но, но явно  и  у  нее
тоже повысилась температура, вон как пылали щеки.
   - Так сделайте же что-нибудь! - умоляла девочка родителей. -  Ну  что  вы
так стоите? Собака больная, ей холодно, а вы ничего не делаете!
   Павлик поддержал сестру:
   - Как мы заболеем, так вы сразу  целую  банду  докторов  вызываете!  А  к
больной собаке... Главе семьи передалось волнение детей и жены, и он  понял,
что надо что-то предпринять.
   - Пожалуй, позвоню ветеринару, - сказал пан Хабрович. - И в  самом  деле,
прекрасная собака, жаль ее. Еще совсем молодая, не больше года ей.
   - И какая чистая! - подхватила пани Кристина. - Посмотрите, какая чистая,
блестящая шерсть. За ней  был  прекрасный  уход,  наверное,  потерялась  она
совсем недавно.
   Павлик подхватил:
   - Вот именно, и надо брать ее в дом, пока чистая! А  то  потом  услышишь:
грязная, запаршивевшая, такую нельзя пускать в квартиру.
   Дежурный  ветеринарной  службы  очень  любезно   разговаривал   с   паном
Хабровичем, но помочь ничем не мог. Уже поздно, у них всего одна  машина,  и
она давно ездит по срочным вызовам, вернется только к утру, не раньше. Да  и
в принципе выезжают они  только  в  экстренных  случаях  по  вызову,  а  так
животных привозят к ним. Можете дать пока  собачке  аспирин.  А  вообще  он,
дежурный, советует утром отвезти пса в приют для бездомных животных, там его
примут уже в семь утра, там - специалисты, там за ним будет необходимый уход
и оттуда его может взять хозяин, если отыщется. Вот телефон приюта.
   Пан Хабрович позвонил в приют, узнал адрес.
   Оказывается, там круглосуточное дежурство.  Тем  временем  на  лестничной
площадке разгорелась жаркая баталия между матерью и ее  двумя  детьми.  Пани
Кристина пыталась убедить Яночку и Павлика, что нельзя вот так, ни с того ни
с сего взять в дом чужую собаку. Ведь она же не уличная,  это  сразу  видно.
Наверняка у нее есть хозяин, и он, возможно, где-то в их доме.  Может,  и  в
самом деле пришел в гости к кому-то из  жильцов,  может,  выпил,  забыл  про
собаку...
   Павлик был неумолим:
   Если упился до того, что забыл о такой собаке, значит, он ее не стоит!
   Яночка внесла конструктивное предложение:
   - Тогда мы сами попробуем найти этого  негодяя.  Сами,  раз  вы  с  папой
устраняетесь.  Значит,  вы  тоже  недостойны  такой  собаки!  Тут  в  дверях
показался папа.
   - Велели дать ему аспирин, - сказал он. - А вы обратили внимание, что пес
без ошейника? Ни один хозяин  не  оставит  собаку  без  ошейника.  Последнее
замечание вызвало бурную дискуссию на  лестничной  площадке.  Пани  Кристина
предположила, что ошейник просто кто-то украл. Собачка  ласковая,  разрешает
гладить себя совсем незнакомым людям,  вот  кто-то  и  воспользовался.  Дети
требовали немедленно решать судьбу собаки, и начать с  аспирина.  Яночка  не
выдержала, поднялась и принялась звонить соседям. Пес безучастно ждал.
   Соседи с их этажа единодушно заявили о своей полной непричастности к псу.
И у них сегодня никаких гостей не было.  По  лестнице  поднимался  сосед  сo
следующего этажа. Да, он видел эту собачку на их лестнице еще утром,  но  не
знает, чья она и откуда. Соседи этажом ниже тоже ничего о собаке  не  знали.
Выходит, собака бездомная?
   И в душе Яночки зародилось глубокое, непреодолимое желание  приютить  эту
собаку, быть всегда с ней, заботиться о  ней.  Пусть  у  собаки  будет  дом!
Сколько  раз  до  этого  они  просили  родителей  взять  собаку!  Те  всегда
разъясняли своим разумным детям всю сложность держать  собаку  в  их  тесной
квартире, в центре города. Родители работают с утра до вечера, дети в школе,
собаке  придется  сидеть  весь  день  в  запертой   квартире,   одинокой   и
заброшенной. Ну какая у нее будет жизнь? Собачья...
   Дети понимали - аргументы убедительные. И на время  расстались  с  мечтой
завести собаку.  А  вот  теперь  Яночка  вдруг  почувствовала,  что  с  этой
ласковой, несчастной, брошенной, и, кажется, больной  собакой  ее  связывает
какая-то невидимая, но прочная нить. Да что там нить, корабельный канат,  не
разорвать!  Скорей  она,  сама  Яночка,  тоже  станет  бездомной,  чтобы  не
расставаться с собакой, но одну ее не оставит! Ведь она же ясно видит -  пес
ждет! Он понимает - решается его судьба. В его сердце еще  теплятся  остатки
надежды. Как, должно быть, он сейчас волнуется и  переживает!  .  -  Возьмем
его! - раздирающим душу голосом попросила Яночка. - Возьмем его  себе!  Пани
Кристина, тоже очень расстроенная и печальная, тeм не менее твердо ответила:
   - Нет, это невозможно.
   - В таком случае я тоже лягу тут под дверью на циновку  рядом  с  ним!  -
крикнул Павлик. - И буду лежать  до  тех  пор,  пока  не  получу  воспаления
легких!
   - Нет, только собаки мне сейчас не хватало! -  вспылил  пан  Хабрович.  -
Столько забот,  завтра  начинаем  переезд  в  новый  дом,  съезжаем  с  этой
квартиры, надо ее привести в порядок, наш дом пока полная развалюха,  ремонт
начинается, голова идет кругом. Только собаки мне сейчас и не хватало! Чужой
собаки!
   Возможно, пани Кристина и смягчилась бы мало-помалу, ей самой было  жалко
эту милую, несчастную собаку, да и дети давно просили, а тут вроде  бы  само
получается. Однако слова  мужа  напомнили  ей  о  том,  какие  хлопоты  ждут
семейство Хабровичей в ближайшее время. Дай Бог, чтобы хватило сил  со  всем
управиться, куда тут еще собаку! И она решительно заявила:
   - Нет, мы не можем ее взять. Дети, вы себе даже  представить  не  можете,
какое столпотворение начнется здесь с  завтрашнего  дня!  Собаке  такого  не
выдержать.
   - А скитанье под чужими дверями выдержать? - отчаянно выкрикнул Павлик.
   - Если вы оставите эту собаку на произвол судьбы, я откажусь от вас! - не
помня себя от горя крикнула Яночка. - Я... я не знаю, что сделаю! В школу не
пойду! Заболею!
   Пан Хабрович совершенно растерялся. Он глядел на своих таких послушных  и
рассудительных детей и не узнавал их. Не зная, как убедить Яночку и Павлика,
он лишь теребил волосы и бормотал:
   - Если теперь я не сойду с ума, так это будет чудо!
   Инициативу взяла в свои руки мама.
   - Очень прошу вас, успокойтесь и постарайтесь понять, что я вам говорю, -
обратилась она к сыну и дочке. - Вы же видите, собака больна, ее обязательно
надо показать ветеринару, и потом она будет нуждаться в постоянном уходе. Мы
же с завтрашнего дня начинаем переезжать на новую квартиру, такой переезд  и
для здоровой собаки был бы катастрофой, что же говорить о больной...
   - Раз больная, дай ей аспирин, ветеринар же посоветовал!
   - Аспирин тут не поможет.  Пес  к  нам  не  привык,  от  переезда  совсем
потеряется, может и нервное расстройство получить, места себе не  найдет,  а
ведь он нуждается в заботе и спокойствии.
   - Вот что! - принял мужское решение папа. - Надо  его  отвезти  в  приют,
действительно, мы не можем оставить собаку на произвол судьбы. В  приюте  ей
окажут помощь, полечат, а там посмотрим... когда переселимся.
   Дети  переглянулись.  Может,  папа   прав?   Собака   явно   больна,   ее
действительно сначала нужно вылечить, а для этого она должна находиться  под
медицинской опекой. Завтрашнее столпотворение исключало возможность  создать
псу нормальные условия для выздоровления.  Пусть  и  в  самом  деле  немного
поживет в приюте, подлечится, а они тем временем устроятся на новом месте  и
возьмут пса в большой, просторный дом. С садиком!
   - А ты знаешь, где этот приют? - спросила мужа пани Кристина. - Тебе дали
адрес?
   - Где-то жутко далеко, за аэропортом  Окенче.  А  пока  попробуй  напоить
собаку теплым молоком, разведи в нем аспирин.
   Схватив ведро с мусором, Павлик пулей вылетел из квартиры, загрохотал  по
лестнице и моментально вернулся. Пани Кристина даже мимоходом подумала,  что
вряд ли он успел добежать до мусорного бака. Неужели вывалил мусор сразу  за
дверью парадного? Однако спрашивать сына не стала, а  занялась  молоком  для
больной  собаки.  Яночка  не  отходила  от  матери,  следила  за  каждым  ее
движением, словно боялась, чтобы та не отравила животное.
   Аспирин очень плохо растворялся и, когда собака охотно  вылакала  молоко,
обнаружился на дне миски. Пани Кристина пыталась на ложке дать  его  собаке,
но та упорно отказывалась от предлагаемой гадости, в конце концов  обиделась
на пани Кристину и перешла на циновку к соседской двери. Пришлось отказаться
от лечения. Поскольку оба отпрыска смотрели на мать осуждающе, пани Кристина
сочла нужным оправдаться:
   - Конечно, я смогла бы заставить  собаку  проглотить  лекарство,  разжать
зубы ей я бы сумела. Но ведь эта собака чужая,  мы  совсем  не  знакомы,  не
знаю, как она себя поведет. И собака тоже меня не знает, у  хозяйки  она  бы
лекарство приняла, хозяйке собака доверяет...
   - Хватит, поехали, - сказал папа, выходя из квартиры с веревкой в руке.
   Яночка подозрительно взглянула на отца:
   - А веревка тебе зачем? Такая толстая.
   - А как я поведу собаку, по-твоему? - огрызнулся отец. - За ручку? Сейчас
мы с мамой отвезем ее и быстро вернемся, а вы марш спать!
   И он принялся  завязывать  веревку  на  шее  собаки.  Брат  и  сестра  не
шелохнулись. Казалось, их  ноги  вросли  в  лестничную  площадку.  Глаза  не
отрывались от собаки, руки дрожали.
   - А если... - прерывающимся от волнения голосом начал Павлик. -  Если  мы
торжественно поклянемся, что всегда, каждый  день  будем  убирать  за  собой
посуду...
   ... и рано ложиться спать, - подхватила Яночка и вдруг кинулась  к  отцу,
закричав страшным голосом:
   - Ты ее задушишь!
   Пан Хабрович нервно вздрогнул, веревка упала на пол. Только  теперь  пани
Кристина поняла в полной мере, какие чувства переполняют  сердца  ее  детей.
Чувства благородные, без всякого сомнения, и подавлять их не стоит.
   - Хорошо, -  быстро  сказала  она,  -  можете  ехать  с  нами.  Принесите
какую-нибудь тряпку, подстелим  для  собаки  в  машине.  Павлик  бросился  в
квартиру и вернулся со старой  наволочкой.  Яночка  не  двинулась  с  места,
продолжая наблюдать за тем, как отец,  ворча  сквозь  зубы,  принялся  ловко
завязывать веревку на шее собаки. А та, почувствовав на шее  веревку,  сразу
оживилась, привстала, готовая немедленно двинуться к выходу.
   - Собака приучена к ошейнику, - сказал пан  Хабрович.  -  И  вообще,  пес
умный, хорошо выдрессированный, послушный. Пошли!  Пес  охотно  спустился  с
лестницы и радостно выбежал во двор.  За  воротами  он  принялся  интенсивно
нюхать воздух и вдруг застыл на  месте,  напряженный,  как  струна,  вытянув
морду и подняв переднюю лапу. Пан  Хабрович  от  неожиданности  остановился,
Яночка с Павликом, догоняющие отца, налетели на него.
   - Глядите, дети, ведь это охотничья собака! - воскликнул пан Хабрович.  -
Смотрите, как прекрасно делает стойку!
   - Что делает? - не понял Павлик.
   - Стойку! Когда почует дичь, становится вот  в  такую  позу.  Характерная
поза охотничьей собаки, тем самым  она  дает  знать  охотнику,  что  почуяла
куропатку, бекаса или какую другую дичь.
   - А где же куропатка? - спросила Яночка.
   - Я не говорю, что здесь обязательно должна быть куропатка, но вот  такую
стойку делают охотничьи собаки и на куропаток, - пояснил отец.
   Несомненно, собака  хорошо  выдрессирована.  Тем  временем  пес  оживился
чрезвычайно. Его трудно было узнать, куда подевались апатия  и  безразличие.
Казалось, он сбросил груз печали,  почувствовав  хозяйскую  руку,  и  теперь
резво бежал по тротуару, интенсивно нюхая воздух и  землю  и  направляясь  в
сторону автостоянки.
   - Возьми-ка веревку, - сказал пан Хабрович дочери, - и беги за ним,  куда
он потянет, вдруг приведет к себе домой. Возможно, он здесь где-то  недалеко
живет,  может,  найдет  хозяина.  Перехватив  веревку,  Яночка  побежала  за
собакой, которая стремительно рвалась к автостоянке.  Добежав  до  нее,  пес
обнюхал всю площадку, рванулся в другую сторону, вернулся на прежнее место и
остановился, сразу растеряв всю энергию.
   Нет, место явно было ему незнакомо. Оглянувшись на Яночку, собака сделала
попытку побежать в другую сторону. Яночка воспротивилась.
   - Нет, - решительно сказала она, натянув веревку. -  Сейчас  мы  туда  не
пойдем. Я понимаю, ты потерялся, но не горюй, песик, мы возьмем тебя. А пока
давай сюда, в машину!
   - Знаешь, у него такое же воспаление легких,  как  я  прима  балерина,  -
потихоньку сказал пан Хабрович жене, наблюдая за дочерью и собакой. - Просто
пес замерз на лестнице, а сейчас - гляди, разогрелся и здоровехонек!
   - Тихо, а то дети услышат! - перебила мужа пани Кристина. - И тогда опять
начнут умолять, чтобы мы немедленно взяли собаку. А если не возьмем,  сочтут
нас бессердечными злодеями. И я вовсе не уверена, что собака не больна. Сама
слышала, как она хрипло дышала.
   В машину собака вошла послушно и даже охотно. Всю дорогу она просидела на
старой наволочке, с интересом рассматривая то,  что  можно  было  увидеть  в
окошко, и даже заворчала на какую-то собаку, которая проходила  недалеко  от
машины, когда пан Хабрович остановился,  чтобы  спросить  дорогу.  Пес  явно
чувствовал себя в машине, как дома. А в приюте разыгрались страшные сцены.
   И на Яночку, и  на  собаку  с  первой  же  секунды  он  произвел  ужасное
впечатление. Запах карболки и других  дезинфицирующих  средств  чувствовался
уже на подходах к нему. Собаке не разрешили ознакомиться с новым помещением,
не разрешили ничего обнюхать. Сразу же привязали к  ручке  входной  двери  в
вестибюле. Пес бросился следом за Хабровичами, он потянул  за  веревку  и  с
оглушительным грохотом захлопнул дверь. Это смертельно испугало его.  Яночка
поспешила развязать вер„вку и осталась в вестибюле вместе с собакой.
   Павлик присоединился к ним. Дети чувствовали себя такими же  растерянными
и несчастными, как и пес. Горло перехватило, сердце отчаянно билось. И  этот
невыносимый  запах..  Отец  сказал,  что  это  очень  хороший  приемник  для
бездомных животных, что здесь для них созданы идеальные условия,  что  здесь
царит чистота. Яночка так не считала - вон какая  ужасная  вонь  и  холод...
собачий. И все кругом какое-то чужое, враждебное. А уж изоляторы для  собак,
боксы за сеткой вдоль  длинного  коридора  и  вовсе  напоминали  камеры  для
арестантов или преступников, сколько  раз  ей  приходилось  читать.  Темные,
мрачные, страшные. Похоже, мама тоже так  считала,  потому  что  стала  отцу
говорить громким шепотом, что такая ухоженная собака, как их песик, в  таком
боксе долго не выдержит. Отец ее успокоил: в боксе собака  будет  находиться
только до утра, утром ее осмотрит ветеринар и направит в  другое  помещение.
Да и что ей не понравилось? Вон как чисто, везде порядок, в каждой камере...
то есть в каждом боксе подстилка из свежего сена...
   - Сено! - презрительно фыркнула пани Кристина. - Это собака, а  не  коза,
зачем ей сено?  С  тяжелым  сердцем  передала  Яночка  отцу  конец  веревки,
замотанной на шее собаки.  Умная,  послушная  собака  вдруг  стала  отчаянно
вырываться. В камеру ее втолкнули силой. Пан Хабрович решительно подтащил ее
к охапке сена в  углу  и  велел  лечь.  Громко  приказал  "лежать!  ".Яночка
заглянула в  несчастные,  перепуганные  собачьи  глаза,  и  у  нее  чуть  не
разорвалось сердце.
   - Нет! - отчаянно крикнула девочка. - Не  хочу!  Не  оставлю  его  здесь!
Возьмем его домой! Смотрите, какой он несчастный!
   Павлик не кричал, но, стоя рядом с сестрой, всем своим  видом  показывал,
что согласен с ней. Пани Кристина растерялась и не знала,  что  делать,  пан
Хабрович не находил убедительных слов. Им на помощь пришла дежурная, женщина
средних лет, которая сочувственно наблюдала за этой душераздирающей сценой.
   -  Ну,  ну,  успокойтесь,  дети,  -  сказала  она.   -   Не   стоит   так
расстраиваться, ничего страшного.  Каждая  собака  поначалу  чувствует  себя
здесь плохо, через три дня привыкнет и  успокоится.  А  пока  ей  здесь  все
чужое, незнакомое...
   - Так давайте оставим ему на первое время что-нибудь знакомое! - крикнула
Яночка. - Например, меня! Побуду с ним хотя бы до  утра!  Павлику  пришла  в
голову хорошая идея.
   - Оставим ему тряпку, на которой пес сидел в машине! -  предложил  он.  -
Наверняка уже привык к ней! Сейчас принесу из машины. Или жалко тряпку?
   - Нет, тряпки нам не жалко, - обиделась мама, - но ведь тебе  просто  так
не выйти  из  приюта,  придется  просить  кого-нибудь  опять  отпереть  тебе
калитку.
   - Не нужно отпирать, я перелезу через забор.
   - Надо было совсем голову  потерять,  чтобы  забрать  детей  с  собой,  -
недовольно сказал жене пан Хабрович. - Мало мне хлопот и забот,  теперь  вот
еще с собакой возись. Да перестаньте же. кричать! Успокойтесь! -  прикрикнул
он на детей. Яночка не могла успокоиться. Изо всех сил вцепившись в  решетку
бокса, она судорожно рыдала, выкрикивая сквозь слезы:
   - Мы его обманули! Он уже думал, что мы его взяли к себе, так  радовался,
охотно поехал с нами, а мы, обманом... привезли его в тюрьму... посадили  за
решетку...  оставляем  одного-одинешенького...  Пытаясь  оторвать  дочку  от
решетки, пани Кристина ласково ее уговаривала:
   - Да не убивайся ты так! Ничего страшного не случится! Собака умная,  все
понимает, знает, что мы за ней приедем. А сейчас песик растерялся, ему плохо
из-за того, что не успел здесь ничего обнюхать, освоиться с новым местом.  И
чем скорее привыкнет к нему, тем лучше и для пса. Поэтому нельзя тебе с  ним
здесь оставаться, да и нам всем лучше поскорее  уйти,  оставить  его,  пусть
начинает осваиваться. Перестань плакать, ты же умная девочка. Он не такой уж
несчастный, псу надо все обнюхать, без этого он  на  новом  месте  чувствует
себя неуверенно. Не можешь же ты обнюхать за него! До утра выдержит, а утром
придет ветеринар, осмотрит собаку. Ты ведь и сама понимаешь, нужно, чтобы ее
осмотрел доктор.
   Никакие уговоры до Яночки не доходили, а тут еще другие собаки проснулись
и тоже стали волноваться. Пани Кристина сама чуть не плакала, отец решился и
послал сына за старой  наволочкой.  Зареванная  Яночка  собственными  руками
набила ее сеном и уложила на ней пса. Дежурная  с  философским  спокойствием
наблюдала за драматической сценой.
   - Ну вот, теперь у собачки все удобства, - сказала она. - Заснет на  этом
ложе и спокойно проспит до утра. Это кобелек?
   - Но ему здесь темно! - продолжала рыдать Яночка.
   - А зачем ему свет? Ведь он не собирается читать.
   - Но ему плохо, без света!
   - Плохо ему прежде всего из-за твоего рева! - решительно заявила мама.  -
Отцепись наконец от  сетки  и  перестань  нервировать  пса!  Видишь  же,  мы
оставляем его в безопасности, на теплой подстилке.
   - Но одного-одинешенького!
   Проблему разрешил сам пес. Хорошенько обнюхав старую наволочку,  он  взял
ее в зубы, уложил тюфячок немного по-другому, по-своему, сам  лег  на  него,
вздохнул и, взглянув на Яночку, закрыл глаза с безропотным  смирением.  Пани
Кристина почувствовала, как ее  всю  переполняет  глубокая  благодарность  к
этому умному животному.
   - Ну вот, сама видишь, - сказала она дочери, отрывая ее пальцы от  сетки.
- Песик хочет отдохнуть, у  него  был  тяжелый  день.  Дай  ему  возможность
спокойно поспать.
   Всхлипнув последний раз, Яночка отцепилась наконец от сетки  и  позволила
себя увести, оглядываясь на  каждом  шагу  на  оставленную  в  темном  боксе
собаку.
   Извинившись  перед  дежурной  за   доставленное   беспокойство,   супруги
Хабровичи покинули помещение приюта и направились  к  машине.  Идя  рядом  с
сестрой, Павлик ничего ей не сказал, а сказать мог бы многое. Ну,  например,
большое спасибо за то, что она взяла  весь  рев  на  себя,  избавив  его  от
необходимости принимать участие в драматическом представлении, и  тем  самым
дала возможность сохранить его мужское достоинство. Схватив Яночку за  руку,
он немного придержал ее и, когда родители прошли вперед, прошептал:
   - А теперь конч