подстрижена, и счета мне не пришлют.
     Я не переставала интенсивно размышлять.  Убийца  облюбовал  Алицию  и
упорно  пытается  прикончить  именно  ее.  Следовательно,  она  для   него
небезопасна. Но какую, черт побери, свинью  Алиция  может  ему  подложить?
Когда г-н Мульгор ушел, я собрала всех и велела им думать.
     - Письмо здесь ни при чем, - заявила Зося. - Оно нашлось,  прочитано,
и что с того? Ничего.
     - Он же не знал,  что  Эдек  там  написал,  мог  бояться  худшего,  -
заметила Алиция.
     - Оставьте в покое письмо. Мы уже говорили, что после  смерти  Алиции
оно найдется скорее, чем при жизни. Алиция, ты обязана знать черного типа!
     - Мне потребовать, чтобы он представился?
     - Дура. Я имею в виду прошлое. Ты его наверняка видела с  Анитой  или
Эвой, только не можешь этого вспомнить. А убийца  боится,  что  вспомнишь.
Может, все-таки пороешься в памяти?
     - Аниту видела я с ее первым мужем. Впрочем, ты тоже. Светлый блондин
скандинавского типа. Мог перекраситься, но нос себе вряд ли изменил.
     - Ты лучше вспомни что-нибудь пораньше...
     - Секундочку, - задумчиво произнес Павел. - Может, он думал...
     - Может, все-таки правильней говорить "она",  -  предложила  Зося.  -
Скажем прямо, на повестке дня у нас две бабы.
     - Хорошо, - согласился Павел. - Может, она не знала, что Эдек  ничего
не успел сказать? Или думала, что он Алиции что-то привез,  и  это  навеет
какую-то мысль?
     - Явно меня переоценили. Ничего мне не навевает.
     - Потому что Эдек ничего не привез...
     - Привез. Водку...
     - Водка тебе ничего не навевает?..
     - Даже очень, но совсем на другие темы.
     - Может, посмотрим еще раз снимки? -  предложила  я.  -  Какие-нибудь
старые записи, календари или  что-то  подобное...  Старые  письма,  старые
ботинки...
     - Старые сумки, старые перчатки, старые шляпы...
     - Перестаньте дурачиться, я серьезно!
     - Из всего этого могу предложить только старые календари и  шляпы,  -
меланхолично сказала Алиция. - Случайно знаю, где они  лежат.  Сомневаюсь,
что это даст что-нибудь, но можем попробовать.
     - Ты еще сохранила шляпы? - оживилась Зося.
     - И они к тому же  вполне  доступны.  Лежат  в  коробке,  в  погребе.
Вынуждена была снять ее с антресолей, когда вытаскивала чемодан.
     - Потрясающе! Покажи!
     Мы охотно  прервали  наши  изыскания.  Шляпы  у  Алиции  всегда  были
исключительные, она никогда ничего не выбрасывала, а, напротив,  дополняла
с помощью своей и чужой фантазии, и коллекция  в  конце  концов  собралась
великолепная. Посмотреть ее удавалось редко:  обычно  шляпы  находились  в
труднодоступном месте, и Алиции было лень их доставать.
     Павел  принес  из  погреба  коробку  необъятных  размеров,  едва   не
застрявшую в дверях. Отталкивая  друг  друга,  мы  кинулись  к  зеркалу  в
переднюю, одержимые только одним желанием - мерить шляпы.
     Анита вошла в ту минуту, когда мы уже успели принарядиться. У Зоси на
голове была белая панама с  черной  вуалью,  у  меня  -  мягкий  берет  из
зеленого бархата с длинным  пером,  Алиция  надела  ярко-красную  шляпу  с
ошеломительно  большими  полями.  И  Зося,  и  я  по  непонятным  причинам
выглядели, как прифрантившиеся коровы. Алиция же была великолепна!
     Анита окаменела на пороге, глаза ее засветились.
     - Ну, знаешь! - вместо приветствия сказала она. - Должна ее носить!
     - Должна ее носить! - присоединились мы хором.  -  Не  смей  снимать!
Тебя узнать нельзя!
     - И спать в ней?
     - И спать! Купаться! Сидеть в конторе! Должна ее носить!
     - Безусловно, должна ее носить! Посмотри в зеркало: это же не ты!
     - Она ни к чему не подходит!
     - А черное? А светлый беж?
     - К гнилой зелени  тоже  подходит,  теперь  в  моде  смелые  цветовые
сочетания, - решительно вмешалась Анита. - Не гневи бога, такое не  должно
пропасть.
     - Алиция, ты должна ее носить! Без этой шляпы я тебя и знать не хочу!
     Охваченные  безумием,  мы  дружно  решили  стоять  насмерть.   Алиция
неуверенно поглядела в зеркало и начала ломаться.
     - Буду себя по-дурацки чувствовать...
     - Ты же ее носила!
     - Но это было десять лет назад...
     - Ну и что? Выглядишь в ней как раз на десять лет моложе!
     - Даже на пятнадцать!..
     - Выглядишь потрясающе! Теперь мода на все! Должна ее носить!
     У Аниты разгорелись глаза. Она содрала с головы Алиции шляпу и быстро
надела на себя, скривилась  и  напялила  обратно  Алиции,  задом  наперед.
Выяснилось,  что  в  таком  виде  Алиция  еще  прекраснее.  Под   влиянием
коллективного нажима она почти сдалась.
     - Подождите, чуть не забыла, зачем приехала, - сказала вдруг Анита. -
Могла, конечно, и позвонить, но я все равно курсирую между Копенгагеном  и
Аллеред, так что вы мне по дороге. Не оставляла ли я у вас зажигалку?
     - Не видели.  Посмотри  на  всякий  случай.  Если  забыла,  то  могли
положить на полочку.
     Анита посмотрела на полке под  портретом  прадедушки.  Мы  продолжали
заниматься шляпами.
     - Нет. Где же я могла ее оставить?  Жалко,  хранила  как  память,  но
ничего не поделаешь. Алиция, ты будешь носить эту шляпу или нет?
     Алиция посмотрела на нас и, видимо, поняла, что  отрицательный  ответ
ей может дорого стоить.
     - Мегеры. Ну ладно...
     - Не смей ее снимать!
     После  ухода  Аниты  Алиция  послушно  осталась  в  шляпе.  Мы  алчно
продолжали рыться в коробке. Зося вытащила гранатово-белый ток.
     - Помню его! - обрадовалась я.  -  Ты  в  нем  первый  раз  ездила  в
Копенгаген!
     - Во Флоренции я тоже его носила. Упал в фонтан. У меня  даже  снимок
есть, как раз наклоняюсь...
     Алиция замолчала и  внимательно  посмотрела  на  Зосю.  Зося  бросила
беспокойный взгляд в зеркало и на всякий случай сняла ток.
     - Что случилось? Его нельзя мерить?..
     Алиция задумчиво сдвинула шляпу на затылок, почесала голову.
     - А где, интересно, у меня снимки из Флоренции? Не видели?
     - Видели слайды.
     - Нет. Слайды делались позже. А это обычные оттиски, и вроде еще были
две пленки...
     - Если ты даже  снимки  начинаешь  терять...  -  Тут  у  меня  что-то
блеснуло. - Не об этих ли пленках было столько разговоров еще  на  площади
Святой Анны? Должна была сделать оттиски и  кому-то  послать,  но  сначала
задержали в проявке, а потом не могла решить, какие увеличивать...
     - Было что-то такое... Это те? Не знаешь, что я с ними могла сделать?
     - В Варшаве их не было, - решительно вмешалась Зося. - Так что ко мне
не цепляйтесь. Никаких пленок из Флоренции ты в Варшаве не проявляла.
     - И здесь их не было. У тебя карточки не лежат в другом месте?
     - Нет. Куда же они могли подеваться?
     - Насколько я понимаю, Херберт  их  возит  в  автомобиле,  -  ядовито
ответила я. - Чтоб мне провалиться на месте, если это не  та  таинственная
пачка.
     - Очень может быть. Видимо, я хотела их увеличить, запаковала...
     Зося решительным жестом поправила на ней  шляпу.  Мы  услышали  скрип
калитки и шаги. Кто-то постучал в дверь. Открывать пошла я.
     - Добрый вечер, - сказала Эльжбета. - Боже, какая шляпа!
     Эльжбета не появлялась уже почти две недели, так что нам было  о  чем
поговорить, но все ушло на  задний  план  в  присутствии  больших  красных
полей. Теперь сногсшибательную шляпу примеряла Эльжбета. Оказалось, что ей
она идет еще больше, чем Алиции.
     - Ты ее будешь носить? - робко поинтересовалась Эльжбета.
     - Сомневаюсь.  Они  ко  мне  привязываются,  но  я  им,  пожалуй,  не
поддамся. По-моему, ее должна носить ты.
     Эльжбета из-под красных  полей  кинула  на  Алицию  необычно  сияющий
взгляд. Что-то в этой шляпе было...
     - Ты б ее мне не дала? Хотя бы на время!..
     - Возьми насовсем. По крайней мере хоть эти мегеры перестанут ко  мне
цепляться. Выглядишь замечательно!
     Чувство справедливости не позволило нам  запротестовать.  Шляпа  была
как будто создана для Эльжбеты!
     Эльжбета, не отрывая глаз от зеркала, сообщила нам, что Казик наконец
выходит из больницы и она сможет  вернуться  в  Стокгольм.  Есть  какие-то
вещи, которые кто-то должен у нее взять, но его  сейчас  нет,  поэтому  не
разрешит ли Алиция оставить эти мелочи у нее?
     - Они большие? - спросила Алиция, наученная горьким  опытом:  нередко
мелочь оказывалась узлом величиной со шкаф.
     - Да нет. Поместятся в обычной хозяйственной сумке. Можешь  поставить
куда угодно. Хоть в погреб.
     - Ну ладно, приноси.
     Эльжбета предупредила, что занесет  сумку  завтра  вечером,  и  ушла,
забрав с собой шляпу  и  не  спросив,  хотя  бы  из  вежливости,  о  наших
уголовных делах... Мы вернулись к снимкам из Флоренции.
     - Я все больше склоняюсь к  тому,  что  Херберт  возит  в  автомобиле
именно снимки, - сказала я. - Может, заберем у него?
     - Конечно! Мы с ним завтра встречаемся. Что я там еще могла оставить?
     - Что ты еще такого можешь знать?.. Уберите же  к  дьяволу  шляпы,  с
мыслями собраться невозможно! Алиция, пошевели мозгами,  не  встречала  ли
Эву или Аниту где-нибудь в Европе при подозрительных  обстоятельствах?  Не
видела ли, как  одна  из  них  тайком  отклеивает  пакет,  прилепленный  в
ресторане под столиком? Или крадется в маске в кабинет дипломата?..
     - Что за бред ты несешь? - удивилась Зося, укладывая шляпы в коробку.
     - Откуда я знаю, строю предположения! Пытаюсь найти,  чем  она  может
грозить убийце.
     - Подожди, - вмешалась Алиция. - Пожалуй, что-то видела...
     Она  нахмурила  брови  и  уставилась  в  пространство.   Мы   боялись
шелохнуться, чтобы не спугнуть появившееся воспоминание.
     - Ну, так что же ты видела? - не выдержала я.
     - Не могу вспомнить, - с досадой  ответила  Алиция.  -  Мне  кажется,
Анита, но где, когда и при каких  обстоятельствах?  Может  быть,  в  Риме,
может, в Париже, а возможно,  еще  где-нибудь.  Встретила  ее  случайно  и
только раз... Когда ты несла эту чушь, что-то у меня такое блеснуло...
     - Повтори эту ахинею еще раз, - потребовала Зося.
     Я повторила, разбив и дополнив. Алиция  меланхолично  вглядывалась  в
банку с солеными огурцами. Покачала головой и достала один.
     - Нет, не вспоминается. Кажется, на какой-то почте, где кто-то из нас
посылал письмо. Но не уверена. Во всяком случае, маски  на  ней  точно  не
было. И на четвереньках тоже не кралась. А вообще это могла быть  почта  в
Копенгагене.
     - У меня здоровья  не  хватает,  -  пожаловалась  я,  отказываясь  от
дальнейших поисков.
     Половина следующего  дня  прошла  спокойно.  Под  вечер  Павел  стриг
остатки живой изгороди на  дорожке  со  стороны  улицы.  Убийца  прекрасно
подстриг угол, но тропинкой пренебрег, и изгородь в этом месте  шокировала
глаз. Мы с Зосей на кухне обдумывали обед, когда Павел  вдруг  постучал  в
окно.
     - Эй! Алиция идет!
     - Так рано, - удивилась Зося. - У нее же свидание с Хербертом...
     - Может, она забыла про сверток? - забеспокоилась я. - С ума  от  нее
сойду!
     - Обед! Некогда думать - делаем рыбу! Ставь картошку на огонь!
     Я успела прикрыть кастрюлю  крышкой  и  зажечь  газ,  когда  с  улицы
донесся пронзительный визг тормозов, крик Павла и  рев  мотора.  Мороженая
рыба, как птичка, вылетела у Зоси из рук.
     Я выскочила из дома первая, решив, что, даже если  она  хлопнулась  в
обморок, откачивать ее буду  потом.  Резкое,  как  взрыв,  хлопанье  двери
возвестило, что обморок она отложила.
     В нескольких метрах от дорожки Павел склонился над кем-то скрюченным,
как бы вдавленным в кусты соседской изгороди. Рядом валялась красная шляпа
с большими полями. Мы  еще  не  успели  подойти,  как  Павел  уже  помогал
Эльжбете подняться. Одежда на ней висела клочьями, она держалась за  левый
локоть и не могла стоять на правой ноге. При этом ей удалось  не  утратить
обычного хладнокровия, и на лице читалось легкое удивление. Павел  же  был
белее снега.
     - Я видел! - дрожащим голосом сказал  он,  поддерживая  Эльжбету  под
локоть. - Он даже не пытался притормозить!
     - И как ей удалось уцелеть?!
     - Извиняюсь, - кротко сказала  Эльжбета.  -  Мне  показалось,  что  в
последний момент он передумал. Толкнул меня  как-то  боком.  Секундочку...
Кажется, ничего не сломано...
     Попробовала встать на ногу и сделала несколько шагов, сильно хромая и
опираясь на Павла.
     - Мчался на страшной скорости и свернул прямо  на  нее!  Я  видел!  -
упорствовал Павел. - И удрал как свинья! Думал, что это Алиция!..