м Яночка.
   - Ну да! Хабр их учуял. Отец сказал - днем они в чащах  прячутся.  А  там
рядом такие чащи, ого-го! Эх, нужно было тогда же и посмотреть.
   - Так ведь у  нас  времени  не  было,  -  печально  напомнила  Яночка.  -
Настроение сразу испортилось - какую возможность упустили!  -  И  потом  еще
кладбище... Вспомни сам, мы просто офонарели. Умру, если не узнаю,  что  там
такое! А вообще, просто не представляю, как мы со всем управимся.
   - С чем надо управляться?
   - Ну как же! В засаду на кабанов  идем?  Муравьев  подкармливаем?  Насчет
кладбища разузнаем? А еще...
   - А еще должны узнать, как они здесь рыбу ловят! - перебил сестру Павлик.
- Вчера я не успел порасспросить пана Любанского, а потом его уже не было.
   - Еще порасспросишь, он ведь живет в нашем доме, хозяйка - его дочь.
   - А ты откуда знаешь?
   - Слышала, как она называла его "татусь" .
   - Значит, всегда под рукой. А еще нам надо посмотреть, что там.
   И Павлик махнул  лопаткой  в  сторону  небольшого  рыбацкого  порта,  что
находился неподалеку. Отсюда виднелись несколько вытащенных на песок лодок и
люди. Что-то они  там  делали,  суетились  или  просто  стояли  и  смотрели.
Несколько зданий типа бараков стояли в отдалении,  а  над  ними  возвышалась
вышка пограничников.
   Яночка согласилась с братом.
   - Сейчас и пойдем. Скажем родителям - отправляемся на прогулку,  к  обеду
вернемся. Родители против прогулки не  возражали.  Пани  Кристина  оживленно
хлопотала в выкопанном грайдоле, обустраивая его, и лишь заметила:
   - Сегодня обед будет позже.  Папа  возьмет  его  из  столовой  в  судках,
разогреем на плите хозяев. Нет смысла торопиться на обед в самую лучшую  для
загорания пору.
   Пан Роман лишь грустно прокомментировал это заявление:
   - Ваша мать настроилась по-революционному.
   - И очень правильно! - поддержала маму Яночка. - Я тоже считаю: постоянно
бегать на обед - лишь время терять. Во сколько мы должны вернуться?
   Встревоженная пани Кристина приподнялась с подстилки. Она  сразу  поняла,
что у ее детей уже намечены какие-то свои планы.
   - Послушайте, что вы задумали? Куда собрались?
   - Да никуда! - поспешил ответить Павлик. - А вернее, куда  глаза  глядят.
Надо же ознакомиться с окрестностями.  Где  это  видано  -  человек  приехал
отдыхать, а сам не знает куда?
   - Так вы же захотите есть...
   - Не беспокойся, мы возьмем с  собой  еду,  -  подключилась  к  разговору
Яночка. - Да вот смотри, мы уже все приготовили.
   Пани Кристина взглянула на подсунутый ей под нос большой сверток.  Откуда
ей было знать, что еда состояла из крупных ломтей хлеба, причем  только  два
были кое-как намазаны маслом и покрыты жалкими кусочками  плавленого  сырка.
Вздохнув, мама прилегла было на песок, но тут же опять приподнялась.
   - Да, чуть не забыла! В нашем доме снимает комнату одна пани  с  девочкой
вашего возраста. Ее мать просила поиграть с ней, они никого здесь не  знают.
Подружитесь с ней, ладно?
   - Прямо сейчас? - поинтересовалась  Яночка,  даже  и  не  пытаясь  скрыть
прозвучавшего в вопросе страстного протеста.
   - Да нет, сейчас они пошли загорать. Может, потом, после обеда.
   - Ладно, что-нибудь придумаем, - примирительно пробурчал Павлик.
   Схватив сверток с едой, он быстренько сунул туда еще  четыре  помидора  и
чуть ли не  бегом  бросился  в  сторону  порта.  Яночка  свистнула  Хабру  и
поспешила вслед за братом. Приподнявшись, мама смотрела вслед детям, светлые
головки которых еще долго были  видны  среди  пляжующихся.  И  только  когда
"конский хвост" Яночки и растрепанная чуприна Павлика исчезли из виду где-то
на подступах к порту, пани Кристина со вздохом опустилась на песок.
   - А знаешь, здесь  поразительно  мало  народу,  если  учесть,  какой  тут
роскошный пляж, - заметила она. - Прекрасное местечко!
   - На краю света, -  буркнул  в  ответ  пан  Роман  не  открывая  глаз.  -
Последнее, дальше уже граница. Кажется, в трех километрах отсюда.
   - Очень надеюсь, что они ее не пересекут, - заметила пани Кристина и тоже
закрыла глаза, наслаждаясь горячими лучами солнца.
   Яночка с Павликом остановились у лодок, внимательно наблюдая за рыбаками,
вытаскивающими камбалу, застрявшую в ячейках сетей. Рыбу  бросали  в  ящики,
которые по мере наполнения уносили к баракам на  вершине  дюны.  Интенсивный
запах рыбы пропитал все вокруг, а у  подножия  дюны  чуть  прикрытые  песком
остатки рваных сетей с застрявшей в них протухшей рыбой издавали такую вонь,
что  дышать  было  невозможно.  Вот  почему  Яночка  с  Павликом  не   стали
останавливаться в этом месте, хотя очень хотелось знать, что там еще зарыто.
Яночка сразу же принялась карабкаться наверх, к баракам, а  Павлик  вернулся
на берег, к лодкам.
   - Все узнал, - заявил он сестре, когда они продолжили свой путь. - Теперь
и сам смог бы ловить рыбу. Они выходят в море вечером и  ставят  сети,  рыба
ночью попадает в них, а утром рыбаки опять выходят в море и вытаскивают сети
с рыбой. Сейчас они их расправят и аккуратненько  сложат.  А  вообще-то  они
предпочитают ловить сельдь. Сельдь, говорят они, легче из сети  вытряхивать,
чем камбалу. У них флажки, видела?
   - Видела, - подтвердила сестра. - А для чего они?
   - Чтобы сети различать и издали увидеть, где сеть опущена. А по низу сети
грузики прикрепляют.
   - А это для чего?
   - Чтобы сеть не плескалась на поверхности, а до самого дна  доставала,  а
то рыба по низу прошмыгнет. А ты что видела у бараков?
   - Рыбторг приехал, - доложила  девочка.  -  Большая  такая  машина.  Рыбу
взвешивают и сразу грузят. Слышала, как говорили - иногда приезжают за рыбой
на  телегах,  забирают  улов  прямо  из  лодок.  А  здесь  большой   скандал
намечается.
   - С чего ты взяла?
   - А там какой-то важный человек приехал.
   - Знаю, боцман.
   - А ты откуда знаешь?
   - Рыбаки говорили. "О, глядите, - .говорили, -  сам  боцман  заявился.  С
чего бы это?" Не  очень  хорошо  они  об  этом  боцмане  отзывались.  Яночка
кивнула.
   - Все правильно. Тем, наверху, он тоже не понравился.  Сказал  -  приедет
министр, так они пусть хоть в лепешку разобьются, а порядок наведут.
   - Какой порядок? - не понял Павлик. - Пляж подмести, что ли?
   - Да все из-за этой вони. Видел - там,  внизу,  целая  свалка?  Теперь  я
знаю: треска протухла. В шторм разорвало сети, рыбаки не знали, что  с  ними
делать, ну и закопали  вместе  с  рыбой  в  песке.  А  теперь  ветром  песок
посдувало. Никому не хочется браться за это.
   - Ничего удивительного...
   - А он твердит одно - раз министр, так пусть хоть в лепешку... А, я  тебе
уже говорила.
   - А они что?
   - А они в ответ одно - нет у них времени  пустяками  заниматься,  а  если
министр так любит порядок, так пусть сам и убирает. Вот я и  думаю,  большой
скандал назревает.
   Павлик согласился с мнением сестры.
   - Раз министр - скандал обязательно будет, только бы  его  не  прозевать.
Смотри, вон туда многие сворачивают. Наверное, проход в дюнах. Пляж у  порта
был почти безлюдным, страшная вонь отпугивала отдыхающих. Дальше, за  портом
пляж тоже был пустым, и  только  пройдя  несколько  сот  метров  дети  опять
увидели на пляже скопление загорающих. Как они и  предполагали,  здесь  и  в
самом деле находился проход в дюнах и люди тесно расположились на  небольшом
участке хорошего песка.
   - Эти из нашей базы отдыха, - подойдя ближе, сказала Яночка.
   - Почему ты так решила?
   - Узнала некоторых, когда мы  с  папой  утром  приезжали  в  столовую  за
завтраком. Вон того рыжего я запомнила. Видишь?
   - Ну и ладно. Уходим в лес?
   Яночка направилась было вслед за братом в довольно широкий  проход  между
двумя прибрежными дюнами, но вдруг остановилась и тихонько вскрикнула:
   - Погоди!
   - Что случилось? - обернулся мальчик.
   - Хабр... гляди!
   До сих пор Хабр благовоспитанно трусил по песочку рядом с хозяевами,  как
вдруг поведение собаки резко  изменилось.  Остановившись  и  опустив  нос  к
песку, пес принялся бегать туда-сюда по пляжу, принюхиваясь к многочисленным
следам, потом, подняв нос, понюхал воздух  и  наконец,  уткнувшись  носом  в
песок, целеустремленно двинулся по какому-то, ему  одному  понятному  следу.
Дети внимательно наблюдали за собакой.
   На надувном матрасе сидел рыжий мужчина довольно плотного телосложения  и
наблюдал за неудачными попытками какой-то пани в море забраться  на  матрас.
Стоя по колено в воде, толстая и обгоревшая на солнце  до  малинового  цвета
женщина хотела, по всей видимости,  отплыть  на  своем  матрасе  подальше  и
покачаться на легких волнах,  но  бедняжке  никак  не  удавалось  влезть  на
матрас.  Тогда  малиновая  толстушка  отошла  от  берега  немного  подальше,
полагая, что так легче будет правиться с непокорным матрасом.  Увы,  все  ее
попытки кончались неудачно. С  трудом  взгромоздившись  на  матрас  с  одной
стороны, она тут же скатывалась с другой.  Захватывающее  зрелище  настолько
поглотило внимание рыжего, что он не замечал ничего  вокруг.  Не  заметил  и
собаки,  которая  приближалась  к  нему  как-то  странно,  словно  осторожно
подкрадываясь. Каждый раз, как малиновая пани соскальзывала  в  воду,  рыжий
подпрыгивал на своем матрасе и хохотал во все горло.
   Со все растущим удивлением наблюдали за  поведением  собаки  ее  хозяева.
Хабр подкрался к лежащим  рядом  с  матрасом  ботинкам  и  одежде  рыжего  и
принялся с поразительным усердием обнюхивать ботинки.  Мало  того,  он  даже
сунул нос в один из них, откатив его немного в  сторону  по  песку.  Видимо,
окончательно утвердившись в своих предположениях, Хабр оглянулся  на  Яночку
и, немного отступя, очень довольный собой,  победно  застыл  в  классической
стойке на зверя.
   - Да что же это такое? - чуть ли не с отчаянием прошептал Павлик.  -  Что
он хочет нам сказать? Яночка не знала, что  и  подумать.  Ясное  дело,  Хабр
хочет сообщить им нечто важное. Пес сделал открытие, вон какой  довольный  и
гордый, а они его не понимают! При чем здесь  этот  рыжий,  почему  на  всем
пляже собака выбрала именно его?
   - Не знаю, - прошептала девочка в ответ.  -  Может,  он  когда-то  с  ним
встречался? Хабрик, иди сюда,  дорогой,  оставь  этого  рыжего  попрыгуна  в
покое.
   - Как, как ты его назвала? - рассмеялся Павлик.
   - Попрыгун, видишь же  -  распрыгался.  Хабр,  Давай  пока  его  оставим.
Хорошая, умная собачка! Мы поняли, этот человек что-то сделал.  Назовем  его
Попрыгуном, запомни, Попрыгун! А пока пойдем в лес.
   Тут Хабр неожиданно коротко пролаял, что с ним случалось очень  редко.  И
так же неожиданно откуда-то из соседнего грайдола выскочил маленький  черный
пуделек и  закатился  в  пронзительном  самозабвенном  лае.  Рыжий  Попрыгун
рассеянно оглянулся на него и опять повернулся к морю.
   Хабра он не заметил, а Яночка, сама не зная  почему,  очень  порадовалась
этому обстоятельству. За Хабра порадовалась.
   - Пошли отсюда, - торопила она остальных. - Пока не знаю, в чем тут дело,
поэтому на всякий случай не  стоит  показываться  ему  на  глаза.  А  Павлик
изменил вдруг свое мнение относительно первоначального маршрута и  предложил
продолжать путь по берегу моря. А потом они найдут другой проход в  дюнах  и
обратно вернутся лесной дорогой.
   Яночка не стала возражать:  ведь  они  уже  знают  окрестности  кемпинга,
сейчас  им  нечего  там  делать,  а  вот  территорию  за  ним  имеет   смысл
обследовать,
   - А по дороге искупаемся, - дополнила она план брата. - Жарко сегодня.
   Прошло  не  меньше  часа  форсированного  марша,  когда  Павлик   нарушил
молчание.
   - "Взбираться на дюны строго запрещается", - процитировал он  словно  для
самого себя, причем  в  его  голосе  явно  слышалось  разочарование.  Яночка
немного сбавила шаг.
   - Интересно, как обозначается  государственная  граница?  -  тоже  словно
разговаривая сама с собой спросила она.
   Павлик молча шагал дальше.
   - Эй, на границе есть что-нибудь? - с беспокойством обратилась  Яночка  к
брату.
   - Контрольно-пропускной пункт, - угрюмо  отозвался  брат.  -  Но  в  этих
местах вряд ли его построили. А что?
   - А то, что мне кажется - мы уже давно топаем по Советскому  Союзу.  Ведь
по ту сторону границы находится Советский Союз. И в данный момент мы с тобой
приближаемся к Ленинграду...
   Павлику явно не понравились слова сестры. Недовольно  пожав  плечами,  он
тоже снизил темп ходьбы. Лично он придерживался мнения, что  Советский  Союз
уже остался позади, а они с сестрой, не заметив Владивостока, вот-вот выйдут
на берега Тихого  океана.  Хотя...  с  другой  стороны,  сыпучий  песок,  по
которому так трудно было идти, и нещадно палящее солнце скорее уж напоминали
Сахару, так что и не известно, где же они в настоящий момент находятся. Ясно
только одно: они обошли полмира, не имея возможности покинуть пляж.
   Возможность покинуть пляж была, да они ею не воспользовались,  просто  не
заметили очередного прохода в дюнах, увл„кшись медузами. Как раз тот участок
пляжа, где наводился проход, они шли спиной к дюнам, все  внимание  посвятив
медузам, внезапно появившимся и в море, и  выброшенным  на  берег.  А  потом
напрасно искали проход - его больше не было.
   Сверток с едой вдруг показался очень тяжелым,  и  брат  с  сестрой  съели
кусок хлеба, намазанный маслом. Хабр без возражений съел  второй.  Остальной
хлеб   предназначался   кабанам,   и   его   следовало   донести   до   цели
неприкосновенным. Вместо воды съели помидоры. Потом выкупались. Отдохнули. И
опять двинулись вперед...
   Когда наконец путь им преградила сетка, а табличка на столбе у самой воды
информировала: ГОСУДАРСТВЕННАЯ ГРАНИЦА. ПРОХОД ЗАПРЕЩЕН, они  почувствовали,
что совсем выбились из сил. Точно  такая  же  таблица  с  такой  же  строгой
надписью была на их пути у подножия дюны, да они ее не заметили, так как шли
по самой кромке пляжа. Идти по мокрому, утрамбованному  волнами  песку  было
легче, чем по сухому. И вот теперь брат с сестрой стояли,  тупо  уставившись
на неожиданную надпись, не зная, что предпринять.
   Инициативу взял на себя Павлик.
   - Ну, знаете! - негодующе произнес мальчик. - Если и  здесь  не  найдется
прохода, полезу на дюну! И плевать мне на их строгие запреты...
   Но тут Яночка заметила долгожданный проход и ткнула брата локтем  в  бок,
не дав ему закончить.
   - Есть! -  радостно  крикнула  девочка.  -  Есть  проход!  Смотри,  какой
широкий! На автобусе можно проехать!
   И в самом деле, перед сеткой оказался проход через дюны.  Очень  удобный,
широкий,  покрытый  отпечатками  множества   следов.   Вот   она,   реальная
возможность пройти  в  лес  и  вернуться  по  первоначально  запланированной
дороге,  а  не  месить  горячий  песок   под   раскаленным   солнцем.   Дети
приободрились, в них словно вступили новые силы. Яночка свистнула,  подзывая
собаку, а Павлик положил пакет с хлебом на бетонное основание  приграничного
столба и удовлетворенно заявил:
   - А вот теперь я наконец спокойно искупаюсь, а то все в нервах.
   - Гляди! - вскрикнула Яночка. - Хабр что-то тащит!
   Уже шагнувший в воду Павлик обернулся. Хабр со всех ног мчался к ним, а в
зубах нес что-то большое. И наверняка  тяжелое,  потому  что  пес  время  от
времени ронял свою ношу на песок, чтобы передохнуть и удобнее  подхватить  с
другого боку. Радостный и счастливый, он дотащил наконец свою  тяжесть  и  с
торжеством сложил ее к ногам маленькой хозяйки.
   - Спятить можно! - только и выговорил Павлик.
   Хабр сел, поводя боками, тяжело дыша, высунув  язык  и  подметая  хвостом
песок. У него были все основания гордиться собой, ведь он  принес  обожаемой
хозяйке добычу экстракласса и теперь ожидал похвалы.
   Хозяйка оказалась, как всегда,  на  высоте.  Пережив  потрясение,  Яночка
взяла себя в руки и, хоть и дрожащим голосом, похвалила собаку:
   - Молодец... умный песик, хороший... Павлик, не знаешь, что это такое?
   Трофей Хабра испускал жуткую и какую-то знакомую вроде  бы  вонь.  Яночка
невольно попятилась, а отважный Павлик, наоборот, шагнул вперед  и  нагнулся
над даром Хабра.
   - Голова! - заявил он, внимательно осмотрев дар. - Чтоб мне лопнуть,  это
рыбья голова!
   - Да ты никак спятил! - не поверила сестра. - Такая  громадная.  Китовая,
что ли?
   - Говорю тебе, рыбья! Наверное, не китовая... Погоди-ка... Скорее  всего,
треска... Да, точно, голова огромной трески! Интерес  к  феномену  переборол
отвращение, и девочка тоже заставила  себя  нагнуться  над  находкой  Хабра,
стараясь при этом не дышать. Мальчик  палкой  перевернул  добычу  собаки  на
другую сторону. Это и в самом деле была  голова  гигантской  трески.  Причем
таких  чудовищных  размеров,  что  невольно  вызывала  восхищение,  хотя   и
находилась далеко не в свежем состоянии.  Нет,  ее  просто  невозможно  было
проигнорировать. Оставить ее валяться на пляже или бросить  в  воду  -  нет,
такое не могло прийти в голову ни брату, ни сестре. Стали думать, что  же  с
ней делать. Сразу вспомнилось нечто  похожее,  виденное  раньше.  Ассоциации
появились сами собой.
   - Такое висело у лесничего на стене, помнишь,  на  Мазурах?  -  поделился
Павлик воспоминанием с сестрой. - Всякие такие скелеты. Вспоминаешь?
   Яночка возразила:
   - У лесничего на стене рога висели! Помню очень хорошо!
   - И рыбья голова тоже. Ну вспомни, щучья морда, со всеми своими  зубьями!
Тоже большая, да куда ей до этой!
   - Но там был только скелет, одни кости, а на этой вон еще сколько мяса.
   - Скажешь тоже, мясо... На его щуке наверняка сначала  тоже  было...  это
самое, да лесничий с ним что-то сделал.  О,  вспомнил!  Лесничий  говорил  -
чтобы получить чистый скелет, рыбу надо положить  на  муравейник  и  муравьи
начисто обглодают ее. Ничегошеньки не оставят! Лучше муравьев никто  скелета
не очистит. Так он говорил. Слова Павлика не совсем убедили Яночку.
   - Муравьи... Ты хочешь сказать, муравьи едят мясо? И даже такое?!
   - Такое? Вот уж не знаю... Но в принципе...Слушай, я  где-то  читал,  что
дикие племена привязывают своих врагов у муравейников и муравьи лопают  этих
врагов, аж за ушами трещит, и от людей тоже один скелет остается..
   - А зачем им скелет?
   - Не знаю, вроде бы муравьям скелет ни к чему...
   - Да нет же, людям! Диким племенам!
   - Откуда мне знать, может, тоже вешают на стенку? Но сама подумай: ведь в
человеке прорва мяса, пока муравьишки с ним управятся, оно десять раз успеет
протухнуть, а им хоть бы хны, все равно лопают. Может, даже с аппетитом...
   Последнее соображение решило дело. Постановили: дотащить рыбью  голову  к
знакомому муравейнику, пусть муравьишки питаются  не  отходя  от  дома.  Вот
только как дотащить? Транспортировка такой тяжести - дело непростое. К  тому
же муравьиный деликатес вонял отчаянно. Нагрузить этим смердящим  лакомством
Хабра? Ни Павлику, ни Яночке  такая  идея  не  пришлась  по  вкусу.  Павлику
потому, что Хабр ухватив голову зубами, мог в ней что-нибудь сломать. Яночке
потому, что было жалко собаку - тащить такую тяжесть, к тому же  вонючую.  И
хотя Хабр испытывал к своему трофею явную симпатию, справедливо полагая, что
ничего подобного ему еще не доводилось  дарить  хозяйке,  та  решила:  нести
сувенир будут они с Павликом.
   Нашли прочную палку, продели ее сквозь отверстия и понесли,  взявшись  за
оба конца. Ох, похоже, обратный путь будет ничуть не легче. Лишь  оказавшись
в лесу, дети поняли, какую совершили ошибку, оставив  сандалии  в  грайдоле.
Сначала, по песочку, еще можно  было  идти  безболезненно,  потом  же  стали
докучать сосновые иглы, шишки и  колючие  корни  деревьев.  А  тут  еще  эта
неимоверная тяжесть.
   - Больше ни в жизнь ничего не понесу!  -  пыхтя  ворчал  Павлик.  -  Хоть
золото попадется! Хоть брильянты! Хоть даже гранаты! Не возьму, и все тут!
   Получив приказ вести к дому, Хабр воспринял его по-своему.  Иногда  бежал
по тропинке, потом круто сворачивал в лес и  вел  напрямки,  по  бездоро